Талмуд и Топор

– Нет! Мойше говорил… Старый Мойше говорил искать знак! Говорил про мельницу! И про человека с воронами! Этот ворон – не просто птица! Он нас зовет! Мы должны идти за ним! – Акива сам удивлялся своей внезапной, почти безумной настойчивости. Что-то внутри, какая-то древняя интуиция, подсказывала ему, что нужно верить не следам на грязной земле, а карканью в хмуром небе.

– Да ты рехнулся окончательно! – взревел Борин, побагровев. – Слушать ворона! Я – лесник, охотник! Я верю своим глазам и следам на земле, а не птичьему трепу! Иди один за своим пернатым пророком, если охота ноги ломать у этой развалюхи! Там одни крысы да привидения! А я пойду по следу! Может, догоню эту тварь и башку ей снесу!

Он решительно шагнул к густым зарослям камыша, но Акива инстинктивно схватил его за рукав.

– Пожалуйста, Борин! Умоляю! Пойдем со мной! Что мы теряем? Пять минут! Если там ничего нет – вернемся к следам. Клянусь! Но я чувствую… я должен проверить! Должен!

Борин посмотрел на жуткие отпечатки перепончатых лап, потом на Акиву, в глазах которого горел странный, лихорадочный огонь, потом на удаляющуюся черную точку ворона над старой мельницей. Помянул недобрым словом всех книжников, сумасшедших стариков, надоедливых птиц и болотных тварей, смачно сплюнул в грязь и нехотя проворчал:

– Ладно! Шайтан с тобой, книжник! И с вороном твоим! Пошли к твоей чертовой мельнице! Но если там пусто – пеняй на себя! Сам тебя в это болото башкой окуну вместе с твоими пророчествами!

Они свернули с берега и пошли по едва заметной, заросшей тропинке, ведущей к мельнице. Ворон уже скрылся из виду. Борин шел впереди, тяжело ступая и ругаясь себе под нос, Акива – за ним, полный смутных надежд и еще более смутных, дурных предчувствий.

Старая мельница выглядела зловеще даже при свете дня. Почерневшие от времени и сырости бревна, местами прогнившие, провалившаяся крыша, огромное, заросшее тиной мельничное колесо, застрявшее в прибрежной грязи. Дверь висела на одной ржавой петле, жалобно скрипя на ветру. Внутри было темно и пахло плесенью, крысиным пометом и запустением.

– Ну? Где твой знак, пророк? – проворчал Борин, остановившись на пороге и с опаской заглядывая в темноту. – Пусто тут, как в моей башке после вчерашнего самогона Златы. Ни воронов, ни говорящих мужиков. Пошли обратно к следам, пока тварь не ушла далеко.

Но Акива, пересилив страх, шагнул внутрь. Глаза понемногу привыкли к полумраку. Он разглядел остатки очага, сложенного из камней, перевернутую грубую лавку, кучу какого-то тряпья в углу и… мешок. Обычный холщовый мешок, довольно новый на вид, стоявший у стены. Он был явно не пуст. Акива осторожно подошел и развязал его.

Внутри оказались припасы: несколько караваев хлеба, кусок вяленого мяса, фляга с водой, огниво, хороший охотничий нож и… аккуратно сложенная карта местности. Карта была грубая, рисованная от руки на куске пергамента, но на ней был отмечен штетл Полянки, Черная речка, эта самая мельница и еще несколько точек в лесу и предгорьях, помеченных странными, незнакомыми символами.

– А это что за новости? – пробормотал Борин, заглядывая Акиве через плечо. – Похоже на схрон. Тайник разбойничий? Или… кого похуже? Беглых каторжников?

Акива разворачивал карту, вглядываясь в символы. Один из них… он показался ему смутно знакомым. Где он мог его видеть? На кладбище? В какой-то из старых книг Мойше? Он не был уверен. Но одно было ясно: кто-то использовал эту заброшенную мельницу совсем недавно. И этот кто-то явно не хотел быть найденным. Возможно, следы у реки были ловушкой. Или просто совпадением. А настоящий след вел сюда. И, возможно, к кому-то гораздо более опасному и хитрому, чем болотная тварь с перепонками. Ворон был прав. Холера ясна, был прав!

Глава 10

– Ну, и куда теперь, премудрый раввин? – Борин ткнул толстым, въевшимся в грязь пальцем в самодельную карту, расстеленную на пыльном полу заброшенной мельницы. – Тут этих твоих значков – как блох на бродячей собаке. Этот вот похож на кривую виселицу, этот – на паука пьяного, а этот… этот вообще черт знает что. Куда пойдем проверять твою воронью мудрость, а?

Акива склонился над картой, не обращая внимания на ехидство дровосека. Символы были грубыми, корявыми, но явно не случайными. Один из них – перечеркнутый треугольник с точкой внутри – бередил память, царапал, как заноза. Где же он его видел? В каком-то пыльном трактате о ересях? Или… да! Точно! Что-то до боли похожее было нацарапано на том самом надгробии на кладбище в Полянках! Том самом, которое раскапывала та глиняная тварь!

– Вот этот, – Акива ткнул пальцем в перечеркнутый треугольник. Палец слегка дрожал. – Мне кажется… я видел его раньше. На кладбище. Он отмечен здесь, – он провел пальцем по неровной линии карты, – у Чертова пальца. Знаешь такое место, Борин?

– Чертов палец? – Борин смачно хмыкнул. – Как не знать. Скала такая… кривая, торчит посреди болота, как кукиш самому дьяволу. К югу отсюда, полдня ходу, если не плутать по трясинам. Место поганое, гнилое. Там и днем-то сыро, туман вечно висит, и всякая нечисть болотная кишмя кишит. Точно тебе говорю, книжник, нечего нам там делать. Давай лучше вот эту отметку проверим, – он ткнул в другой значок, похожий на сухую корягу, – она поближе будет, у Медвежьего лога. Может, там просто разбойники схрон устроили, прибьем парочку по-тихому, и дело с концом. Добыча какая-никакая…

– Нет, Борин, – Акива решительно покачал головой. – Если этот знак связан с тем, что я видел… что было в Полянках… мы должны идти к Чертову пальцу. Я должен.

– Должен? – Борин снова скривился, как от зубной боли. – Ну и иди один, если жить надоело! Можешь помолиться там своему Черту! А я не дурак по болотам лазить из-за твоих видений да значков непонятных! Я жить хочу!

Они препирались с добрых десять минут. Акива, к своему собственному удивлению, проявил несвойственное ему упрямство, подпитываемое страхом и дурными предчувствиями. Борин же, хоть и ворчал, и сыпал проклятиями на голову Акивы, ворона и сумасшедшего Мойше, похоже, был заинтригован не меньше, чем напуган. В конце концов, он с силой махнул рукой:

– Ладно! Леший с тобой и с пальцем этим чертовым! Пошли! Но если мы там увязнем или нас какая тварь болотная сожрет целиком – на твоей совести будет, понял, книжник?! Я тебя и на том свете достану!

Они наскоро разделили найденные припасы (Акива брезгливо отказался от вяленого мяса неизвестного происхождения, удовлетворившись хлебом и водой), сунули карту Акиве за пазуху – как главному штурману этого безнадежного предприятия – и выбрались из промозглой темноты мельницы в сырой, туманный утренний воздух.

Путь к Чертову пальцу лежал через самую неприятную часть Зубровского леса – болотистую низину, где под ногами противно чавкало, воздух был тяжелым, спертым и пах гниющими водорослями, а корявые деревья, окутанные седыми бородами мха, тянули к ним свои узловатые ветви, словно злобные старики. Шли молча. Борин впереди, прорубая топором дорогу сквозь густые заросли ивняка, Акива – сзади, поминутно оглядываясь и шепча про себя защитные молитвы. Ему постоянно казалось, что за ними кто-то наблюдает из-за склизких стволов, что в болотном тумане мелькают неясные тени, слышится тихое бульканье и чавканье. Даже Борин, обычно невозмутимый, как лесной валун, заметно нервничал, часто останавливался, прислушивался и крепче сжимал топор.

К полудню они наконец выбрались к цели своего путешествия. Чертов палец действительно был уродлив – выветренная, кривая скала серого камня, торчащая посреди обширного болота, поросшего чахлым камышом и ядовито-зеленым мхом. От скалы к едва заметному островку суши вела полусгнившая деревянная гать, опасно скрипевшая под ногами. Вокруг стояла звенящая, неестественная тишина, даже лягушки и те молчали. Над болотом висел плотный, неподвижный туман, скрывающий то, что было дальше за скалой. Место и впрямь было гиблое и вызывало почти животный, суеверный ужас.

– Ну и дыра… чтоб ей пусто было, – проворчал Борин, вытирая пот со лба рукавом. – И что тут может быть? Одна гниль да комары размером с воробья. Твой знак, наверное, просто этот камень и обозначает. Мол, не суйся – убьет.

– Подожди, – Акива напряженно всматривался в скалу. – Там… там что-то есть. У самого подножия. Похоже на вход… в пещеру?