Баба

Вот и сегодня, возвращаясь с работы, она, как обычно, зашла на рынок и купила себе у знакомой торговки на ужин беляши с мясом.

– Беляши вкусные, сочные. Тёлочка была молоденькая, да живот распорола, – тараторила торговка. – Бери, девонька беляши не прогадаешь, у меня завсегда выпечка свежая, всё вкусное.

Лида уже взяла у неё три беляша и хотела уходить, но торговка нахвалила ей и котлетки, а поскольку завтра был выходной, Лида взяла у неё пару котлет.

"Завтра сварю себе картопли, у меня ещё и сало осталось. С малосольными огурчиками, с котлетками, да с картоплей. Аж, слюньки потекли" – думала Лида. Она достала горячий беляш, и начала его есть, как вдруг на зубах что-то хрустнуло.

"Это ж надо, одни хрящи да кости в беляше, я ещё и котлеты у неё купила",– думала Лида. Она выплюнула на ладонь, хрящ и обомлела, на её ладони лежал фаланг детского мизинца с крохотным ноготком. Она даже и не помнит уже, как не закричала на всю улицу, быстро, завернув находку в носовой платок, побежала в милицию.

– Тебе что, гражданка? – спросил её дежурный.

– Это, что же у нас в городе твориться?!

– Да ты говори толком, не морочь мне голову. Что произошло?

– Да как, что произошло? На рынке в беляши, да и котлеты детей проворачивают, вместо говядины! Ведь я всякое за войну ела, даже собаку мы свою съели, но вот чтобы так детей в беляши!

– Тише ты, не шуми! С чего ты это взяла?

– Да, вы сами побачте! Не шуми! Як не шуметь? – Лида стала снова путать русские слова с украинской мовой.

Она протянула дежурному платок с находкой и бумажный свёрток с котлетами и беляшами. Дежурный отодвинул свёрток, сначала развернул платок и посмотрел находку Лиды.

– Погодь, – сказал он Лиде. – Начальник ещё не уходил домой, я сейчас приду.

Лида сначала села на скамейку в дежурке, потом вскочила как ошпаренная.

"Ну что он так долго? Не могла же я ошибиться? А может просто уйти"– мелькнула мысль. "Дежурный меня даже не спросил, как зовут. Уйду и всё. Нет, надо ждать".

Наконец спустились дежурный и начальник милиции, Лида его видела на митингах на площади.

– Это вы нашли детский фаланг в котлете?

– Да не в котлете, а в беляше, – ответила Лида. – Котлеты на выходные купила, я ещё и до дома дойти не успела. Вот по дороге решила беляш съесть.

– Пойдёмте в мой кабинет. Всё расскажите подробно, когда и у кого купили.

– Лучше я домой пойду, я всё дежурному рассказала, – попыталась отговориться Лида.

– Пойдём! – приказал начальник милиции.

"Делать нечего, раз такую кашу заварила, иди теперь расхлёбывай", – думала Лида, она вошла с начальником в его кабинет и снова всё рассказала, и даже вспомнила, как зовут торговку, у которой беляши купила, и что та говорила.

– Вот что, Лидия Демьяновна! О том, что ты здесь рассказала, о своей находке и вообще что у меня была молчок, никому не говори ни подружкам, ни даже родной маме.

– Да нет у меня подружек, а мама далеко на Украине.

– Вот и хорошо, нет, это конечно плохо, что у тебя нет подружек и друзей.

– Я о друге ничего не говорила. Мы с Валькой из одного села приехали, так с ним дружбу не бросаю. Да он уже обратно уехал вместе с женой Валей, а я осталась, хоть в шахту меня после обвала и не пустили.

– Так это тебя с дядей Васей в шахте завалило?

– Меня.

– Счастливая значит ты девушка, коль после стольких дней живой осталась, – начальник закурил и продолжил. – У нас в городе давно люди пропадают, а твой беляш, вернее находка, будет ниточкой, за которую можно потянуть.

– За что потянуть?

– Да это я так фигурально. Не забывай, о нашем разговоре и молчок.

– Поняла я.

На улице уже стемнело, по пустынному городу Лида возвращалась домой, навстречу попадали лишь редкие прохожие.

"Вот как всё обернулось, может в городе орудует целая банда и благодаря мне её найдут" – думала она.

– Опять где-то шаталась? – встретила на пороге хозяйка. – Завтра на рынок рано, а ты ходишь допоздна! Вот откажу тебе в жилье, и живи, где хочешь!

– На работе задержалась, – ответила Лида.

– Что-то в шахте не задерживалась, а в конторе задерживаться стала. Шашни с кем-то завела из женатиков!

– Не ваше дело, Елена Аркадьевна! – Лиде не хотелось ссориться и спорить с хозяйкой.

– Не моё? Ты у меня в доме, девка, живёшь, а перечишь!

– Девки при барине были, – огрызнулась Лида, это получилось у неё как-то очень комично. – Я вам за жильё деньги плачу!

– Вот ты себе барина в конторе и завела, – хозяйка засмеялась, – Ладно, поздно уже, иди спать и не шуми мне там.

Лида слышала, как за стенкой хозяйка долго ворочалась, не могла уснуть, она ворчала: "Зачем я девку с таким норовом на постой пустила, не надо было пускать, да всё деньги проклятые. Помру, кому они достанутся? Никого у меня нет. Да ещё связалась с торговлей, будь она не ладна".

Наконец хозяйка угомонилась, наступила тишина.

"Да, такой тишины в общежитии нет",– подумала Лида, а сон уже тяжелил её веки, день сегодня был очень длинный.

Не прошло и месяца с того дня, как Лида принесла свою находку в милицию, как весь город забурлил и зашумел. Все только и говорили о банде, которая пряталась в старой заброшенной шахте и о том, что там даже шёл бой, как во время войны. После когда всё стихло, из шахты вывозили на машинах спрятанное добро.

– Военные помогали милиции, не один десяток бандитов убили, а ещё, столько же поймали. Люди в соседних домах такой стрельбы с войны не слышали. Потом из шахты одних денег целый грузовик вывезли и добра не на одной машине! – без умолку тараторила секретарша в конторе.

– Ты откуда знаешь? – спросила её Лида.

– Весь город только об этом и говорит.

Лиду несколько раз вызывали в милицию на допрос и проведение не понятных для неё следственных действий.

Однажды поздно ночью в дом вошли милиционеры, произвели обыск и арестовали хозяйку, она торговала на рынке вещами убитых бандитами людей.

После ареста Елены Аркадьевны Лида осталась жить в доме, в котором во время обыска нашли много денег и драгоценностей, а так же вещей, которые хозяйка не успела продать на рынке.

У Елены Аркадьевны не было детей, а дальние родственники, очевидно узнав об истории с бандой, не явились за наследством.

Уже состоялся суд, и большая часть банды была осуждена, а Лиду почему-то снова вызвали в милицию.

– Вот что, – сказал ей начальник милиции, – большую часть банды мы ликвидировали и это благодаря тебе, и твоей находке, но не все бандиты обезврежены, я боюсь, что им станет известно, с чего всё началось, а охрану я тебе обеспечить не могу.

– Ну и что мне делать?

– Ты лучше уезжай из нашего города. Девушка ты молодая, трудолюбивая найдёшь себе работу по душе.

– Да, как же? У меня и с жильём вроде всё налаживается, мне часть дома обещали отдать, а другую часть инженеру с шахты.

– Уезжай, а то, не дай Бог, кто узнает о тебе.

– Ладно, а по морде, начальнику отдела кадров, если заеду, мне ничего не будет?

– За что? – удивился начальник милиции.

– Да, больно свои руки распускает.

– Ничего не будет, – засмеялся начальник милиции, – ты у нас героиня!

– Герой, невидимого фронта.

– По моему ходатайству, – начальник достал из стола конверт, – тебе выписали премию за помощь в поимке банды. Вот эти деньги, возьми.

– Не возьму! Вы мне свои решили отдать?

– Да, нет. Бери и не рассуждай, они тебе в дороге и на новом месте пригодятся.

– Есть у меня.

– Я приказываю взять деньги, хорошая ты девушка, Лида, огромное тебе спасибо, что не испугалась придти в милицию, сколько бы ещё бед эта банда натворила.

Лида взяла деньги и в этот же день написала заявление на увольнение. Начальник отдела кадров долго уговаривал её, но она настояла на своём.

Забрав трудовую книжку, Лида ударила со всего размаха по его противной роже, как и обещала.

Колёса уже не один день отстукивали своё монотонное "Тук, тук, тук…", а за окном пролетали просторные степи, редкие перелески сменились высокими елями и маленькими полустанками с полуразвалившимися деревянными домами. И снова "Тук, тук, тук…" Лида снова задремала, но вдруг сквозь сон услышала незнакомую песню.

В вагоне, кто-то из "новых" пассажиров пел под гитару: "Вот мчится поезд по уклону, сибирской по тайге густой. А машинисту молодому кричит кондуктор тормозной".

Лида встала и пошла на звук песни, ей очень захотелось посмотреть на человека, который так пел. Оказалось, что пел мужчина средних лет, с седыми волосами, не по годам, как показалось Лиде. Рядом с ним сидели два молодых парня, примерно её возраста и внимательно слушали.

– Что девушка, песня моя понравилась? – спросил мужчина.

– Да, понравилась, – ответила Лида. – Да, не уж то твоя песня?

– Моя песня, стихи и музыка моя, значит и песня моя!.. – засмеялся мужчина. – Сомневаешься?

– Да, нет. Я, ни разу, таких песен не слышала. Да и автора в первый раз живым увидела.

– Живым!..– мужчина снова засмеялся. – Да что ты в проходе стоишь, проходи в купе, присаживайся. Или нас боишься?

– Что мне вас бояться? – села на диван рядом с мужчиной, сидящие напротив парни начали внимательно её рассматривать.

– Чего глазеете? – спросила Лида. – За погляд, деньги мне, что ли брать?

– Далеко ли едешь? – спросил у неё один из парней.

– Далеко, далёко отсюда не видать! – теперь уже и Лида засмеялась.

– В гости, едешь? Для работы на севере, слишком ты молодая, – не унимался один из парней.

– Тебе какое дело, куда я еду, вот ещё старый дед нашёлся? Куда надо туда и еду!

– Может, я на тебе жениться хочу!

– Жениться!.. – Лида задумалась. – Один песнями девиц завлекает, а другой жениться собрался.

– Так Виктор Иванович женат, опоздала ты лет на двадцать, а я свободен. Не понравился что ли?

– Подумать надо с женитьбой? Сами-то куда едете?

– На Север в края далёкие, – наконец вставил слово и второй парень.

– Что к девушке пристали? – мужчина посмотрел строгим взглядом на своих попутчиков. – Мы на работу, на заготовку леса едем. Собрали бригаду, меня бригадиром выбрали.

– Что-то бригада у вас из трёх человек всего.

– За то, каких парней, боевых, – не унимался парень. – А звать величать тебя как?

– Как мама с батей, меня назвали, так и величают с тех пор, – ответила ему Лида. – Тебя самого как звать?

– Сашка и по батюшке я, тоже Сашка, то есть Сан Саныч.

– До Сан Саныча, ты ещё не дорос, больно молод и пороху ещё не нюхал.

– Все мы порох нюхали, – сказал Виктор Иванович. – Нас война всех вместе собрала, кого разбросала в разные стороны, а нас вот собрала. Ты одна едешь или с родными, друзьями?

– Друзья и родня далеко на Украине остались, одна я еду. В конце вагона на боковушке у туалета, уже не один день еду. В купе у меня бабушка с дедушкой да малыми внуками к детям едут, в Москве сели. Уж сколько народу-то поменялось, зашли и вышли, а я всё еду.

– Да как, же так?

– Я билет купила, чтобы подальше, до конечной станции.

– Зачем?

– Да я и сама не знаю зачем?

– Все ближе к югу тянуться, а ты наоборот, подальше едешь. Знаешь что, а ты перебирайся к нам в купе, нас здесь всего трое едет.

– А проводник?

– А что проводник, он в пути следования, если кто и сядет в его вагон, посадит на свободное место. Урал проехали, уже недолго ехать осталось. Да вот и проводник идёт.

К купе подошла женщина в форме.

– Может ещё чайку? – спросила она.

– Можно и чайку, – ответил Виктор Иванович. – Разрешите этой девушке в наше купе перебраться, а то место ей не удобное досталось у туалета?

– Такой красавице можно,– улыбнулась проводница, – Чай принести?

– Спасибо, тогда четыре стакана. Петька вам поможет.

Проводница и Петька ушли за чаем, а Лида с Сан Санычем за её вещами.

Петька освободил Лиде нижнюю полку, ещё один день дороги подошел к концу и вскоре все легли спать.

Лида ворочалась и не могла уснуть, не спал и Виктор Иванович, вскоре они оба сели и сначала стали смотреть в ночное окно, парни на верхних полках уже крепко спали.

– Так как тебя звать? – спросил Виктор Иванович.

– Лида.

– А по батюшке?

– Да, молодая я ещё, по батюшке, – сначала ответила она, но потом добавила, – Демьяновна.

– Стало быть, Лидия Демьяновна, а я вот значит Виктор Иванович Очиров.

– Да я уже знаю, что Виктор Иванович.

– А откуда ты родом, если не секрет?

– Какой это секрет, с Украины я, из Сумской области. Потом на шахте работала, да в шахте меня с забойщиком завалило и после этого случая больше в шахту не пустили, вот и решила ехать на Север.

– Так ты в оккупации была?

– Была и что?

– Да, нет ничего, – ответил Виктор Иванович. – Я на Украине в окружение попал, а когда выходил, встретил этих парней в лесу и самому деваться не куда, а их как одних оставишь. Они во время бомбёжки из детдома сбежали, думали на фронт к своим, а тут попали в такую переделку. Вот вместе с ними из окружения выходили, и благодаря этим ребятам я жив остался. Они и себе и мне пропитание в деревнях добывали, так вместе и выбрались. А дальше нас с ребятами в особый отдел, а потом меня на фронт, а их по малолетству хотели в тыл отправить.

– В какой такой особый отдел?

– Так всех кто из окружения вышел, всех проверяют. Хорошо, что встретил я своего командира, а то и посадить могли.

– Посадить вас? За что?

– Много ты девушка про войну не знаешь, да и всего тебе не расскажешь, не надо тебе это знать. Так вот хотели ребят этих в тыл отправить, а потом так и оставили при хозяйственной части.

– К кухне поближе, – улыбнулась Лида.

Да, вот только у кухни поближе, мои ребята недолго были. Меня к тому времени назначили командиром отделения разведки, тогда и вспомнил про ребят, как с ними из окружения выходил. Пошёл к командиру полка за них просить, нечего им в хозчасти делать, а в разведке от них большая помощь может быть.

– Якая с малых помощь на войне?

– Ты это не скажи, где мужика взрослого сразу заметят, на ребёнка и внимания не обратят. С тех пор я вместе с ними много раз в разведку ходил. Доверять им можно, Сашка с Петькой проверенные разведкой бойцы.

– Да, война всё по свои местам расставила. Такое время було, что и вспоминать страшно.

– Вот только Сашка весельчак и балагур, а Петька молчун, слова лишнего не скажет.

– Я заметила.

– После войны, ребятам возвращаться было некуда, я их к себе домой привез. Было у меня своих детей двое, да ещё двое фронтовых добавились. Василиса моя приняла их как родных, так и жили вместе, дружно и весело.

– А у нас, как-то не получилось после войны, чтобы дружно и весело, – Лида вздохнула.

– Услышал я в районе, что набирают бригады на Север лес валить, страну нашу большую, после войны отстраивать надо, и деньги большие обещают платить. Посовещались с домашними, и решили с ребятами ехать за хорошей жизнью.

– Где она, эта хорошая жизнь? Наверное, только где нас нет.

– Не скажи, жизнь хорошая, когда люди рядом хорошие. Вот Саша и Пётр хорошие ребята выросли, уже совсем взрослые, им самостоятельную жизнь надо строить, семьи создавать, а у нас в деревне какая работа только ферма, да поле, выбор не большой, да и невест не осталось, после войны быстро девушки замуж повыскакивали.

– А у нас в селе, наоборот одни девушки, да бабы вдовые, ведь через хату, то и в каждой, домой с войны мужики не вернулись.

– О чём же это я? Вот и собрали мы свою бригаду. Мы с ребятами первые поехали, на разведку, остальные позже приедут. Василиса с хозяйством разберётся и тоже с детьми приедет.

– А я вот одна и ждать мне не кого, – Лида вздохнула и невольно зевнула.

– Что-то я тебя девонька заболтал совсем, да ты уже спишь. Я привык ночами не спать, а ты молодая тебе спать надо. Давай ложись, долго еще ехать, успеем наговориться.

Пассажиры в вагоне уже давно угомонились и крепко спали под стук колес, только старый вагон от старости кряхтел и скрипел, тяжело вздыхал, словно устал от долгого пути.

Вот и Лида уснула под убаюкивающий скрип и вздохи старого вагона, уснул и Виктор Иванович. Каждому из них снились свои сны, кому цветные и весёлые, а кому грустные и чёрные, как ночь за окном.

Виктор Иванович снова и снова ходил в разведку. Ему снилось, что он совершил ошибку и его с ребятами окружили фашисты.

Лида видела отчий дом и родную Украину, поля залитые солнцем, детская память не хотела вспоминать плохие события. Ей снилось довоенное детство, когда отец, привёз из города им всем подарки, время, когда старшая сестра Люба была живой и весёлой. Лида улыбалась во сне.

Утром встали рано, умылись и стали выкладывать на стол немудреные припасы, взятые в дальнюю дорогу.

– Ну, вот и перекусить можно, – сказал Виктор Иванович. – Петя, сходи за чайком и будем завтракать.

– Угу!

– Что угу? Да не забудь и Лиде принести.

– Хорошо! Хорошо! Уже иду!

– Значит, звать тебя Лида, – сказал Сашка, Лилька значит!

– Какая я тебе Лилька?

– Лилька, значит Лилия, – парировал Сашка. – Ну что, Лилька, решила?

– Что решила? – ответила Лида вопросом на вопрос.

– Пойдешь к нам в бригаду поварихой.

– Вот ещё, я в шахте помощником забойщика работала.

– В шахте? Забойщиком? Почему уволилась? – спросил Виктор Иванович.

– Я вам ночью рассказывала, очевидно, заспали и забыли. Не по своей воле я из шахты ушла, – Лида вздохнула, ей не хотелось ворошить прошлое, хотелось поскорее забыть события последних месяцев. – Завалило нас в шахте с дядей Васей, забойщиком моим, почти пять дней искали, уже хоронить нас собрались, а мы выжили…

– Забыл, ты уж меня прости старого.

– Какой же Вы старый? Я и сама это не хочу вспоминать.

– Вот чаек, свежий, горячий – Петька держал в руках четыре стакана в подстаканниках.

После завтрака, когда уже посуда была убрана со столика и остатки еды сложены в мешки, Виктор Иванович спросил:

– Лида, ты пойдешь работать в нашу бригаду?

– В бригаду пойду, но поварихой работать не буду.

– Ну, вот и хорошо.

– А замуж за меня пойдёшь? – вставил Сашка.

– Пойду, что мне в девках сидеть, – засмеялась Лида.

– Вот те на! – воскликнул Василий Иванович.

Петька открыл рот, но так и не смог, что-то сказать они с Сашкой онемели от изумления, стремительно развивающиеся события удивили всех. Наверное, сказанные слова удивили даже саму Лиду, но от решений своих она не привыкла отказываться.

В воздухе повисла пауза.

– Ну, вот хорошо, – сказал Виктор Иванович. – Приедем на место, дождёмся остальных и первым делом сыграем свадьбу.

"Тук, тук, тук…", но это уже не стук колёс, это ходики на стене в комнате, где живут Лида и Саша. Ходики, со странным звуком им подарили на свадьбу.

Уже три месяца молодожены работают в Салымском ЛЗУ в лесу, Саша помощником вальщика, а Лида "клеит" сучки. Спустя шесть месяцев их бригаду перевели на Бобровский лесоучасток.

В этой забытой Богом деревне на далёком Севере у Лиды родился первенец, сын, которого они с мужем назвали Толей, в честь командира полка, в котором воевали ребята.

Толя родился слабым ребёнком, он часто болел, Лиде и Саше предлагали переехать в Ханты-Мансийск, но они отказались. Больше года они возили Толю по больницам, лечение помогало ненадолго, иногда казалось, что болезнь отступила, но вскоре всё вновь повторялось. Молодая мать все время была дома с больным ребёнком.

Лида познакомилась с местными женщинами, хантыйками, которые жили рядом с лесоучастком. Ходили слухи, что они лечат людей травами и заговорами. Однажды, после очередной поездки в больницу, Лида решила нести больного сына к ним.

– Холод, ох уж этот холод. Север, – бормотала старая хантыйка, женщина сидела в середине чума у огня. Она, задрав шкуры, ловко расстряпывала лепёшки прямо у себя на ноге.– Табак нужен! Чеснок нужен! Твоего сына я вылечу, хорошо вылечу, хворь из его тела и холод выгоню.

Лида слушала, она была согласна на всё, лишь бы Толя выздоровел.

– Скажите, почему вы в деревню не переезжаете, для вас новые дома построили? – робко спросила она у хозяйки.

– Зачем? Здесь наш дом, – она обвела глазами чум, – мы давно здесь живём и дед мой жил, и прадед. Ни какие дома нам не нужны, – женщина замолчала. Она сняла с огня котелок, разгребла жар и поставила в него другую ёмкость, похожую на казан. – Сейчас хлеб испеку, а там глядишь, муж с братом, из тайги вернутся.

– А сына, когда же лечить?

– Лечить? Пока лепёшки пекутся, буду лечить.

Из-под вороха тряпья и шкур, лежавших в чуме, хантыйка достала пучок травы и бросила в котелок. Потом добавила жир, размешала всё деревянной ложкой, и снова бросила какую-то травку. Долго всё это мешала и что-то тихонько бормотала.

– Хорошо бы табак и чеснок хорошо, – много раз повторяла она, – ребёнок мал ещё, поправится, и всё будет хорошо. Сила тайги и сила воды войдёт в него и одолеет силу холода и болезнь уйдет.

Она взяла малыша, раскутала его и стала натирать крохотное тельце приготовленным взваром. После женщина укутала малыша в тряпку, с непонятными узорами, и завернула в шкуры.

– Мужчины с охоты идут! Сейчас есть будем, пусть ребёнок спит.

– Я лучше домой…

– Брезгуешь? Или моей стряпни не хочешь? – с подозрением спросила её хозяйка.

– Да нет, что вы, – спешно ответила Лида.

– Хорошо, что нос от нас не воротишь. Мужики придут, ты молчи и ешь.

Спустя несколько минут в чум вошли трое мужчин, укутанных в заиндевелые шкуры, они, молча, сняли верхнюю одежду, и только тогда один из них сказал:

– Гость у нас, однако.

– Да, и у меня гостья, – ответила ему хантыйка.

Все расселись вокруг очага и стали есть, приготовленные хозяйкой лепёшки и строганину из рыбы. Мужчины понемногу выпили, им сегодня ещё предстояло идти в тайгу. Ни один из них не проронил за обедом ни слова.

Только когда мужчины одевшись, вышли из чума, Лида словно, проснулась от сна, или вышла из оцепенения, сказала хозяйке:

– У меня родители на Украине, я им напишу, чтобы прислали табак и чеснок.

– Хорошо, это очень хорошо!

Лида стала раскутывать Толю, чтобы переодеть.

– Ты что делаешь, так бери со шкурами, – остановила её хантыйка, – холстину только потом вернёшь, она дороже всех шкур, это память о родителях, матушка сама вышивала.

– Спасибо тебе, – поклонилась Лида и протянула хантыйке деньги.

– Не надо, – резко сказала, как отрезала хозяйка. – Ты у меня теперь частая гостья будешь.

– Сын будет долго болеть?

– Зачем будет болеть? Выздоровеет! А ты просто ко мне в гости приходи.

– Хорошо.

– Вот тебе, – хантыйка протянула Лиде банку с взваром. – Надо ещё три дня ребёнка натирать и укутывать в холстину и шкуры, тогда тепло придёт – холод из тела уйдёт.

Лида вернулась домой с надеждой, положила Толю на кровать, присела к столу. "Это как же так? Надо домой писать, а как? Отцу значит повинится и в ноги поклониться… Ну, нет! Напишу лучше маме".

Лида достала тетрадь и вырвала из неё двойной листок, положила его перед собой, снова задумалась и, взяв ручку, начала писать:

" Уважаемая, Екатерина Петровна! Пишет вам с далёкого Севера ваша дочь Лида".

– Ух! – Лида вытерла испарину со лба, поправила платок. – О чём писать-то, столько времени уже прошло? – она задумалась и продолжила:

"За всё-то время, что мы с вами не виделись, я уже и в шахте успела поработать, а сейчас вот на Севере в лесу работаю.

Жизнь меня свела с хорошими людьми. Я познакомилась в поезде с Сашей, и теперь он мой муж. Живём мы хорошо, мой Саша герой – разведчик…

В письме всего и не расскажешь. Времени много прошло, чай не один год пролетел, как я уехала из дома.

Недавно я родила сына Толю, он сильно болеет, много врачей лечили и смотрели мальчика, ничего не помогало. Сейчас его лечит хантыйка, это местных жителей, так называют, они здесь на Севере "спокон веку живут".

Если затаили на меня обиду, что покинула родной дом и оставила вас, то прошу меня, непутёвую дочь, простить, а я уже всех давно простила и обиды ни на кого не держу.

Прошу, родная матушка, по возможности выслать мне табак и чеснок, это хантыйке за лечение сына надо отдать, а ещё сухофруктов. Свежие, боюсь, не дойдут, замерзнут. Морозы здесь лютые бывают, зима не в пример нашей.

Как вы жили всё это время, как сейчас живёте? Как там Надя и Ваня, всё ли у них хорошо?

Ваша дочь Лида"

– Ну, вот и всё, – Лида с облегчением выдохнула. – Как булыжник с души упал.

– Какой ещё булыжник? Что ты пишешь? – спросил Саша, он только что пришёл с работы и стягивал унты, сидя на пороге.

– Ой, Саша? – удивилась Лида. – Я не заметила, как ты вошёл, а я вот домой письмо матери пишу, написала уже.