Путь чистого сердца

Нелли Рязанова

Путь чистого сердца

«Судьба – это Бог, путешествующий автостопом», – прозвучала решающая фраза ровно за секунду до того, как рука бортпроводницы опустилась на плечо молодой девушки.

– Пожалуйста, пристегните ваш ремень безопасности, мы приступаем к посадке. И по возможности, уберите гаджет.

За окном иллюминатора уже виднелся город, вечно обнимаемый морем. Нина закрыла глаза и шепотом произнесла: «Пусть что-то поменяется. Хотя бы в этот раз». Но вдруг самолет затрясло – резко опустило вниз, вытолкнув будто бы с невидимой плоскости неба. Нина испуганно схватила подлокотник.

– Такое бывает, не волнуйтесь.

Девушка повернула голову к соседнему месту: пожилая женщина утверждающе улыбнулась.

– Спасибо. Не боюсь летать, но в этот раз… – Нина потрясла головой, имитируя постоянные турбулентности подходящего к концу полета.

– Конечно. Иногда тряханет так, что даже моя седина обретает новые оттенки.

– Вы часто летали за свою жизнь? – с интересом уточнила Нина.

– Нет. По молодости я вся была в работе, в муже, в детях… Меня никуда не вывозили. Но как-то у меня сдали нервы.

– И что стало потом?

– Я все бросила и на свои заработанные начала убегать. От деда, от детей и внуков. Это была очень смешно…

Женщина потерла лоб, пытаясь стереть какое-то воспоминание, что пришло к ней за время недолгой истории.

– Вы жалеете? Будто бы потерялись…

– Моя дорогая, нет! Не поверишь, но ни капли. Жалость только к моей покорности.

Она сделала паузу. Нине стало неловко; она не знала, что сказать и отобразить на откровения этой счастливой женщины. Ее поражала такая решительность, но в то же время, это было совсем непривычно… Обычное такая судьба у главной героини мотивирующего фильма или книги… А тут сюжет живой, перед тобой, так еще и улыбается. «Но к чему здесь покорность: к правилам, к мотивам, к судьбе?», – вопросилась Нина.

– Не бойся! Все придет. Ты, главное, не сопротивляйся течению жизнь. А если чувствуешь, что что-то скребет на душе, немного повремени. Разберись. А то наломать дров можно таких с неразберихи, что лучше уж сидела б!

Нина улыбнулась. Весь полет они сидели рядом и ни словом не обмолвились; хотя рядом была удивительная история, вдохновляющая… Девушке хотелось спросить, уточнить, добавить… Но самолет приземлился. Раздались аплодисменты. Женщина захохотала и тоже начала хлопать в ладоши.

– Извините, а почему вы хлопаете?

– Ты хочешь сказать, что я хлопаю, что мы выжили и благодарю пилотов?

– Ну…

– Да Бог с тобой! У меня намечается такой отпуск… Я встречаю его!

Нина разлилась смехом. Старушка взяла девушку за руку и добавила:

– Не бойся, моя дорогая. Живи.

Самолет приземлился. Начали слышаться приходящие смс пассажирам, и голоса с задних рядов уже сообщали, что любимые прилетели к счастливым. Где-то поднимались за ручной кладью, где-то вставали меж рядов, чтобы быстрее выйти на трап. В это же время небо уже успело орозоветь в последние минуты перед закатом. Город готовился к ночи, но не аэропорт. Время в этих местах не имеет ни единой связи с тем течением дней, который принято увязывать с реальностью вне аэропортов. Там не живет сон, там не существует завтраков и ужинов – все одно, нет правил алкоголя до четкого «двенадцать» или «после шести»: ни единой привычной меры времяисчисления. И так это забавно: ведь аэропорты, вокзалы, автостанции существуют только в контексте времени. Без него они не имеют смысла. Но минуты и часы там все же свои, внеземные.

***

– Такси!

– Девушка, такси!

– Машина до центра!

Нина проходила мимо зазывал. Она выискивала табличку со своим именем, но, как на зло, людей с таким официозным приветствием вообще не было в аэропорту. «Да где же он? Мы и так с задержкой прилетели», – девушка уже начала ворчать себе под нос от раздражения, как рядом с ней остановилось белое авто. Тонировка по всем окнам, белая машина с низкой посадкой.

– Боже мой, ну вот только такое они могли мне придумать.

Из машины вышел друг Нины и ее коллега, по совместительству.

– Добро пожаловать в самый гостеприимный, радушный, вкусный, теплый город мира! Нина!

Девушка подошла с чемоданом к весьма крупному, на ее удивление, мужчине.

– Что с тобой случилось? Ты кого перед выездом съел?

– Это от любви города ко мне… Я тебе давно говорил, чтоб ты бросала все и переезжала сюда. Твоя культурная столица голодает и спивается. Ничего там нет!

Мужчина положил вещи в багажник, открыл дверь Нине, но остановил жестом – и себя, и ее.

– Ты не увидела главного?!

Нина посмотрела за спину друга, играючи нахмурила брови.

– Нет, тебя я видела. Кто-то еще приехал?

Мужчина отвел ее за руку чуть дальше от машины.

– Смотри! Я-то думал, ты меня увидела именно так.

На машине во всю правую сторону было написано имя «Нина».

– Ты издеваешься? Боже мой…

Нина громко засмеялась. Из глаз текли слезы, живот скрутило… Она даже присела на корточки.

– Подожди, мне похоже нужна скорая. Боже мой! Ты сумасшедший!

– Садись… Не все так просто.

– Что еще?

Они сели в машину.

– Я тебя, конечно, безумно люблю, Нин. Но не настолько.

Выруливая с парковки аэропорта, мужчина продолжал.

– Это машина моего соседа. У него невеста – Нина. Он ей предложение делал, и выкупил несколько таких машин…

– Ого, богатый у вас город…

– Да ты слушай. Купил и написал на каждой: «Нина, выходи за меня»

– А для предлога «за» была отдельная машина?

– Богатый, но не на столько…

***

Выехав на трассу, ведущую к городу, Нина включила музыку в машине. Но попытка захватить власть была перехвачена.

– Эй, ты что? Грустить сюда приехала? Сумасшедшая… Тебя выгонят завтра же!

– Я устала после перелета… Хочется отдохнуть.

– Отдохнешь потом! У нас завтра столько планов, столько дел!

– Антон, что ты придумал? Мне надо написать целый репортаж, научиться кататься на серфе, найти общий язык с ними… С серферами…

– Кто прррилэтает в горрод *** на сэррфе кататься? Здэс едят, танцууют, выпиваают, отдыхаают… Откуда вабщэ сюда сэррферов завэзли?

– С каких пор ты стал говорить с армянским акцентом?!

– С тэх самых, Нина Дьжан!

– Надеюсь, это не воздушно-капельным передается.

– Ты чурчхелу не ешь и сохранишь все свои парадные, поребрики, гречу и прочую высокоинтеллектуальную лабуду. И про стиральную резинку не забудь!

– Ни в коем случае.

Гостиница стояла в уже насыщенном от вечера воздухе. Она окутывалась лесом, напоминавшим неизведанные джунгли, в которых была уже какая-то другая жизнь, не человеческая, а настоящая – дикая, естественная, даже опасная. Птицы еще не ушли в ночь; перепрыгивая с ветки на ветку, перелетая с дерева на дерево, они усиливали впечатление чего-то доселе невиданного, непонятного. Лестница, ведущая наверх – в это окутывающее, располагалась прямо перед массивным забором гостиницы. Все становилось слишком манящим и настораживающим привычную действительность.

– Почему ты выбрала именно здесь остаться? В городе интереснее.

Антон вытащил чемодан из машины, подошел к Нине, которая всматривалась в глубину леса.

– Ты только одна не броди здесь. Вон там, по дороге прямо, уже начинается главная улица района.

– Да, хорошо.

Нина посмотрела на Антона.

– Извини, я задумалась. У вас тут очень необычно… Мне близко до пляжа, где будут серферы через два дня открывать сезон. А времени проводить мне там много.

– Короче, тебе так удобнее.

– Все правильно.

***

Портье отдала ключи Нине. Ее доброжелательная улыбка резко сменилась строгостью и непоколебимостью своего последующего заявления:

– В номере не курить!

– Эм… Окей. Я и не курю.

– Я сказала: «Не курить!»

Антон подошел на стойку ресепшена.

– Вот поэтому в городе интереснее! Вы тут на горной местности все с наклоном.

– А я не по́няла, вы тоже у нас остаетесь?

– Доброго вечера вам… Галина!

– У нас доплата с человека!

Антон увел хихикающую Нину к лифту.

– Ха-ха-ха.. Нам на… Хи-хи-хи, на третий этаж.

***

Нина закрыла балконную дверь и села на плетеный стул. Достала из кармана смятую сигарету.

– Сейчас особенный момент или оставить на подождать?

Она провела сигаретой около носа, вдохнула запах табака и положила сигарету обратно. Позвонила подруге, рассказав о причудах встречи Антона, про окающую портье и огромные леса в этой чудной местности.

– Завтра пойдешь в город?

– Пока из планов – выспаться. Знаешь, я встретила сегодня такую интересную женщину в самолете.

– Что она?

– На самом деле, ничего уж сверхъестественного. Но она мне сказала такую фразу: «Если скребет на душе, повремени. Но потом иди вперед, куда зовут тебя». И я чувствую: что-то подобное сейчас в моей жизни. Что-то зовет меня, но я до ужаса боюсь. Знаешь… Словно ужасное что-то догонит меня. И… сожрет?

– Попробуй заглянуть туда.

– Имеешь ввиду, в это чувство? В страх? Или в ощущение нового?

– В то, что тебя не пускает. Может, ты боишься не старого, а того, что тебя ждет?

– Спасибо, я подумаю. Эта женщина так и сказала, кстати.

– Отдыхай, надо высыпаться.

Они попрощались по телефону, и Нина беспамятственно упала в сон.

В ее руке телефон. Приходят сообщения: одно за другим появляются и исчезают на экране блокировки. Ввод пароля, открывается мессенджер, на экране – список диалогов; самый первый из них… Только он и отпечатывается в глазах спящего разуму. Фото размытое, но оно узнается. Точно ли ясно, кто это? Да. Открывается диалог. Одно за другим приходят сообщения, а затем сменяются на автоматизированное «данное сообщение удалено». Их слишком много. Нина начинает отматывать наверх. Все удалено. Но почему и зачем? Вдруг она видит среди десятков сообщение одно, которое, как она чувствует, случайно осталось в потоке удаленного. «Я не смог забыть аромата твоей кожи». Что-то еще, есть еще сообщение. Она читает, но смысл перебивает страх, доносящийся с того конца исчезающего диалога. Кажется, адресант увидел, что сообщение прочтено. Несколько секунд. Оно исчезает также, как все остальные.

***

– Здравствуйте, – Нина протягивает руку загорелому блондину почти с два метра ростом.

– Привет! Ты Нина? Я Богдан, очень приятно.

Девушка растерялась. Официозный стиль оказался то ли не к месту, то ли здесь все такие расслабленные и не на ее волне существования. Но вдруг мужчина уже сам выставляет руку вперед:

– Извини, я уже давно забыл о приличиях с незнакомцами. Всех воспринимаем, как своих.

– Ладно, – Нина пожимает руку в ответ.

Богдан приглашает девушку вперед: «Пойдем, я тебе все покажу». Они отходят от стоящих в песке сапов, серфов и других водных аппаратов, количество которых Нину удивляет. Они заходят на деревяную верандочку, где уютно расставлены цветы, стоит небольшой столик с чашкой чая и сладостями.

– Это для тебя, присаживайся. Чувствуй себя, как дома. Где ты остановилась, кстати?

– В двух минутах от вас. Белое античное здание. Ну типо античное…

– Понял-понял, там вкусные завтраки по словам наших постояшек. Если люди приезжают первый раз, то останавливаются почему-то всегда рядом, а не прям-таки у нас. Но потом уже перемещаются сюда.

– Я, наверное, уже буду записывать. Ты не против?

– Нет, мы же договорились обо всем. Напомни, что у нас по планам?

– Нам надо скататься на всех ваших штуках… Затем сделать тысячу и одну фотографию. А еще научиться всему этому. И запомнить, как все они называются!

– Да, работы много, но легко дастся. Я смотрю, руки у тебя крепкие; ты сообразительная. Получится быстро. Единственное что, шторма не наблюдается в ближайшие дни. Серф – мимо…

– А как же?

– Слушай, твой начальник, – Богдан закрывает рукой телефон Нины, – настоящий идиот. Он прислал тебя в самые спокойные дни в нашем городе. Когда я пытался ему это объяснить, он вообще отказался меня слушать. Говорит: «Нет. Других дней у нас нет». Ну что это такое?

– Есть у него легкая нотка самодурства. Зато поездка полностью оплачивается компанией. Не знаю, правда, что его так приспичило.

– Мы что-нибудь придумаем! Может, случится что… Гром среди ясного неба!

Богдан засмеялся, но Нину словно прошибло этим самым громом. Ее лицо не выдавало ни малейшей эмоции, она застыла. Богдан, увидев это, подумал, что дело в его шутке, которая не насмешила собеседницу так, как его. Он отпил чая.

– Пойдем учиться?

Нина вышла из вакуума саспенса.

– А?

– Не зависай. А то накроет волной, утонешь. – Нина удивленно посмотрела на Богдана. – Учиться, говорю, погнали.

Он резко встал. Вытянулся и пошел вперед.

***

Нина не успела опомниться, как уже стояла напротив разного вида досок: длинных и поменьше, желтых и белых, с рисунками и идеально стандартными. Сверху, над серф станцией, летали чайки в сероватом небе. Кое-как пробивалось солнце. Но имело все шансы на то, чтобы осветить уже к обеду приморский городок. Богдан подводил Нину к каждой из досок, что-то очень вдумчиво и со всей страстью знания своего дела объяснял принципы, отличия каждой из стоящих перед ними. Нина внимательно слушала все, что ей объяснялось.

– С какой начнем?

– Давай с самого сложного?

– И ты по жизни так, наверное, делаешь, – Богдан показал на видсерф, – сначала выбираешь все трудное, увесистое, в надежде, что станет потом полегче.

– Наверное… Я не задумывалась… Хотя…

– Да, да. Ты именно такая. Городские… Ты откуда?

– Питер.

– Ох, обалдеть… Ну тем более! Семьдесят пять солнечных дней. По каким другим принципам там можно выжить?

Нина ничего не ответила, она лишь взяла гидрокостюм, который ей выдал Богдан, и направилась в раздевалку. Ее уже начинало раздражать то, что все «приморские» такого мнения о них… О северянах. «И что, если я из Питера? Какая вообще разница? Это уже какой-то городонизм, твою мать».

– Я готова. Но хочу задать вопрос, – Нина нахмурилась и почти вплотную подошла к Богдану, – почему вы все так делаете акцент на том, откуда я? Завидуете?

Ответа она не дождалась, словно перчатку бросив в уже сложившиеся доброжелательные отношения, она шагнула вперед – к тренировочной станции. Богдан же просто ухмыльнулся; взяв экипировку, он пошел за ней.

– Нет, не завидуем. Вы отличаетесь от обычных людей.

– Обычных? Ну это уже наглость…

– Вы необычные, да. Вдруг это комплимент? А ты сразу кусаться.

– Это обижает. Давай заниматься.

– Я научу тебя быть обычной в необычном, а не оставлять наоборот. И не обижаться. А видеть, что стоит за словами на самом деле.

***

Вечер снова насытил воздух: около гостиницы, на лестнице к лесу, вдоль дорог и у побережья моря. Солнце уже почти зашло. Раздавался гул машин, звук проезжающего поезда в сторону центра города, велосипедисты откуда-то звенели колокольчиками. Нина стояла у ворот гостиницы, в кармане куртки она поглаживала указательным пальцем сигарету. «Она должна была стать особенной, но похоже, я выкурю ее сейчас. Только где? Я видела на фотографиях красивый мост, но он больше имеет места для машин – будет шумно. Ага, а если у ресторанчика закурить? Нельзя, свободная зона. Может, там?», – Нина посмотрела на лестницу, которая будто заманивала ее. Опять-таки нашел тремор в руки. Она шагнула вперед, на дорогу. В тот же момент раздался гул машины, девушка вздрогнула. «Ладно. Потом», – прозвучало в ее голове, и Нина пошла направо, к центру района. Пройдя через уютный скверик, она вышла к автостанции. Поселок до селе неизведанный для глаз Нины, из совершенно другого края напомнил ей поселок из детства. Нина вспомнила, как с бабушкой они ждали автобус до деревни; вспомнила, как мечтала испробовать тот запретный, но так вкусно пахнущий беляш, словно самое вкусное на свете блюдо в самом секретном и заветном ресторане мира. Она ставила ему тысячу звезд, как ресторанный критик, в которого она со скуки играла на остановке около вокзала. А что делать еще маленькому ребенку, жаждущего чего-то вредного, но вкусного до чертиков в животе уже спустя десять минут перекуса? Нина улыбнулась. Бабушкины грубые руки, которые она сжимала каждый раз, когда ей говорилось: «Держи меня крепко! Сейчас потеряешься!». Ведь не чувствовала Нина себя ни ребенком, ни той, что потеряется в толпе. Она чувствовала себя кем-то очень взрослым, очень занятым и важным во всей этой суете. Вокруг-то не было ни одного ребенка: сельские подростки в рваных джинсах и черно-розовых кофта, бабульки в платочках и халатиках, дедушки на машинах с теми же самыми спутницами в платках, да и работники вокзала и близлежащий магазинов того поселка из детства. Дети не ездят в дороге, они каким-то чудесным образом всегда оказываются на месте телепортом. В дороге бывают только взрослые. Почему-то именно так думала Нина. И верила в это. Сейчас же Нина была взрослой девочкой, как ее продолжала называть бабушка – нежно и по родному: «Моя девочка». Взрослая Нина стала для нее только на словах, в глазах бабушки Нина была всегда маленькой, беззащитной, ласковой и нежной.

***

– Чай с мятой, пожалуйста.

– Сахар добавить?

– Да. И, простите… Я могу покурить на террасе?

– Конечно. Пепельницы там вроде стоят. Если нет, я вам дам.

Нина удивилась. «Как же это так? Как понять эти законы самокурения? Тут можно, тут нельзя, хотя вообще-то здесь везде фри у нас…», – девушка не ответила себе на вопросы, просто смирилась. Вдруг Нина обернулась, знакомый запах. Ее вернуло в сон, словно дежавю пронзило мозг и выкинуло из реальности во что-то, стоящее между памятью и былью. Она увидела компанию мужчин, выходящую откуда-то из-за стойки бариста. Никого знакомого она не разглядела. «Может, парфюм такой же?», – но она знала, что это совсем иной запах.

– Ваш чай. С сахаром.

– Спасибо. Сдачу оставьте, это за пепельницу.

Нина вышла на террасу. Села за столик в центре. Вытащила сигарету. Перед тем, как зажечь, сделала вдох. На выдохе вставила сигарету меж зубов. «Ну если не особенная сигарета, то против стресса», – Нина не могла выпустить из головы диалог с серфером. Ей было, с одной стороны, интересно увидеть те новые мысли и восприятия жизни, но почему все это было через высмеивание ее прописки – непонятно. Разглядывая кроссовки, к которым она надела красные носки, сама не понимая зачем, девушка вдруг поняла: «Так, может, вот о чем говорят все вокруг меня, и вот оно, то, что крутится уже несколько недель в моей жизни?..». Нина резко встала, будто бы ужаленная грандиозностью своей новой мысли, потушила сигарету, еще не успевшую истлеть, и направилась вон из кафе. Она собиралась пойти к станции местных серферов. В голове крутилось рассуждение: «Я никогда не надевала красные носки. Всегда следки. А тут… Я, как эти красные носки. Глупо? Вовсе нет. Нужно новое! Новый взгляд!».

Море почти речными волнами, спокойно подходило к берегу и вновь отплывало назад. Пляж был поглощен темнотой, и лишь небольшая веранда домика серферов светилась крохотными огоньками. Солоноватость воздуха смешивалась с потухшим костром, который развеивался в темноте своим навсегда запоминающимся запахом. На веранде сидел Богдан, он смотрел на море и что-то записывал в блокнот.

– Привет! – выходящее из темноты приветствие разбудило мужчину от мыслей.

– Неожиданно, здравствуй. Это ты кроксы оставила?

– Нет, я просто решила…

– Конечно, присаживайся. Не ожидал тебя увидеть.

Нина робко села рядом с Богданом. Девушке было неловко, то ли от своих бурных эмоций, которые возникали каждый раз, когда она слышала упреки, казавшиеся ей именно такими и ничем другим. Но пришла она сюда как раз-таки для того, чтобы понять, почему она слышит то, что произносится последние несколько дней уже не первым человеком и целенаправленно обращено к ней. Смятение Нины было еще и потому, что обыкновенная для ее натуры непоколебимость собственных суждений вдруг развеялась, на разум и сердце напала фрустрация. «Может, я не вижу того, что очевидно всем остальным?», – эта мысль принесла сюда Нину, к пляжному домику незнакомого ей человека. Только вот почему он внушал ей доверие? Такое было для девушки впервые.

– Спасибо, плед не нужен. Я хотела поговорить с тобой. Наверное, это как-то странно… Или же глупо…

– Да, я к твоим услугам. И это не глупо.

– Богдан, – Нина пристально посмотрела в глаза мужчине, пытаясь убрать стену между ними, – может, это акклиматизация. Может, это всегда происходит с такими, как я, которые приезжают сюда. Но я хочу выяснить все!

Закончив фразу, Нина засмеялась. Она переживала, как никогда раньше. И сейчас ей меньше всего хотелось быть уязвимой и раздавленной неправильно поставленными вопросами.

– Ха-ха-ха, спрашивай. Я отвечу и буду предельно честен с тобой. И не переживай, у меня нет ничего, что могло бы тебя как-то обидеть.

Мужчина улыбнулся в ответ.

– Давай я заварю нам чаю. Принесу свои коллекционные сигареты, если ты, конечно, куришь. Есть печенья обалденные, – он поднес три пальца, собранные вместе, ко рту и чмокнул.

– Да, неси все!

Богдан зашел в домик, а Нина съежилась: не от холода. От той естественной открытости, что даже напугала ее. Спустя пару минут мужчина вернулся, в его руках, казалось, было половина содержимого его лачуги.

– Так, это сюда. Вот это сюда. Чай – сюда. С сахаром?

– Да, огромное спасибо за такое гостеприимство. Начнем? – Нина нежно улыбнулась.

– Все, я готов. Давай. Но сначала хочу сказать, – Богдан сделал паузу, – мне очень приятно, что ты все-таки пришла поговорить. Нет, это не подкат. Мне по-человечески приятно. Я ждал. Потому что сегодня почувствовал, словно мы можем друг другу чем-то помочь.

– Славно. Я приехала сюда, к вам. И ты был уже вторым человеком, который говорил про мою напряженность, про мою некую суровость и про то, что мы городские не умеем жить, расслабляться, чувствовать. Я бы не напросилась сюда, если бы не период, если бы не мои собственные ощущения. Может, именно поэтому я оказалась сейчас здесь. Время у меня такое. Не из-за сомнений в себе я пришла, а из-за того, что чувствую: что-то во мне мешается. И ты, похоже на то, чувствуешь это, видишь. Помоги мне, пожалуйста.

– Моя работа показывает, что люди приезжают сюда не просто так. Что-то их приводит. Может, кто-то: любовь, ненависть, отмщение, опустошение. У всему этому одна причина – люди. Кто у тебя, этот «кто-то»? Где твоя ненависть, быть может любовь?

– Уффф… Да нет таких людей. Со всеми все хорошо. С кем было хорошо, а потом закончилось… Сейчас уже никак, оттого и нормально.

– Ты обманываешь.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.