Дорога, которой нет в расписании

Михаил Колесников

Дорога, которой нет в расписании

Глава 1. Колготки и страх

Я стоял в углу, прижавшись спиной к холодной стене. Резинка колготок неприятно  давила на живот, а внутри меня всё сжималось от страха. Отец наказал меня, и это значило, что я должен стоять в углу. Молча. Не задавая вопросов, не оправдываясь и не прося снисхождения.

В комнате было темно, только из коридора пробивался узкий луч света. Время тянулось очень медленно.

Сначала я просто скучал. Рассматривал облупившуюся краску на стене, слушал, как за дверью скрипят стулья, как щелкает переключатель телевизора.

У меня затекли ноги и казалось, что этой пытке не будет конца. Но сказать об этом означало бы снова привлечь внимание отца и вызвать его недовольство.

А он и без того был зол.

– Будешь стоять тут, пока до тебя не дойдёт, – сказал отец, захлопывая за собой дверь.

Потом я почувствовал, как подступает новая беда – мне захотелось в туалет. Я терпел, сколько мог. Потом еще. И еще. Я боялся сказать об этом отцу.

Боялся, что он разозлится и я услышу его глухое -"ты что, издеваешься?"

Мне хотелось разрыдаться, но я упорно загонял слезы внутрь себя. Знал, что у меня нет ни одного родного или даже просто близкого существа, перед которым я мог расплакаться, коли тому нашлась причина.

И меньше всего мне хотелось проявлять свою слабость перед отцом.

Потому что, согласно общепринятым правилам, мужчина должен переносить трудности с каменным лицом и стиснув зубы.

Так говорил мой отец.

Я собрал в кулак всю свою волю, и крепился. Ведь я все-таки был мужчиной, хотя и маленьким.

Поэтому я терпел до последнего. А потом просто описался.

Я до сих пор помню как по моим ногам текла тёплая, почти горячая струйка мочи и чувствую такой стыд, страх и непонимание, словно это случилось вчера.

В тот момент я чувствовал себя раздавленным, смятым и уничтоженным.

Когда отец снова зашёл в комнату, на его лице были не удивление, не злость и не презрение – просто недоумение.

– Почему ты мне ничего не сказал? – спросил он.

Я молчал. От пережитого у меня горели щеки и не знал, что ему ответить.

Он не ударил меня, не стал орать, не обозвал. Просто пожал плечами и ушел. Будто ничего и не случилось. А у меня внутри что-то перевернулось и умерло по отношению к отцу.

Он никогда не был жестоким. Не бил нас, не издевался и не кричал без причины. Ему просто было всё равно. Лишь бы его не трогали.

Может быть в молодости он был другим.

Но я узнал отца, когда он уже был взрослым и равнодушным.

Глава 2. Сигареты

Прошло несколько лет.

Я стоял с пацанами за клубом, мы курили. Табачный дым резал глаза, щипал горло, но я не подавал виду. Тут же, за углом, проходил отец. Он шел платить за телефон в местное отделение связи. Увидев меня с сигаретой он не замедлил шаг, лишь бросил через плечо:

– Дома поговорим.

Вернувшись домой я ждал мужского разговора или заслуженной взбучки.

Думал, что отец возьмет меня за плечо, посмотрит в глаза и скажет что-то важное. Может быть даже впервые назовет меня сыном.

Но он просто сказал матери:

– Он курит. Я видел его с сигаретой.

Отец не назвал меня по имени, просто сказал безликое – он.

Вот и всё. Я не знал, чего ждал от него, но точно не этих слов. Они засели эдаким червячком где-то в моём подсознании, но я решил не придавать этому значения.

Зато в тот момент я чётко понял, что хочу прожить свою жизнь совершенно иначе. Что мои дети никогда не будут расти рядом с человеком, который живет только по инерции.

Отец всю жизнь проработал на одном и том же заводе. И, кажется, даже никогда не думал о том, что жизнь можно прожить как-то совсем по-другому.

Иногда, несмотря на свой юный возраст и полное отсутствие житейского опыты я чувствовал, что имею полное право судить людей.

В такие моменты отец вызывал не ненависть, а скорее непонимание.

Это не был бунт против отца, а скорее неприятие своего возможного будущего, в котором я мог бы застрять, так же как и он.

Я не винил его. Отец был добрым человеком и всегда готов был помочь, когда его об этом просили, и остаётся таким до сих пор.

Просто сам он редко проявлял инициативу – будто ждал, что его позовут. Мне не хотелось повторить его путь. Это желание стало моим внутренним компасом, указывающим на жизнь, наполненную смыслом и осознанным выбором.

Глава 3. Поселок и день рождения

С самого рождения моя собственная жизнь, также как жизни других жителей посёлка была подчинена шаблону и должна была катиться по накатанной колее.

Если ты умудрился здесь родиться, ходи в школу. Смотри на лесопильный завод за окном, слушай пьяные разговоры взрослых и будь готов повторить их судьбу.

В нашем поселке любое событие превращалась в застолье. День рождения? Застолье. Кто-то купил машину? Застолье. Выходные? Ну как же без него? Взрослые чокались рюмками, обсуждали одни и те же проблемы, которые не менялись год от года.

Однажды я увидел объявление в детском саду:

"Дорогие родители, просьба ограничить распитие алкоголя при детях. Ваши дети чокаются кружками компота при приеме пищи."

Это было бы смешно, если бы не было так грустно.

Мои собственные дни рождения всегда проходили одинаково: взрослые сдвигали столы, сооружали скамьи из стульев и широких досок, ставили на столы крепкую выпивку, и всё это ради того, чтобы "как следует отметить".

А я?.. Я довольствовался парой одноклассников и соседом Генкой, который, когда речь заходила о хоккее, всегда говорил: "гватарь" вместо "вратарь". Мы ели магазинный бисквитный рулет, запивали его газировкой "Буратино" или "Колокольчик".

Я не знаю, можно ли назвать это счастьем. Но это было в моём детстве.

Глава 4. Дубай и теплица

В школе мне внушали, что нужно быть честным, отзывчивым к другим, что мир должен быть добрым.

Недавно я был на экскурсии в Дубае. Нам рассказывали, что раньше местные родители боялись отпускать сыновей учиться за границу. Они росли в тепличных условиях, не зная, что такое алкоголь, наркотики, драки, зависть и ненависть.

Я задумался, потому что сам никогда не стоял перед таким выбором. С алкоголем, драками и ненавистью я столкнулся ещё тогда, когда учился в школе. И не просто столкнулся, а попробовал и испытал это сам.

Я не скажу, что этот опыт был положительным, но зато, я, в отличие от них вырос в реальном, достаточно жестоком мире.

Как ни странно, такая жизнь пошла мне на мне пользу. Точнее, дала мне тот опыт, в сравнении с которым блекли те знания и истины, которые пытались вдолбить в мою голову школьные учителя.

Они восхваляли достижения гуманизма прошлых веков, торжество идеалов человечности над темным началом и так далее.

Зато я понял, что мне пригодится в будущем. Опыт поселковой жизни научил меня, что успех строится на силе и упорстве.

Поэтому я всегда, с самого детства намечал себе цель и шел к ней упорно и до конца.

Глава 5. Школа

Школа № 69. Трехэтажное покосившееся здание, выкрашенное в грязно-зеленый цвет. Там не учили, а просто следили за тем, чтобы ты не умер раньше времени.

Уроки начинались в восемь тридцать, и лучше было не опаздывать. Не из-за учителей – из-за Вишни.

Вишня был проклятием учителей и местной легендой. Здоровенный, с

вечным прищуром серых глаз, который не обещал ничего хорошего.

Он дважды оставался на второй год и был старше нас на два-три года. В подростковом возрасте такая разница очень существенна.

Ещё в школе он пил, курил, бил всех, кто попадался под руку, и, конечно, нравился девчонкам своей брутальностью.

Мимо него нельзя было пройти просто так. Он запросто мог отобрать у тебя деньги, куртку, школьный завтрак. Просто унизить или дать в глаз ради развлечения.

Став постарше Вишня ограбил и убил таксиста. Он получил пожизненный срок, который отбывает сейчас в «Чёрном дельфине», по иронии судьбы живя в том мире, который нарисовал в своей голове еще в школе.

Глава 6. Первая любовь и разочарование

В школе отношения между мальчиками и девочками делились на две категории: те, кто встречался "по-настоящему", и те, кто делал вид. Я не знал, к какой категории можно было отнести меня, пока не познакомился с Аней.

Аня была из "группы красоток". Всегда ухоженная, с идеально уложенными волосами, одетая по последней моде – ну, насколько это было возможно в нашем поселке. Пацаны завидовали мне, когда узнали, что мы начали встречаться.

Но спустя неделю я понял, что что-то у нас не так.

Я ждал от этих отношений чего-то… осмысленного. Хотел обсуждать с ней книги, фильмы, да хоть хоккейный матч с тем же "Водником". А вместо этого слышал только:

– Ах ты мой муженёк…

Каждый раз, когда мы гуляли, мне хотелось уйти пораньше. Не потому, что я считал себя лучше, просто я не понимал, о чем можно с ней говорить.

А потом я встретил её мать. Она работала продавщицей в магазине. Уставшая, вечно в переднике, но с неизменной бутылкой на столе.

И я понял, что Аня через какое-то время станет её точной копией. Что пройдут ещё пять- десять лет, и она точно так-же по вечерам будет ждать мужа с работы за накрытым столом, на котором обязательно будет стоять спиртное.

А я так не хотел.

Глава 7. Девчонки, которые уехали

В классе были ещё две девочки – Лена и другая Аня. Они не принадлежали к "красоткам", но были другими. Умными, целеустремлёнными, знающими, что хотят от жизни.

Лена мечтала исследовать Арктику. В итоге она уехала за границу и стала специалистом по климату.

Аня изучала языки, а потом работала переводчиком.

Иногда я думаю, что если бы тогда был немного посмелее или более осознанно смотрел на вещи, я вполне мог бы влюбиться в одну из них. Может быть тогда, моя судьба сложилась бы совершенно иначе.

Но тогда я был самым обычным пацаном из поселка, а они – девчонками, которые рано поняли, что хотят вырваться оттуда.

Глава 8. Те, кто остались

В итоге, большинство моих сверстников и одноклассников осело в поселке. Девчонки нашли себе мужей, парни-жён, устроились работать на тот же лесопильный завод и стали продолжением своих родителей.

Некоторые оказались в тюрьме. Кто-то за кражу, кто-то за убийство.

Я хорошо помню одного парня, который полез на столб скручивать провод, будучи уверенным, что ЛЭП давно отключена. Его ударило током и потом ему ампутировали руку.

Всё это происходило в поселке, в котором, как мне казалось, время остановилось. Там из года в год монотонно и однообразно шумел завод, а главными событиями были пьянки и застолья.

Глава 9. Новая школа

К середине седьмого класса школа в поселке не работала уже четвертый месяц – учителя бастовали из-за задержек зарплаты. Никто не знал, когда это закончится.

Я почти не появлялся дома, проводя время с одноклассниками, которые тоже были предоставлены сами себе. Всё чаще нам приходили в голову идеи, от которых сейчас моя кровь стынет в жилах.

Упавший с крыши недостроенного дома Вишня— не единственный такой случай. Мама понимала, что если ничего не изменить, я вполне могу пойти по его пути.

И тогда она решила перевести меня в городскую школу. Отцу эта идея не понравилась. Он отучился в поселковой школе девять лет, стал тем, кем был сегодня, и, по его словам, ничуть об этом не жалел. Хотя мне казалось, что ему было просто лень что-то менять в своей жизни.

Честно говоря, я даже не вникал, кем именно хотел меня видеть отец. Помню лишь одно: он настаивал, чтобы я пошёл по его стопам. С его точки зрения, любое образование было вредно. Нужно было так же как и он, после девятого класса идти на завод.

– Ты хоть понимаешь, что там с тобой сделают? – сказал он, когда узнал о том, что я перевожусь в городскую школу. – В лучшем случае проверят в драке, а в худшем разберутся по понятиям. Никто там с тобой нянчиться не будет.

Я слушал, смотрел на него и думал: «Отец, ну почему ты не можешь просто сказать мне что-то поддерживающее?»

Но мама настояла на том, чтобы я всё-таки учился в городской школе, и мы подали документы.

Здесь всё было совершенно иначе, чем в поселковой школе. Все ученики общались друг с другом без мата и угроз. Старшеклассники не шпыняли малышню и не нужно было каждый день отстаивать своё достоинство кулаками.

Никто ради потехи не издевался над слабыми, хотя наслушавшись пророчеств отца я ожидал чего-то подобного. Но вопреки моим ожиданиям, прогнозы отца не сбылись.

Меня встретили скорее с настороженностью, потому что все знали, где я учился раньше. Присматривались ко мне, осторожно расспрашивали.

Потом я встретил Ивана. Когда-то мы вместе ходили в детский сад, но я его даже не помнил. Он сам сказал мне об этом.

Моя новая школа была просторной, с длинными коридорами и светлыми классами. Отношение учителей тоже было другое. Они, действительно, учили и готовили нас к жизни, вкладывая в нас всю душу.

Я видел, что ведение уроков для них это не обычная формальность, а дело их жизни, которому они придают большое значение.

Мои новые товарищи по школе были детьми из обеспеченных семей, их

родителями были налоговики, полицейские, владельцы бизнеса.

В своей прежней школе я часто становился свидетелем того, как в школьном туалете кого-то загоняют в угол и отнимают у него деньги. А жертва вынуждена либо терпеть побои и издевательства, либо огрызаться.

Однажды в новой школе я тоже столкнулся в туалете с местным отморозком по кличке Гаврусь.

Он был один, к тому же после того, что я прошёл в нашей поселковой школе он показался мне совсем не страшным и я сразу же получил отпор.

В силу своей ограниченности он так и не понял, почему я его не боюсь, но на прощанье пообещал мне, что мы ещё встретимся.

А я был готов к драке, но после уроков меня никто не поджидал. Гаврусь оказался самым обычным трусом и на всякий случай решил со мной не связываться. Позже я узнал, что даже среди своей же шпаны он не пользовался ни уважением, ни авторитетом.

Забегая вперёд скажу, что через несколько лет Гаврусь кого-то порежет в пьяной драке и сядет на семь лет.

Я так и не стал частью класса. Меня не принимали, но и не гнали. Я знал, что обо мне говорят за моей за спиной. Мне придумали кличку, коверкали фамилию, смеялись над тем, как я одеваюсь.

Это было неважно. Главное – это было за моей спиной. Никто не осмеливался сказать это мне в лицо.

Седьмой класс закончился. Друзей среди новых одноклассников я не завел, но и старые мне тоже стали неинтересны. Их разговоры всегда сводились к тому, где достать выпивку и сигареты. В новой школе, даже несмотря на мою не слишком высокую успеваемость, меня учили и давали новые знания.

Учился я, в общем-то, неровно. Хотя при своих способностях вполне мог без особых усилий стать круглым отличником.

Но я никогда не тратил энергию попусту. Я ее экономил. Предметы, которые мне были неинтересны я полностью игнорировал.

Причем не от лености или тупости, как считал мой отец или как наверное думали учителя.

Мне было жаль тратить время жизни на всякую чепуху.

Я вполне обоснованно считал систему школьного образования изжившей себя, избыточной, косной и тупой.

Это становилось ясным, стоило посмотреть со стороны.

Зачем сколько времени тратить на изучение ненужной дребедени, которая тебе никогда не при годится? Тем более, если у человека другие способности, которые позволят ему добиться успеха в жизни иными путями.

Иван жил всего в двух автобусных остановках от меня. Он много читал, хорошо учился, но не был ботаном. Мне нравилось его слушать. А ему нравилось находиться в компании со мной.

Может быть потому, что я был его полной противоположностью. А может быть потому, что он был уверен в том, что в случае опасности я не брошу его и смогу постоять за нас обоих.

Глава 10. Лето перемен

Лето я обычно проводил в деревне у бабушки. Денег на курорты у нас не было.

Деревня – 100-150 жителей. Но летом она разрасталась вдвое, а то и втрое за счёт приезжающей молодёжи. Купание в речке, рыбалка, «Руки вверх» на дискотеке, разбавленный спирт, хлеб, лук, соль – такой вайб1 в те времена.

Дети зажиточных родителей очень быстро вписывались в деревенскую жизнь, забывая, кем они были в городе.

Серьёзных отношений ни у кого не было, но были первые поцелуи. Никто не думал о том, что это навсегда. Все знали, что разъедутся к осени и потому жили одним днём.

Это время останется для меня как самое беззаботное и счастливое.

Осенью, когда я вернулся в школу, всё будто изменилось.

К восьмому классу одноклассники резко повзрослели. Ко мне уже не относились как к изгою. А я, проведя лето с разными людьми, стал более общительным и контактным.

Совместные прогулки, походы друг к другу в гости после школы стали обычным делом.

С Иваном мы сблизились. Я начал смотреть на книги совершенно иначе и уже не думал о том, что это «инструмент ботана».

Старые друзья из посёлка постепенно отходили на второй план.

Я чувствовал в себе перемены. Мне больше не хотелось материться. Не хотелось без причины оскорблять младших или слабых.

В это время отец нашёл новую работу – слесарем на водоканале. Мы знали: он оставляет себе заначку на выпивку, а остальное отдаёт маме. Но денег не хватало и из-за этого в семье часто возникали скандалы.

Когда отец возвращался домой, первым делом бежал на кухню. Иногда прямо в куртке и ботинках. Бренчал кастрюлями, проверяя, что сегодня на ужин.

Его не волновало, что денег на жизнь не хватает. Он лишь говорил:

– А я не знаю, что делать. Я же работаю. Что вы от меня хотите?

И сразу уходил, чтобы не продолжать разговор.

Я как-то читал статью о двух братьях. Их отец был алкоголиком. Один стал успешным, а другой спился.

Когда у них спросили, почему они стали такими, какие есть, оба дали один и тот же ответ:

«Я вырос при отце-алкоголике».

Я не обвиняю отца. Я просто его не понимаю.

Он постоянно ссорился с мамой. Эти разборки часто происходили в присутствии меня и моего брата.

Однажды я не выдержал и сказал отцу:

– Я тебя ненавижу.

Он пошёл жаловаться. Кому? Конечно же, маме.

Глава 11. Девятый класс

Девятый класс – я не хороший, но и не плохой. В моей крови бурлит жуткий коктейль: молодость, ветер перемен и остатки той жизни в поселке, которые всё ещё дают о себе знать, привычка к алкоголю и дракам.

Я уже не изгой, теперь меня даже можно назвать частью класса. Всё больше меня интересует новое: книги, разговоры о будущем, те вещи, о которых раньше я даже не задумывался. Теперь я читаю книги не только для того, чтобы выполнить домашнее задание, а потому что мне это доставляет удовольствие. Я хочу совершенствоваться, быть лучше и умнее.

Девчонки из города мне нравились больше чем поселковые. Они хвастаются новыми платьями, косметикой, походами по клубам. В отличие от своих сверстниц из поселка, которые соревнуются, кто больше выпил на прошлой дискотеке.

Но вот парадокс: девчонки из города не хотят ехать ко мне, потому что я из поселка. Тогда как девчонки из поселка, наоборот, хотят идти ко мне, потому что я теперь вроде бы как городской. Возникает конфликт интересов: две противоположные стороны не могут найти общий язык.

К началу девятого класса наша компания, которая ещё совсем недавно состояла из одного меня, пополнилась. Ко мне присоединились парни из соседних посёлков левого берега города – те, кто раньше жил там, как и я. Белый, Бугай и Дунька – все трое с похожим прошлым до городской школы.

Снова забегая вперёд, скажу, что к сожалению, у Бугая было и схожее «будущее». Уже будучи курсантом школы милиции он получил тюремный срок за хранение и распространение наркотиков. Во время следствия пошёл на сделку со следствием и сдал своего поставщика. Им оказался близкий друг Бугая. Но это не спасло его от тюрьмы.

Все трое промышляли гоп-стопами2 на вокзалах и рынках,  где обирали пьяных. Но Белому и Дуньке повезло, их судьба сложилась более благополучно. Они не сели. Чуточку ниже я расскажу как сложилась их жизнь.

Мы все были частью той жизни, но в какой-то момент я понял, что впереди меня не ждёт ничего хорошего и от неё нужно не просто уходить, а бежать.

Мне и сейчас хочется, хоть как-то избавиться от этого прошлого и не тащить его с собой.

Глава 12. Новый путь

К девятому классу наш класс постепенно скатился вниз. Если раньше все старались хоть как-то поддерживать фасад «образцового класса», то теперь этот фасад обвалился, и мы начали сползать в серую зону.

Золотая молодёжь нашла свои маленькие радости, которые заключались в курении за школой и распивании спирта, разбавленного с водой и лимонной кислотой. Белый мог без особых последствий выпить стакан водки и для него это стало обыденностью.

У Дуньки всегда находились деньги на алкоголь – наверное, благодаря какой-то его хитрой схеме, которую мы не догоняли.

Раньше мы проводили время в лесу, гуляя по нему с рюкзаками, полными термосов с чаем и бутербродов. Мы пытались доказать себе, что нас связывает что-то большее, чем обычная школьная дружба. А теперь наши рюкзаки наполнились бутылками – стеклотарой, которая звенела на каждом шагу.

Учителя уже не скрывали, что класс катится вниз. И задавались вопросом: была ли в этом наша вина? Может быть да, а может, и нет.

В конце концов, каждый ведь сам кузнец своего счастья. Но, что бы ни случилось, всё как-то шло своим чередом.

Мама, для меня была всем.. Она всегда была права, даже когда я не хотел её слушать. Мама знала, что если я не возьмусь за ум, если не пойду учиться чему-то серьезному, то до 11 класса мне не дожить – либо убьют в драке, или посадят в тюрьму.

В нашем городе с неполным средним образованием, как у меня, особо не разгуляешься. Дорога либо в морское училище, чтобы стать «кокером» либо в лесотехнический колледж – учиться на «лесача». Вот и весь выбор.

Но к концу девятого класса я ещё не определился, кем хочу стать. Всё мне казалось неважным. Я не знал, что мне нужно, и чем я хочу заниматься.

В этом замкнутом круге мне с каждым днем всё яснее становилось одно: нужно делать выбор. И вот, как это часто бывает, решение пришло совершенно неожиданно.

Однажды в июне, когда я сажал с мамой картошку, она вдруг сказала: «В железнодорожном училище есть места на помощников машиниста».

В тот момент я ничего не знал о железных дорогах, кроме того, что существует плацкартный и купейный вагоны. И, честно говоря, я согласился на училище не потому, что страстно хотел стать машинистом, а потому, что хотел поскорее закончить с картошкой и улизнуть на дискотеку.

Мне тогда было просто всё равно где учиться, либо совсем не учиться.

Иван остался доучиваться в школе. Белый, Бугай и Дунька поступили на учёбу в Зеленоборскую среднюю специальную школу милиции МВД РФ. Туда набирали после 11 класса и потом не призывали в армию. Курсанты и выпускники стояли на каком-то спецучёте.

Дунька после выпуска работал опером, потом перевёлся в отдел собственной безопасности МВД. Дослужился до больших звёзд на погонах и стал бороться с оборотнями в собственных рядах. Белый уволился из полиции и пошёл в моряки, потом куда-то на завод.

Это был их выбор. Я же выбрал свой путь.

Так или иначе, мы все двигались в разные стороны. Кто-то в одну, кто-то в другую. А я пошел по дороге, которую показала мне мама. Я не знал, что меня ждёт на этом пути, но, возможно, это был мой единственный шанс.

Глава 13 Разбитые бутылки и разбитые надежды

Воспоминания о выпуске из девятого класса довольно туманны, так как празднование сопровождалось употреблением алкоголя где-то на территории бывшего лампового завода и в памяти остались лишь разрозненные фрагменты.

Очнулся я уже дома у Янки – моей как бы, девушки. Её родители были ментами, прожившими всю жизнь вместе и не признававшие никаких отношений на стороне. Янкины родители отпугивали всех её парней своими пуританским взглядами.

В ситуации со мной всё оказалось наоборот: мне постелили в зале и велели Янке с утра напоить меня чаем.

Возможно, во мне видели потенциального мужа, но я придерживался другой точки зрения, впрочем, как и сама Янка.

Через много лет наши пути снова пересекутся, но на этот раз – в танцевальном кружке для малышей, куда мы приведем уже своих детей, хоть и не общих.

Глава 14 Последнее лето детства