Охота на кристалл

– Княгиня Громова, – легко подсказывает Джесс. – Весьма необычной женщиной была.

– Она выдрала у мужа приличный кусок земли и основала на нем первый университет, – задумчиво вставляю я. – Тут и ежу понятно, что она была далека от «обычной».

– Говорят, она скромно владела магией и имела большое влияние на супруга, – с намеком произнесла молодая женщина. – А уж князю никто отказать не посмеет.

– Насколько я слышала, они драконы? – осторожно уточняю, бросив быстрый взгляд на Джесс. – В наших краях такие слухи.

– Да, – спокойно отзывается новая подруга. – Григорий Андреевич уже давно не оборачивается, а вот его наследник нечасто посещает родные края, так что крылья в здешнем небе мелькают редко.

За все время, проведенное с Эммой и Аланом, увидеть живого ящера мне так и не довелось, так что эта информация оказалась интересной.

Спустя несколько минут бодрого шага мы добираемся до высоких, украшенных резьбой дверей. Древесину искусно обработали талантливые руки, превратив в настоящее произведение искусства. Сотни лепестков и узоров, будто воздушный кокон, оплели полотна створок, создавая роскошное убранство храма знаний. Ключ вставлялся в небольшую выемку, и, после серии щелчков, без проворота, одна из дверей распахнулась сама. Это было необычно, но я вида не подала, хотя почувствовала Катино удивление.

– Какая необычная дверь, – воскликнула девушка, вынимая штырек из прорези.

– Во всем замке такие, – хмыкнула Джесс, кивая на сам ключ. – Я не сразу сообразила, какой к чему подходит, но на них есть подсказки.

И в самом деле, на штырьке от библиотеки были листики, схожие с теми, что украшали полотна проема, за которыми скрывалось просто огромное количество стеллажей со свитками. У меня от этого вида приподнялись брови, а уж у Катюшки так и вовсе рот открылся.

– Великий! Да тут …

– Да, можно найти ответы на большинство вопросов, – с улыбкой пояснила Джесс. – Это основная секция – она предназначена для общего пользования. Студенты чаще всего тут готовятся к занятиям и прочим заданиям. Преподаватели же больше пользуются дальней частью – там более углубленные знания и различные методички. У Бэллы Владимировны там целый шкаф со всякими описаниями трав.

Медленно бредем вдоль высоких стеллажей. Каждый имеет табличку с номером и алфавитную разбивку, а также собственную лестницу для удобного доступа к верхним полкам. Книги встречаются реже, в основном, скрученные свитки. Наши шаги гулко отдаются эхом в пространстве, создавая ощущение величественности. Я в трепетном ошеломлении, пока Катюшка нервничает. Девушка полагает, что ей придется прочесть тут всё.

"Я не осилю!", – взволнованно раздумывает она, глядя на новые и новые стеллажи.

– Мне сюда, – мягко произносит лекарша, махнув рукой на неглубокий проем. – Свитки по ботанике через три прохода, после отдела поэзии и конных заболеваний.

– А лошадей ты тоже врачуешь? – недоуменно спрашивает вдруг Катя.

– Нет, – хмыкает Джесс. – Евгений Анатольевич вполне сам справляется с этим. Он их лечит, а студенты калечат.

– Бедняжки, – сочувственно выдаем мы обе с соседкой.

– Не переживай, – отмахнулась подруга. – Когда начнутся занятия, ты увидишь, что каждый получает свою порцию страданий: и животные, и ученики, и преподаватели.

Мы пробыли в библиотеке до глубокого вечера, успев перекусить у небольшого секретера, наполненного бутербродами и настоящим самоваром с чаем. Под объемным самоваром горела свеча с синим пламенем, явно магического свойства. Помимо сытных тостов с колбаской, там были пироги и сладкие десерты, но мы с Джесс единодушно остановились на сэндвичах. Катюха нашла расписанный посезонный план действий для преподавателя ботаники. Бэлла Владимировна исправно заполняла различные бутыльки с настойками, растирками и прочим лекарственным содержимым для лазарета, но основную массу времени расходовала на магическую мастерскую, которой пользовались коллеги для своих занятий. Итак, нам предстояло вырастить просто тонну различных трав и цветов для их нужд, и это помимо запросов служащих замка. Чем больше я вчитывалась в список, тем выше у меня поднимались брови, а я даже не дошла до учебного плана и магических практик.

"Все полетит к Тьме, и меня сошлют", – горестно вторят мне Катины мысли.

Некоторые записи я забрала для детального изучения, что-то явно понадобится в работе, так что покидаю библиотеку основательно загруженной. Джесс любезно помогает мне отнести все это в кабинет, ибо казалось, что понадобится буквально всё. С завистью глядим на подругу – у неё с собой лишь три свитка.

– Я тоже вначале брала всё подряд, – хмыкнула лекарша, когда мы наконец-то доставили знания в оранжерею.

– Бросай тут, – выдыхаю я, морщась от напряжения в руках. – Завтра все разберу.

С чувством выполненного долга мы расходимся по своим комнатам, где Катя устало готовится ко сну. Умывание и обтирание ледяной водой – не самое приятное дело, но иначе освежиться трудно. Переодевшись в длинную сорочку, с завязками под горло, мы укладываемся на постель. Сна нет, а вот мысли блуждают странные. В отличие от меня, соседка ёрзает, крутясь на месте. Волнение почему-то нарастает, и нервишки начинают пошаливать.

"Вдруг, сегодня? До сих пор ничего не было… Может, того раза было достаточно? Хотя он сказал, что будет иногда..".

А?! О чем это вообще речь? Пока я теряюсь в догадках, девушка скованно поднимается на ноги и подходит к шкафу. Судорожно роясь в вещах, Катя достает небольшую фляжку и делает хороший такой глоток… водки. Вот тебе раз! Пока я в недоумении осознаю её поступок, соседушка прикладывается к горлышку еще пару раз и спешно прячет постыдный сосуд обратно. Алкоголь согревает нутро, оседая на дне желудка. Бодро прошагав по холодному каменному полу к кровати, девушка юркает под одеяло, решительно собираясь уснуть.

А что же я? Лежу с поднятыми бровями и осознаю случившееся. Тайная фляжка? Водка? Бухаем в одиночестве? Или же это все последствия волнения и нервы? Ну, с кем не бывает, да? Но что-то странное в этом есть. Словно этот глоток спиртного решил некоторые проблемы, с коими Катя была не способна справиться. Среди музыкантов подобное было сплошь и рядом. Творческие люди такой поступок за грех бы не посчитали. Там запои встречались чаще простуды и соплей. Меня больше напрягли поспешность и чувство терзаемого предвкушения, пока Катя откручивала крышку сосуда. Девица, кстати, уже спит. Да ладно! Трех минут еще не прошло же!

Внезапно тело вдруг окатила волна тепла и осела в неожиданном месте – между ног. Это что-то новенькое! Алкашка так на спящий организм не действует, насколько я знаю! Хотя, может, я не все знаю…

В этот момент дверь комнаты тихо отворяется, а мы её точно закрывали! Я ни хрена не вижу, ибо Катя закрыла глаза и сладко дрыхнет, пока кто-то явно идет к нам. А-у! По шелесту ткани понятно, что с нас стаскивают одеяло. Катя начинает подавать признаки сознания, уже слегка поплывшего от водочки. Ну, отлично! Нас насилуют, а ты именно сегодня жахнула лишку!

Секунда на заминку, и я в изумлении пялюсь на… ректора Ларского, а Катюха вместо возмущения как-то покорно раздвигает ноги.

Да что вообще тут происходит?!

Глава 14

Ну, что ж… Если меня кто-нибудь когда-нибудь спросит про самый неловкий контакт – я расскажу про этот. Ласка, поцелуи и прочие атрибуты любовной игры этим двоим явно незнакомы. Катя вообще замерла, как заяц в свете фар, пока Ларский её… готовил к… соитию. Сексом это назвать можно с натяжкой. Нет, сам процесс ничем иным не был: стимуляция, проникновение, движение, сдавленное мужское "Хы-ы-ы-ы" и всё. Себя прибрал, девушку накрыл и "Чао!". Катька на все это представление выдала ноль реакции, а я вообще в ахуе! Хочется, конечно, высказаться культурнее, но слов нет, только ощущения. И они не самые положительные, одно хоть радует – больно не было.

Когда за любовником, прости господи, закрылась дверь, девушка еще пару минут лежала без движений, а уж потом побежала приводить себя в порядок. Ледяная вода освежила Катюхины прелести, будь здоров! Даже я заохала от такой гигиены. Нервишки вновь заметались под черепной коробкой соседки, так что я несильно возражала, когда она опять хлобыстнула из фляжки. Тут даже я одобрила. Степень моего удивления круто разбавляли недоумение и вообще состояние легкого шока. Ректор Ларский?! Серьезно?! Мне резко захотелось самой хлебнуть чего-нибудь горячительного. Но больше всего поражало поведение Катюхи: ноль эмоций и возражений, будто всё так и должно быть.

Утром голова шумит, а время на часах снова позднее. Девушка вскакивает и не слишком бодро начинает собираться на завтрак в общую столовую. Расчесываемся старательно, не глядя на себя в зеркало. Хочешь/не хочешь, а мысли удержать от ночных событий сложно, и соседка раздумывает над дальнейшим поведением любовника.

"Что теперь? Он будет приходить раз в десятину? Вот так? И на этом всё? Великий! Пусть ему этого хватит!"

Продолжая пребывать в изумлении, я лишь жду хоть каких-нибудь пояснений. Ночью Кате снился родной дом и луг, будто девушка сознательно гнала от себя обстоятельства странного взаимодействия с руководством Университета. Н-да, я прям восхищена этой ситуацией, все еще не справившись с эмоциями.

Следующие три дня проходят в усиленной подготовке к занятиям. Катя нашла планы работы за прошлые годы, благо дело, за разрешением к ректору идти не пришлось – его прислали с мастерами, явившимися чинить мебель. Ничего выдумывать не стали, так что схематично составили фронт работы на новый учебный период и занялись растениями в классе. Магия давалась нам по-разному – иногда легче, а порой и из рук вон плохо. Когда соседка падала от истощения, мне приходилось подключаться вместе с ней. Ели мы в общей столовой, прислушиваясь к разговорам коллег, но чаще не вступали в беседы. Джесс порой поглядывала на Катю с сожалением, но ничего не говорила вслух. Очевидно, соседкины скромные навыки в магии уже не были секретом, но к моменту прибытия студентов всё казалось более-менее готово.

Первыми всегда появлялись новички, ибо по правилам они должны были ознакомиться с Университетом и всей территорией. Пятьдесят пять учеников очутились в стенах замка еще до обеда. Некоторые под ручку с родителями и слугами, а кто-то скромно пришел пешком из близлежащей деревни, добравшись самостоятельно. Последних было заметно больше. Одеты молодые люди так же были разнообразно, но к первой трапезе в общем зале уже сменили свои домашние вещи на униформу со звездчатой эмблемой. Подростки озирались по сторонам, разглядывая высоченные потолки и мозаичные своды арочных окон, изучая друг друга и преподавателей, знакомясь между собой. Я отметила несколько самоуверенных парней и скромных девушек, пару взволнованных родителей, беседующих с Ириной Николаевной и Евдокией Всеволодовной.

Вчера Катя узнала, что по наследству от Бэллы Владимировны станет куратором четвертого курса у девушек. В эту весну барышни именно этого потока углубленно изучают ботанику. Новость удивила соседку и принесла с собой немало волнений, так что следующего дня мы ждали со смешанными чувствами.

– Волнуетесь? – раздался рядом спокойный голос Василисы Степановны.

– Да, – не стала лукавить Катя. – Я только вчера узнала, что буду еще и куратором.

– Все мы через это проходим, – добродушно отозвалась педагог по грамматике. – На четвертой весне обучения барышни углубленно изучают ботанику, так что это логично. Не переживайте: если будут вопросы, просто спрашивайте.

Итак, на первом же году обучения студенты делились по гендерному типу: мальчики – в одну сторону, девочки – в другую, хотя занятия шли вместе, у каждого курса из года в год, вернее, из весны в весну сменялся куратор. Первый год девочки ударялись в изучение этикета, а мальчики – в физическую подготовку, вторая весна проходила под эгидой домоводства и армейской выправки, третья усиленно вкладывала в умы студентов грамматику барышням и арифметику парням, четвертая – ботанику и историю соответственно. Пятый год был отдан для погружения в поэзию и право, а уж оставшиеся две весны обучения проходили для студентов без участия наставников. К этому времени ученики считались достаточно взрослыми, но в случае проступков наказание для них назначала Ирина Николаевна – преподаватель магии. Она официально не имела кураторства, но по факту отвечала за весь шестой и седьмой курсы. Итого без "своих" студентов пока была только Джессика Адамовна, но и она периодически участвовала в беседах с нарушителями, как знаток божественного слова.

– Вам трудно было в первую весну? – вдруг интересуется Катя у Василисы Степановны.

– Да, – с мягкой улыбкой закивала педагог. – Я истощила запасы успокоительной настойки, да так, что мне запретили приближаться к кладовой. Бэлла Владимировна любезно испытывала на мне различные травы, стабилизирующие нервное состояние.

– И как? Помогло?

– Только на третью весну, – хмыкнула пожилая женщина. – Каждый курс удивляет по-своему. Со студентами в какой-то степени остаешься молодой, но и седеешь быстрее.

Новичкам провели экскурсию по замку и жилым помещениям, а к ужину все сопровождающие покинули стены Университета. Первая ночь прошла спокойно и тихо, но утром следующего дня начался гвалт и крики, когда прибыла основная масса учеников. Модные девицы капризно велели своим слугам выгрузить багаж, пока другие студенты весело встречали друзей. Кто-то был собран и опрятно одет, а у некоторых рубашки торчали из-под пояса брюк. Замысловатые прически соседствовали со скромными косичками, а отросшие чубы – с коротко стриженными макушками. Шум и гам раздавался у парадного входа, где столпились кареты, повозки и регулярный дилижанс. Разглядывая эту массу молодежи, я отметила, что простых учеников все-таки больше, нежели пафосных аристократов. На лицах многих было сосредоточенное выражение, а значит, к учебе они относились серьезно.

Общий сбор произошел во внутреннем дворе перед обедом, где мы с Катей уже разглядели непочатый край работы. Деревья, аккуратно росшие по периметру, имели раскидистые и тенистые кроны, почти касающиеся макушек студентов. Еще немного, и они начнут мешать, так что и об этом надо будет позже подумать. Приветственные слова ректора Ларского, моё краткое представление, вызвавшее внимание и интерес молодой публики, а также напоминание о соблюдении дисциплины.

Обед, как и ожидалось, проходит шумно, со смешками и весельем студентов, соскучившихся по друзьям. Шутки и поддразнивания прерывали стук приборов о тарелки, вызывая во мне улыбку. Что-то было в этом бурлении молодости и задоре. Вдруг над головами учеников поднялся шар бумаги и медленно поплыл. Едва достигнув другого стола, он превратился в поток воды и окатил парочку мальчишек, усердно жующих свой обед. По столовой пронесся девчачий визг, которому тут же вторил громогласный хохот зачинщиков.

– Поздравляю, Вяземский, – спокойно произнес Павел Петрович, глубоко вздохнув. – Учеба еще не началась, а ты уже заработал наказание. Ближайшую десятину проведешь на конюшне. Мальчики, после обеда смените одежду.

– Как, на конюшне?! – удивился вполне взрослый юноша, лет двадцати на вид, только что получивший наказание. – Я уже на пятом курсе!

– Новое правило, – любезно ответил учитель юридических наук. – Отработки теперь будут у других преподавателей.

– Ну, можно мне к Илье Аркадьевичу походить? – расстроенно заныл парень.

– Нет, – хмыкнул дедок. – Тебе, как первому нарушителю, – никаких поблажек.

Сам задира и его ближайшее окружение заметно погрустнели от новостей и понуро стали обсуждать наказание и свое будущее.

Переговорив тихо с коллегами, Катя направилась в оранжерею, оторопев от вида дюжины девушек, разглядывающих растения. За последние десять дней многие из них ожили с нашей помощью и в целом стали выглядеть бодрее.

– Здравствуйте, девочки, – громко здороваюсь я, ибо соседка вообще хотела проскользнуть мышью мимо. Э, родная, так не пойдет! – Меня зовут Екатерина Львовна. На ближайшую весну я ваш куратор.

– Мы не девочки, – неприязненно отозвалась одна из особ, высокомерно приподняв бровь.

– Если среди вас затесался мальчик, то предлагаю ему пройти в аудиторию к Матвею Михайловичу, – тут же весело отзываюсь, пока Катюха ежится от чужого презрения.

Среди барышень пробиваются смешки, и задиристая мадам тушуется под общим весельем, поджав губы.

– Итак, девочки, – с нажимом продолжаю, вставая за преподавательский стол. – Нас ждет много работы и знаний. Я новый здесь человек и могу иногда ошибаться, так что не стесняйтесь поправлять меня.

– Вы маг? – тут же летит в меня вопрос.

– Да, – утвердительно киваем совместно с Катей. – За учебную весну мы с вами должны пройтись по всем растениям и изучить их жизненный путь.

– А откуда вы? – спрашивает особа, не сменившая высокомерного выражения лица.

– Из Калинина, – лаконично отвечает моя соседка по телу, замерев на мгновение. – У моего отца неподалеку было имение.

– А теперь – нет? – хмыкает задира, учуяв слабое место.

– Теперь им владеет дальний родственник, – ровно отозвалась Катя. – После смерти моего батюшки.

– Соболезнуем, – раздался хор голосов.

– Спасибо, – кивнула новая учительница. – Еще вопросы?

– А что вы умеете? – не сдается задира.

– Как не трудно догадаться – моя магия растительного уклона, – спокойно отвечаю я, пока соседка опять растерялась. – Знаний хватит на эту весну, а все нюансы преподавания и кураторства мне поможет осилить Ирина Николаевна.

Всеобщее удивление легко читалось на лицах девушек, а Катя заметно расслабилась, поняв, что преподавателя магии студентки уважали или, скорее, даже боялись. Первое занятие свелось к знакомству. Девочки представились и немного рассказали о себе. Возмутительницей спокойствия оказалась Лидия Демидова, аристократка и явно считающая себя от этого в высоком статусе. Рядом с ней расположились две подружки, также из благородных, остальные же были из простых семей. Судя по записям Ирины Николаевны – магией из них обладали только двое и обе были законтрактованы своими благотворителями.

– Я владею магией воды, – сообщила одна из девушек. – Когда обучение закончится, мне предстоит трудиться десять вёсен во владениях графа Ермолова, а уж позже – вступить в Орден Магов.

– У меня магия ветра, – грустно вторила ей однокурсница. – И договор с бароном Репиным. Тоже на десять вёсен, а потом – Орден.

– Что ж, это хорошие дары Великого, – кивнула Катя, размышляя, кто из преподавателей будет им помогать развивать магию.

– Что в этом хорошего? – вновь встряла Демидова. – Жить и знать, что все равно окажешься у Песков.

– А лучше жить и знать, что окажешься замужем за никчемным аристократишкой, который промотает твое наследство? – вдруг ответила ей одна из студенток.

– Что ты сказала? – возмутилась задира, обернувшись к говорившей.

– Сказала, что едва ты вернешься к родителям, тебя, как курочку, пристроят к петушку, а все твое имущество поплывет к муженьку. И что останется? Молиться Великому, чтобы у него оказалось больше мозгов и вы не пошли по миру, пока он будет тискать дворовых девок и пьянствовать на твои алтыны.

– Да как ты смеешь?! – взвизгнула Лидия, возмущенно открыв рот.

– А разве не это твоя главная обязанность? – продолжала подливать масла в огонь её оппонентка. – Передача денег от отца к мужу и производство новых дворян. Хотя у тебя же есть старший брат, да? Значит, и наследство небольшое. Я бы на твоем месте уже молилась о мозгах для мужа… и себя.

– Девочки! Прекратите, – громко прерываю я эту перепалку. – У каждой женщины судьба своя, и в каждом положении есть свои плюсы и минусы. Простые девушки обладают большей свободой – это правда, вы вольны выходить замуж по своему усмотрению, но у аристократок есть положение в обществе, гарантии и защита семьи. Мы не должны спорить о вкусе вина и воды. Эти напитки для разных событий, но не исключают друг друга.

– Ты всегда будешь на голову ниже меня, Стенли, не забывай, – прошипела Лидия.

– А ты помни, что всегда будешь лишь племенной кобылкой, Демидова, – не осталась в долгу Ребекка. – И-го-го!

– Достаточно, – вновь встреваю я, пока Катя мнется от растерянности.

После ссоры обе девочки, насупившись, делали вид, что противницы не существует, продолжив слушать преподавательницу. Катя продемонстрировала увядший цветок и свою магию, с удовольствием заметив, как легко прошло оживление растения. Студентки зачарованно разглядывали ярко-желтый тюльпан, покачивающийся на длинном упругом стебле. До ужина ученицы написали небольшое эссе о своих познаниях в ботанике. Отпустив девочек на вечернюю трапезу, Катя собрала работы и устало вздохнула. Начало было положено.

За ужином к ней подсела Ирина Николаевна, и Джесс, сидевшая рядом, заметно напряглась.

– Как прошло первое занятие?

– До драки не дошло, но ругань состоялась, – честно отвечаю я, пока Катя ежится от смущения и еще чего-то.

– С девушками всегда так, – снисходительно заметила магичка. – Когда в аудитории будут юноши, и там баталии будут не на жизнь, а на смерть. Хотя это лучше, чем когда они начинают строить друг другу глазки. Неловкий подростковый флирт порой перерастает в слишком смелый, и казусных ситуаций не избежать. Привыкнете.

Время после ужина отдано на личные нужды и отработку наказаний, так что в оранжерее пусто. Катя проверила работы и поняла, что о растениях её подопечные знали немного. Например, что в один сезон растут цветы, в другой – созревают плоды, а кто-то описал цикл роста злаковых и сбора урожая. Что ж, в целом неплохо. Наметив для себя план действий, соседка готовилась к встрече с другими учениками. Судя по расписанию, утро она встретит со студентами шестого курса, пожелавшими изучать эту дисциплину, ибо ботаника была обязательной только четыре весны. И среди них был один маг.

К тому моменту, как мы улеглись спать, волнение девушки от первого учебного дня еще не прошло. Катя металась в постели, обдумывая произошедшие события и, прости господи!, своего любовника. Мне были крайне любопытны детали их, так сказать, соглашения, но соседушка упорно гнала эти события из головы. Так что засыпаем с мыслями о нескором свидании с ректором Ларским.

Первое занятие у шестого курса проходит ожидаемо, а маг оказался достаточно безобидным, да к тому же ленивым. Очевидно, что Бэлла Владимировна была весьма снисходительна к ученику и радовалась незначительным успехам.

– Андрей Борисович, как вы думаете, в чем разница между этими двумя растениями? – спокойно поинтересовалась Катерина.

– Одно уже умерло, – раздался громкий голос наблюдающих студентов, ставших свидетелями магического влияния.

– Вы правы, но отчасти, – легко согласилась преподаватель с учениками. – Вы же изучали строение растений на протяжении пяти весен. Цветок питается жизненной силой из почвы: чем она питательнее, тем сильнее ростки. Магия может напитать как корни, так и саму землю. Попробуйте, это не сложно.

Под руководством Кати третий сын барона Левицкого смог исторгнуть из себя три тонюсеньких зеленых потока, но роза заметно ожила, чем невероятно воодушевила парня. Отдав ему горшок с растением, девушка велела работать усерднее и не забывать поливать нового питомца.

К концу первой десятины обучения я могу сделать некоторые выводы. Наша с Катей дисциплина не пользовалась популярностью у вторых, третьих и четвертых курсов. Первые с любопытством впитывали знания на любых лекциях, вне зависимости от преподаваемого предмета. Начиная с пятой весны, ботанику для дополнительного обучения выбирали те, кто вообще учиться не желал и предпочитал бить баклуши, ибо Бэлла Владимировна почти всегда ставила отличные оценки. Из всей массы учеников, обладающих магией в Катиной сфере нашлось немного – всего семеро, да и то их умения ограничивались оживлением цветочных горшков.

Сама же Катя после занятий шла в библиотеку и до поздней ночи читала свитки с описанием растений. Нашла записи предыдущих преподавателей, обладавших магией. Один даже был профессором ботаники и непревзойденным селектором. Он выводил новые сорта пшеницы, когда-то спасшей страну от голода. Улучшал вкусы ягод и фруктов не только магией, но и путем научных экспериментов, сетуя, что Имавире всегда будут нужны знания в этой сфере, а маги начинают вырождаться из-за отсутствия кристаллов. Когда речь заходила об артефактах, я слушала с особым вниманием, ибо соседка пока не желала по моему настоянию искать записи о реликвии, считая, что важнее преуспеть в растениях. Мне остается лишь ждать, понимая, что она права.

В выходной студенты слонялись по замку и в основном бездельничали, болтая тут и там, сбившись в группки. Стайки хихикающих девушек растворялись в толпах небрежно одетых парней, предпочитающих вальяжно прогуливаться по территории Университета.