Ломая лёд

– Сложный вопрос. Порой я совсем её не понимаю и серьёзно беспокоюсь – у неё нет никаких планов на будущее, – разоткровенничалась Алина.

– Алина, извините за личный вопрос, но почему именно вы занимаетесь делами Ники? Обычно о будущем думают родители.

– У неё есть только мама. После Олимпиады она вышла замуж и уехала в Сосногорск. Лучше не будем об этом – чужая семья потемки. Ника сама вам расскажет, если сочтёт нужным.

Остаток пути мы ехали молча. Да, всё оказалось ещё хуже, чем казалось. Я заехал в район и спросил:

– Где ваш дом?

– Вот здесь направо. Спасибо, что довезли.

– Алина, вы уверены, что участие в клипе не сделает Нике ещё хуже? – теперь я уже сомневался в правильности этой затеи.

– Ей пора посмотреть своим страхам в глаза. Возможно, эти съёмки помогут ей что-то изменить в себе, – уверенно сказала она, когда я заглушил двигатель. – Не волнуйтесь, она не из тех, кто подведёт. Раз договорились – значит, сделает.

– В этом я уверен, – потряс Нику за плечо. – Просыпайся.

Ника

Проснулась я от того, что кто-то осторожно тряс меня за плечо.

Кастинг, лёд, сорванная программа, слёзы, разговор с Алексом Вороновым… Так это всё не сон! Боже, как я опозорилась! – от переизбытка стыда я подпрыгнула и ударилась головой о потолок машины.

– Осторожнее, – мягко сказал он. – Сильно ударилась?

– Нет, – односложно ответила я, быстро открывая дверь и выходя наружу. Алина тут же бросила на меня предупреждающий взгляд. – Спасибо, Алекс! – едко добавила я, обернувшись к нему.

На прощание он махнул нам рукой, и через пару секунд его машина скрылась за поворотом.

– Ника, я понимаю, что тебе тяжело. Я закрываю глаза на то, что ты срываешься на мне, как могу поддерживаю тебя, но то, как ты сегодня хамила Алексу, уже ни в какие рамки не лезет! – начала она отчитывать меня, едва мы остались одни.

– Я пошла на этот кастинг только из уважения к тебе. Алина, я же говорила, что не хочу больше видеть лёд, а теперь мне придётся переступать через себя, чтобы не подвести людей! – в очередной раз я сорвалась на неё, понимая, что потом пожалею об этом, но не в силах остановиться.

– Вот и хорошо. Пора немного подумать о других, а не только о себе, – сказала она, доставая ключи от квартиры. – Наверное, я была не права, когда позволяла тебе делать всё, что захочется.

Я фыркнула, заходя в квартиру.

– Отлично! Я сделаю это. Только как мне кататься в коньках, которые разваливаются прямо на ноге? Ты об этом подумала? – денег на новые коньки не было ни у меня, ни у неё.

– Что-нибудь придумаем, – бросила она, направляясь на кухню. – Будешь ужинать?

И тут я задумалась. После того как тренировки исчезли из моей жизни, пропала и необходимость контролировать вес. Я набросилась на еду – стала есть всё, что хотелось, в неограниченных количествах и в любое время. Конечно, это не прошло даром: я стала бояться смотреть на себя в зеркало, а про взвешивание и говорить нечего – через месяц после отстранения я забросила весы в дальний угол шкафа. Алина ничего не говорила, но годы в группе, где ругали за любую прибавку в сто граммов, сделали меня тревожной. Только сейчас я поняла, что всё это время заедала проблемы, а не питалась правильно. Если так продолжится, ничего хорошего меня не ждёт.

– У нас есть что-нибудь диетическое? – спросила я, заходя в кухню.

– Решила взяться за правильное питание? – без шуток поинтересовалась Алина. – Есть курица.

– Я поняла, что в таком весе не смогу нормально кататься, – коротко ответила я.

– Только давай без фанатизма. Мы обе помним, чем всё закончилось в прошлый раз, – с тревогой в голосе сказала она. – К тому же это просто клип, где не нужна идеальная спортивная форма.

Я кивнула и окунулась в воспоминания.

Две недели до чемпионата России. Время, когда каждая фигуристка тренируется в три раза больше обычного, а ест в три раза меньше. В тот период у меня уже шёл активный рост, прыжки рассыпались на глазах, а весы показывали 49-50 кг при моей норме в 45. Не получалось ровным счётом ничего.

В группе Натальи Игнатьевой не принято было нянчиться, и мне ясно дали понять: если за неделю не похудею, меня заменят на Викторию Самойлову, только что оправившуюся от травмы. Наша группа не знала недостатка в талантливых фигуристках, и это обещание было вполне реальным.

Как можно отнять честно заработанную путёвку на чемпионат? Очень просто. Влияние Натальи росло с каждым выигранным стартом, поэтому ей ничего не стоило объявить меня травмированной и заставить молчать об истинных причинах отстранения.

Конечно, я не хотела такого исхода и начала активно худеть: сначала отказалась от завтрака, потом перестала обедать, старалась пить меньше воды. Задерживалась после тренировок, ещё час бегала на дорожке, обмотавшись плёнкой – так же, как делали старшие девушки.

Экстремальный метод дал результат: к следующему понедельнику весы показали заветные 45 кг. Но бесследно это не прошло. Я стала бояться поправиться, взвешивалась по три-пять раз в день. Чаще отказывалась от еды, а ночами плакала в подушку от голода.

Тот чемпионат России я выиграла и заработала путёвку на Олимпиаду. А после… После объявления результатов и награждения я упала в голодный обморок.

Но на этом страдания с весом не закончились. Я понимала, что нужно потерпеть – ведь на кону главный старт в жизни любого спортсмена, – но новогодние застолья соблазнили меня вкусно поесть, что сразу отразилось на весе. Я то срывалась на запрещённых продуктах, то, чувствуя вину, изводила себя диетами, голоданием и нагрузками.

На календаре было 20 января: до Олимпиады оставалось чуть больше двух недель, когда нашу сборную увезли тренироваться в Новогорск. Тренировка прошла ужасно: от недоедания кружилась голова, я сорвала все прыжки, даже третий перекат программы не получился.

– Просто невозможно! Ты так собираешься выигрывать главный старт? Не трать моё время, иди на соседний лёд, катайся с детьми, – холодно отрезала Игнатьева, когда я подъехала к ней.

Спорить было бесполезно. Я боялась тренера. Вздохнув, надела чехлы и пошла в соседний корпус.

«Не уйду, пока не откатаю короткую программу чисто», – пообещала я себе и задержалась до девяти вечера.

В очередной раз упав с четверного риттбергера, я ударила рукой по льду и поползла к выходу – уже открыли калитки для ледовой машины.

Ненавижу уходить, когда что-то не получается. Такие моменты случались редко, но каждый раз доводили до истерики. Что не так? Почему не могу сделать элементы, которые катаю ежедневно?

Кое-как развязав коньки, я посмотрела на стопы, растёртые до мозолей. Перед чемпионатом пришлось срочно раскатывать новую пару, и до сих пор кататься было больно, но ради Олимпиады можно было потерпеть. Собрав вещи, я отправилась в номер.

И там сорвалась: рыдала так, что, наверное, слышал весь этаж, но мне было всё равно. Знала – нужно потерпеть ещё немного, но позволила себе слабину. Не знаю, сколько плакала, но в какой-то момент меня обнаружила Алина, приехавшая улаживать вопросы с рекламой, в которой я должна была участвовать.

– Я не могу так больше, – давясь рыданиями, сказала я. – Всё, над чем я так упорно работала, рассыпается на глазах. Я устала во всём себя ограничивать и чувствовать себя дерьмом.

– Давай успокоишься и всё расскажешь, – спокойно предложила Алина, помогая мне встать с пола.

Я умылась, сделала несколько глубоких вдохов, села рядом с Алиной на кровать и начала:

– Я не знаю, в какой момент всё пошло не так. Ты же тоже заметила, как я стала полнеть, – посмотрела я на неё, но Алина только нахмурилась. – В общем, уже несколько месяцев у меня не идут прыжки и вращения. На тренировках ничего не получается. Чтобы хоть как-то стабилизировать программы, я начала худеть, но это с переменным успехом. С Натальей отношения портятся всё больше. Мне кажется, она делает ставку на Вику, а не на меня. И я не знаю, как обо всём этом сказать маме… – отстранённо рассказывала я. – Извини, что вывалила это на тебя. Надо немного потерпеть – и всё будет в порядке.

– Тот обморок на чемпионате – тоже из-за похудения? – мрачно спросила она.

– Да.

– Я не твоя мама, чтобы решать, но, пожалуйста, не доводи себя до такого. До Олимпиады осталось совсем немного, а после сможешь спокойно выдохнуть. Успокойся и делай, что можешь. Если нужно будет поговорить – я всегда рядом, – Алина обняла меня.

Кто бы тогда знал, что после Олимпиады начнётся новый круг кошмара, длящийся по сей день…

Алекс

До дома по пробкам я добирался больше двух часов, и все мои планы по записи гитарной партии в домашней студии пришлось перенести на завтра. Но я не жалел, так как узнал о Нике больше и смог лучше понять, почему она стала такой закрытой.

Ника, Ника, Ника… За один день ее в моей жизни стало так много, что заметил я это, когда залип на ее странице в TikTok, смотря видео, где пятнадцатилетняя она и трое парней-одиночников синхронно прыгают четверной тулуп. Эффектное видео набрало несколько миллионов просмотров, а комментарии продолжали прибавляться, несмотря на то, что опубликовано видео было больше четырех лет назад. Последнее видео с нарезкой кадров из программ олимпийского сезона было опубликовано в день вынесения приговора по делу о допинге – и с тех пор больше ничего.

Почему она забросила соцсети? Ведь могла бы хотя бы монетизировать свою популярность. В её биографии столько загадок, которые хотелось разгадать…

«Понравилась?» – вспомнилась мне фраза Олега Сергеевича. Мне не составляло труда признаться себе в интересе к Нике: её загадочность притягивала, а колкие фразы, которыми она пыталась оттолкнуть, лишь разжигали любопытство. Хотелось узнать её ближе и, возможно, помочь вернуться в спорт. Что из этого выйдет – покажет время.

Я собрался переключить телефон в режим “не беспокоить”, чтобы посмотреть серию триллера, когда позвонила ее менеджер.

– Алекс, простите что так поздно. Вы сказали, что вас можно беспокоить если возникнут проблемы, – начала она.

– Дайте угадаю: проблемы с коньками? Я видел, как Нику подвели те коньки, в которых она была сегодня.

– Да, все верно. Мы пытались найти варианты в прокате, но… Мне неудобно говорить, но у нас сейчас нет средств, чтобы купить ей новую пару.

– Скажите, размер и марку коньков.

– Edea Piano, 37. Они требуют профессиональной подгонки, но… Предлагаю, чтобы ваша команда вычла сумму коньков из гонорара Ники, – деловой этики у Алины не отнять.

– Не беспокойтесь о деньгах. Это мои инвестиции в проект, – я уточнил адрес для доставки курьером и пошел делать заказ в интернет-магазине. К завтрашней тренировке Ника будет максимально готова.

Ника

Следующим утром мне пришлось вспомнить, каково это вставать в шесть утра и почти два часа добираться до катка. Но до этого меня разбудил звонок в домофон курьера, который в пять часов утра доставил мне срочную посылку. Открыв коробку с логотипом Edea, перевязанную ленточкой моего любимого фиолетового оттенка, я обнаружила сияющие от новизны коньки. Я машинально проверила размер – 37-й, мой. В первый момент я обрадовалась и вспомнила прежние приятные ощущения от покупки новых коньков, а затем встревожилась и начала думать о том, кто же мог быть отправителем подарка.

Внутри коробки я обнаружила короткую записку.

«Поверь в себя».

Кажется, я знаю, кто бы это мог быть. Не очень заботясь, что на часах всего 5:15, я пролистала список контактов и набрала номер Алекса, который добавила вчера.

– Да? – сонно пробормотал он спустя несколько гудков.

– Это переходит всякие границы, – огрызнулась я.

– И тебе доброго утра, Ника. Так подарок уже доставили?

– Да, но я не просила об этом, – я продолжала злиться и не понимать, с чего он взял, что может все решать за меня.

– И не надо. Считай это вложением в съемки клипа. Лучше не трать время на разговоры со мной, а езжай на тренировку, – спокойно ответил он.

– Слушаю и повинуюсь, босс. Может, ты еще и за тренировками следить будешь? – выплескивала я на него весь негатив.

– Ну, если ты решишь подвести не только меня, но и всю команду, занятую на съемках, мне придется это делать, – задумчиво ответил он. – Но ты же не собираешься так поступить?

– Нет, – коротко процедила я.

– Вот и отлично. Хорошего дня, – быстро ответил он и сбросил звонок.

Времени злиться оставалось не так много и я решила разобраться с причинами навязчивого внимания Алекса после съемок клипа. Сейчас в моих силах привести себя в относительно сносную форму, чтобы прокатать элементы и прыжки для видео.

В восемь утра я была в раздевалке «Инея». Вчера поздно вечером от Алины я узнала, что команде Алекса удалось договориться на четырехчасовую аренду катка пять дней подряд. Четыре часа! Каждый день для меня одной! Как бы я не пыталась найти в этом что-то негативное, у меня просто не получилось. Любому спортсмену не так часто выпадает возможность покататься на льду одному, так что перспектива натереть ноги новыми коньками казалась мне совсем небольшой жертвой за возможность потренироваться и посмотреть, на что еще я способна, спустя такой долгий промежуток без тренировок.

Начала я с простых беговых шагов, потом перешла к кросс-роллам, попутно пытаясь вспомнить дорожки из старых программ. Получалось не всё, но впервые за долгое время я просто радовалась возможности кататься, не переживая из-за неидеально выполненных элементов.

Спустя час я рискнула перейти к прыжкам и начала с двойных. Нонечно, до прежней лёгкости было далеко, но как оказалось, мышечная память не миф, и я еще помнила технику прыжков, хоть и несколько раз больно падала. В конце попробовала вращения – с ними было хуже: без регулярных тренировок в зале я потеряла нужные ощущения, и от непривычки начала кружиться голова.

Не успела опомниться, как четыре часа пролетели. По дороге домой, несмотря на ноющие мышцы и натёртые мозоли, я впервые за долгое время чувствовала себя счастливой.

Следующие четыре дня прошли как одно мгновение. Постепенно восстановила несколько прыжков, даже добилась устойчивой спирали – всегда эффектного элемента. выходные готовилась к сессии (экзамены в университете никто не отменял), а вечером воскресенья у нас с Алиной завязался неожиданный разговор:– Давай возродим твой TikTok? – предложила она.

– Не думаю, что это хорошая идея, – настороженно ответила я.

– Ты же не веришь, что он всё ещё следит за тобой? – скептически прищурилась Алина.

– Всё возможно… Но если тебе хочется – давай попробуем, – сдалась я. Уже слишком часто срывалась на Алине – пусть делает, что считает нужным.

Теперь, собираясь снова вести соцсети, я вспомнила не самый приятный эпизод спортивной жизни…

Я была еще юниоркой, когда мама наткнулась на агентство, занимающееся сопровождением спортсменов. Тот год складывался удачно: я выигрывала старт за стартом и конечно же агентство ухватилось за возможность работать со мной. Так в моей жизни появилась Алина, взявшая на себя PR и рекламные контракты. Она сразу запустила активную кампанию: новые ролики с тренировок, монтаж программ, сотрудничество с фанатскими страницами. Стратегия работала – подписчики и просмотры росли, бренды предлагали контракты, финансовые проблемы исчезли. Но появилась и тёмная сторона: анонимный сталкер, присылавший пошлые видео и омерзительные сообщения. Стесняясь рассказать об этом, я просто сократила активность в соцсетях, публикуя контент лишь по необходимости. Как выяснилось позже, это было только начало…

Наши столкновения с ним случались несколько раз. В тот ноябрьский вечер, возвращаясь с тренировки, я поняла – он снова преследует меня. Забежав в магазин, я попыталась спрятаться, но он схватил меня за руку. Когда работники прибежали на шум, они поверили его версии – будто я что-то украла.

Мама, как всегда, не поверила мне по телефону. Пришлось звонить Алине – только она смогла разобраться с полицией и забрать меня.

– Спасибо, – тихо сказала я, выходя из магазина.

– Ты звонила маме?

– Она не верит. Никогда не верила, – ответила я, чувствуя знакомую горечь.

История просочилась в сеть, обрастая фейковыми заголовками. После этого я полностью передала соцсети Алине. Теперь, когда она предложила возродить TikTok, я снова почувствовала страх. Но, возможно, теперь всё будет иначе?

Ника

Вот и настал день, ради которого меня заставили вернуться на лёд – съёмки клипа на новую песню Алекса Воронова.

С утра мы с Алиной суетились, проверяя вещи, но к восьми утра благополучно прибыли в «Иней».

Следующие два часа, пока визажист и стилист работали над моим образом, прошли под подкаст «Книжная дискуссия». Я любила их за возможность узнавать новое, когда нет времени читать.

Когда макияж и причёска были готовы, я наконец увидела своё платье. Во времена карьеры я обожала процесс создания образов – волшебное преображение моих смутных идей в готовые костюмы. Жаль, такая возможность выпадала только для показательных номеров: тренеры считали, что лучше знают, что и как катать. В соцсетях часто писали, что мои показательные программы сильнее соревновательных, но все предложения тренерский штаб отвергал, ссылаясь на консервативность федерации.

Платье оказалось глубокого изумрудного оттенка с градиентом и стразами, с таким же цветком для причёски. Этот цвет неожиданно напомнил мне другое платье… Больное воспоминание. Я резко перевела мысли, чтобы не погружаться в пугающие эмоции.

Переодевшись, я посмотрела в зеркало и не узнала себя: брюнетка с зелёными глазами, стильной причёской и макияжем в красивом платье. На миг представилось, как было бы здорово выйти в таком образе на соревнования, но я отогнала эту мысль. Это всего лишь сказочный образ для клипа. После съёмок я вернусь к обычной жизни, где нет места льду и конькам. В душе стало горько.

В дверь постучали.

– Входите! – откликнулась я, ставя подкаст на паузу.

В проёме появился Алекс, уже побывавший у стилиста. На нём была белая рубашка, поверх которой он накинул куртку, и рваные чёрные джинсы. В таком виде он точно замёрзнет за день на льду.

– Привет, Ника! Ты выглядишь… – он оценивающе окинул меня взглядом.

– И как? – не удержалась я от вопроса

– Как фигуристка, готовая завоевать новую медаль, – слегка хрипло ответил он.

– До медалей мне теперь далеко, но спасибо, – мне показалось, он хотел сказать что-то другое. – Ты что-то хотел?

– Просто пожелать удачи. Дай помогу – ты испортишь причёску, – заметил он мои неудачные попытки закрепить цветок.

Хотелось отказаться, но его предложение прозвучало так искренне, что я протянула украшение. Наши пальцы соприкоснулись, и это прикосновение заставило сердце учащённо биться. Алекс аккуратно закрепил цветок, а когда я развернулась, чтобы поблагодарить, все слова вдруг вылетели из головы. Я смотрела на него, будто видела впервые – не как на популярного певца, а как на просто очень красивого парня. Он молча смотрел в ответ. Наша немая сцена могла бы длиться вечность, если бы не громкий стук в дверь, от которого мы оба вздрогнули.

– Алекс, ты нужен режиссёру, – в проёме показалась девушка из его команды.

– Уже иду, – повернулся он к ней.

– Спасибо за помощь! Я зашнурую коньки и выйду, – торопливо схватив ботинки, выпалила я, сгорая от смущения.

– Хорошо, – он бросил на меня странный взгляд и вышел.

Господи, что со мной? Зашнуровывая коньки, я пыталась успокоить бешено колотящееся сердце. Наверное, это просто волнение перед выходом на лёд после долгого перерыва! Сделав несколько глубоких вдохов, я накинула куртку и направилась к катку.

Там развернули целую съёмочную площадку: три камеры на разных ракурсах, оператор для съёмки на льду, пять софитов, освещающих почти весь каток, и два осветителя. Вдобавок – координаторы, ассистенты, менеджеры. От такого количества людей у меня закружилась голова.

– Ника! – помахала мне Алина.

Я направилась к ней, и вскоре к нам присоединились режиссёр и Алекс, объясняя концепцию клипа. По сюжету я – спортсменка на пике карьеры, а Алекс – поклонник, которого я не замечаю. Он пишет песни, вдохновляясь моими победами и неразделёнными чувствами, а я, достигнув всего, осознаю своё одиночество. Когда моя слава угасает, а он добивается успеха, мы встречаемся на шоу – финальная сцена с цветами и поцелуем.

Этот сценарий до боли напоминал мою реальность. Но главная проблема заключалась в другом – мне предстоял первый в жизни поцелуй, да ещё и на камеру.

– Алина, – отвела я ее в сторону, пока режиссер продолжил снимать сцены с Алексом. – И что мне делать? Никто ведь не говорил про поцелуй!

– Ника, я понимаю, что тебя это смущает, но раз они не хотят убирать эту сцену, представь себя актрисой. Они целуются потому что это их работа. Сейчас это часть твоей работы, – попыталась уговорить меня она.

Никакие доводы не могли победить нарастающую панику. Я готова была сбежать, но режиссёр уже звал меня на съёмку.

Работали придирчиво и долго. Многократно переснимали элементы, подстраиваясь под камеры, отрабатывали эффектные гидроспирали по примерам из TikTok. Всё это время я чувствовала на взгляд Алекса, хоть и не видела его в толпе съемочной группы.

После полутора часов съёмок объявили перерыв. Выходя с катка, я отряхивала платье от следов падений. Алекс направлялся на лёд – нужно было переснять несколько сцен при другом освещении.

– Устала? – спросил он, когда я надела чехлы.

– Ну так, немного. Кстати, скользишь отвратительно скользишь.

– Может, дашь мастер-класс после съёмок? – пошутил он.

– Сомневаюсь, что из тебя выйдет толк. Да и тренировать мне тоже нельзя, – очередное напоминание о том, почему все происходящее сегодня должно остаться только на рамках клипа.

– Ника, Алекс, стойте! – крикнула Алина, подбегая к нам. – Давайте сделаем совместное фото для соцсетей.

– Тогда и на мой телефон тоже, – попросил Алекс. – Кто-нибудь, принесите мой телефон из гримёрки.

– Встаньте рядом, – скомандовала Алина, щёлкая камерой. – Вы слишком скованные, обнимитесь хоть!

Я нерешительно развернулась к Алексу, но он сам спас ситуацию – осторожно обнял за талию, положив голову мне на плечо. Сердце предательски заколотилось.

– Улыбайся, – прошептал он мне на ухо, отчего по спине побежали мурашки.

– Сюжет клипа… впечатляет. Кто придумал? – спросила я, стараясь игнорировать свою реакцию.

– Я. Но все совпадения случайны, – ухмыльнулся он.

– О да, ещё какие случайные!

– А теперь посмотрите друг на друга! – не унималась Алина.

Повернув голову, я оказалась так близко к его лицу, что разглядела золотистые искорки в голубых глазах.

– Тебе говорили, какие у тебя красивые глаза? – он поправил выбившуюся прядь за моим ухом.

Сердце сделало сальто.

– Представь себе, – сдавленно выдавила я.

«Не верь ему!» – кричало внутри, хотя очень хотелось поверить.

– Что-то подсказывает, ты врёшь, – поддел он с улыбкой.

– Алина, может хватит? Ты нафоткала на месяц вперед, —резко отвернулась я, спасаясь от новой волны смущения.

– Ладно, больше не буду отвлекать, – её тон звучал многозначительно.

Я отошла к бортику наблюдать за съёмками вместе с Алиной.

– Он не сводит с тебя глаз, – неожиданно заметила она. – Как и ты с него.

– Не понимаю, о чём ты.

– Не притворяйся. Я не твоя мама и ничего не запрещаю. Тебе полезно пообщаться с кем-то кроме меня.

Я замолчала и задумалась. Меня всегда преследовало чувство одиночества, но в соревновательной жизни оно не тяготило, а скорее помогало не нарваться на обман, а вот после отстранения и я остро осознала, что мне не хватает друзей. Что до любви, об этом я не думала вовсе и вообще считала, что я не создана для романтических отношений. Съемки в этом клипе вызывали во мне те чувства, от которых я пыталась бежать и меня это пугало.

Глядя на Алекса, я не понимала, что происходит. Ещё вчера он раздражал, а сегодня… Мне нравилось быть рядом с ним.

– Так, ребята, снимаем сцену с поцелуем, – ледяным душем прозвучали слова режиссёра.

Я напряглась, но вышла на лёд, направляясь к Алексу.

– Встаньте ближе. Ещё ближе, – выстраивал кадр режиссёр.

– Ты чего такая напряженная? – спросил Алекс, снова обнимая меня за талию, вызывая табун мурашек. – Замерзла?

– Нет, всё в порядке, – соврала я. На самом деле мне было так жарко, будто поднялась температура.

– Расслабься, я не кусаюсь, – попытался он разрядить обстановку.

– Снимаем!

По задумке поцеловать Алекса должна была я. Но сейчас, стоя рядом с ним, я понимала, что не смогу этого сделать. Меня парализовало от страха.