Новое Простоквашино. Большая книга приключений

– Тихо ты! Хочешь, чтобы его в город забрали? Видишь, занимается человек! – шёпотом сказал он.

Дядя Фёдор сосредоточенно листал учебник.

– А кто мне помогать будет? Коровки мои доиться перестали! Конвейер стоит! – так же шёпотом спросил Матроскин.

– Я помогу! Я в лесу поведение животных знаешь как изучил? – ответил ему Шарик.

Матроскин сначала прищурился, а потом усмехнулся.

– Шарик, если ты мне поможешь, я тебе… селфи-палку подарю!

Шарик обрадовался и стал думать, как Матроскину помочь.

– Так, давай, Шарик, давай… Думай как корова… – подбадривал он сам себя.

Он смотрел по сторонам, как будто подсказки искал, и тут увидел Веру Павловну. В руках у неё был рисунок с улыбающимся солнышком, вокруг которого она нарисовала дождик. Она протянула его Шарику. Он приблизился к картинке, всмотрелся, принюхался и… ничего не понял.

Тогда Тама-Тама взяла рисунок Веры Павловны и перевернула его – нарисованное солнце грустно опустило уголки губ.

Шарик ещё раз посмотрел на картинку. Кажется, до него дошло!

– Может, они это… от непогоды закручинились? Надо их развеселить, и они снова доиться начнут!

Матроскин призадумался, а потом сказал:

– Шарик… Я всегда знал, что ты редкостный балбес. А ты, оказывается, ещё и гений!

Коровам Шарик решил фокусы показывать. В углу коровника он нашёл пустой ящик, в стоге сена – пёструю курицу.

– Приготовьтесь, сейчас будет магия! – сказал Шарик, накрыл птицу коробом и произнес: – Рекс-пекс!

От страха курица упёрлась лапками в стенки, и когда Шарик поднял ящик, под ним никого не оказалось.

– О! – захлопала в ладоши Вера Павловна.

Шарик даже сам удивился своим магическим способностям.

Курица долго не продержалась и через мгновение шмякнулась на пол. Фокус не удался. А коровы ещё больше загрустили.

– Как всегда, всё самому делать приходится, – сказал тогда Матроскин, взял гитару и запел, как коты в марте. А коровы ему грустно подвывать стали. Вера Павловна и Тама-Тама даже уши закрыли.

«Хорошо, что Дядя Фёдор всего этого не слышит!» – подумал Шарик.

Дядя Фёдор в это время всё географию зубрил. А Галчонок изучал рисунки Веры Павловны, разбросанные по всему полу.

– Назовите горную систему, расположенную в Европе…

Пока Дядя Фёдор пытался вспомнить её название, Галчонок подобрался к совсем свежим, ещё не высохшим рисункам. Он наступил на один из них, поскользнулся на краске и упал. Его чёрные пёрышки окрасились в яркие цвета.

– Кааар! – закричал он, пытаясь отряхнуться.

Дядя Фёдор посмотрел на глобус.

– Карпаты. Хватит подсказывать!

Он записал ответ, зевнул, потянулся и вдруг понял, что в комнате подозрительно тихо.

– А где все? – удивился Дядя Фёдор.

Он взял зонтик, надел сапоги и пошёл в коровник.

А там Матроскин, Шарик, Вера Павловна и Тама-Тама перепробовали, кажется, уже все способы, но бурёнок развеселить не удалось. Те по-прежнему лежали в стоге сена и грустно мычали. Шарик вздыхал. А Матроскин почти плакал, глядя в пустую бутылку.

– Вы чего это разлеглись? – спросил Дядя Фёдор, увидев эту картину.

– Мы пытались её побороть, но она сильнее, – ответил ему Шарик.

– Кого побороть? – удивился Дядя Фёдор.

– Коровью депрессию. Грустное состояние души такое… – сказал Матрос-кин и смахнул слезу.

Дядя Фёдор даже растерялся.

– Как же мне вас теперь лечить?

Матроскин взял бутылку с конвейера. Из нее упала единственная капля молока.

– А никак. Все мы лишь пылинки в хаосе бытия.

– И мироздания, – добавил Шарик.

В этот момент в коровник влетел перепачканный краской Галчонок. Яркой птичкой коровы сразу заинтересовались. Гаврюша даже встал… и нечаянно опрокинул тележку, где Шарик вздыхал. Пёс кубарем покатился в стог сена. Солома повисла на нём, точно юбка. Шарик вскочил, попятился и тут – бах! – не замеченные им в траве грабли ударили его по голове. Он схватился за палку и зашипел от боли. В травяной юбке и с граблями-копьём в лапах Шарик был очень похож на дикаря. Вокруг него летал Галчонок. Разноцветный, как попугай.

– Карр! Карр! Карр!

– Точно! Карибы! – Дядя Фёдор догадался, что делать.

Друзья взяли краски поярче и стали коровник в курорт превращать. Вера Павловна и Тама-Тама на стенах море и рыб нарисовали. Матроскин и Дядя Фёдор – пальмы с кокосами. А Шарик валиком на полу песок изобразил.

На всё это коровы смотрели с любопытством.

– Осталось только солнце нарисовать – и всё! – сказал Дядя Фёдор, вытирая руки полотенцем.

– Не получится, – ответил ему Матроскин и показал на Шарика. – Наш Микеланджело рязанский всю жёлтую краску на песок извёл.

Шарик даже возмутился:

– А что, мне песок зелёной краской рисовать?

– Да хоть бы и зелёной! Это тогда травка была бы! А так ты моих коровок без солнца оставил! – причитал Матроскин.

Шарик чувствовал себя виноватым, поэтому сразу согласился.

Коровы как услышали, что солнца не будет, так снова и погрустнели.

А Дядя Фёдор задумался.

– Чем же нам солнце заменить?

– А давайте нашу собаку Баскервилей фосфором намажем и вместо солнца под потолком подвесим! – предложил Матроскин.

– Ну что ж, если это делу поможет, я готов…

Но Дядя Фёдор был против.

– Никого мы подвешивать не будем! Люди зимой за солнцем в солярий ходят.

– Урррааа! Солярий! – обрадовался Шарик, но тут же призадумался: – А где же мы его возьмём?

– Тама-Тама! – ответила Вера Павловна.

Тама-Тама уже деловито изучала большой холодильник, который стоял в углу. Она осмотрела его со всех сторон, залезла снизу… Из-под холодильника послышался громкий треск – Тама-Тама вылезла с какой-то большой деталью. Матроскин был в шоке.

– Мой холодильничек! – взвыл он и хотел было кинуться на разрушительницу, но Дядя Фёдор и Шарик его удержали.

А Тама-Тама и Вера Павловна продолжали превращение холодного в горячее. Они сняли с потолка несколько ламп и установили их внутрь холодильника. Что-то подкрутили, где-то завинтили. Коровам надели солнцезащитные очки. Всё готово!

Вера Павловна потянула за верёвку, которая к рубильнику была привязана. Холодильник включился, Тама-Тама торжественно раскрыла его дверцы – и коровник наполнился ослепительным светом.

В простоквашинских Карибах всем сразу веселее стало. И конвейер заработал на полную мощность – только и успевай бутылки чистые подставлять. Матроскин отпил из одной из них, и глаза его округлились.

– Ого! Мои коровки топлёное молоко давать начали! Шарик, готовь рекламу!

А Дядя Фёдор наконец дописал свой реферат по географии.

– … и поэтому в тропиках у всех всегда хорошее настроение. Готово!

К вечеру и ливень на улице закончился. Довольные коровы спали в загоне. А Матроскин ставил на тележку последнюю коробку с молоком.

– Сейчас мы тебя в холодильничек уберём. Чтобы ты у нас не испортилось, – радовался Матроскин.

Но как только кот открыл холодильник, в глаза его ударил яркий свет и обдало жаром. Термометр показывал +30.

– Мяяяяяу!

С досады Матроскин прокричал так громко, что его услышал даже Печкин. Он в это время на другом конце деревни как раз спать ложился.

– Март давно закончился, а коты всё орут и орут, – удивился он, выключил свет и закрыл уши подушкой.

Чудовище из Простоквашино

Тем вечером Вера Павловна и Тама-Тама игру новую затеяли – театр теней показывать. За белым платком, натянутым перед лампой, Тама-Тама водила лапками. На полотне, как на экране кинотеатра, появлялись разные силуэты – зайчики, птички, крокодил… Вера Павловна смеялась.

И только Матроскину было не до веселья. Он стоял на табуретке с высоко поднятыми лапами и держал импровизированный экран за один конец. А Шарик – за другой.

– Да, Шарик, были мы в доме хозяева, а стали какими-то аниматорами, – сказал кот и обречённо вздохнул.

На улице уже начало смеркаться.

– Вера Павловна, тебе пора спать! – сказал Дядя Фёдор.

Он пошёл закрывать окно и вдруг увидел в нём Печкина. Это было очень странно. Неужели почта теперь и по ночам работать начала?

Дядя Фёдор не стал гадать и спросил:

– Вы по работе, дядя Печкин, или телевизор посмотреть?

– Я по личному… – ответил Печкин и достал из своей сумки газету. – Вот!

Почтальон надел очки и стал читать.

– Потерялся зверёк неизвестной породы. Очень умён и чрезвычайно опасен. Обращаться в поликлинику, отдел опытов.

Тама-Тама, как услышала, испугалась и попятилась к печке. А Вера Павловна поползла за ней.

– Ну а мы-то здесь при чём? – удивился Шарик.

– А при том! Очень уж она на вашу Тыру-пыру похожа. Во! – Печкин ткнул пальцем в снимок в газете. – Один в один ваша фурия! Я её сейчас с фото сверять буду – тут вознаграждение полагается!

Зверёк, которого разыскивали, и вправду был очень похож на Таму-Таму. Только в ошейнике и со страшным оскалом.

Дядя Фёдор присмотрелся внимательно к снимку и сказал:

– Дядя Печкин, вы ошибаетесь, она совсем не агрессивная…

– Ага, что я вам, дурачок? Написано же – чрезвычайно опасная! – Печкин заглянул через окно. – А кстати, где она?

Тамы-Тамы нигде не было.

– Наверное, погулять пошла. Кости размять, воздухом подышать, – зевнул Матроскин.

Печкин испугался.

– Когти размять?.. Я, знаете что, попозже зайду! Вы, главное, сами её не сверяйте – я первый придумал вознаграждение получить! – сказал Печкин, сел на свой велосипед и быстро закрутил педали.

– А правда, где она? – призадумался Дядя Фёдор и огляделся. Веры Павловны тоже не было видно.

Стали их искать. Матроскин заглянул в холодильник, под кровать, за занавеску – ни-ко-го!

– Говорил я Дяде Фёдору, от этой Тамы-Тамы одни неприятности.

– Нашёл! – закричал Шарик.

Весь измазанный сажей, пёс выглянул из печки с дудкой в зубах.

– Охотничий рог свой нашёл. Интересно, а кто его в печку выкинул?

Матроскин тут же сделал вид, что не при делах.

Шарик дунул в рог – из него вылетело что-то яркое, ударилось о стену и упало рядом с Матроскиным.

– А это ещё что за штукенция? – удивился кот.

Это был ошейник. Точно такой же, как на потерявшемся зверьке из объявления.

– Что же получается, наша Тама-Тама – та самая, из поликлиники? – догадался Шарик.

В носу у него что-то защекотало, и он громко чихнул. Да так сильно, что у плаката на стене уголок отклеился. За ним показалась дыра.

– Дядя Фёдор! У нас тут незаконная перепланировка! – закричал Матроскин.

Друзья решили проверить тайный ход. Первым полез Дядя Фёдор, за ним Шарик с ошейником в зубах, а Матроскин не пролез, потому что застрял.

Дядя Фёдор с Шариком скатились по железному жёлобу и оказались в небольшом помещении. На стенах были развешаны чертежи. Кругом лежали отвёртки, болтики, гайки. А в центре комнаты Вера Павловна крепко обнимала Таму-Таму. Вид у той был озадаченный. В лапах у неё был большой рюкзак. Она явно собиралась бежать.

– Вера Павловна! Вот ты где! – обрадовался Дядя Фёдор.

Шарик стал медленно подбираться к Таме-Таме.

Но та увидела в его лапах ошейник и оскалилась – совсем как на фото в газете.

Обратно в поликлинику Тама-Тама не хотела. За пару прыжков она оказалось у камина, внутри которого деревянное кресло стояло. Тама-Тама села, пристегнулась, нажала на рычаг и – вжух! – ракетой вылетела через печную трубу.

А Дядя Фёдор с Шариком за ней на улицу побежали. Вера Павловна, как увидела, что её подружка вдаль уносится, расстроилась и громко заплакала. Тама-Тама услышала, и ей тоже грустно стало. Она вздохнула и развернула свой «тамалёт» обратно к дому.

Вера Павловна потянула к ней ручки. А Шарик – лапы с поводком. Тама-Тама снова оскалилась.

– Ты чего, это же твой ошейник. У меня такой же был. – Шарик надел его на себя. – Видишь, совсем не страшно.

Он нащупал на поводке круглую кнопку.

– А это что? – и нажал.

Шарика ударил мощный разряд тока. Даже все косточки засветились. Тама-Тама испугалась за пса и содрала с него ошейник.

– Значит, над нашей Тамой-Тамой опыты ставили. Вот почему она агрессивной стала, – догадался Дядя Фёдор.

– И умной, – добавил Шарик и потёр шею.

– Нельзя её туда возвращать!

Тама-Тама с надеждой посмотрела сначала на Дядю Фёдора, потом на Шарика и улыбнулась Вере Павловне. Тут и Матроскин появился. Он смог наконец выбраться из дыры в стене и поэтому выглядел помятым.

Матроскин оценивающе посмотрел на Таму-Таму и сказал:

– Вообще-то она в хозяйстве полезная. Но ведь Печкин совсем скоро её сверять придёт.