II. РОЖДЕННЫЙ БОГОМ Ex Deo natus est

Сергей Сергиеня

II. РОЖДЕННЫЙ БОГОМ Ex Deo natus est

Глава Первая

Порыв ветра, рожденный холодными водами Арктики, пробежал над морской рябью и взобрался по щербатым расщелинам ледника на поверхность. Подняв облако снежной пыли, он рассыпался по льду белыми змейками и устремился к прибрежным скалам. Покружив над пустыней хороводы снежинок, ветер устал и поник поземкой к ногам одинокого путника.

Человек не спеша волочил пулку с перевязанной тушей тюленя, не обращая внимания на игры ветра и великолепие сурового края. Следы снегоступов и полозьев пулки быстро заметались, словно ледяная пустыня торопилась избавиться от шрамов, увечивших ее совершенство.

Охотник замедлил шаг, обогнув широкую скалу, за которой скрытая от морского ветра схоронилась приземистая изба, просевшая от времени крышей. Построенная когда-то промысловиками для хранения снастей, она часто служила им укрытием в непогоду. Теперь у этого жилища были новые обитатели.

Навстречу охотнику с завалинки поднялась огромная псина и, выпрямив передние лапы, потянулась. Она была широкой в костях и не менее метра в холке. Но по-настоящему выдающейся ее чертой были ярко голубые глаза, отражавшие в своей глубине синеву неба.

Человек подтянул пулку с добычей к разделочному камню и, повозившись с подвязанной ремнями тушей, уверенным движением перебросил ее на поверхность плиты.

– Как поохотилась?– не поворачивая головы, спросил он и обтер нож краем кухлянки.

Псина встала на задние лапы, вытянув высоко угловатую морду, и неестественно выгнулась, сотрясаясь конвульсиями. Кости захрустели, выворачиваясь суставами, а мышцы под натянутой кожей вздулись, быстро изменяя форму тела и складываясь в человекоподобное существо.

Трансформация осталось незавершенной.

Безупречная женская фигура с тонкой талией и широкими бедрами сохранила звериные черты в когтях и короткой шерсти, которая покрывала тело подобно одеянию. Девичье лицо было бы прекрасным, если бы не острые клыки, обнажавшие свою белизну в обрамлении кроваво красных губ, да звериный взгляд голубых глаз.

– Я тоже рада тебя видеть,– низким голосом произнесла девушка, выдавая в речи едва уловимый акцент.

Беззвучно ступая по снегу, она со звериной грацией приблизилась к охотнику и заглянула через его плечо. Тот неторопливыми движениями разделывал тушу тюленя, отделяя шкуру с жиром от мяса.

– Ты перекинулась, чтобы о чем-то поговорить?– не отрываясь от своего занятия, спросил человек.

Девушка втянула подвижными ноздрями воздух, смакуя запах свеженины:

– Ты тоже вчера почувствовал это?

Охотник легко, одним движением, повернул тяжелую тушу тюленя и методично продолжил разделку. Через какое-то время он сделал паузу и ответил:

– Да.

Глаза девушки сверкнули, а в движениях проявилось волнение. Она быстро обошла охотника и уселась на снег у разделочного камня так, чтобы заглянуть в глаза человеку.

– Расскажи,– ее голос звучал нетерпением.

Человек продолжал орудовать ножом, надолго оставив собеседницу без внимания, пока та неподвижно ждала, не сводя с него глаз.

– Когда ты вернулась?– спросил он, откинув в сторону тюленью шкуру.

– С рассветом,– неохотно ответила девушка.– Расскажи, что ты почувствовал.

Охотник впервые с начала разговора повернул лицо к девушке и внимательно на нее посмотрел. Она машинально, как это часто делают собаки под взглядом хозяина, опустила голову ниже и прижала уши. Но так и не отвела голубых глаз в сторону, выказывая упрямство. Лицо человека было красивым, с безупречно правильными чертами, и печатью безмятежности, которая скрывала любое проявление эмоций.

– Аля, мы не для того забрались в эту глушь, чтобы подпрыгивать всякий раз, когда что-то происходит с нашими родственниками.

– Ты сказал, что-то происходит?– девушка прыжком вскочила на ноги и отступила на несколько шагов, подавшись грудью вперед и сверкая глазами.– Я перестала чувствовать нашего брата… Как-будто его больше нет… Я думаю, произошло что-то очень важное…

Ее низкий голос стал звонче, заполнился рычащими звуками, которые перекатывались в словах, окрашивали их другим смыслом.

– У нас много братьев и сестер,– спокойно напомнил охотник и снова обтер нож, намереваясь вернуться к туше тюленя.

Девушка, опасаясь, что разговор может на этом закончиться, одним движением поравнялась с ним и схватила за руку.

– Вал, мы никогда не теряли братьев,– заторопилась она.– Мы даже не знали, что это возможно. Расскажи, что ты почувствовал.

Охотник аккуратно освободил руку от захвата когтистых ладоней и сдержанно улыбнулся сестре:

– Ты забыла, почему мы здесь? Забыла, кто мы, и кто наши братья?

Девушка прогнула спину и высоко над головой подняла руки, пытаясь выплеснуть в движение эмоции, захлестнувшие ее.

– Мы уже столько лет похоронили в этом заточении,– стенала она.– Я устала от отшельничества! Посмотри на меня! Я половозрелая самка. Во мне кипит жизнь, а вокруг меня пустыня!

Охотник опустился на колени перед тюленем и аккуратными движениями стал вырезать длинные полосы мяса, которые сбрасывал прямо в снег.

– Я никогда здесь тебя не удерживал, Аля,– спокойно произнес он, но лицо девушки содрогнулось в ответ гримасой боли.

– Я не это хотела сказать,– она заложила руки за спину и сильно сжала ладони.– Я никогда тебя не предам, не оставлю… Но прошло уже очень много времени, с тех пор как мы ушли. Очень много. Там все должно было измениться. И то, что мы почувствовали…

Аля задохнулась, потеряв нужные слова, а ее лицо предательски выдавало всю силу чувств, бурливших в ней.

– Я думаю, Торин забрал кровь отца у Бартелайи,– неожиданно произнес Вал, откладывая очередной кусок мяса в снег. – Я перестал чувствовать Бартелайю, но Торин теперь ярче остальных.

Девушка ловила каждый звук, долго сохраняя задумчивую неподвижность:

– А разве это возможно? И что стало с Бартелаем? Он погиб?

– Теперь мы знаем, что это возможно.

Ветер усилился. Вершина скалы ожила звуками, предвещая в унылой песне скорую перемену погоды. Бледные тени, рожденные замерзшим светилом, вытянулись и легли гротескными силуэтами на снег. Небо заметно потускнело, добавив в выбеленную синеву оттенки серого.

Охотник проследил взгляд девушки, которая прищурилась на небосвод, и кивнул в сторону избы:

– Разведи огонь и заправь жиром лампы. Вечером разыграется метель.

– Вчера я охотилась на юге,– проигнорировала его слова девушка и принялась игриво кружить вокруг брата, переходя с быстрого шага на короткие прыжки.– Я добралась аж до заброшенного поселка. И видела, как в окнах горит свет.

Вал замер над тушей тюленя, а девушка продолжала кружить вокруг него, довольная эффектом, который произвели ее слова. Охотник убрал нож и выпрямился. Девушка несколько раз резко поменяла направление танца, стараясь оставаться за спиной брата.

– Люди вернулись в поселок?– спросил тот, даже не пытаясь реагировать на игривость девушки.

– Я не видела людей. Только свет в домах. И запах огня. И другие запахи… Но жгли не тюлений жир. Хотела приблизиться, чтобы посмотреть, но в тот момент… почувствовала это. И сразу вернулась к тебе.

Девушка вдруг остановилась прямо напротив брата и, обхватив его руками за шею, повисла на нем всем телом:

– Пошли в поселок прямо сейчас,– требовательно зашептала она.– Я хочу настоящей охоты, я хочу узнать, зачем здесь люди. Я хочу услышать другие голоса.

В ее небесно-голубых глазах плясали демоны, но Вал умел видеть в них много больше. Впервые за долгие годы его брови нахмурились, и во взгляде промелькнуло холодное раздражение. От неожиданности Аля резко отпрянула и, пригнувшись, замерла, демонстрируя изумление.

– Людям незачем сюда возвращаться,– сказал он, старательно пряча в голосе нотки негодования.– Собери чум на большую пулку и проверь лыжи. Я посмотрю провиант. Надо выдвинуться до начала метели. И завтра к вечеру будем в поселке.

Девушка не могла скрыть своего восторга, хотя до конца не понимала, что заставило брата так быстро принять решение. Но это было неважно на фоне долгожданного приключения, которое сулило ей новые и давно позабытые ощущения:

– А зачем нам это барахло?– спохватилась она.– Обернувшись, я добегу туда засветло. А ты сможешь долететь и того быстрее.

– Собери чум и проверь лыжи,– настойчиво повторил Вал, показывая, что разговор закончен.

*****

Двигатель изменил звук, опустив его с неприятного свиста до глухого урчания. Самолет вздрогнул и провалился вниз, начиная снижение. Давление в ушах неприятно щелкнуло, сделав звуки отчетливыми и звонкими.

Майя вытянула ноги, до боли напрягла все мышцы, разгоняя кровь, и окончательно стряхнула с себя оцепенение сна. Она почувствовала себя разбитой и уставшей.

Дверь пилотов открылась, и молодой штурман высунул в грузовой отсек щекастое лицо:

– Подлетаем,– запоздало предупредил он.– Просыпайтесь. За Вами прямо на полосу подали машину.

Он еще какое-то время всматривался в девушку, расположившуюся на тюках, уложенных поверх ящиков с боеприпасами. В его глазах читалось открытое любопытство к необычной пассажирке, ради которой сначала задержали рейс на несколько часов, а теперь в нарушение всех протоколов устроили помпезную встречу. Но девушка, хотя и обладала удивительно хорошей фигуркой, лицом была далека от красавицы, а потому долго мужские взгляды на себе не удерживала. Штурман разочарованно закрыл дверь в кабину пилотов, не получив ни приятного зрелища, ни ответов на вопросы.

Майя и сама не знала этих ответов.

Конвой забрал ее по возвращении прямо из изолятора карантина, избавив от написания рапорта, и лишив шанса на отдых. Она слишком устала, чтобы чему-то удивляться, но порадовалась тому, что в изоляторе успела принять горячий душ. Он не только избавил от зловония, накопленного неделями, но и наполнил тело забытыми ощущениями. Горячая вода, казалось, проникала сквозь кожу, слизывала боль с натруженных мышц, наполняла теплом душу.

Ее и раньше бесцеремонно перебрасывали, переводили между подразделениями, но суть службы от этого не менялась. Очередная блажь какого-нибудь штабного умника.

Самолет грузно ударился о взлетно-посадочную полосу, вздрогнув всей тушей, которая заскрежетала, шаркая по полу плохо закрепленным грузом. Двигатели взвыли реверсом и толкнули девушку вперед.

Майя, не сопротивляясь инерции, соскользнула с мягких тюков на дрожащую палубу и, перехватив руками крепежные тросы, направилась по узкому проходу к хвосту самолета. Она подошла к грузовому люку в тот момент, когда гидравлика начала его опускать.

Военный аэродром ничем не отличался от других, размеренно суетных, живущих ритмом установленных предписаний. Ее встретил угрюмый комендант, который молча повез через череду КПП. Наблюдая за происходящим с пассажирского сиденья, Мая отметила, что за годы службы что-то неуловимо изменилось. Вспомнилось, как в первые месяцы ее муштровали никчемными правилами. Она попыталась вспомнить, когда в последний раз видела, как бойцы отдавали честь старшим офицерам, и не смогла. Многие мелочи, трепетно оберегаемые военными в мирное время, совершенно естественно стерлись из военных традиций, уступив место новым реалиям.

Майя впервые оказалась в ангаре для старших офицеров, и была разочарована. Она понимала, что ничего особенного в них и не могло быть, но схожесть с казармами, в которых прошла почти половина ее жизни, навевала тоску. Разве что места было больше.

Ее провели в просторный бокс, безвкусно заставленный мягкой мебелью и декорированный неуместной растительностью. Напротив, продавленного дивана стоял широкий голографический телевизор, бодро вещавший новости передовицы.

«…За прошедшую неделю,– голосил журналист,– наши пограничники сумели зачистить значительную часть зараженной территории, продвинувшись еще на пятьдесят километров вглубь материка. Организованы новые наблюдательные посты…».

Помятый жизнью полковник в поношенном кителе безучастно слушал бравую риторику новостей. Он приглушил звук и повернулся к девушке, одарив ее располагающей к себе улыбкой.

– Майя Круговец. Позывной «Малпа». Рад наконец-то Вас увидеть.

Девушка ответила сдержанным поклоном и заложила руки за спину.

– Бросьте эти условности,– полковник указал на кресло у столика, где были разложены офицерские пайки.– Настоящая еда. Из генеральских закромов. Кусок хорошей говядины, а не белковая котлета. Грунтовые овощи…

– Нет резона привыкать к роскоши,– возразила Майя, усаживаясь на край дивана.– Срочность, с которой меня доставили, похоже, не даст времени расслабиться.

– Это точно,– согласился офицер, усаживаясь напротив.– У нас чуть больше двадцати минут. Ваша команда уже готовится к погрузке.

«…Предстоящий визит президента в Китай призван стать переломным моментом и ознаменовать новую эру в борьбе с нашествием. Аналитики утверждают, что все предпосылки…».

– Интересуетесь политикой?– спросил он, перехватив взгляд девушки на экран, но та лишь пожала плечами.– Сейчас все интересуются политикой. Хочу спросить, что Вы знаете о реальном положении дел?

– Не думаю, что его вообще кто-то знает,– осторожно ответила девушка.– А это важно для моего задания?

– Более чем,– улыбнулся полковник.– Я для того и проделал этот марш-бросок, чтобы подготовить Вас к тому, с чем предстоит столкнуться. Но сперва хочу поговорить о Вас…

Он раскрыл картонную папку, которая лежала перед ним, и стал пролистывать бумажные записи и распечатки. Майя начала беспокоиться. Она даже не подозревала, что где-то сохранились в обращении бумажные документы, а тем более ее личное дело.

– Семья эмигрантов из Минска,– монотонно начал зачитывать офицер.– Детство прошло в резервации для беженцев из Восточной Европы. Отец, в прошлом профессиональный военный, погиб во время аварии на руднике. Спустя год суицид матери и переселение в приют. В шестнадцать лет завербовалась в пограничники, чтобы получить гражданскую категорию. Через год уже звание сержанта и допуск к работе на зараженной территории. На этом взлет карьеры остановился. Более сорока разведывательных миссий, но никакого продвижения по службе, и все та же младшая гражданская категория…

Майя была раздражена вступлением. Хорошо скрытые в памяти картинки пережитого детства пытались ожить неприятными воспоминаниями.

– Хотите сказать, что впервые читаете мой файл? Или думаете, я о чем-то успела забыть?

Полковник улыбнулся в ответ на дерзость и отложил бумаги:

– Дьявол кроется в мелочах. А в Вашем деле их не хватает. В нем ничего не сказано о том, что Вы дрались в интернате. И одна из девочек, избитая Вами, скончалась в больнице. Там ничего не сказано о том, что за одиннадцать лет службы Вы не обзавелись друзьями. И не празднуете свой день рождения. А три года назад, во время миссии, сослуживцы разоружили Вас, связали и оставили умирать на зараженной территории. В итоге Вы сумели выбраться живой, а они нет…

– А Вы ожидали чего-то другого от выходца из резервации?– сощурилась девушка.

«…А теперь мы предлагаем Вам репортаж с рубежа, где нашим пограничникам удалось отбить атаку группы мутантов…»

– Не горячитесь,– устало махнул рукой полковник и кивнул в сторону телевизора.– Отсутствие объективной информации может ввести в заблуждение больше, чем прямая ложь. Мы проигрываем эту войну, Майя. И проигрываем уже давно.

Он выключил телевизор и подошел к проекции карты:

– Двадцать лет назад произошла экологическая катастрофа. Она была неизбежна. Все началось не с аварии в лаборатории, которая выпустила чуму, а намного раньше. Когда люди возомнили себя богами и стали перекраивать природу по своему усмотрению.

Он ткнул пальцем в центр Европы:

– Здесь, в чернобыльской зоне, для нас все и закончилось… Если бы в первые дни, политики проявили решимость и выжгли рассадник заражения ядерными взрывами, у нас еще остался бы шанс на выживание. Но тогда они принимали решения, исходя из собственных заблуждений. Важно владеть полной информацией и объективно ее оценивать. Я хорошо помню первый год нашествия: на моих глазах цивилизация упала в пропасть.

Полковник непрерывно прокручивал карту, выводя на экран мертвые города Европы, то увеличивая масштаб, то уменьшая. Изображение карты, повинуясь его движениям, ныряло вглубь, делая различимыми отдельные постройки, а потом подымалось вверх, превращая горы в мелкую рябь. Картинка постоянно металась между разными участками карты, словно старый военный пытался отыскать в них что-то из своих воспоминаний:

– Все произошло быстро. Генетически активный материал оказался на свободе. Все были уверены, что искусственные вирусы, которые использовались учеными для направленных мутаций, безопасны. Они не могут существовать в обычной среде, не могут передаваться по воздуху… А чума распространялась как взрыв, и мутации были невероятно обширными. Они поражали всех: людей, животных, растения… Паника и беспорядки начались через неделю. Я служил здесь, в Старой Англии. Поток беженцев превратился в лавину. Настоящее переселение народов. Тогда и началось нашествие. По статистике, погибали не более двадцати процентов зараженных. Остальные мутировали. Это было массовое помешательство. Карантины… Закрытые зоны… Зачистки… Целый материк и почти миллиард населения оказались в ловушке, в изоляции…

Военный вздрогнул и резко повернулся к девушке:

– Я отвлекся… Вам важнее знать то, что скрыто от глаз. Мировая экономика рухнула практически сразу. Международная торговля, свободное обращение товаров, деньги – все, на чем держалась цивилизация, исчезло. Начались бесконечная борьба с нашествием мутантов и неразрешимая социальная проблема беженцев. Я понимаю, через что Вы прошли. Я знаю, что такое резервация. Но вряд ли Вы понимаете, каково это, когда в Вашу страну, в Ваш дом вваливаются тысячи и миллионы эмигрантов… и все начинает рушиться…

Майя хорошо знала, что пытался сказать полковник. Он даже не представлял, сколько раз ей приходилось выслушивать такие разговоры. Как подробно полноценные граждане, учителя, воспитатели и сослуживцы, разъясняли ее ущербность и то зло, которое она и подобные ей принесли в их жизнь. Но военный заблуждался. Он не имел ни малейшего представления о том, что такое жить в резервации, и как проходит в ней детство сироты.

Девушка промолчала, сжав зубы. Она давно научилась вести себя правильно в подобных ситуациях. Но к ее удивлению, полковник не стал развивать тему:

– Беспорядки и восстания в резервациях за последние годы приняли системный характер. Треть армии занята подавлением социального напряжения в обществе. Но количество терактов и голодных бунтов продолжает нарастать. Раньше, чем мутанты, нас снесет волна обезумевших сограждан. Сколько пограничных баз, по-вашему, сейчас сдерживает нашествие?

– Около восьмидесяти, – насторожилась девушка.

– Семь!– неожиданно вскрикнул полковник.– Осталось всего семь! Мы удерживаем лишь побережье Франции, чтобы эта нечисть не хлынула в Старую Англию! Чума давно расползлась по Африке, выгрызает регионы Азии. Китай еще сдерживает нашествие у своих границ, да держится Союз арабских государств, благо пустыни им в помощь. Совсем скоро вся эта дрянь войдет в мировой океан и тогда… Последнее десятилетие мы ищем альтернативное решение проблемы. Пограничники могут лишь выиграть немного времени. И, похоже, его не осталось.

Полковник сделал паузу, налив лимонад себе и девушке:

– Вы слышали когда-нибудь о подразделении «Насфера»?

– Так, слухи,– призналась Майя, отвлекаясь мыслями на откровения военного, которые выбили почву из-под ног.– Элитное подразделение… Проводит миссии в глубине материка…

– Насфера была создана в первые дни нашествия с единственной целью. Обнаружить и захватить прототип новой формы жизни. Именно побег этого прототипа из подпольного центра спровоцировал нашествие. Но, опережая Ваши вопросы, эта задача остается самой приоритетной.

– Ну, конечно,– криво улыбнулась девушка, и печать иронии сделала ее некрасивое лицо еще неприятнее. – В новой форме жизни скрыт ключ к спасению человечества…

Какое-то время полковник молчал, разглядывая девушку.

– Ваша группа из пяти человек, будет заброшена на тысячу миль вглубь материка,– продолжил он бесцветным голосом.– Стандартная четверка разведчиков и инженер. Вас сбросят на западе Беловежской пущи в пятидесяти километрах от старых складов альянса. В большей части они разграблены. Но под землей есть уцелевшее хранилище. Без электричества его электронные замки вскрыть невозможно. Инженер решит эту задачу. Там найдете амуницию и продовольствие.

Полковник разложил пластиковую карту на столике перед Майей и ткнул в нее пальцем.

– У вас с собой не должно быть ни одного электронного прибора. О планшетах, навигаторах, GPS и тепловизорах можете забыть. Несколько месяцев назад мы случайно выяснили, что сеть наших вычислительных центров была взломана еще десять лет назад. И это было не обычное хакерское проникновение… Уровень атаки технологически превышает наши современные знания. Поражены спутники, все автоматизированные системы. Проникновение никак себя не обнаруживает, за исключением того, что информация, которой мы пользуемся, фильтруется и уже недостоверна. Мы не имеем ни малейшего представления, кто или что стоит за этим. Но теперь знаем источник. Это новый и очень сильный враг…

Он сделал паузу, ожидая, что девушка озвучит какое-то предположение, но та выдержала его взгляд и промолчала.

– Эта та самая подпольная лаборатория в чернобыльской зоне, которую мы считали уничтоженной. С которой началось заражение. Мы что-то упустили, что-то важное. После высадки Вам предстоит незаметно преодолеть в течение двух недель более четырехсот миль, и занять скрытную позицию в прямой видимости от этой базы. Месяц назад мы отправили туда группу разведчиков, но потеряли связь с ними сразу после высадки в этом месте.

Офицер поставил маркером крест на пластике карты, а рядом нарисовал небольшой кружок.

– На прошлой неделе мы предприняли попытку прямой атаки этого центра. Отправили в десант два хорошо вооруженных взвода Насферы. Они высадились на территории комплекса. Насколько можно судить, схватка длилась меньше минуты. У нас нет информации о том, что произошло. Всю электронику потеряли практически сразу. А спутники даже «не заметили» десант. Нам нужны там свои глаза. Через две недели мы проведем масштабную операцию. Если она провалится, я должен знать, что произошло, и с кем или с чем мы имеем дело. Задача понятна?

Полковник протянул девушке папку с бумагами, вложив в нее перед этим карту со своими пометками.

– Вы хотите, чтобы мы закрепились незаметно в районе этой лаборатории и просто понаблюдали за ходом Вашей операции?

– Вот именно. И для нас важно, чтобы вы все увидели и смогли рассказать по возвращении. Ни в коем случае не обнаруживайте себя.

Майя, округлив глаза, опустила их в пол:

– А обратный билет?

– Все в этом файле,– кивнул на папку офицер,– В ста километрах на север от лаборатории есть старый военный аэродром. Разведчики Насферы восстановили один из вертолетов. Пилот будет ждать там. Топлива хватит, чтобы добраться до Балтики. Я вас встречу там с парой кораблей. Все что вам надо – в этой папке. И еще… Вы летите на беспилотнике. Его полетное задание построено до Урала, и проходит прямо над целью. Скорее всего, он там будет сбит. Но вы заранее покинете борт в точке десантирования, незаметно для беспилотника. С момента его крушения, вы будете числиться погибшими по всем нашим базам данных. Кто бы ни был наш враг, он получит информацию о вашей гибели. И не ошибитесь с моментом прыжка – минута промедления, и вы не только добавите себе полдня пути, но и соберете неприятности на земле.

Майя пролистала папку с подшитыми документами: карты, фотоснимки, личные дела, отчеты – и остановилась на последних страницах, которые были не напечатаны, а исписаны вручную неровным почерком. Она вопросительно посмотрела на полковника.

– Я знал, что разговор не склеится или времени не хватит,– улыбнулся тот.– Пока была возможность, набросал для Вас немного информации о прототипе, за которым Насфера гоняется двадцать лет. Как видите, все, что нам известно, уместилось на нескольких страницах. Но теперь я уверен, это важнее, чем все наши прежние неудачи на рубежах. Жаль упущенного времени. Мы гонялись за его осколками по всему материку, а надо было начинать с колыбели.

Полковник на секунду задумался:

– И последнее…– он явно колебался, не решаясь что-то сказать.– Постарайтесь выжить. Вас проводят.

Он так и не сказал того, что хотел, а девушка так и не спросила, почему выбрали именно ее.

Комендант, ждавший за дверью, так же безмолвно довез ее до ангара, возле которого уже ждала группа людей. Беспилотный самолет средних размеров прогревал двигатели рядом. Майя сразу направилась к группе военных, стараясь не смотреть в лица.