Проклятие Желтого императора

– Тут я согласен на сто процентов! – Хуан Цзинфэн с восхищением покивал головой. – Вы хотите сказать, что у меня нет таланта для съемок в фильмах для взрослых, но есть способности, чтобы стать мастером смерти?

– Похоже на то. – Дуань Шибэй уже доел яблоко и, зашвырнув огрызок в медный чан, принялся за грушу. – По крайней мере, в прошлую пятницу утром ты здорово удивил меня своей проницательностью. – Он неожиданно перешел на «ты». – Я понял, что такие способности позволят тебе стать выдающимся мастером смерти. Несколько дней я прогуливался вокруг больницы, но так и не встретил тебя. Только потом догадался, что ты, вероятно, работаешь в ночную смену, и тогда уже намеренно пришел с визитом. Однако, попав сюда, мгновенно понял, откуда у тебя такой талант, – дойдя до этого места, Дуань Шибэй положил правую руку на холодильник. – Если каждый день иметь дело с кучей мертвецов, со временем можно даже через дверь машины определить, что водитель одной ногой в могиле!

Хуан Цзинфэн, крепко поразмыслив, покачал головой:

– А почему же я не почувствовал, что у меня есть талант, о котором вы говорите?

– Хороший вопрос. – Огрызок груши со звоном ударился о дно медного чана. – В Китае живет очень много людей, поэтому вполне возможно найти человека с абсолютно любыми способностями. Если не веришь, то давай посчитаем, сколько людей могли бы стать мастерами смерти. Первое условие – не бояться мертвецов; на этом основании исключаем один миллиард триста девяносто миллионов. Второе условие – не испугаться меня, то есть не заорать, столкнувшись с незнакомцем среди ночи в морге; отбрасываем еще девять миллионов девятьсот девяносто тысяч. И третье – иметь способность одним нечаянно высказанным замечанием предсказать, будет человек жить или скоро умрет; минус девять тысяч девятьсот девяносто человек. Я не очень силен в математике, сколько остается?

Хуан Цзинфэн, тоже не отличающийся выдающимися способностями в точных науках, битый час считал, загибая пальцы:

– Похоже… остается человек десять?

– Ну ничего себе! – Дуань Шибэй хлопнул себя по бедру. – Я нашел тебя среди полутора миллиардов человек, это было ох как непросто!

Глядя на него, Хуан Цзинфэн понимающе кивнул:

– Я могу задать вам один вопрос?

– Спрашивай.

– Эта профессия, мастер смерти… Звучит неплохо – древняя история, тайные знания. Но какая от нее все-таки польза? Точнее, вы говорите, что это работа, но я не понимаю, в чем заключается ее суть. Например, если вы сейчас скажете мне, что я умру через два дня, я без лишних слов вышвырну вас отсюда, и дело с концом. Вряд ли дам вам денег или расщедрюсь на простое «спасибо».

Дуань Шибэй расхохотался:

– Дурачок, нам платят не те, кто должен умереть, а те, кто ждут их смерти.

– Вы не могли бы объяснить поподробнее?

– В нашем мире кто-то постоянно ждет чужой смерти: сын ждет, когда умрет отец, чтобы получить наследство, заместитель ждет смерти главного, желая продвижения по службе… Чужая смерть – это освободившееся место в переполненном автобусе, все стоящие вокруг люди с нетерпением ждут, когда это произойдет. Понятно?

– Вроде… Вы говорите, что всегда найдутся люди, ждущие смерти другого человека. Мне кажется, в этом есть смысл.

– Ты ведь тоже втайне ждешь кое-чей смерти? Ведь так? – улыбнулся Дуань Шибэй.

Тень на полу задрожала. Несмотря на то что морг находился в подвале больницы, и всего одна дверь вела из него наружу, еще в первый день работы Хуан Цзинфэн обнаружил очень странную вещь: обычно глубокой ночью внезапно от пола поднимался порыв ледяного ветра. В первый раз Хуан Цзинфэну показалось, что чьи-то руки прикоснулись к его ногам, но взглянув вниз, он не увидел ничего, кроме собственной тени; на второй или третий раз он заметил потоки серой пыли, которые, извиваясь и кружась, стремились вылететь из комнаты, и услышал очень тонкий свист. Этот звук заставил его сомневаться в том, что причина происходящего – ветер.

Хуан Цзинфэн был очень удивлен: как в таком помещении может возникать движение воздуха? Когда он встал в дверном проеме, пытаясь загородить путь этому потоку, у него случился приступ головокружения, и он чуть было не упал на пол. Позже он узнал от старшего коллеги, что этот ветер в морге – некая темная энергия, и ее невозможно остановить. Хуан Цзинфэн спросил: «Когда в следующий раз появится ветер, как лучше поступить – забиться в угол или сесть на стул, поджав ноги?» Коллега ответил, что нужно замереть и стоять неподвижно, тогда темный ветер не почувствует, что в помещении есть живой человек, и постепенно успокоится сам собой…

В тот момент, хотя темного ветра не было, его тень легко задрожала.

– Ты ведь тоже втайне ждешь кое-чей смерти? Ведь так?

Взгляд на холодильник. Внутренний ряд. Самая нижняя дверца закрыта плотно, нет даже крошечной щели. В нижнем правом углу табличка с номером «Т-В-4».

Хуан Цзинфэн шумно выдохнул и, снова посмотрев на Дуань Шибэя, сказал:

– Вы так и не ответили на мой вопрос. Действительно, многие люди ждут чьей-то кончины, но ведь мастера смерти – не убийцы, так какой смысл в этой профессии? Что, сын приглашает вас взглянуть на своего старого отца и сказать, когда тот умрет? Вы говорите: «Ваш батюшка непременно скончается в течение одного месяца», – и за это вам платят деньги?

– Давай я вернусь к примеру с автобусом. Предположим, одно из сидячих мест занимает старик, вокруг него стоят четыре-пять человек. Кто-то стоит впереди, кто-то сбоку, и все с нетерпением ждут, когда старику придет время выходить. Если тот, поднявшись, пойдет в сторону, то, без сомнений, все шансы занять место будут у того, кто стоял прямо перед ним. А тот, кто стоял сбоку, окажется с носом. В таких ситуациях, если мы скажем одному из ожидающих, когда и в каком направлении пойдет к выходу из автобуса наш старик, разве это не позволит ожидающему занять наиболее выгодную позицию и сесть на освободившееся место тотчас, как старик поднимется с него? – Дуань Шибэй захватил в кулак свою бороду. – Я говорю сыну, что его отец непременно умрет в течение месяца, и тогда у него появляется достаточно времени, чтобы подделать завещание и присвоить себе все имущество. Я говорю мужу, что не пройдет и полгода, как умрет его жена, и тогда он может спешно застраховать ее жизнь и, когда супруга сыграет в ящик, получить кругленькую сумму и жениться на любовнице. Вот и подумай, разве все эти люди не захотят меня отблагодарить?

Хуан Цзинфэн сначала покивал, потом замотал головой:

– Все это может сделать и врач, разве он не скажет родственникам, что им пора готовиться к похоронам?

– Нынешние врачи и лечат-то с трудом, где уж им знать о смерти! – Дуань Шибэй презрительно усмехнулся. – К тому же в каждой профессии свои секреты, от одного ремесла до другого, как от горы до горы, далеко. Ты думаешь, раз в прошлую пятницу у тебя случайно обнаружились способности к нашему ремеслу, ты уже можешь стать мастером смерти? Размечтался! Настоящий мастер должен не только обладать обширными профессиональными знаниями и пройти долгое обучение и подготовку, но и постоянно практиковаться. Если ты говоришь, что человек умрет в третью стражу[20], нельзя, чтобы Янь Ван[21] забрал его в пятую[22]. Нужна стопроцентная точность! Только тогда ты сможешь заработать на хлеб! – Дуань Шибэй передохнул, а потом добавил: – И еще – врач, даже если он делает какие-то прогнозы о времени смерти пациента, чаще всего имеет дело с человеком, уже находящимся на больничной койке при последнем издыхании, и всем окружающим и так понятно, что больной скоро умрет. Мастера смерти работают иначе: ты должен в любом месте – общественном туалете, баре, на улице, на переходе, в кафе самообслуживания – быть способен предсказать обстоятельства смерти человека, даже если он молод и красив и его фото на обложке журнала «Фитнес и бодибилдинг», или если это диетолог, мелящий чепуху на центральном канале телевидения, или пышущий здоровьем владелец корпорации, или окруженный толпой личных врачей чиновник высокого ранга, короче говоря, на вид совершенно здоровый человек. Мы должны по нескольким его фразам и движениям увидеть ту смерть, которая уже стоит у него за плечом. – Закончив свою речь, Дуань Шибэй поднялся со стула, как гость после сытного обеда, и потянулся. – Уже поздно, мне пора уходить. Мы договорились, я буду обучать тебя искусству смерти, начнем занятия послезавтра.

Не понимая, когда именно они договорились, Хуан Цзинфэн задумчиво почесал в затылке:

– А где мы будем заниматься?

Сначала Дуань Шибэй медленно, с наслаждением зевнул во весь рот, потом, немного подумав, сказал:

– То место не сильно отличается от этого, только все мертвецы там стоят. Догадайся сам, считай это домашним заданием. Если не догадаешься, значит, твоих знаний о смерти пока недостаточно, и ничего не выйдет. Послезавтра в 8:30 утра я буду ждать тебя в том самом месте, ближе всего отсюда. Если опоздаешь хоть на минуту, я уйду.

– Вы, похоже, оставили мне еще одно задание, я правильно думаю? – вдруг встрепенулся Хуан Цзинфэн.

Рот Дуань Шибэя снова захлопнулся после длинного зевка; казалось, он сдерживает зевоту или чихание. Он сердито спросил:

– Какое еще задание?

– Вы только что очень долго рассказывали мне, что могут делать мастера смерти, но, чувствую, рассказали лишь малую часть. Они могут не только определять время, место и причину смерти, есть еще что-то, о чем люди не знают, но вы пока решили молчать об этом, чтобы я сам додумался. Это так? Я угадал?

Дуань Шибэй улыбнулся и, стремительно развернувшись, пошел к выходу. Помахал рукой на прощание и толкнул стеклянную дверь. В тот момент Хуан Цзинфэн ясно увидел, что за ногами мастера по полу тянется серый вихрь, выбегая за дверь. Дуань Шибэй тоже заметил его, но как будто не удивился, просто вышел, как человек, отправляющийся на прогулку со своей собакой.

– Я угадал? – повторил свой вопрос Хуан Цзинфэн, но звуки шагов Дуань Шибэя уже смолкли.

Он снова остался в одиночестве, точнее говоря, кроме него тут не было ни одной живой души. Он подошел к холодильнику и сел на пол. Холод от пола жег ягодицы, но Хуан Цзинфэн не поднимался.

«Мое имя Хуан Цзинфэн, рост метр семьдесят; мое худое вытянутое лицо всегда бледное, из-за небольшого искривления шеи у меня есть привычка немного откидывать голову назад; глаза размером с горошины: когда они открыты, заметны бледные белки, когда закрыты – бледные как мел веки, когда полуприкрыты, как сейчас, видна беспросветная тоска; голова опирается о холодильник, ноги широко расставлены, точь-в-точь как у только что расстрелянного. Мастер смерти? Мастер смерти? Неужели этот Дуань Шибэй не понял, что я и есть тот человек, который скоро умрет?»

Медленно с усилием он потянул на себя ручку ближайшей дверцы. Сопровождаемая струей холодного воздуха, из ячейки «Т-В-4» выдвинулась полка.

На ней лежало тело женщины. Хуан Цзинфэн осторожно откинул белую ткань и взглянул на ее зеленовато-черное лицо. Некоторое время он пристально смотрел на нее, затем, не в силах сдержать чувств, протянул руку и ласково погладил женщину по лицу, по голове, не заметив, что между пальцами осталась пара черных волос.

– Я ведь правильно угадал? – обратился он к ней.

Глаза женщины по-прежнему были закрыты. Ответа не последовало.

Глава 2. Череп

Самым суровым наказанием по уголовному делу является смертная казнь; при вынесении приговора первостепенным является установление фактов; для установления фактов первостепенными являются осмотр и освидетельствование. Решение о наказании или помиловании следует принимать исключительно на основе этого.

Сун Цы «Записи о смытии обид», Предисловие

«Так видно лучше. А если под таким углом… да, это точно череп. Человеческий череп». – Лэй Жун подняла руки до уровня плеч и развернула их пальцами вверх.

– Лао[23] Гао, помоги мне сменить перчатки.

В прозекторской стояла мертвая тишина, все выглядело так, будто бы здесь только что взорвалась граната: люди словно окаменели, стояли неподвижно, обратив свои мертвенно-бледные лица на Лэй Жун, которая и была эпицентром взрыва. Их полуоткрытые рты и вытаращенные глаза свидетельствовали: они до полусмерти напуганы тем, что вот-вот может произойти.

– Лао Гао, помоги мне сменить перчатки, – повторила Лэй Жун, тон ее голоса был ровным и строгим.

Гао Далунь нервно сглотнул, поднялся и чрезвычайно осторожно снял испачканные кровью латексные перчатки, выбросил их в стоящий рядом бак для медицинских отходов, затем взял со стола светло-голубой пластиковый контейнер, вытянул из него свежую пару и надел на руки Лэй Жун. Эта манипуляция заняла от силы тридцать секунд. В это время Лэй Жун взглянула на Тан Сяотан, которая без сил сидела на стуле в углу комнаты, и скомандовала:

– Сяо Тан, сообщи в полицию.

Тан Сяотан едва пошевелилась.

Сложно было поверить, что это та самая Тан Сяотан, которая рвалась распечатать посылку, как только курьер ее доставил.

Недавно с проходной позвонили и сказали, что приехал курьер с посылкой[24] для Лэй Жун, но она как раз в тот момент проводила вскрытие. Тогда Тан Сяотан вместо нее сбегала вниз и расписалась в получении, а потом с посылкой вернулась в прозекторскую. Глядя на оранжевый бланк, приклеенный сбоку, пробормотала:

– Странно, не указан отправитель, есть только получатель. В графе «вид отправления» написано «предмет искусства»… Что же там такое?

Лэй Жун велела поставить посылку на ее рабочий стол, сказала, что посмотрит, когда освободится. Но Тан Сяотан, хлопая глазами, начала упрашивать:

– Мне так не терпится, можно я сама открою и посмотрю, что за красавчик прислал вам подарок? – Этими словами она довела Лэй Жун до такого состояния, что та уже не знала, смеяться ей или плакать.

Тан Сяотан была всего лишь на несколько лет младше Лэй Жун, но умом походила на грудного младенца. Работая на своей должности почти полгода, она все еще начинала вопить при виде трупа, а после вскрытия ее могло несколько дней рвать, поэтому Лэй Жун, заботясь о ней, старалась поручать ей в основном не грязную работу, связанную с оценкой травм живых пострадавших. Тогда Тан Сяотан оставалась бодрой и веселой и уже не пыталась допивать сок, оставленный на месте преступления, и тем самым портить вещественные доказательства, а вместо этого занималась онлайн-шопингом на рабочем месте. Несмотря на свой неконфликтный характер, Лэй Жун все-таки была вынуждена пару раз сделать ей замечание, и каждый раз Тан Сяотан, едва не плача, тихим голосом повторяла «простите, простите». Лэй Жун только и оставалось, что с горькой усмешкой махнуть рукой и попросить ее больше так не делать.

Открыв коробку, Тан Сяотан издала чудовищный крик, который заставил всех присутствующих подпрыгнуть от страха; пожалуй, такой же эффект мог бы произвести труп, посреди вскрытия вдруг поднявшийся и севший на секционном столе.

Лэй Жун подошла к ней узнать, в чем дело. Сяотан, дрожа и тыча пальцем в посылку, бормотала:

– Голова, голова…

«Какая еще голова, совершенно понятно, что это череп. Она даже словами пользоваться правильно не умеет, неясно, как ей удалось закончить школу». – Тяжело вздохнув, Лэй Жун надела перчатки и очень осторожно, стараясь не задеть края, просунула руки в коробку и медленно-медленно обхватила лежащий внутри череп, но в тот момент, когда она уже была готова его приподнять, Гао Далунь прикоснулся к ее запястью и тихо произес:

– Шеф, вы помните дело Скотта?

Дело Скотта было самым обсуждаемым на ежегодной международной конференции судмедэкспертов в 2006 году. Этот случай произошел в Лионе. В том году, в начале апреля, террористы спрятали взрывное устройство в грудной полости трупа, бросили тело в лесу на холме Фурвьер и позвонили в полицию. В Лионе как раз в это время проходила международная ярмарка. Полицейские тут же доставили тело в лабораторию медицинского университета. Знаменитый судмедэксперт Эйнир Скотт, делая скальпелем Y-образный надрез, привел в действие взрыватель, и пол-лаборатории взлетело на воздух.

В итоге на той конференции почтили память погибшего коллеги и ввели «Правило Скотта», которое гласило: «Перед вскрытием неопознанных тр[упов необходимо исключить возможность наличия внутри них взрывчатых веществ, биологически-опасных микроорганизмов, а также других агентов массового поражения».

Разумеется, Лэй Жун знала об этом правиле. Внутри черепа могло быть взрывное устройство, и стоит приподнять его всего лишь миллиметров на пять, как сработает детонатор, и прогремит взрыв.

Ладно, а если на два миллиметра?

Лэй Жун приподняла кончики пальцев, держащих череп, на пару миллиметров.

Благодаря навыку, который она приобрела, когда училась в Институте судебной антропологии университета Теннеси у доктора Билла Басса, – а надо сказать, что старик любил насыпать кучу костей в черный ящик и просить студента на ощупь определить название кости, ее вес и плотность, а затем на основании ответов учащегося решал, на сколько баллов оценить его дипломную работу, – Лэй Жун прикинула: вес черепа около пятисот граммов. Это вполне соответствует весу черепа взрослого человека, и, если бы внутри была взрывчатка размером хотя бы с перепелиное яйцо, он бы весил больше. Поэтому она произнесла:

– Тут чисто, внутри ничего нет.

Лэй Жун спокойно вынула череп из коробки и в тот же миг отчетливо услышала, как из груди Гао Далуня вырвался вздох облегчения.

Небо за окном затянула мгла, как будто его протерли грязной шваброй. Атмосфера в прозекторской была столь же мрачной, поэтому, придя на работу в полдень, Лэй Жун включила верхний свет. Сейчас, спустя три часа, все находившиеся в помещении были освещены сверху так ярко, что казались снежно-белыми, тогда как очертания фигур ниже плеч по-прежнему скрывала тень. Это не касалось только трупа, вскрытие которого было прервано на середине. Несмотря на то что его грудная и брюшная полости зияли кровавыми расщелинами, душа его была спокойна и, наверное, со снисходительной усмешкой наблюдала за столпившимися здесь живыми людьми.

Для того чтобы лучше разглядеть неожиданный подарок, Лэй Жун пришлось поднять череп до уровня глаз.

Пристально вглядываясь в огромные пустые глазницы, она словно пыталась разглядеть в них душу.

«Что ты хочешь рассказать? Твоя печаль уже так велика, что может говорить без слов?

Даже через перчатки мои ладони чувствуют холод. Когда я смотрю на твои жемчужно-белые кости, на странно-темную челюсть, которая виднеется через щель на том месте, где некогда были зубы, меня бросает в дрожь…

За все то время, что я работала судмедэкспертом, мне пришлось видеть много страшных голов: у одних во рту и в носу копошились опарыши, другие были погрызены дикими собаками, третьи распухли оттого, что долго были в воде, четвертые были засыпаны негашеной известью, но таких «чистых», как ты, я еще не встречала. Нет глаз, носа, ушей, губ, кожи, зубов, ни единого волоска. Тебя очистили так старательно, так тщательно оскоблили, будто собирались сделать анатомическое пособие.

Я знаю, абсолютно невозможно, чтобы такое получилось естественным путем. Природа, утилизируя биологические организмы, всегда разводит грязь. Такое мог сделать только выродок с ножом, пинцетом и шилом, потихоньку срезая, выцарапывая, выковыривая. Когда над тобой орудовали окровавленными инструментами, тебе еще было хоть чуточку больно?

Костегрыз.

Откуда такая жестокость? Совершенно не могу понять. Ладно, я судмедэксперт, моя профессия – определять, до какой степени изуверств могут дойти люди в отношении себе подобных, но я так и не смогла объяснить себе… Например, опалить щетину с туши свиньи, очистить рыбу от чешуи, зубочисткой достать улитку из раковины, выковырять глаза из отварной утиной головы и съесть их – это я могу понять. Но так обращаться с себе подобными, из той же плоти и крови – как со скотом, домашней птицей, пойманной рыбой или даже вовсе бездушной вещью – что должно случиться с психикой, чтобы сотворить такое!

Тем более сделать работу так тщательно и аккуратно.

Твои черные пустые глазницы – как пересохшие глубокие колодцы; смотришь в них и ощущаешь головокружение и испуг, как будто на дне видишь себя. На самом деле, тут нечего бояться: я, Лао Гао, Сяо Тан и все-все люди, живущие в этом мире, мужчины и женщины, красивые и уродливые, толстые и худые, высокие и низкорослые, в конце концов превратятся в прах. Только пусть это случится по закону природы, а не от рук убийцы.

Я уже слишком долго не могу оторвать от тебя глаз. Пожалуй, хватит. Мой взгляд, да и мою душу, слишком крепко захватили эти кости.

Что происходит?»

В этот момент Лэй Жун почувствовала, что все волоски на ее теле встали дыбом.

«Не могу оторваться!»

Она словно оказалась в кошмарном сне, от которого хочется очнуться, будто бы чьи-то руки схватили ее мертвой хваткой и держали около черных пустых глазниц, не давая отодвинуться.

«Что тебе нужно?!»

Лэй Жун рванулась со всей силы, но хватка невидимых рук ничуть не ослабла. Они затягивали ее сантиметр за сантиметром все дальше и дальше вглубь глазниц.

– Шеф! Лэй Жун! – услышала она встревоженный оклик Лао Гао, но его голос звучал будто издалека, сопровождаемый эхом…

«Эй, череп! Эй, злой дух! Пусти меня! Разве ты не хочешь, чтобы я помогла тебе воздать за несправедливость?!»

Сила, которая держала Лэй Жун, исчезла, череп с глухим щелчком упал на пол и, пару раз перекувырнувшись, оказался у ног помощника судмедэксперта Ван Вэньюна.

Наваждение рассеялось. Лэй Жун опять сидела на стуле вся с ног до головы в холодном липком поту.

– Шеф, с вами все в порядке? – встревоженно спросил Ван Вэньюн, поднял череп и убрал его обратно в коробку. – Мы видели, как вы подносили этот череп все ближе и ближе к глазам, будто вас притягивал магнит. Все очень перепугались.

– Ничего… – Лэй Жун сняла перчатки, большим и указательным пальцами правой руки сильно сдавила переносицу, массируя точку Цзин-мин[25]. Подумала: «Это, наверное, от перенапряжения, не ожидала, что “тот случай” вдруг так на меня повлияет».

Тан Сяотан посмотрела на Лэй Жун и вдруг храбро взяла телефон и набрала трехзначный номер вызова экстренных служб. Лэй Жун, не оборачиваясь, произнесла:

– Сяо Тан, не так.

– Все так, телефон 110! – Тан Сяотан растерялась. – Разве вы не велели мне звонить в полицию?

Обратиться в полицию было бы правильно, но Лэй Жун засомневалась. Нельзя не признать, что в свои двадцать семь она была восходящей звездой судебной медицины. Если неизвестный присылает ей посылку с человеческим черепом, то это никак не может быть ошибкой службы доставки или просьбой провести экспертизу археологической находки. Это был вызов, точнее, объявление войны.

В этом случае стоило звонить по другому номеру.

– Звони сразу в городское управление общественной безопасности, спроси руководителя отдела криминалистики Лю Сымяо, – четко выговаривая каждое слово, приказала Лэй Жун.

Через двадцать минут инспектор Лю Сымяо прибыла на место, подошла прямиком к Лэй Жун:

– Сестричка, как ты?

Лэй Жун знала, что она спрашивает о «том случае», и вяло улыбнулась в ответ.

Лю Сымяо, указывая на коробку на столе, уточнила:

– Это?

Лэй Жун кивнула.

– Фотографируй, – немедленно велела Лю Сымяо одному из двух приехавших с ней полицейских.

Защелкал затвор камеры, засверкали вспышки: нужны были фотографии коробки со всех шести сторон. Тем временем Лю Сымяо расспросила Лэй Жун о том, что произошло, затем приказала другому полицейскому отправиться в фирму экспресс-доставки, название которой было указано на бланке, и немедленно разыскать курьера, доставившего посылку.

После того как все необходимые фото упаковки были сделаны, Лэй Жун надела перчатки и очень осторожно и плавно вновь вынула череп из коробки, положила его на белый фон, и полицейский фотограф продолжил съемку. Лю Сымяо, время от времени поглядывая на череп, продолжала обследовать коробку. Подняв один ее угол, тщательно осматривала поверхность через увеличительное стекло, проходясь сверху до низу, внутри и снаружи, как обычно делают криминалисты на месте преступления. В этот раз местом преступления была коробка.

– Нашла что-нибудь? – поинтересовалась Лэй Жун.

– Ничего. Обычный пятислойный гофрированный картон.

Лэй Жун, показав на череп, произнесла:

– Очень тщательно очистили, даже зубы вырвали. Боюсь, вряд ли мы сможем получить какую-то ценную информацию.

– Странно… – нахмурила брови Лю Сымяо.

Стоявшие рядом Гао Далунь, Тан Сяотан, Ван Вэньюн и другие коллеги не совсем поняли их диалог. Преступник всеми силами старается не оставить улик, это обычное дело. Что же тут странного?