ПоэZия русской зимы

ПоэZия русской зимы

Коллектив телеканала RT выражает особую благодарность авторам оригинальных иллюстраций – художнику телеграм-канала «Я вижу» и Анне Рузметовой – за их бескорыстную помощь в создании сборника.

Авторы оригинальных изображений:

Телеграм-канал «Я вижу»

Анна Рузметова

Над сборником работали:

Маргарита Симоньян

Яна Довгаленко

Анна Белкина

Татьяна Басина

Нина Каргина

Ирина Володина

Роман Васильченко

Оксана Коткова

Авторы

Александр Антипов,

Александр Пелевин,

Алиса Орлова,

Алиса Фёдорова,

Анна Долгарева,

Анна Ревякина,

Влад Маленко,

Владимир Скобцов,

Герман Титов,

Динара Керимова,

Дмитрий Артис,

Дмитрий Мельников,

Дмитрий Молдавский,

Дмитрий Трибушный,

Дмитрий Филиппов,

Екатерина Годвер,

Игорь Караулов,

Инна Кучерова,

Ксения Першина,

Лада Пузыревская,

Лаура Цаголова,

Мария Ватутина,

Наталья Денисенко,

Ольга Старушко,

Софья Юдина,

Юрий Волк

© ООО "Лира", 2025

© АНО «ТВ-Новости», составление, оформление, 2024

Дорогие друзья!

Этот сборник – наш шаг в стремлении объединить тех, кто всегда знал, что за русской весной обязательно придёт русское лето.

Переломные моменты истории всегда находят своё отражение в культуре. И в поэзии – в первую очередь. Мы считаем, что голос этих людей должен быть слышен.

С уважением и благодарностъю, команда RT

Александр Антипов

Богатыри

Казалось бы – до неба три версты,Четыре остановки на маршрутке.А сядешь – и опять кресты, мосты,Кусты дождей, и ты вторые суткиПо пробкам добираешься в объездИ вспомнишь пулемётчика Серёгу,Слова его: «Доеду, вот те крест,Ты только не загадывай дорогу.А там, небось, успею дотемна,Пока гроза не вышла мне навстречу.До неба три версты, и жизнь одна,И жизнь одна, а смерть я не замечу».И вовсе нет сомнений – он дошёл,Да только скинул весточку хотя бы.В каком-то из небесных, значит, сёлОн загулял, а с ним братва и бабы.Какая-то случайная звездаВ его солдатской плавает посуде.А снизу заполняют поездаНевидимые маленькие люди.В числе таких невидимых и мыВсё едем, вспоминая про Серёгу.До неба три версты, как до зимы,Где нас никто не встретит, слава Богу.Был прав Серёга, что ни говори,Смекнув: «Да нет, Россия – не разиня…»Гляди, как спят в купе богатыри,Все три: Илья, Алёша и Добрыня

«Что в булочную очередь, что очередь в герои…»

Пацанам

Что в булочную очередь, что очередь в герои —В любую неизменно наугадКолоннами смущёнными по двое и по троеОдни и те же мальчики стоят.Стоят за ними девочки, за мужем или сыном,Для внуков объясняя сказку так:Попали в плен под Горловкой Незнайка с Буратино,Но спас их от беды Иван-дурак.И не понять холёному милашке спайдерменуИ прочим властелинам всех колец,Что эти наши мальчики готовятся на сменуЧужим супергероям наконец.И каша смыслов варится, и русское в опалеУ тонких псевдорусских культперсон.Но разве наши мальчики в герои помышляли,Бахмут освобождая и Херсон?Их не покажут массово на кассовом экране,Не выберут лицом ПАО «Нефтьпром».У них не деньги левые, а три звезды в кармане,Они живут в землянке вчетвером.Пройдут протесты пошлости по улице Заречной,Весна пройдёт, как буря или месть.А эти наши мальчики останутся навечно —Они Россия, в общем-то, и есть

Снежная баба

По образу-подобию учителя историиСлепила бабу снежную в посёлке школота.У них работа спорилась, они друг с другом спорили,И двор был, как вселенная, в которой суета.Учительница гневалась, но баба-то ей нравилась.Пришла с работы оттепель – и бабы след простыл.Весна за эту оттепель дождём потом проставилась,И у забора ветхого оттаял ржавый ЗиЛ.Одно и то же облако по небу плыло лодочкой,И пацаны на великах гоняли взад-вперёд.А как июль наметился своей вишнёвой мордочкой,По сонной главной улице ударил миномёт.Учительницу ранило, а пацаны отправилисьНа этих самых великах в волшебную страну.Свистели мины, падали, им очень это нравилось —Они с рожденья самого боятся тишину.Для бравых миномётчиков то дело было маленьким —У них давно по ордену, их семьи очень ждут.А неприцельно жахнули – так там одни москаликиИ, значит, орки новые из них не подрастут.А приключилось это всё в две тысячи пятнадцатом,И пацанам тем было бы сегодня двадцать лет.По киевскому телику галдят: «У нас нет нациков!»Да только баба снежная не верит в это, нет.Её слепила заново по образу-подобиюУчителя истории другая школота.Стоит бабёнка снежная у детского надгробия,И по соседней улице работает арта

«Перед атакой сказал старшина…»

Перед атакой сказал старшина:«Как ни кричи, что Россия – восток,Русская жизнь только русским важна.Помни об этом, браток».Степи-саванны проснулись вдали —Будет хороший в Днепре водопой.Мину погладив, торчит из пылиЦвет василька голубой.Серые танки – потомки слонов,Всё-таки Африка ближе, кажись.– Серый, огонь!– Есть, товарищ Попов! —И продолжается жизнь.И малоросский звучит говорокВ голосе этих донецких ребят.Русский солдат – это русский пророк,Так ведь у нас говорят?

Харон

Машина катится по полю —Не грузовик, а сирота.Антона, Виктора и ТолюВезёт в себе машина та.Они убиты в Запорожье,И командир их там убит.Трясёт машину бездорожье,Что так иных шофёров злит.Вот только этого – едва ли,Ему давно знаком маршрут:Парней он возит на «Урале»Почти что год, как служит тут.А кузов полон – так в прицепеРядами едут пацаны,Хоть сам он кроме этой степиНе видел, собственно, войны.Погрузят-выгрузят – и трогай.Геройства нет, и страха нет.Лишь в кобуре висит убогойНа всякий случай пистолет.Не видя лица пассажировИ никогда не знавши их,Шофёр ведёт машину живо,Как будто сам везёт живых.А пацанам-то по итогуНеведом тот и этот свет.Но, впрочем, он их возит к Богу,И вот у Бога мёртвых нет

«Над крышей немосковской средней школы…»

Над крышей немосковской средней школыТорчит луна в последней трети мая.Здесь подрастали дети кока-колыВ провинции бесплатного вай-фая.Засвеченные плёнки детской верыЛежат в эмалированной коробке.Из пионера путь в пенсионерыПроделала отчизна очень робко.А мир ещё бликует ярко-красным,Как будто бы его не обманули.Да только вот теперь уже неясно —Далёкое прекрасным назову ли.Прекрасное замешано на страхе,За словом по карманам лазать плохоТаким, чьи светлы головы на плахе,Чья Родина – поля чертополоха.А дети, эти белые листочки,Всё по ветру кружили да не знали,Что, хоть у них душа без оболочки,Задень её – она подобна стали.Им двадцать лет, и снится сон весёлый:Экзамены сданы, шпаргалки смяты.Под крышей немосковской средней школыСпят перед штурмом русские солдаты

«Пока одни в окопах – другие в чартах-топах…»

Пока одни в окопах – другие в чартах-топах,И тем и тем от этого смешно.Мальчишки и девчонки мечтали о Европах,Но заперто петровское окно.Вот перед нами зумер и блогер Третьеполов,Родившийся в двухтысячном году.Он ненавидит люто татаровых монголовИ презирает русскую орду.А вот сержант Артёмов с медалью за отвагуС пятнадцатью друзьями в соцсетях.Он не успел скататься попить пиваса в Прагу,Но русскою ордою он пропах.И блогер Третьеполов, и штурмовик АртёмовВоспитаны одной эпохой «пост»:Пост-время, пост-ирония, стоит апостол тёмный,Живёт Беслан, играется «Норд-Ост».Идут сержант и блогер одним июньским полем,И вот они встречают города,Где после гей-тусовок и баров с фейс-контролемОпять родилась русская орда.От русского у русских один язык остался —Такой большой мы видели беду.А мне в такси водитель-монгол один признался,Что он теперь за русскую орду

«Война как слышится, так и пишется…»

Война как слышится, так и пишетсяИ выбирает язык сама.Читай историю, эта книжица —Есть горе горькое от ума.Война кочует, окопы роются —Ну вот и к нам добрались опять.Пожав плечами, Святая ТроицаВ окопы эти идёт гулять.Россия – наша большая мельница.Подует ветер вперёд-назад —И вновь она не мычит, не телится,Войну предчувствуя как азарт.Война, война – урожай безверия,Итог наивности прошлых лет.Ах, птица-тройка, ах, кавалерия,Несёшься в бой, а потом на свет.Ведь это наша теперь традиция —Как на работу на смерть ходить,Чтоб завтра солнышко круглолицееДо новой жизни тянуло нить.А русский свет только так и строится,Когда провала России ждут.Но птица-тройка летит за ТроицейИ не находит себе приют

Светлячки

В начале новых дней случилась тьма,Такая, что и свет сводил с ума.Его теперь не то чтобы боялись —Над светом насмехались.И повторяли: «Нам за много летНасильно навязали этот свет».Но тьма влекла, как истина, как сила —Она теперь царила.Ночь разлилась снаружи и внутри,И под запрет попали фонари,А также зажигалки и лучины —От света отлучили.На улице Лампадной сгорячаПоразбивали лампы Ильича,Сносили бюсты Солнцу повсеместно,Крича: «Им тут не место!»И даже те, кто помнил бывший свет,Терпели тьму: «Пускай рассвета нетИ марширует мрак бесперебойно —Зато живём спокойно».А детям прививали немоту,Чтоб славили повсюду темноту.Но были те, кто свет попрятал в храме,Их звали светлячками.О, в них плевали, вдруг узнав о том,Что свечку приносили в чей-то дом.Полиция теперь за эти нравыНа них ведёт облавы.Их проверяют, отправляют в суд:Не ждите, светлячки, вас не спасут.А тени тьмы твердят, как и вначале:«Мы свет не отменяли.Всё это выбор местных, им видней,За тьмой прогресс и будущее в ней».И светлячков почти что не осталось:А что мораль и жалость?Когда черно, то их в помине нет,Но, светлячки, не поминайте свет:Запомните, что он придёт до срока,И он идёт с востока

Письмо из Нового года

Пока метель, как дворник,По улице метёт,Включи MP-3 сборникЗа двадцать третий год:Какие пели песниУ наших стариковВ тот год, где Лео МессиБыл крут без дураков.Никто не знал в помине,Что смерть побеждена.Ползла по УкраинеГражданская война.Но пели-то неплохо:Как марту полыньяДосталась им эпохаСвержения враньяВ явлении момента,В кружении седьмом,Где образ диссидентаВпервые стал клеймом.Где русские качелиВ бессмертие неслись.И бабки наши пели,И прадеды дрались.Несли качели в небо,Но чудилось, что вниз.И было больше не доСмазливеньких актрисИз ада ГолливудаИ рая пошлоты.И снег сходил, как чудоС мольберта на холсты.Мы помним голоса их,Но форточку открой —И снегом забросает.То век двадцать второйЛетит на гиперзвукеДа только нам слышней:«Вы загадайте, внуки,Свою страну, а в нейНе только байки-бритвыО Ване-дураке,Но песни и молитвыНа русском языке».Сошёлся в этом хореНеведомый народ.Глотни из рюмки моряЗа двадцать третий год.И веруй, и надейся,И помни песни, брат.А завтра мы в Одессу,В наш русский город-сад

«Не предал нас уют…»

Не предал нас уют,Но вытравил покой.Казался братом Брут,А ручеёк рекой.По ручеёчку внизМы плыли в бизнес-класс.И жёвочка «Love is…»Любви учила нас.Мы пели мир цветной,Не чувствуя вполне,Как стали сторонойВ проигранной войне.И бакс по 30 эр.Твердил примерно так:Что смерть СССР —Есть высшее из благ.И рос мой дивный садНа почве костяной,Где бомжем стал АрбатЗа цоевской стеной,Где тот и этот векРосли не ввысь, а вширь,Как будто Чук и Гек,Бежавшие в СибирьОт зумерской возни,От мальчико-девчатВ страну, где снег возникИ музы не молчат.Там помнят, как бедаДала свободе свет,Возвысив слово «да»Над вежливостью «нет»,Как мы свободы тойГлотнув до блевоты,И, видя сад пустой,Спросили про цветы:«А где же красный цвет?А белый? А иной?А где же слово “нет”Над стравленной страной?»Но в клетке для неёДавно разрешеноИ грязное бельё,И пошлое кино.Мы – сбившийся с путиТрамвайчик номер шесть:И правда – не ахти,Но уж какая есть.Пока прогресс вершат,Пока в раю горят,России нужен шагОт пропасти назад.Холодных войн итог —Горячая война.И только русский БогИспил её до дна

«Полынь-звезда…»

Полынь-звездаСреди полей, Полынь-звезда,Куда несёшься ты, куда?Вон дом брусчатый у реки,Вон гаражи, где мужикиВедут извечный очный спор:Кто из ларька чекушку спёр?Не понимая их стыда,Лети-лети, Полынь-звезда…Ведь наши дни горчат всё чаще —Полынь и та, пожалуй, слаще.Не звёзды с дедовских наградПо небу русскому летят,А звёздный град и горя синь.Лети-лети, Звезда Полынь.Как через запад на востокКружится мина-лепесток,Так ты лети, не вспоминай —Внизу Донбасс или Домбай,Ведь русским что полынь, что щавель,Они всегда и всех прощали.Простят и нынче, не беда.Лети-лети, Полынь-звезда.Тебе в России не впервойЛететь над совестью живой.Но по закону ПересветаПозор пройдёт, пройдёт и это.И мальчик, чья рука легка,Однажды взяв ПЗРК,Не пощадив и не жалея,Собьёт тебя, звезда Галлея.А возле домика егоЛюбовь поставит ПВО.Звезда зажжётся, но другая,Невежд несведущих пугая.И только мальчик скажет: «Боже,На вифлеемскую похожа»

«Сидишь в кафешке под названием „Букет“…»

Сидишь в кафешке под названием «Букет»И смотришь на экране Клаву Коку.А где-нибудь бомбят, но так далёко,Что до тебя снарядам дела нет.Войны не слышно вовсе: за угломНе рвутся «лепестки», не жгут соседа,Не пыхает арта, не пахнет сера —Всё празднично по-летнему кругом.И так должно, обязано так быть:Не смерть, а жизнь читая по бумажке,Клиенты «эппл стор», модели-няшкиНесут в кафе рубли, а не гробы.Игривый взгляд студентки МГУОфицианту ближе изначально,Чем взгляды мариупольцев случайныхНа тридевять-азовском берегу.И вот когда он встретит их потом,Нисколько от него не отличимых,То не поймёт, какие величиныИх разделяют. И к чему о том?Комбат майор с шевроном ДНРОкажется барменом первоклассным.А нынче наливает он в ПопаснойСвинцовый спирт, как русский офицер.И это две прямых. Они, увы,Доказано научно – параллельны.Две правды непривычно неподдельны,Два берега – Донца или Невы.Для страха и волнений нет причин,Пока в цивилизованной вселеннойНацизм уже и впрямь обыкновенныйИ от свободы мало отличим.Сидишь и дышишь розовой Невой —Прибрежная волна качает лодку.Тебе, полковник, в отпуске неловко,Вот то ли дело – на передовой

«Время плюшевых, Родина, вдруг подошло к концу…»

Время плюшевых, Родина, вдруг подошло к концу,Оказалось – не смерть, а ярость тебе к лицуИ весна, о которой хочется петь навзрыд.Твой простор, что дождями северными изрыт,Был надолго единым для пёстрых, глазастых нас.А когда за большой бедой полыхнул Кавказ,Было страха, Родина, меньше ведь, чем стыда,И стыдом, а не страхом полнились города.Нас учили, что скоро все будут равны, ан нет —Не похожа Россия на старый и новый свет:Не модна, не способна остаться одною из,Потерявшая гордость, скулящая «хэлп ми, плиз».Ты себя раздавала, а нас прогоняла вон.Идеальной улыбкой скалился Вашингтон,Посадивши на гранты партийных твоих иуд,Понимая, что эти – уж эти не предадут!Ведь себя предавали, не чуя вины ничуть.Ты сумела бы, Родина, лечь на мороз, уснуть,Чтобы стало попроще, чтоб не было ничего,Чтобы символом поколения моегоСтало слово «последний». Последний поэт, солдат,Чтобы это словечко лупило нас, как приклад.Ты же встала с мороза и вытерла милый грим —Оказалось, красивее ты без него, чем с ним.На тебя ещё скинут и бремя обид, и зло,Но уже всё случилось – и тройку-то понесло.Это страшное время, и это жестокий пир,Ветер новой гражданской, но так и творится мир.И, по-прежнему время записывая на айфон,Идеальной улыбкой скалится Вашингтон.Но не знает, не знает, что варвары тут не мы,Что закончено счастье от подлости и сумы.А тебя-то мы, Родина, празднуем все теперь:Ты для нас королевна, для них же ты – дикий зверь.Наконец ты вернула свою вековую суть —Быть назло всякой смерти. И главное – не свернуть!Эти трезвые годы – есть повод язык роднойСделать нашей свободой, неподнятой целиной.Наше сердце в Донбассе, и бьётся оно сильней,Наша воля на воле, так будет же правда в ней.Посевная в разгаре, мы сеем весну опять,Чтобы мир и свободу по осени собирать

Наше

Хохочут боги, а что в итоге?В окне гирлянда, в кармане медь.Хоть у победы и перемогиТак мало общего, но, заметь,Что слово «наше» для всех единоЗвучит и пишется, братец мой.В Святого Духа, Отца и СынаКого ты станешь крестить зимой?Кнута не будет, а пряник водкойЗапьёшь под ёлкой своих обид.Так с новым годом овцы и волка!Авось, не будешь овцой побрит.И волк не съест, и свинья не выдаст,И Бог, наверное, устоит.Твой жёлто-синий костюм на выростПо моде крепкой не крепко сшит.Да, с новым годом свободы голой!Свободу горя прошли ужеС улыбкой лёгонькой и весёлой,С блатными песнями в гараже.И это тоже казалось нашим —Большой Fallout большой страны,Где от России осталась RussiaИ made in China её штаны.Пусть харьковчанин и белгородец —С одной берёзки одна листва,Но не народ мы, а так, народец,Пока границы важней родства.Хоть нам и прошлое задолжало,И память дурью легко надуть —От незалежной до залежалойСовсем, дружище, недолгий путь.Так с новым годом, речей не надо,Бери до лучшей поры билет.Едва ль позор отличим от зрады,Которой стукнуло тридцать лет.Народ наш бывший – не быль, былина.И, может, тем он ещё спасён,Что слово «наше» для всех единоЗвучит и пишется, вот и всё

«Так и стояла…»

Так и стояла,Белая вся, тонкая,Девушка, в ком сперваРазглядел ребёнка я.Так и стояла,Я проходил рядом,И не узналКапель её взгляда.Я не узнал,Глаз не узнал синих.А ведь по нимДолго скучал, сильно.Я не узналПлатья, что так пёстро.Я не узнал.Боже мой, как просто.Я не узнал.Вот и конец воле.«Родина, – говорю, —Это ты, что ли?»А у неёПахли вином губы.Тут мне в ответСтарый солдат грубо:«Ты бы своей,Парень, гулял дорогой.Всем она вам Родина,Вас много.Это для васГрудь её под сорочкой,А для меня, парень,Она дочка».Стало мне стыдноТо ли от слов этих,То ли же оттого,Что мы все дети.Странное дело —Родины я старше.Тонкая девочка,Так за неё страшно.Мать её намВ красной косынке пела.Краше была мама,Пышней телом.Женщина дочкуВыносила насилу,Только при родахК Богу душой сходила.Взял её под руки я:«Извиняй, батя.Нет у неё сестёр,Будут ей братья».Так вот и ходимПо миру мы с нею.Только глазаСтали ещё синее.Всё у нас просто:Грешно, порой свято.Может быть, ейТоже найдём солдата.Свадьбу закатимГде-то в Крыму летом.Верю, у девочки будетВсё это

«И не было тех, кто помог Атлантиде…»

И не было тех, кто помог Атлантиде,А мы на плаву, на краю.При первой звезде, перестройке, ковидеЯ веру живую жую.Зато мне понятно, откуда я родом,И детские песни свежи.И голос у песенок этих не проданЗа тридцать монеток во лжи.Скучая от собственной праздничной лени,Я видел в печали живойПоследних пророков своих поколений —Поэтов Второй мировой.И снова история бьёт посерьёзке,Но чем же я ей помогу?Россия – она не про снег и берёзки,Про первую кровь на снегу.От матовой крови матрёшка-РоссияСвоё отстирала бельё.А вот Малороссию вновь не спросили,От русских отрезав её.Знакомая с детства улыбка солдата,Такую подделать нельзя.Опять поворотное время, ребята, —Привычная наша стезя

«Облаками тушили…»

Облаками тушиличудную луну в реке,Но забыли, что скоропо почте весну пришлют.И уже третий годстоит Левитан на звонке,И Берлин не сдаётся,и вместо войны – салют.«Это странные съёмки,где после актёров снегС пулемётом шагаетпо плёнке ночных аллей,Где донецкое небоглядит из-под русских век,Чтобы ты на секундуприпала к щеке моей», —Так тебе написал я,и письма вставали в строй.Понимаешь, родная,метель уже пятый час.А ведь если апрелитебя назовут сестрой,Расскажи им по правде,что нету в окопах нас.Мы донбасские степи,мы тени одной страны,Даже наше «Спасибо!»доносится как «Спаси!»Мы по-русски мечтаеми русские видим сны,Только наша планетана чёрной стоит оси.Все гражданские войныпо вкусу один фаст-фуд,Мы его больше векаедим в дорогих бистро.А по нам из кармановАрмани и Гуччи бьютИ растут, дорогая,как ненависть наших строк.Ты мудрее, ты старше,ты с детства шептала мне:«Революция – бабкас дырявым ведром души».Но она всё шагаетпо киевской целинеИ заносит на свадьбыкровавые барыши.Отключу в эту полночьи ближний и дальний свет —Там опять за оврагомпо-братски стреляют в нас.Нет ни чёрта, ни беса,не будет для них побед,Ибо крестик нательныйврага моего не спас

Дмитрий Артис

«Лети-лети, лепесток, через запад на восток…»

Лети-лети, лепесток,через запад на восток…Валентин Катаев.Цветик-семицветикДевочка,исполненная зла,цветик-семицветиксорвалаи, бросаяк небу лепесточки,говорила: «Это лишьцветочки…»Сказка – ложь,известно наперёд,в жизни всё идётнаоборот.Целый деньв испуганном Донецкевсхлипывает улицапо-детски.Крыльямиотбросив костыли,мальчик оторвалсяот земли.Под собойне чувствуя дорогу,стал теперь намногоближе к Богу,потому чтоснова на востокприлетел сегоднялепесток.

«Поле боя…»

Поле боя,где солнце по-летнемуподрывает себяна закат,ветераны покинутпоследними,прикрываяотход салажат.Непонятен приказк отступлению.Слабакамв колотун горячо.Только-только ведькровушка вспениласьи почтираззуделось плечо.Здесь покавсесоюзная здравница!Но, слезувышибая из глаз,даже если солдатуне нравится,он обязанисполнить приказ.Города и селенияпройдены,отступить —это значит предать.Не такомуучила нас Родина,беспощаднаяРодина-мать.Потомуветераны упоротоотползать в камышине спешат,прикрываяне нюхавших порохаи не знавших войнысалажат.

«Больше салютов…»

Больше салютов,красивых и разных,больше огняи любви,чтобы стоялотрезвляющийпраздникСпасомна чёрной крови.Сажу смахнутсвежесрезанной веткой,выбелятнакипь и гарь,толькоостанетсяв памяти предковзалитыйкровью алтарь.Выпиви радость,и горе из чаши,будто одновещество,прошлое чтут,без которого в нашембудущемнет ничего.

«Я всё меньше поэт…»

Я всё меньше поэти всё больше и больше солдат —пятый в крайнем ряду,где, сомкнувшись плечами, стоятодинокие некогда люди,служители муз,в эти страшные днизаключившие братский союз.Мы никчемные воины,в каждом найдёте изъян:этот сам по себе,а тому помогает баян.Только нас не пробить,потому что у каждого есть,кроме верности русскому слову,отвага и честь.Я всё больше солдат,и со мной в бесконечном рядусотни тысяч таких же стоит,замыкая орду,и пока не берут нас толпойна зачистку котлов,мы спасаем от местного гнусаотеческий кров.

Стихи. Фронтовые

«Тихо-тихо. Бой прошёл, и…»

Тихо-тихо. Бой прошёл, ине свистят над ухом пули.Спрятав лица в капюшоны,парни русские уснули.Спят в окопах автоматыпосле страшной заварушки.Замолчали виноватокуковавшие кукушки.Было жарко, стало сыро.Ветром облако полощет,и висит кусочек миранад задумавшейся рощей.

«Он шагает по войне…»

Он шагает по войнев керамической броне,с командирскими часами,закурив донецкий «самел».Не мальчишка, но старик,бородатый штурмовик,настоящий, самый русскийс группой крови на разгрузке.Завтра утром ровно в пятьбудет Киев штурмоватьв честь единственной подруги,той, которая в испугеот того, что чудо-градзахватил ползучий гад,от того, что русский городзаселил поганый ворог.

«Жахало и пенилось в ушах…»

Жахало и пенилось в ушах,спали штабелями в блиндажах,кипятили снег на зажигалкеи, смеясь, пристреливали палки.Положив под голову клешни,матерились хуже алкашни.Трудно разговаривать культурно,посчитав потери после штурма.Забирали улицы, мосты,базы, укрепления, постыу проворовавшегося гада.Всё своё – чужого нам не надо.После боя, смазав калаши,в женщинах не чаяли души,байками затравливали ночии домой хотели… Но не очень.

«Не видать…»

Не видатьв прицеле солнца.Фронт стоит,не шелохнётся.Распустившийсяморозна два метрав землю врос,и порывистымгалопомскачет ветернад окопом,выбивая по путииз патроновконфетти.

«Я здесь, и мысли о тебе…»

Я здесь, и мысли о тебенаполнены любовью.Жую простуду на губеи сплёвываю кровью.Смотрю, процеживая мрак,и слепну от пожарищ.Лицом к лицу заклятый враг,плечом к плечу – товарищ.Ты с нами, мы в одном строю,ты тоже месишь глину.Я грудью за тебя стою,ты – прикрываешь спину.Мороз нахлынувшей зимыи жар лихой годины…Ты тоже здесь, и, значит, мыникем не победимы.

«Вернулись парни с боевого…»

Вернулись парни с боевого,вернулись на своих ногах.Жива Россия и здорова,чего не скажешь о врагах.Сгущались над равниной тучи,но верен был и был суров,как Божий суд, отряд летучийбезбашенных штурмовиков.Отваге есть куда излитьсяслепящим ливнем из ведра.На месте вражеских позицийтеперь бездонная дыра.И проще самого простогосказать о сущностях земли:вернулись парни с боевого,распили чай и спать легли.