Пока можешь

Александр Коваленко

Пока можешь

Дорогой усталый, счастливый, безумно любящий человек.

Ты знаешь этот момент, когда засыпающий малыш вдруг крепче сжимает твой палец? Или когда, уткнувшись носом в твою шею, вдруг глубоко вдыхает – будто хочет запомнить твой запах?

Эта книга – про такие моменты.

Про то, как ты сегодня злишься, что он снова разлил воду, а завтра будешь смотреть на эту лужу с улыбкой. Про то, как его «Я сам!» сначала раздражает, а потом становится самым дорогим звуком на свете.

Здесь нет советов. Ты и так всё знаешь.

Здесь просто – напоминание.

Что однажды его комната станет слишком тихой. Что его рука перестанет искать твою в толпе. Что ты вдруг поймёшь: то самое «тяжёлое время» – и было счастьем.

Смотри тише. Чувствуй.

Это проходит.

Но как же это прекрасно, пока оно здесь.

P.S. Когда закончишь читать – подойди и поцелуй его в макушку. Прямо сейчас. Пока можешь.

Глава I. «Начало»

«Ты не спишь. И это нормально» О бессонных ночах, которые кажутся вечностью, но потом станут самым тёплым воспоминанием.

3:08 ночи. Кухня.

Ты сидишь на холодном табурете, поджав под себя босые ноги, и пытаешься не уснуть над чашкой остывшего чая. В микроволновке тикает бутылочка – 37 секунд, не больше, не меньше. Ты знаешь это наизусть, как теперь знаешь все тени в этой квартире: как лунный свет ложится на паркет в коридоре, как мерцает лампочка в вытяжке, как дрожит от сквозняка экран телефона, где уже третий час открыт форум «Почему мой ребенок не спит?».

За стеной – тишина. Слишком долгая. Ты задерживаешь дыхание, пока не услышишь кряхтенье. И вот оно: «Уааа…» – не плач, а скорее вопросительное заявление о своем существовании. Ты уже бежишь, спотыкаясь о разбросанные игрушки (этот чертов музыкальный жираф!), и…

…и видишь его.

Сморщенного, красного, абсолютно несчастного. Он тянет к тебе ручки, и ты замечаешь, как смешно дрожат эти крошечные пальцы – будто возмущаются всем миропорядком. Ты берешь его, прижимаешь к себе, и он сразу затихает, уткнувшись носом в твой халат. Его дыхание горячее, неровное, пахнет молоком и чем-то бесконечно родным.

«Ну вот, опять не спим?» – шепчешь ты, качаясь из стороны в сторону в ритме, который теперь встроен в твою ДНК.

За окном – ни души. Весь мир спит. Даже кошка свернулась калачиком на подоконнике. Только вы двое: ты и это маленькое, беспомощное, самое важное существо во Вселенной.

Ты чувствуешь, как его сердечко бьется о твою грудь. Часто-часто, как крылышки колибри. И вдруг понимаешь странную вещь: да, ты смертельно устала. Да, завтра будет ад – невыспавшаяся голова, горы стирки, бесконечные дела. Но в эту секунду – ты абсолютно счастлива.

Потому что через двадцать лет, когда ты будешь стоять на пороге его комнаты (слишком чистой, слишком тихой), ты вспомнишь именно этот момент. Как его ресницы дрожали, когда он засыпал у тебя на плече. Как его кулачок сжимал твой палец. Как он фыркал, когда ты осторожно перекладывала его в кроватку.

И тогда ты отдала бы все на свете за одну такую бессонную ночь.

P.S. Посмотри на него сейчас. Вот прямо сейчас. Видишь? Он спит, причмокивая. Сквозь полуоткрытые веки видно, как двигаются зрачки – ему снится сон. Может быть, о тебе.

«Запах, который нельзя сохранить» О том, как пахнет младенец (молоко, пудра, что-то неуловимо родное).

6:42 утра. Детская.

Ты просыпаешься от того, что в комнате стало тихо. Слишком тихо. За ночь ты научилась различать звуки его дыхания даже сквозь сон – и вот теперь эта тишина бьет в грудь, как холодная вода. Ты срываешься с кровати, босиком, с пересохшим ртом, с сердцем, готовым выскочить из горла…

И застываешь в дверях.

Он спит. Просто спит, раскинув ручки в стороны, с приоткрытым влажным ротиком. А вся комната… Вся комната пахнет им.

Ты вдыхаешь глубже.

Это не просто запах. Это:

– теплое молоко, пролитое на пеленку;

– детский крем, который ты вчера втирала в его складочки перед сном;

– что-то сладкое, ванильное, будто испачканные в каше пальчики;

– и еще что-то… что-то неуловимое, что есть только у него. Ты пробовала объяснить мужу – «ну, пахнет, как… как он!», но слова бессильны.

Ты присаживаешься рядом с кроваткой, осторожно, чтобы не скрипнули половицы. Тянешься к нему – не будить, просто… просто проверить. Его волосики, мягкие, как пух, пахнут солнцем. Даже не знаешь, как это возможно, ведь на улице уже неделю дождь.

А потом он вздыхает во сне, переворачивается на бок – и из-под одеяльца вырывается тот самый запах. Тот, от которого у тебя вдруг холодеют пальцы. Ты понимаешь:

Нет в мире банки, нет в мире фотоаппарата, нет в мире сундука с драгоценностями, чтобы сохранить это.

Через месяц он будет пахнуть иначе. Через год – вообще перестанет пахнуть «младенцем». А ты… ты будешь открывать старые распашонки, жадно прижимать их к лицу – и ничего. Ничего, кроме порошка и времени.

Но прямо сейчас…

Прямо сейчас ты наклоняешься ниже и зарываешься носом в его шею. Вдыхаешь. Закрываешь глаза.

Запоминаешь.

P.S. Через пятнадцать лет, когда он будет приходить с тренировки, весь потный и довольный, ты иногда будешь ловить себя на мысли: «Где-то там, под этим подростковым одеколоном, еще живет тот самый запах». И будешь незаметно принюхиваться, когда он обнимет тебя наспех, перед тем как убежать к друзьям.

«Он плачет. Ты тоже» О страхе «не справиться» и о том, что ребёнку не нужен идеальный родитель – только любящий.

11:23 вечера. Ванная.

Ты сидишь на краю ванны, сжимая в руках мокрое полотенце. Вода остыла, но ты даже не заметила. За дверью – он. Твой малыш. Твой комочек тепла, который еще час назад смеялся, хватая тебя за волосы, а теперь кричит так, будто его разрывают изнутри.

Колотится сердце. В висках – горячая игла. Ты уже перепробовала всё:

– качала на руках, пока спина не онемела;

– напевала ту самую песенку, что всегда помогала;

– проверяла подгузник, ощупывала животик, искала красные ниточки на коже – ничего. Просто плач. Безутешный. Без причины.

Ты прижимаешь его к себе, но он выгибается, красный от крика. Его слезы текут по твоей шее, горячие, как расплавленный воск. «Пожалуйста, – шепчешь ты, – ну пожалуйста, перестань». Но он не слышит. Или слышит, но не может остановиться.

И вот тогда приходит оно.

То самое чувство, от которого сжимается горло:

Я не справляюсь.

Ты ужасаешься этой мысли, но она уже здесь, липкая, как пот на спине. Ты – мать. Ты должна знать. Должна уметь. Почему же тогда твои руки дрожат? Почему ты вдруг представляешь, как открываешь окно и кричишь во тьму, чтобы кто-нибудь, кто угодно, пришел и сделал то, чего не можешь ты?

А потом…

А потом случается чудо.

Он вдруг затихает. На секунду. Ты замираешь, боясь дышать. Он всхлипывает, уткнувшись носом тебе в грудь, и ты чувствуешь, как его тельце обмякает. Устал. Просто устал.

И вот ты уже смеешься. Сквозь слезы. Потому что он смотрит на тебя мокрыми глазами, и в этом взгляде – ни капли упрека. Только усталость. И доверие. Абсолютное, слепое доверие.

Ты целуешь его в макушку, и губы ощущают солоноватый вкус его слез.

P.S. Когда-нибудь, лет через десять, ты увидишь, как он упадет с велосипеда, разобьет колени – и не заплачет. Сожмет губы, стряхнет песок и побежит дальше. И ты поймешь: он научился терпеть боль. Но в тот момент тебе вдруг страстно захочется, чтобы он снова заплакал. Как тогда, в младенчестве. Чтобы ты могла прижать его к себе и шептать: «Ничего, мама здесь, мама с тобой». Но он уже не тот. И ты – тоже.

«Ты будешь помнить это иначе» Память перепишет историю, и даже трудные дни станут светлыми.

14:37. Диван.

Ты лежишь, уткнувшись лицом в подушку, и чувствуешь, как по спине растекается знакомая тяжесть. Сегодняшнее утро началось с того, что он разлил апельсиновый сок на только что выглаженную блузку. Потом была истерика в магазине из-за коробки сока «не той формы». Потом – долгие переговоры по поводу трех ложек супа, которые он плевал обратно в тарелку, смотря тебе прямо в глаза. А потом… Потом был этот момент, когда ты закрылась в ванной и пять минут просто дышала, уставившись в зеркало на свое отражение с тушью, размазанной под глазами.

Ты слышишь, как он копошится рядом, шуршит книжкой, что-то бормочет себе под нос. Поворачиваешь голову и видишь: он устроился прямо на полу, окружив себя игрушками. Его волосы всклокочены, на коленках – зеленое пятно от травы, а на щеке до сих пор остались следы утренних слез. Он что-то строит – башню из кубиков, которая уже дважды разваливалась. И вот он замирает, поднимает голову и смотрит на тебя.

И улыбается.

Не той натянутой улыбкой, которую делает по команде «скажи сыр», а настоящей – широкой, чуть кривой, с ямочкой на левой щеке. Глаза блестят, будто он только что узнал самый главный секрет во Вселенной и готов поделиться им с тобой.

«Мама, смотри!» – кричит он, и кубики снова летят на пол.

И в этот момент ты понимаешь:

Ты не будешь помнить испорченную блузку.

Не будешь помнить истерику в магазине.

Не будешь помнить, как дрожали у тебя руки от бессилия, когда он плевал суп.

Ты будешь помнить это.

Его смех, когда кубики грохнулись на пол.

То, как солнечный свет падал на его волосы, превращая их в золото.

То, как он подбежал и прижался к тебе липкими от сока руками, прошептав: «Мама, ты самая лучшая».

Память – удивительная штука. Она, как старая добрая сказочница, берет твои самые трудные дни и осторожно стирает с них пыль, пока они не заблестят, как новогодние игрушки. Она оставит только тепло. Только свет. Только любовь.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.