Братья

"Стоп, это зашло слишком далеко," – пронеслось в голове. Не в силах выносить этот всепоглощающий водоворот чужих прикосновений, я попыталась отстраниться и инстинктивно скрестила руки на груди, желая укрыться от их взглядов и ласк. Но Кэти, плотно прижавшаяся сзади, словно тень, перехватила мои запястья и властно отвела их в стороны, вновь открывая моё тело их взглядам. В её глазах горел пьяный азарт, и я поняла, что у неё совсем другие планы на этот вечер.

Лиам, словно оголодавший зверь, вцепился губами в мою грудь, оттягивая сосок с грубым рывком. Одновременно с этим Кэти, не церемонясь, принялась оставлять мокрые следы поцелуев на моей спине, спускаясь всё ниже, словно метила территорию. Достигнув моих трусиков, она без всякой нежности оскалилась и зубами резко стянула их вниз, будто сдирая ненужную тряпку. Её действия были порывистыми и бесцеремонными, лишёнными всякой деликатности. Мой разум превратился в вязкую кашу, не в силах обработать шквал обрушившихся на меня ощущений. Голова кружилась, словно я кружилась в безумном танце, и происходящее казалось лихорадочным бредом, плодом разыгравшейся фантазии. Горячие, влажные поцелуи Кэти безжалостно покрывали мои ягодицы, спускаясь всё ниже, вызывая странную смесь стыда и острого возбуждения. А Лиам, опустившись на одно колено прямо передо мной, смотрел снизу вверх с таким неприкрытым, голодным желанием, что по телу пробежала дрожь. Его взгляд буравил меня и в этой интимной позе он казался воплощением первобытной страсти. Кэти, подавшись вперёд на коленях, скользнула рядом с Лиамом. Я возвышалась над ними, обнажённая и пылающая от стыда и внезапно нахлынувшего возбуждения, словно загнанный зверь перед двумя хищниками. Их губы, словно голодные бабочки, принялись покрывать мои ноги влажными поцелуями, медленно поднимаясь вверх, дразня каждый сантиметр кожи. Их прикосновения становились всё более настойчивыми, приближаясь к самому центру моего существа. Раздвинув мои бёдра своими руками, Кэти, заглянув мне прямо в глаза с пьяной дерзостью, хрипло прошептала…

– Какая же она сладкая, Лиам… Мы просто обязаны её попробовать, – прохрипела Кэти, её пьяный голос сочился неприкрытым желанием.

Потемневшие от возбуждения глаза Лиама пожирали меня, в них плескалось первобытное вожделение. Не отрывая взгляда, он наблюдал, как Кэти первой коснулась языком моих влажных складок. Её язык скользнул по нежной коже, дразня и распаляя, сосредоточился на моём набухшем бугорке, нежно поглаживая и потягивая его. Долго Лиам не смог сдерживать себя, его терпение лопнуло, словно натянутая струна. Он присоединился к Кэти, и вот уже два языка сплелись в этом интимном танце, вылизывая мою промежность, лаская клитор то нежными, то настойчивыми движениями, проникая кончиками языков внутрь, вызывая волну жара, которая стремительно нарастала внизу живота. Я издала первый, сдавленный стон, который тут же перерос в протяжный, дрожащий звук. Их языки продолжали свой неутомимый танец на моём клиторе, словно два голодных путника, наконец-то нашедших источник живительной влаги и не способных утолить свою жажду. Внезапно Кэти резко подскочила на ноги и, развернувшись, вернулась к моей попке, продолжая осыпать её влажными, жадными поцелуями. Моё дыхание стало прерывистым, коленки предательски задрожали. В этот момент я почувствовала, как Кэти осторожно, но настойчиво ввела один палец совсем немного в мою податливую попку, а Лиам одновременно проник пальцами в моё влагалище. Сколько времени продолжалась эта чувственная вакханалия, я уже не могла сказать. Но тот резкий, всепоглощающий взрыв оргазма я запомню навсегда. Моё тело пронзила судорога, ноги подкосились, и я кончила прямо на губы Лиама, в то время как Кэти нежно слизывала мои соки, стекающие по бёдрам.

Лиам поднялся с колен, его глаза всё ещё горели голодным пламенем. Кэти отстранилась, её губы влажно блестели, а на щеках играл румянец возбуждения. Он грубо схватил меня за руку, рывком притянул к ледяной стене, и мои ослабевшие ноги подкосились. Инстинктивно я обвила его шею рукой, ища опоры в этом зыбком мире ощущений. Моя грудь, всё ещё влажная от его поцелуев, беззащитно вздымалась, когда его большие ладони с силой сжали её, сминая нежную плоть. Затем последовало резкое движение – лязгнула пряжка ремня, и джинсы скользнули вниз, обнажая набухший, пульсирующий член, резко контрастирующий с бледностью его кожи. Его взгляд, скользнув по мне, задержался на Кэти, и в его потемневших глазах не было ни тени ласки. Голос, сорвавшийся с его губ, был хриплым и властным, лишённым всякой нежности:

– Соси.

Передо мной стоял совершенно другой человек. Где был тот солнечный парень с искренней улыбкой? Его словно затмила тёмная, первобытная страсть, читавшаяся в каждом движении. Кэти, с ухмылкой опытной хищницы, крадучись подползла к его возбуждённому члену, обхватила горячими губами набухшую головку и принялась жадно скользить вверх и вниз, её взгляд, полный циничного желания, то и дело поднимался на Лиама, словно оценивая его реакцию. Её движения были развязными и уверенными, глубокими, выдавая привычку и полное отсутствие стеснения. В это время Лиам, не отрываясь от моих губ, терзал мою шею влажными, жадными поцелуями, его зубы слегка пощипывали нежную кожу, спускаясь к набухшим соскам, которые он грубо сминал пальцами. Его рука, крепко удерживая меня у холодной стены, одновременно скользила между моих ног, нащупывая влажные складки. Чмокающие звуки изнизу становились всё громче, а Кэти, казалось, стремилась проглотить его плоть целиком, её горло напрягалось при каждом глубоком, отработанном движении. Внезапно тело Лиама напряглось до предела, мускулы вздулись, и хриплый рык вырвался из его горла. Сперма белой горячей волной хлынула в податливый рот Кэти, а меня он в этот момент наградил долгим, влажным поцелуем, смешивая наши слюни и вкус моей киски . Отстранившись от его члена, Кэти вытерла рот тыльной стороной ладони, её глаза блестели пьяным триумфом, а на губах играла самодовольная усмешка. Поднявшись, она покачнулась, подошла к нам и прошептала с пошловатой интонацией:

– Ох, как же это было сладко, Лиам! Ты просто зверь, как всегда. – Она игриво чмокнула нас обоих в щёки, а затем, наклонившись ко мне, Кэти не торопилась. Её язык скользил по моему клитору медленно и тщательно, вызывая волну мурашек по всему телу. Это было не мимолетное касание, а долгое, влажное прощание, наполненное каким-то собственническим удовольствием. Наконец, оторвавшись, она приподнялась и, наклонившись к моему уху, прошептала горячо и интимно:

"Ах, какая же ты вкусная…" Её дыхание опалило мою кожу, оставляя после себя ещё одну волну возбуждения. Затем она подмигнула с озорным блеском в глазах, открыла дверь и исчезла в коридоре, оставляя нас с Лиамом в этой наэлектризованной тишине.

Я ощущала себя выброшенной на раскалённый песок, словно экзотическая рыба, пойманная сетью и оставленная задыхаться под палящим солнцем – абсолютно голой, оглушённой и словно покрытой глянцевым лаком похоти. Лиам, с каким-то собственническим жестом, накинул мне на плечи тонкое платье, сквозь которое всё ещё просвечивала влажная кожа, но мои кружевные трусики уже покоились в его джинсах, плотно облегая возбуждённый бугор между ног. Застегнув молнию с решительным щелчком, он схватил початую бутылку водки и сунул её мне в руки, приказывая выпить. Моя робкая попытка отказаться утонула в его властном взгляде, и я послушно сделала несколько обжигающих глотков, чувствуя, как алкоголь дурманит разум и расслабляет тело.

Всё вокруг начало расплываться, словно в знойном мареве, унося меня в зыбкий мир грёз. В этот момент я вновь увидела Кэти, её обнажённое тело, блестящее от пота, извивалось рядом с Лиамом. Его твёрдый, набухший член ритмично скользил между её влажных губ, заставляя её издавать сладострастные стоны. Лиам, не отрывая от меня взгляда, запустил руку под моё платье, лаская разгорячённую кожу между ног. Чмокающие звуки становились всё громче, смешиваясь с его тяжёлым дыханием.

Сильные руки Лиама подхватили моё обмякающее тело, прижимая к своей груди. Его возбуждение чувствовалось даже сквозь тонкую ткань платья. В уплывающем сознании я вновь услышала его хриплый шёпот, обжигающий моё ухо: "Ты такая сладкая, малышка…" Его пальцы скользнули под подол платья, лаская мои бёдра. И всё вокруг окончательно померкло, погружая меня в пучину беспамятства. Я провалилась в глубокий, пьяный сон, полный смутных образов обнажённых тел и чувственных прикосновений.

Глава 7

Тишина давила на уши, а в голове царила звенящая пустота. Ни единой мысли, лишь чьи-то настойчивые руки осторожно приподнимали мою отяжелевшую голову. Я попыталась разлепить веки, но острая, пронзающая боль пронзила виски, заставляя меня застонать. Голова закружилась, и даже сквозь плотно сомкнутые веки почудились пляшущие разноцветные звёзды. – Тише, тише, – прозвучал чей-то приглушённый голос совсем рядом.

– Открой рот и выпей таблетку. Это от головы и от вчерашнего… веселья. "Похоже, вчерашние приключения были не бредовым сном", – болезненно кольнуло в воспалённом сознании. Чьи-то заботливые пальцы вложили мне в рот маленькую горьковатую таблетку, и я послушно проглотила её, запивая прохладной водой из поднесённой кружки. Снова меня поглотила вязкая волна сна. На самой границе сознания мелькнул чей-то встревоженный взгляд, но я не была уверена, реальность ли это или всего лишь игра уставшего разума.

Меня разбудили, когда солнце уже клонилось к закату, и это пробуждение было на удивление мягким. В комнате витал тяжёлый запах перегара, смешанный с чем-то ещё неуловимым. Рядом с моей кроватью сидел Габриэль с большой бутылкой воды в руках.

– Пей! – скомандовал он, и я, словно путник, измученный жаждой, жадно припала к горлышку, осушив бутылку почти до дна. Утолив мучившую сухость, я с трудом сфокусировала взгляд на Габриэле.

– Что… что случилось?

Мужчина замялся, словно подбирая нужные слова.

– Понимаешь… Мой брат… он правда не мудак.

– Лиам? Да, я знаю… Он хороший человек, – пробормотала я, пытаясь собрать обрывки вчерашних воспоминаний. Габриэль хмыкнул, словно не до конца веря моим словам.

– Мне правда жаль, что всё так вышло… И Кэти… она ужасная компания для таких вечеринок… Мужчина замолчал, глядя куда-то в сторону.

Я не знала, что ответить. В голове по-прежнему царил густой туман, и разрозненные мысли, словно пчёлы, вылетевшие из улья, никак не хотели возвращаться в моё бедное сознание.

– Через двадцать минут ужин, – сказал Габриэль, нарушив молчание.

– Я так долго спала? – удивилась я, чувствуя себя разбитой.

– Да. Одевайся, прими душ и спускайся. Мы приготовили для тебя суп. – Его взгляд скользнул чуть ниже моей шеи, и только тогда я с ужасом осознала, что обнажена и лишь край тонкой простыни прикрывает нижнюю часть тела, оставляя грудь полностью открытой. Судорожно подтянув простыню повыше, я закуталась.

– Хорошо.

– И ещё… Маркус с Амандой уехали. Поэтому я хотел попросить тебя… не рассказывать им о вчерашней вечеринке. О Кэти. О том, что… было на вечеринке.

– Я и не собиралась никому ничего говорить, – пробормотала я, чувствуя, как стыд снова волной накатывает на меня.

– Спасибо, – облегчённо вздохнул Габриэль, поднимаясь с кровати.

Мужчина исчез за дверью, оставив меня наедине с тяжёлыми мыслями и липким чувством стыда. Осторожно поднявшись, слегка покачиваясь, я накинула шёлковый халат и направилась в ванную комнату. Сбросив одежду, я шагнула под горячие струи душа. Капли воды приятно остудили пульсирующую боль в голове, но воспоминания вчерашней ночи вихрем закружились в памяти, вызывая жгучий стыд и мучительное непонимание происходящего. "Я всегда была хорошей девочкой… Что со мной случилось, переехав в этот дом?" – мучительно пульсировала мысль. Словно тёмные демоны вселились в меня, терзая душу и оскверняя помыслы. Чувство вины, шок и отвращение к самой себе – как я могла стать такой… распущенной? Я простояла под обжигающими струями гораздо дольше, чем планировала, словно пытаясь смыть с себя всю грязь и порок, но не хотелось заставлять братьев долго ждать. Вымыв голову и тело, я вышла из душа, вытерлась мягким полотенцем и вернулась в свою комнату, где быстро причесалась и надела лёгкие домашние шорты и просторную майку.

Спустившись вниз, я увидела всех трёх братьев, молчаливо сидящих за обеденным столом. В комнате царила гнетущая, почти осязаемая тишина. Я неслышно подошла и села на своё место, робко подняв глаза в сторону Лиама. Увиденное повергло меня в ужас. Под его глазом расплывался огромный, багровый синяк, весть глаз был заплывшим, а опухшая губа кровоточила. Было очевидно, что удар был сильным и нанесён от всей души.

– Боже, Лиам, с тобой всё хорошо? Кто это сделал? – вырвался у меня испуганный шёпот.

– Блять! – взревел Ян, в ярости швырнув стоявшую перед ним кружку в стену.

Звон разбивающейся керамики оглушил комнату, и, развернувшись, он стремительно выбежал. Острые осколки, словно ледяной дождь, посыпались на пол, и я замерла от испуга.

– Всё хорошо, – тихо произнёс Габриэль, его голос звучал устало. – Я уберу. В комнате снова повисла тягостная тишина. Габриэль молча пододвинул ко мне тарелку с дымящимся супом и чашку с ароматным чаем.

– Эмили, поешь, пожалуйста. Иначе тебе опять будет плохо.

Не успела я ответить, как Лиам резко отодвинул свой стул с оглушительным скрипом и, не сказав ни слова, выбежал на улицу. Грохот захлопнувшейся двери окончательно похоронил надежду на спокойный ужин.

– Габриэль, я не пони… – начала я, но мужчина оборвал меня на полуслове, его взгляд был печальным и усталым.

– Поешь, пожалуйста. Мы потом поговорим.

Габриэль, словно встревоженная наседка, забегал по кухне, его движения были какими-то дёрганными и суетливыми. Он торопливо убирал острые осколки разбитой кружки, бормоча себе под нос что-то невнятное, словно выговаривая провинившемуся цыплёнку. Закончив, он бросил на меня виноватый взгляд, пробормотал сдавленное "приятного аппетита" и поспешно ретировался, словно спасаясь от невидимой угрозы.

Я осталась в тягостном одиночестве. Кусок супа казался безвкусной резиной, застревая в горле. Воспоминания о вчерашней разнузданной ночи терзали меня, смешиваясь с острым чувством вины и необъяснимого возбуждения. Закончив с едой через силу, я машинально убрала посуду, поставила её в посудомойку и, словно призрак, побрела в свою комнату. Скинув шорты, осталась лишь в тонкой майке, чувствуя себя одновременно грязной и почему-то… желанной. Лёжа в постели, я попыталась отв лечься сериалом, но вскоре провалилась в беспокойный сон.

Сначала мне снились жаркие поцелуи Лиама, его страстные ласки, от которых по телу пробегала волна мурашек. Но затем эротическая дымка рассеялась, сменившись ужасающей реальностью – его разбитое лицо, залитое багровыми подтёками, зияющая рана на губе. Этот образ был таким живым и пугающим, что я едва не закричала во сне. Потом картинки смешались в кошмарный калейдоскоп, и передо мной возникло искажённое от ярости лицо Яна, мечущего в меня невидимые молнии. И вдруг, среди этого трагизма, появился Габриэль… в виде комичной, толстой курицы, отчаянно пытающейся своими крошечными лапками собрать острые осколки разбитой кружки, смешно кудахтая и роняя их обратно. Этот нелепый образ вызвал у меня истерический, беззвучный смех, который тут же сменился новой волной тоски и отчаяния.

Лёгкое прикосновение к плечу вырвало меня из плена беспокойных сновидений. Открыв глаза, я с удивлением уставилась на Габриэля, склонившегося надо мной. На нём были элегантные тёмные брюки, облегающие бёдра, и расстёгнутая на пару пуговиц рубашка, обнажающая полоску загорелой кожи на груди. Сняв туфли у края кровати, он осторожно забрался под одеяло рядом со мной, и его близость тут же заполнила пространство комнаты ощутимым напряжением. Прежде чем приблизиться, его взгляд скользнул по моему лицу, задержался на губах, и он тихо прошептал:

– Можно?

Сердце бешено заколотилось. Вопреки вчерашнему хаосу, вопреки голосу разума, внизу живота зародилось странное, волнующее тепло. Я едва слышно выдохнула:

– Да. Габриэль осторожно придвинулся ближе, и я почувствовала, как его тёплое дыхание коснулось моей шеи. От него исходил пьянящий аромат цитрусовых, смешанный с мужественным запахом его тела. Обняв меня крепко, он прижался сзади, его бёдра плотно прижались к моим ягодицам, и я почувствовала, как его возбуждение касается моей спины сквозь тонкую ткань майки.

– Послушай меня, пожалуйста, Эмили, и не перебивай! – прошептал Габриэль, но его слова врезались в моё сознание, как осколки стекла.

– Я не знаю, что происходит с нами… все эти ситуации… то, как мерзко мы поступили… я… Ян… а потом Лиам… он рассказал… Боже мой… это всё так грязно! Прости меня, Эмили, но это… это неправильно! Это безумие! Это похоть! Ян… он увидел тебя… на руках Лиама… и он… он избил его! Это отвратительно!

Его слова стали спусковым крючком. Внутри меня что-то сломалось.

– Неправильно?! Грязно?! – взвизгнула я, срываясь на истерический крик. – А что, по-вашему, правильно?! Что?! Вы все… вы все меня использовали! Как какую-то… какую-то шлюху! Сначала один… потом другой… эта Кэти… эти прикосновения… этот позор!

Слёзы хлынули с новой силой, душили меня, сотрясали моё тело в беззвучных рыданиях.

– Я… я думала… я хотела… – всхлипывала я

– А что в итоге?! Что?! Мерзость! Грязь! Я… я чувствую себя такой… такой использованной! Такой грязной! Такой… шлюхой!

Я забилась в подушку, пытаясь заглушить собственный мучительный крик, чувствуя, как стыд и отвращение к самой себе разъедают меня изнутри.

– Уйди! Уйди! Ненавижу вас! Ненавижу себя! – шептала я сквозь рыдания.

Габриэль молча коснулся моего плеча, но это прикосновение вызвало лишь новую волну отторжения.

– Уйди! – прохрипела я, отдергивая плечо.

Он тяжело вздохнул и вышел, оставив меня в этой тёмной бездне отчаяния и самобичевания. Дверь закрылась, и я осталась лежать, сотрясаясь от рыданий, чувствуя себя грязной, сломанной и абсолютно одной. До самой ночи мои глаза были полны слёз, а в голове пульсировала лишь одна мысль: "Я – шлюха… грязная шлюха…"

Глава 8

Габриэль.

Выйдя из комнаты, я не мог избавиться от гнетущего чувства вины, которое жгло изнутри, словно раскаленное клеймо. Образ ее заплаканных глаз преследовал меня, не давая покоя. Как же ужасно мы поступили с этой малышкой… Последние мрази, не иначе. Дурное предчувствие ледяной хваткой сжимало сердце, подсказывая, что эта история не закончится ничем хорошим. Надеюсь, эта малышка ничего с собой не сделает. Нужно сказать Гретте, чтобы присмотрела за девушкой. Выйдя из дома, я направился к гаражу, завел своего огненного дракона – рычащий зверь из металла и пламени – и помчался в клуб, где всегда пытался заглушить боль и отключить голову. Да и с братьями настало время поговорить. Внутри бушевала буря, но внешне я старался сохранять подобие спокойствия, зная, где они оба сейчас находятся. Злые и импульсивные, они могли отправиться только на работу.