Хочу. Люблю. Куплю 2

Александра Седова

Хочу. Люблю. Куплю 2

Глава 1

Илья.

Лязг металлических решёток– стал обыденным. Как шум автомобилей за окном моей квартиры, рассекающих городские улицы.

Иду по длинному слабоосвещённому коридору, стесываю взглядом облупившуюся краску на стенах. Каждый шаг эхом утопает в пространстве. Каждый шаг– приближает к свободе.

Тюремная вонь уксусом разъедает носоглотку. Я пропитан ею насквозь и никогда уже не отмоюсь.

Три года назад, суд признал меня виновным в убийстве жены.

Сам губернатор пытался повлиять на ход расследования и судебный процесс, но кто-то слил всю информацию в СМИ. Моё дело превратилось в общественно-показательное. Толпы женщин кинулись отстаивать права Катерины. Создавали петиции, устраивали митинги и забастовки. Вывернули все так, что богатый муженек пристрелил несчастную девушку, просто потому что у него много бабла и он не боится закона.

Тот факт что моя жена была беременной, стало ключевым моментом в отношении общества. Не только отчаянные бабы, но и честолюбивые мужики, требовали судить меня за убийство двоих.

Суду пришлось признать меня виновным и назначить наказание в виде лишения свободы сроком на три года. Удалось пройти по статье УК РФ 107‐убийство совершенное в состоянии аффекта. Привели доказательства того что Катерина забеременела от любовника. В суд даже приходил какой-то пидорас, купленный Гришей. Подтверждал, что её ребёнок от него. Суду предоставили липовые справки об экспертизе, что известие о любовнике спровоцировало состояние аффекта.

Оглядываясь назад– не знаю, как я выжил. Не понимаю, почему не сдох от инфаркта в зале суда? Когда раз за разом приходилось слушать подробности о ее смерти. О результатах экспертизы, о результатах вскрытия. Больше всего на свете хотелось сдохнуть. Жалел, что не подорвался тогда в машине, проклинал Гришу за его чутье. Сдохнуть было бы проще, чем жить.

Но я какого-то хуя еще дышу. Тюремные стены остаются позади.

– Рад был знакомству,– энергично жмет мою руку начальник тюрьмы. Лично мои вещи вручает.– Если что, милости просим,– улыбается и потеет, как шлюха в сауне.

Окатываю его физиономию давящим взглядом. Надеваю кожаную куртку поверх футболки. Поправляю воротник.

– Илья Сергеевич, я не это хотел сказать,– спешит оправдать свою глупость.– Просто пока вы здесь были, нам хоть тюрьму отапливали.

Молча отворачиваюсь, зажимаю губами фильтр сигареты, щелкаю зажигалкой подаренной одним из зеков, глубоко затягиваюсь. Закинув на плечо спортивную сумку с пожитками, уверенным шагом направляюсь к выходу.

Выхожу за ворота. Так мечтал о первом глотке воздуха с воли…

Разочарованно сплевываю на землю.

Такой же воздух, как за решёткой. Только свободный.

Вдруг осознаю, что тюрьма откормила внутреннего монстра. Сделала его больше, сильнее, жёстче.

Я жил в отдельной камере со всеми условиями, с собственным душем и туалетом. С телевизором, телефоном и интернетом. Для меня каждый день привозили еду из ресторана, мне не пришлось хлебать тюремные харчи.

Но во время прогулок, я неизменно сталкивался с другими заключёнными.

Тут уместна песенка из фильма: «сколько я зарезал, сколько перерезал». Усмехаюсь.

На самом деле, только одного дебила, тянущего лямку за распространение наркотиков. Ублюдок пизданул мне в затылок, назвал женоубийцей.

Забил его кулаками.

После этого никто не решался раскрывать пасть в мою сторону.

Отчетливо ощущаю, как эти три года изменили мою сущность. Выжженные дотла нежность и сострадание, развеялись по этапам.

Я изменился.

На шее тату: штрих код с цифрами– датой её смерти. День, когда истёк срок годности моей души.

На плече, огнедышащий дракон– предупреждение врагам.

Смотрю на подъезжающий чёрный гелик. Пепел на землю стряхиваю.

Ощущение– что дикого зверя выпустили на волю.

– Илья Сергеевич, поздравляю!– радостно сияя, словно диско шар, Гриша жмёт мою руку.– Пойдёмте скорее, у меня все готово! Первым делом в баньку: попариться, помыться отдохнуть. Девочки– высший сорт! Коньяк как вы любите, шашлык из баранины!– не затыкаясь придерживает пассажирскую дверь, ждёт когда я сяду и бежит за руль.

– По делам фирмы: Павел так и не появился, всеми делами занимался я. Строительство района подходит к завершению, так что вы вовремя. На завтра у вас уже запланировано четыре официальные встречи. Новый мэр желает познакомиться. Хотите заехать домой за вещами? Или сразу в баньку?

– К Катерине.– Строго приказываю.

Отвечаю лютым давящим взглядом, на его растерянный.

Гриша не смеет перечить.

Правильно.

Только сейчас, на свободе, когда ничего не ограничивает, понимаю, что все хорошее во мне умерло. Не чувствую ничего. Совсем. В груди холод оставшийся после боли. Ни радости от долгожданного освобождения, ни улыбки при виде друга, ни дикого азарта при мыслях о предстоящих проектах. Ни-че-го.

Все тлен. Жизнь– дорога к смерти.

Пашка после похорон сразу свалил в столицу. Бросил все в родном городе, обналичил счета и уехал подальше от воспоминаний.

Понимаю его состояние, поэтому не тревожу. За три года он ни разу не позвонил. Я ему тоже. Ничего о нем не знаю, надеюсь, жив и здоров. Не пропадёт. Нас, Черновых, не так просто сломать.

Гриша остановил машину у подъезда к кладбищу. Колеса увязли в грязи, дальше не проехать. После недавнего дождя, всю дорогу размыло.

Выпрыгиваю из тачки, тону кроссовками в мокром массиве. Уверенно иду к кладбищу, безучастно скольжу взглядом по черно-белым лицам на памятниках.

Гриша догоняет, вырывается вперёд, дорогу показывает.

Меня не выпустили на похороны из СИЗО. Не знаю где она лежит. Может и к лучшему, что не присутствовал. Родители моей жены приняли позицию общества, рыдали на камеры и на суде, проклинали меня всевозможными проклятьями.

Тёща особенно. На всех каналах плакалась, рассказывала о том что Катерина мечтала выучиться на педиатра и помогать детям. А я, черт такой, безжалостно убил святую невинную девочку.

Представляю, какой аншлаг начался бы на похоронах, если бы я приехал.

И все же…

Я с ней не простился. Не отпустил. Не смирился.

– Вот, здесь,– Гриша указывает рукой на кованную оградку выкрашенную белой краской.

Ноги слабеют, утопают, только грязи под ними уже нет. Захожу в маленькую калитку, каменею стоя перед могилой.

Памятник– как я просил. Из белого мрамора. Гриша выполнил просьбу и установил без согласия родителей.

Замираю взглядом на её красивом лице. Как живая… Мастер постарался на славу.

Лежит прям тут, под ногами.

Землю хочется жрать.

Руками разрывать. Откопать её. Оживить. Или там с ней рядом прилечь, чтобы двоих закопали. Жить без неё не могу. Не хочу. Руки на себя наложить– проще простого. Сила духа не даёт этого сделать.

Малышка моя… Как же так, а?

Опускаюсь на узенькую скамейку у могилы. Зажмуриваюсь. Чувствую как из глаз слезы выдавились, по щекам катятся.

Я не плакал даже когда в школе издевались. Даже когда мать смерти желала. Злость копил.

А сейчас, на кого злиться? Кого наказывать? Себя? Катерина уже наказала, пустив пулю себе в лоб.

Нежная моя, ласковая, любимая…

Мой тёплый дом, моя тихая гавань. Единственное светлое, что у меня было.

Слезы новым потоком хлынули, наперегонки катятся вниз, теряются в отросшей щетине.

Умершее сердце болезненно сжимается. Шмыгаю носом, втягиваю скопившуюся влагу, достаю из пачки сигарету.

Гриша за моей спиной стоит, на расстоянии. Не смеет тревожить и отвлекать.

Единственный человек в этом мире, который видит мою слабость и беспомощность.

Как же хочется сдохнуть.

Затягиваюсь сигаретным дымом, мысленно представляю свой черный памятник, рядом с её, светлым и мрачно-красивым. Белова и Чернов. Так и будет. Когда помру, здесь и похоронят. Рядом с любимой.

– Почему розы красные?– спрашиваю сипло, задержав дым в лёгких. Указываю подбородком на увядшие цветы на могиле.

– Не знаю, видимо кто-то из родственников принёс.– Отвечает Гриша.

– Она белые любила…– выдуваю горячий дым, он рассеянным облаком парит над могилой. Слезы закончились, это хорошо.

– Сделаем, Илья Сергеевич,– обещает помощник.

– Сейчас!

– Что сейчас?

– Сейчас закажи!

– А баня?…

Пробиваю его тупость одним взглядом.

– Понял, сейчас закажу,– быстро достает из кармана телефон.– Сколько?

Ещё один взгляд, и помощник согласно кивает, звонит в цветочный магазин.

Пока жду доставку, сижу на этой лавочке, как будто мы с ней одно целое. Двигаться не хочется. Вставать и уходить от сюда – тем более.

Может диван здесь поставить и приезжать спать? Лето, тепло наполняет улицы. Навес только сделать, от дождя. Или просто сидеть здесь, до посинения, пока сердце не откажет.

Далеко нести не придётся, прям здесь и закопают.

– Розы привезли, пойду встречу,– сообщает Гриша. Оставляет меня одного.

Встаю с лавочки, только на мгновенье, чтобы опуститься на колени рядом с памятником. Касаюсь пальцами холодного мрамора, очерчиваю черты её улыбающегося лица. Невыносимо хочется её поцеловать…

Спустя пол часа всю небольшую территорию внутри оградки украсили свежие белые розы. Все увядшие цветы выкинул. Венки просмотрел, надписи почитал. Мой венок «от мужа» не нашёл. Выкинули…

– Спи спокойно, любимая…– приложив ладонь к мрамору, прощаясь смотрю в её шоколадные глаза.– Я завтра приеду.

Возвращаемся к машине, сажусь на переднее пассажирское, открываю окно, закуриваю.

– Теперь в баню, там все заждались,– воодушевленно говорит помощник выгоняя машину из грязи.

– Домой.– Тихо приказываю.

Гриша смотрит на меня не моргая, руль двумя руками сжимает. По роже вижу, что хочет возразить и начать уговаривать поехать расслабиться.

Я итак расслаблен, дальше некуда. После встречи с Катериной жизненных сил не осталось. Усталость такая, словно я всю ночь вагоны с углем разгружал.

Повторять два раза не собираюсь. Молча отворачиваюсь от него, дым в окно выдуваю.

Смирившись с моим решением, Гриша везёт меня домой.

Глава 2

Вера.

Аппарат под названием «искусственная почка» гоняет мою кровь негромко гудя. Со вздохом бросаю взгляд на настенные часы, которые притягивают внимание людей чаще, чем слитые в сеть интимные фотографии телевизионной звезды.

Всего час до конца процедуры.

Обычно, во время диализа я стараюсь уснуть, чтобы скоротать время. А сегодня сон не идёт.

Приступ паники прошёл, но страх остался.

Утром получила сообщение со скрытого номера:

« Чернов вышел»

Со скрытого номера мог написать только один человек. Только он знает где я, и кто. Человек, спасший жизнь моего ребёнка моей смертью.

Сбежав от Ильи три года назад, я не знала где спрятаться. Власть моего мужа в городе настолько всесильна, что даже бродячие псы которых я подкармливала, выдали бы меня с потрохами. Уверена, стоило бы Чернову приказать– дворняги бы тут же взяли след.

Все чего я хотела, все о чем думала– это как сохранить жизнь своему ребенку. Я была готова на все. Я была готова потерять все что есть, лишиться всех близких и родных людей, только бы спокойно родить.

Тимофей Олегович дал мне укрытие на время подготовки к моему исчезновению. Но я не могла просто исчезнуть, у Ильи слишком длинные руки, он бы нашёл меня даже в другой стране. Я должна была умереть.

Чтобы он не искал.

Мы все продумали до мелочей. План казался идеальным. Вселенная благоволила и в морге нашлось тело девушки, по внешним параметрам похожей на меня…

Илья должен был приехать в квартиру, увидеть труп, хорошо загримированный, побывать на похоронах и забыть обо мне. Навсегда.

Но все пошло не по плану.

Раньше Ильи появился Пашка. Что он там делал? Зачем приехал? Остается загадкой. Скорее всего, искал меня и случайно оказался не в то время, не в том месте. Вызвал полицию.

Депутат не вдавался в подробности, поэтому всех нюансов того дня я не знаю. На момент когда мой телефон включили в моей квартире, я уже была в Москве.

Из прессы знаю, что Илью посадили за моё убийство. Я правда не хотела, чтобы так вышло. Но возвращаться назад было нельзя. Белова Екатерина Борисовна – умерла.

Даже родители не знают, что я жива. Надолго ли?..

Не смотря на очень высокий уровень медицины в столице, к концу беременности мои почки сдали. Врачи провели экстренное кесарево и посадили меня на диализ. Это продлит мою жизнь на некоторое время.

Единственное, что может спасти, это пересадка донорской почки.

Я состою в листе ожидания, как и 569 человек по всей стране. Вероятность того что я доживу до пересадки– крайне мала. Не смотря на лечение и процедуры для поддержания организма, моё состояние ухудшается.

И все же, я ни о чем не жалею.

Моя дочь– главнее целого мира. Ради встречи с ней, не страшно умереть. Когда смотрю на неё, обнимаю, вдыхаю сладкий запах, целую мягкие тёплые щёчки, понимаю, что ради этого стоило рисковать. Я подарила жизнь самому прекрасному человеку на планете. Если бы нужно было умереть за неё прямо сейчас, я бы ни секунды не раздумывала.

Руки все ещё немного трясутся. Барабанной дробью по мозгами бьют слова « Чернов вышел».

Нужно успокоиться. Он находится за тысячи километров! Выбор столицы в качестве укрытия был не случайным. Тимофей Олегович заверил, что в большом городе проще потеряться, чем в какой-нибудь деревне, где каждая собака знает в лицо всех жителей.

И все же, мне страшно. Если Илья узнает что я жива– он меня убьёт. Не сомневаюсь. Убьёт, самым жестоким способом, на который способен. Он отмотал срок за моё убийство. Разве это не повод?

Да у него просто миллион причин чтобы сделать это: Я сбежала, подставила его, родила ребёнка, завела новые отношения.

На его месте, я бы сама себя пристрелила.

– Вера, ну как ты сегодня? Не тошнит?– медсестричка отключает аппарат.

– Немного,– отвечаю рассеянно улыбнувшись.

– Полежи, не беги сразу,– предупреждает.

– Не могу, Варенька дома ждёт,– улыбаюсь, встаю с кушетки.

Голова кругом, тошнота тут же огромным комом подскакивает к горлу. В глазах на мгновенье потемнело, тело в сторону повело.

Диализ не простая процедура, после которой необходим покой и постельный режим. Хотя-бы на сегодня. Но с маленьким ребёнком на руках, это невозможно.

– Вера, эй, слышишь меня?– испуганно трясет меня за плечо медсестра.– Тебе плохо? Говорю же, нельзя сразу вставать! Вот упрямая!

– Насть, все хорошо.– Заверяю её.– Мне домой нужно.

– Такси хоть вызови!

– Ага,– бросаю, чтобы скорее уйти.

Нет у меня лишних денег, на такси разъезжать.

Зарплата медсестры в детской поликлинике – копейки. Этих денег катастрофически не хватает. С трудом удаётся оплачивать комнату в квартире. Всё остальное, уходит на Варвару.

В том что мы живём у Валентины Петровны, есть огромный плюс. Женщина присматривает за Варей, когда я на работе, или в больнице на диализе. Не бесплатно, естественно. Но по сути, то что я ей плачу– даже зарплатой не назовёшь. Так, мелочь, в благодарность за помощь. В следующем году дочь должны взять в детский сад, станет намного легче.

Мечты о том чтобы стать врачом, пришлось оставить в прошлом. Как и все счета, недвижимость, роскошь. Екатерина Белова–жена крутого миллионера Чернова, умерла. А Иванова Вера живёт. Пусть бедно, пусть на грани смерти, пусть совсем одна в чужом городе. Зато, живет вместе со своей дочерью.

Нет, я ни о чем не жалею. Моя дочь стоит того чтобы от всего отказаться.

Ради неё, я готова на все.

Выхожу из больницы, не глядя опускаюсь на лавочку. Слабость сильная, голова кружится, тошнит.

– Сейчас,– шепчу сама себе,– сейчас все пройдёт.

Господи… Я должна встать. Должна быть сильной!

Слышу автомобильные гудки со стороны дороги, не сразу доходит что они обращены ко мне.

Испугавшись поднимаю голову, напрягаю зрение.

В гудящей голове молнией вспыхнул страх: а вдруг, меня нашли?

Уже? Так быстро?

Лёшка высунувшись из открытого окна своего потертого фита, зазывающе машет.

– Фуууух,– сложив губы трубочкой, с облегчением выдыхаю.

Рада его видеть. Не придётся тащиться в переполненном автобусе в такую жару. К метро я до сих пор не привыкла, страшно спускаться под землю.

Собираюсь с силами, натягиваю на лицо улыбчивую маску, ровной походкой иду к машине. Открываю пассажирскую дверь, сажусь.

– Привет,– тянется меня поцеловать.

Случайно ловлю запах мятной жвачки. Ласково чмокаю парня в губы.

– Ты чего здесь?– спрашиваю.

– Да по раньше освободился, чтобы тебя домой отвезти,– улыбается. Касается ладонью моей щеки.– Как ты сегодня?

– Нормально, как всегда.

– А че бледная такая?

– Это диализ, Лёш! Естественно я бледная!– злюсь почему-то.

Наверное, потому что знаю, что как бы себя не вела, как бы не хамила ему, он все стерпит и простит.

Лёшка был первым, с кем я познакомилась в Москве. Встречал в аэропорту своих друзей, а встретил меня. Беременную, убитую. С новым паспортом и ключами от новой жизни.

Он и помог найти жилье. Валентина Петровна–его дальняя родственница, коренная Москвичка.

Парня не смутило моё положение. Влюбился, прочно и бесповоротно. Встречал меня из роддома с цветами. Предлагал жить вместе, но я категорически стою на своём. Не готова к серьезным отношениям. И не хочу чтобы Варя к нему привыкала. Внутри понимаю что у неё есть родной отец. Не смотря на то что он никогда не узнает о ней, а она про него, мне не хочется чтобы моя дочь стала называть папой совершенно постороннего человека. Да и Лешка явно не тот, с кем бы я хотела связать свою короткую жизнь. Встречаюсь с ним, потому что в большом городе так страшно остаться совсем одной. Он хороший парень. Не богатый как Илья, и не такой чуткий как Пашка. Но все равно оказывает мне колоссальную поддержку. Не даёт забывать о том что я девушка.

Леша привез меня к дому, остановился во дворе напротив подъезда.

– Вечером встретимся?– закинув руку за мою голову, спрашивает растягивая во рту жвачку.

– Нет, мне нужно Вареньку уложить и самой выспаться. Завтра на смену.

Вижу в его светлых глазах отблеск плохо скрываемого раздражения. Но он все понимает и мирится с тем, что дочь для меня всегда на первом месте.

– Ясно,– убирает руку из под моего затылка. Тянется на заднее. Вытаскивает оттуда пакет и кладет мне на колени.– Я тут Варюхе кое-что купил. Передай, скажи что от дяди Лёши.

Заглядываю в шуршащий пакет из детского магазина, а там, баночки с детским питанием и сладкие фруктовые пюрешки, которые дочь обожает. Ещё бы трусики-подгузники купил, цены бы ему не было.

– И трусы,– снова тянется назад, достает большую пачку подгузников.

– Спасибо, Лёш,– улыбаясь целую в губы.– Я позвоню,– обещаю.

Игнорирую разочарование в его глазах.

Захожу домой, ставлю у порога пакет, пока разуваюсь, прислушиваюсь.

Из кухни доносится любимый детский голосок:

– Неть! Не бубу!

Улыбаюсь. Не иначе как Валентина Петровна пытается накормить мою дочь своей фирменной манной кашей. К слову, каша отвратительная. Густая и солёная. Поэтому я прекрасно понимаю нежелание Вари есть. К тому же давно установлено, что в манке нет ничего полезного. Педиатры зачастую против того чтобы эту крупу использовали для детского питания.

– Вот капризная какая!– ругается пенсионерка. Она часто бухтит и ворчит, но при этом со всей ответственностью осуществляет присмотр за ребёнком. Не смотря на скверный характер с чрезмерной строгостью, с ней Варя в безопасности.

– Ешь, кому говорю! Варвара, хватит показывать язык!– все громче ругается женщина.

Спешу на помощь своей дочери, несу на кухню пакет с пюрешками. Но следующие слова пенсионерки, ввергают в шок. Останавливаюсь, чтобы хорошо расслышать:

– Вот помрёт твоя мамка, в детский дом тебя заберут! Там быстро перевоспитают!

Глава 3

Вера.

Зависаю в пространстве у открытого шкафа с медикаментами. Тону взглядом внутри полок.

– Ты чего такая?– спрашивает Жанна, толкает меня бедром.

– Какая?– очнувшись, ищу глазами жгуты для забора крови.

– Не в себе!– смеется подруга.

– Да так…– тяжело вздыхаю. Натыкаюсь глазами на нужную упаковку, достаю, закрываю шкаф.

Сталкиваюсь с прижимающим взглядом Жанны.

Снова вздыхаю. Ставлю коробку на стол, обнимаю себя за плечи.

– Валентина Петровна сказала Варе что я умру и её отдадут в детский дом.

По измененному лицу подруги, понимаю, что она полностью разделяет мои эмоции.

– Вот сука!– выплевывает ругательства.– А ты что?

– Ничего…– тихо отвечаю.– У меня никого нет. Диализ поддерживает мой организм, но неизвестно сколько ещё это продлится.

– Ты не думала о донорской почке?

– Жан!– вспыхиваю.– Ну конечно думала! Знаешь, какая очередь стоит за почками?!

– Да я не об этом. Можно ведь купить.

Горько усмехаюсь. Смотрю на неё как на дуру.

– Чтобы купить, мне придётся сперва продать что-то из своих органов.

– Может и не придётся,– загадочно улыбаясь, тянет подруга.

Заломив брови, взглядом требую объясниться.

– Вера, ну какая же ты дуреха! Да с твоей внешностью, ты можешь огромные деньги зарабатывать! Я вообще не понимаю, что ты здесь делаешь?

– Предлагаешь мне заняться проституцией?– смеюсь.

Реально смешно. Нет, до такого я не опущусь.

– Почему сразу проституцией? Ты что-нибудь слышала про эскорт?

– И чем это отличается от проституции?

– Например тем, что не нужно ни с кем спать! Ну только если ты сама не захочешь. В обязанности эскортиц входит сопровождение мужиков на мероприятия. Ну знаешь, как у богачей бывает? Нужно прийти на выставку, обязательно с красивой спутницей. Они покупают девушку и …

– Да поняла я!

– Ну если поняла, тогда почему бы не попробовать? Накопишь за пол года на почку.

– Лешка не поймет…

– Может он тогда сам, почку тебе купит?– возмущённо передергивает плечами.

– Ладно, я подумаю,– обещаю, мысленно задвинув её предложение в самый дальний уголок сознания. Не смогу я, за деньги.

– Вот и умница! Когда будешь думать, думай в первую очередь о дочери. Варе мать никто не заменит.

Последняя фраза бьёт под дых.

Впиваюсь зубами в нижнюю губу, до боли.

Весь день в больнице пролетел как в тумане. Вбитые Жанной мысли, никак не отпускают.

Дома первым делом обнимаю дочь. Провожу пальцами по золотистым кудряшкам. Она такая милая, такая красивая. Сердце нежностью переполняется.

Моя дочь. Моя вселенная.

Ценю каждую минуту проведённую с ней. Ловлю себя на мысли, что хочу чтобы она меня запомнила. Запомнила, и на всю жизнь сохранила в душе эту любовь. Материнскую заботу и тепло…

Жанна права, маму ребёнку никто не заменит.

После весёлой игры в которую превратилось Варюшино купание, надеваю на дочку пижамку, спать укладываю.

Сажусь на пол возле кроватки, накрываю малышку мягким пледом. Глажу маленькие ножки что выглядывают наружу. Тихо и мелодично напеваю колыбельную:

– Вновь над сонным лесом,

Луна встаёт

Над берлогой лёгкий,

Дымок плывёт

Мама медвежонку,

Опять поёт…

Жду когда Варенька заснёт, целую мягкие шелковистые волосы на макушке.

Пересаживаюсь за компьютерный стол, беру чистый лист бумаги из принтера, ручку, и крепко задумываюсь.

Самое сложное– это начать свое письмо адресованное родителям.

Моя дочь не должна попасть в детский дом, ведь у неё есть родные бабушка и дедушка, которые смогут о ней позаботиться.

Сделав глубокий вдох, вывожу синими чернилами первые строки.

Решаю пропустить объяснения, как так вышло, перехожу сразу к сути. Сообщаю, что у них есть внучка.

Беру со стола рамку, вытаскиваю из неё фотографию на которой мы с доченькой. Запечатываю в конверт свое письмо с фотографией, заполняю данные получателя, и, убираю его в стол.

Позже передам его Жанне, попрошу отправить по почте, если со мной что-то случится.

Теперь немного спокойнее стало.

Мама с папой будут в шоке, но судить меня будет поздно. Главное, что они не оставят свою внучку и обязательно о ней позаботятся.

Ложусь спать, поганой метлой гоню мысли об эскорте. Я не продаюсь!

А ради дочери?

Ради того чтобы увидеть как она вырастет, какой станет красавицей?

Ради дочери, я готова на все.

Беру телефон, яркость экрана слепит глаза, мягко освещает пространство вокруг. Ищу в поисковике сколько стоят услуги эскортниц в Москве.

– Пу-пу-пу…