Звериными тропами

Я вернулась к машине и поехала вперед. Мелководье с зеленью (скорее с красненью) закончилось, но вдали виднелось какое-то странное стадо. Я схватилась за фотоаппарат, чтобы использовать его как бинокль: это была большая стая розовых фламинго. Они вылавливали что-то в воде, но иногда им хотелось размяться и они начинали танцевать. Завораживающее зрелище… Несколько птиц поднялись в воздух и пролетели прямо над моей головой.

Я видела раньше фламинго, но вот так, на свободе, с малышами – это совсем другое… Удивительные создания, одновременно грациозные и неуклюжие…

Но все же пора в путь – мы с друзьями договорились встретиться за обедом и время уже поджимало. Я немного ускорилась – но в пределах 20 км. И вот впереди очередное чудо – ярко-розовые поблескивающие горы! Подъехав ближе и прочтя табличку, я наконец поняла, где я – это место называется Салине Маргерита ди Савойя – одно из старейших мест добычи морской соли, а также место отдыха перелетных птиц. Только вот фламинго много лет назад решили, что нет смысла лететь дальше, им и здесь хорошо. А фантастический цвет «гор» соли, воды и растений – из-за какого-то минерала, содержащегося в воде. Все просто. Но хорошо, что я не знала этого раньше – это лишило бы меня многих чудесных впечатлений…

СЫПУЧИЕ ГОРЫ

«Давай завтра съездим в Доломиты!» – Предложил мне приятель. «Ты что? Туда же сутки ехать!» – «Нее, обернемся за день!» – «На самолете не полечу, я их боюсь.» – «Не нужны нам самолеты, я за тобой заеду часиков в 9.»

Он действительно заехал, но двинулись мы почему-то не на север, где были Доломиты, а на юг. Я посмотрела вопросительно на своего спутника.

«Потерпи!» – Улыбнулся он.

На горизонте и впрямь появились горы – не Доломиты, конечно, но похоже. По мере приближения они становились все меньше похожи на альпийский регион и выглядели «все страньше и страньше», как говорила Алиса.

Все выяснилось, когда мы начали подъем. Луканские Доломиты – так на самом деле называются эти горы, так что приятель не обманул, – известняковые, отсюда их причудливые формы: известняк легко выветривается. Мы поднялись до пункта, от которого ехать вверх было уже опасно: склон осыпался под большим весом. Лучше пешком.

«Куда дальше?»

«Попробуем добраться до очень интересного места, тебе точно понравится. Только подъем довольно сложный. Готова?» – Я кивнула.

Самая большая сложность была в том, что известняк осыпался… Это как карабкаться на гору песка. Действительно сложно и чем выше, тем страшней – соскользнешь вниз, а за тобой волна песка… Я видела такое в Каракумах – ничего хорошего. Но мы добрались до плато.

На нем тут и там высились какие-то причудливые фигуры – то ли рукотворные, то ли результат ветра и дождей… Второе более вероятно. «Слушай, а эти Доломиты не рассыпятся?»

«Мы тоже волнуемся… Иди сюда, еще кое-что покажу».

На соседнем плато росли сосны, черные и трагические в своих изломах…

«Это тоже работа постоянных сильных ветров. Они искривляют стволы и ветви, перекручивают их. Вообще непонятно, как эти сосны растут, вот поистине воля к жизни…»

«Мне почему-то их жалко… Знаешь, это уникальный край, но печальный… Как будто эти гора – прадеды своих альпийских тезок: те молодые, сильные, полные жизни. Это – дряхлеющие, как старики, из которых песок сыпется и которых время напоследок скручивает и сгибает…»

Песчаник – это благословение и наказание этих краев. В Лечче жители обнаружили, что он легко режется и превратили свой город в сокровищницу барокко, изрезали все, я видела даже фриз с розочками над входом в общественный туалет… И все это сыпется, сыпется… И все это надо все время обновлять… Как некоторые старухи под обильным макияжем – стараний много, а старость все равно проглядывает…

СМЕРТОНОСНЫЕ ПЕСНИ

Пустыня… Это ведь место, где пусто, да? Э, нет, там много всего и всех, вот только человека нет. И ничего для человека…

Когда я летела в Каракумы, у меня было некое романтическое представление о пустыне: да, жарко, но жару я люблю (оказалось – не 50 градусов в тени, когда тени вообще нет), нет воды – ну, у нас же машина, доедем до какого-нибудь источника, и вообще – мы же люди, мы справимся! И это было моей главной ошибкой…

Пустыня – это барханы и такыры. Что такое барханы, все более или менее представляют – горы песка. А такыры – это площадки высохшей глинистой почвы с глубокими трещинами, как в асфальте. И поверхность такая же плотная. В самолете я размышляла, как же можно проводить раскопки в таких условиях? Перелопатить гору песка? Может, нам дадут экскаватор? Потому что копать асфальт – это как-то нереально, разве что с помощью отбойного молотка (мне тогда не пришло в голову, что в пустыне нет розетки, к которой можно его подключить). Все оказалось намного проще.

Мы приехали на такыр номер какой-то там вечером, выгрузили вещи из грузовика и в нем же легли спать – ставить палатки в темноте никому не хотелось. Утром я выглянула наружу и обомлела: пустыня цвела! Дикая календула, тюльпаны – мелкие, лиловато-розовые, изысканные желтые, на длинных цветоносах и более крупные, ярко-красные. Около кустиков саксаула виднелись фиолетовые и кремовые цветки – оказалось, это заразиха, растение-паразит, оно присасывается к корню другого растения и тянет из него соки. Было невероятно красиво: светлое, белесое небо, пески, серо-черный такыр и многоцветье в его трещинах…

«Кончай любоваться, работать пора!» – Одернула меня художница Женя. – «Мальчики направо, девочки налево».

Действительно, спрятаться негде – ну, или надо бежать очень уж далеко… Идею умыться начальник тут же похоронил – на день на личные нужды он выдал по литровой бутылке.

«Не трать», – шепнула мне Женя, – «мало ли на что еще понадобиться, лучше вечером умыться».

Позавтракали мы захваченными печеньем, бутербродами и теплым противным лимонадом.

В 7 часов утра мы вышли на работу.

«Рано-то как…» – пробурчала я.

«А тебе хочется работать в полдень? Учти, +50 – это в тени. Ты видишь где-нибудь здесь тень?»

М-да…

На раскоп мы взяли с собой только ножи, кирки, саперные лопатки и коробки с мешками. Мне стало любопытно.

Обогнув бархан, я замерла от изумления: соседний такыр был полностью покрыт разными древними вещами: оказалось, что дома здесь строились из глины, которая, естественно, рассыпалась без следа. «Слушай, а почему это фантастическое место раньше не нашли и не разграбили? Мы же не так уж далеко от „цивилизации“?» Начальник буркнул:

«Так бархан только пару лет назад ушел отсюда, а под ним-то ничего видно не было.»

«Как это „ушел“?»

«Не дай Бог тебе увидеть…»