Узоры чёрной магии

Внемир Третий

Узоры чёрной магии

1

Впервые я встретил Айдáра на мосту.

Дрожа от каждого порыва ветра, глядя на липкую, словно пластилиновую, поверхность воды, удивлялся, что всё ещё холодно, что внезапно захотелось есть, что почему-то вспомнился яркий красочный скалодром у дома. Вот бы взять ещё один трек, и с окрыляющим чувством победы медленно спуститься вниз на тросе.

Разве перед смертью людей беспокоят подобные мысли?

Слишком рано. Хотелось бы ещё увидеть дочь.

Я плотнее закрутил на шее шарф и сунул руки в карманы куртки. Почему-то казалось, что уже должно бы стать наплевать на холод.

За этими мыслями и застал меня флегматичный медлительный прохожий.

Он плавно вынырнул из тени и встал рядом в свете фонаря, облокотившись на парапет.

– Всё равно ведь прыгать собрался, брат. Отговаривать не буду, просто расскажи свою историю. Тебе же терять нечего, – произнес он, не глядя на меня. И поправил капюшон. И снова опёрся о парапет.

Поверхность воды медленно колыхалась передо мной, стала будто бы непроницаемо вязкой. Казалось, если сигану с моста, вода не примет меня, не погружусь, а отпружиню, отпрыгну, неуклюже упаду и продолжу колебаться на поверхности в такт волнам. Притягательная иллюзия.

Прохожий откашлялся, возвращая меня в реальность.

– Да что рассказывать, – равнодушно бросил я.

– А ты просто начни. Опиши в общих чертах.

Я коснулся ладонями холодного чугунного ограждения. Мои болезненно-худые руки отчаянно тряслись, а к горлу подступила тошнота.

Покрепче обхватив пальцами перила, пытаясь унять дрожь, принялся изучать трещину, где металлическое заграждение втыкалось в камень парапета. Из щели торчала большая застывшая капля цемента, по форме напоминавшая задницу.

Прямо, как моя жизнь.

Пошёл редкий снег. На капюшоне моего собеседника оседали крупные белые хлопья. Он продолжал молчать, глядя на мои руки, легонько потирая свою короткую седую бороду. Ничего не оставалось, кроме как заговорить. В конце концов не мог же я прыгнуть прямо посреди разговора! Это было бы ужасно невежливо.

– Заб… – начал было я, но зубы лязгнули, новая волна дрожи сковала тело, не позволяя продолжать.

– Это ты не от холода дрожишь. – сказал мужчина глубоким низким голосом. – Но в тепле будет лучше. Идëм, тут кофейня рядом.

Голос его звучал уверенно и властно. Бросив последний взгляд на танцующую поверхность воды, я послушно последовал за незнакомцем. Ничего! Согреюсь, вернусь.

В тёплом помещении приятно пахло выпечкой и кофе. Желудок сжался в раздражающем спазме голода и я от злости сунул кулаки в карманы, ненавидя себя за то, что тело стало важнее разума и за то, что не хватило силы воли прыгнуть немного раньше. До прихода незнакомца.

В помещении он снял капюшон, обнажив свои абсолютно белые волосы, и сразу стал выглядеть старше.

– Что будешь? – у него азиатская внешность, говорит с едва уловимым акцентом.

Я пожал плечами, покосившись на румяную витую булочку за стеклом. Признаться, что я голоден, казалось совсем неуместным.

– Два кофе и четыре булочки, вот этих, кручëных, – сказал он кассирше.

Должно быть, проследил за взглядом – выпечку выбрал именно ту, что мне приглянулась.

Я плюхнулся за маленький столик у окна и расстегнул куртку. В тепле и вдали от воды почти перестал дрожать.

– Айдáр.

Он поставил поднос с заказом на столик и протянул руку. Пришлось встать и пожать широкую тёплую ладонь.

– Захар.

– Согрелся, Захáр, брат? Угощайся. Ты уж пожалуйста не обижайся, что я прервал тебя в такой момент. Если после нашего разговора всё ещё будешь желать смерти – я помогу тебе. У меня такая власть есть, поверь.

Я впервые внимательно посмотрел на нового знакомого. Не шутит. Он сощурился и, взяв чашку, придвинул поднос ближе ко мне.

Булочка оказалась нежной, мягкой, в меру маслянистой. Лучшая булочка в моей жизни. После первой, я сразу же съел вторую и хлебнул ароматный чёрный кофе.

– Остальные тоже тебе, – сказал Айдáр, кивнув на тарелку с оставшимися.

– Ссс… спасибо, – я жадно протянул руки к аппетитным завитушкам.

Несколько лет я соблюдал строгую диету и снова есть выпечку было огромным наслаждением. И, наверное, я впервые пил кофе в столь позднее время. Но сегодня можно. Спать уж точно я не собирался.

– Жена беременна! – заговорил я, стряхнув крошки с губ. Айдáр молча откинулся на спинку кресла и неотрывно молча стал смотреть на меня. – Ей рожать через месяц. А у меня рак, понимаете? Неизлечимый. Перешел в терминальную стадию. Будет только хуже.

Я оглянулся, убедиться, что персонал пекарни не слышит. Почему-то было очень стыдно рассказывать о болезни. Словно в этом была моя вина и слабость.

– Сегодня доктор сказал, что мне месяцев шесть осталось. Предложил поискать хоспис.

Я мягко перекатывал чашку, гоняя остатки кофе по донышку.

– Меня тошнит всё время. И много чего ещё. Вот представьте, каково ей будет с младенцем на руках, да ещё и за умирающим мужем ухаживать. Нет уж, лучше так. Быстро и без мучений.

Сказав это, я уловил в своём голосе оправдательные нотки и густо покраснел.

Айдáр вздохнул и выпрямился.

– Я услышал твою боль, брат, – медленно проговорил он. – И у меня есть для тебя решение.

Я поднял голову, вскинул брови и уставился на него.

– Если вы из этих… – я безуспешно пытался подобрать слова, но в конце концов просто встал и потянулся за шарфом. – Я лучше сразу пойду.

– Да подожди ты! – тихий возглас Айдáра проник в самое сердце и я послушно сел. – Из кого из "этих"?

– Ну этих… Гомеопатов там, или БАДы продаëте. Шарлатанов одним словом, кто хочет из умирающего человека последние деньги вытянуть.

Айдáр невесело усмехнулся.

– Нет, Захар. Я, может, плохой человек, но твои деньги мне не нужны. Оставь их своей семье.

Я немного расслабился, но всё ещё с подозрением смотрел на кривую усмешку Айдáра.

– Тогда как же вы мне поможете?

– Можно на ты. Доел? Пойдëм, покажу.

Он встал и опять накрыл седину капюшоном серой толстовки.

Я послушно последовал за ним. Если честно, даже не пытался сопротивляться. Было всё равно. Вернусь к реке сейчас или через два часа? Никакой разницы.

Снаружи снова окутал холод, но раздражающий озноб не вернулся. Не было никакой надежды, что новый знакомый сможет как-то помочь, но во мне возрастало любопытство. Так или иначе – это не самый плохой способ провести последние часы.

Я шёл чуть позади, наблюдая за уверенной мягкой походкой Айдáра. Думаю, именно так, неспешно, ходят короли, наполненные достоинством и решимостью.

Дважды повернув за угол, мы очутились на широком проспекте. Мелкие магазинчики уже украсили витрины яркими гирляндами, форсируя предновогоднюю суету. На удивление, нарядная улица отлично гармонировала с моим предсмертным настроением.

Здесь было людно. Я старался не отставать, неуклюже лавируя между прохожими.

Примечательно: Айдáр ни разу не обернулся. Значит ли это, что он не сомневался, следую ли я за ним? Может ему безразлично?

Наконец он остановился.

Перед нами – витрина модной булочной. Она сияла белоснежной мерцающей гирляндой, уложенной в форме ëлочки. Я удивлëнно посмотрел на своего нового знакомого. Зачем он привëл меня в очередное кафе?

Однако Айдáр смотрел вниз под витрину, где на картонке, скрючившись, сидел бродяга в грязном красном пальто, оранжевой шапке и клечатом шарфе. Ещё вчера я сказал бы, что это невероятно аляповатое сочетание, но сегодня, сейчас, здесь – бродяга выглядел почти стильно.

Я чуть поморщился от запаха немытого тела. Очень-очень давно немытого. Человек сидел, прикрыв глаза, с полным безразличием к происходящему, перед ним стояла жестяная коробка с мелкими купюрами. Айдáр присел на корточки, провёл у бомжа перед глазами довольно крупной купюрой, привлекая к себе внимание, и медленно положил её в жестянку.

– Премного благодарен! – кивнул бомж.

– Здоровья, брат. Найдëтся минутка?

– Отчего же не найтись! Я никуда не спешу по вторникам. – он хохотнул, обнажив четыре зуба, редко раскиданные по челюсти.

– Я готов купить твою историю. Скажем, за ещё две таких же бумажки.

Бродяга оживился и сел ровнее, дыхнув на нас парами алкоголя.

– Мою историю! А ты, небось, писатель?

– Так что, продашь?

– Признаться честно, ты первый человек, кто хочет услышать мою историю. Даже моей матери это было не интересно. Что ж… Продам! – и машинально протянул Айдáру руку, тот пожал её без тени брезгливости.

– Герман.

– Айдáр.

Я вздохнул и, немного наклонившись, тоже протянул Герману руку, стараясь удержать своё лицо от брезгливого выражения. Не так уж теперь важно, подцеплю ли я туберкулëз или коклюш.

– Захар.

Рука бродяги оказалась сухой и удивительно горячей.

– Я архитектором был, – начал бродяга с азартом. – И был у меня проект интересный. Делал в парке беседки из арматуры. Прутья так хитро закручивал и сваривал, что каждая беседка на домик улитки походила. А между прутьев делал вставки из цветного стекла. Очень красиво получалось, если честно! Даже заявку на конкурс отправил, по урбанисти́ческом дизайну.

Я сел на каменную ступеньку, подогнув под себя подол куртки, и сунул руки в карманы. Рассказывая, Герман вяло жестикулировал синеватыми пальцами без перчаток.

– У меня душа горела, понимаете? Сколько времени провëл в сварочной маске! Но даже проект сдать не успел, как обнаружил вместо парка котлован. Улиточек моих на утилизацию отправили. Даже не спросили, хочу ли забрать. Сказали: всё, что на территории парка было – собственность города. Денег за проект тоже не получил. Так мне и сказали: нет беседок – нет оплаты. Нет, вы не удивляйтесь, начальников было штук восемь, не меньше. И кто за оплату отвечал, тот ничего не знал про утилизацию. А кто расчисткой территории занимался – тот только на документы опирался, а по документам моя работа изначально городу принадлежала. В суд пытался обратиться, но и там ничего не вышло. Даже дело не завели.

Внешность Германа сильно не соответствовала его манере говорить. Я даже заслушался. Никаких ругательств, ни одного сорного слова. Правду говорят, что образование не пропьёшь.

Айдáр, не мигая, смотрел на Германа. Казалось, ему очень комфортно сидеть на холоде на корточках в компании бомжа.

– А потом я понял, что не могу больше творить. Что-то потухло. А мне ведь никакая больше работа не подходит, я многое пробовал. И грузчиком, и водителем, да только такая тоска берёт, что либо сам уволюсь, либо меня уволят. Ну и выпивать начал, что уж скрывать. – Герман выразительно поднял брови и сжал губы… – Ну а дальше всё коротко. За квартиру платить нечем, денег нет. Мать назад тоже не приняла, говорит мужику работать надо, а у неё своя жизнь. Эх…

Герман сокрушительно выдохнул и посмотрел в небо.

– Вот бы умереть поскорее. Надоело всё.

В этот момент поза Айдáра немного изменилась, он чуть выпрямился и дернул уголками губ.

За этим он меня привëл сюда? Показать другого человека, который не хочет жить? Зря старался. Я искренне считал, что положение Германа ничем не хуже, чем моё. И даже если бы это было так, какое мне дело? У него своя жизнь, у меня своя. Это не заставит меня поменять решение.

Однако Айдáр даже не смотрел на меня, всё его внимание было обращено на Германа.

– Я услышал твою боль, – медленно произнëс Айдáр. – Я помогу тебе уйти без мучений.

Герман удивлённо смотрел на нас, а Айдáр достал из кармана короткий плетëный ремешок – вроде детских фéнечек, только стильного чёрного цвета, и одним концом протянул бродяге. Тот ухватился за кончики нитей, и лицо его мгновенно расслабилось, взгляд устремился в ночное небо. В следующий момент медленно осел, закатил глаза и перестал дышать.

Айдáр начал энергичный долгий вдох, чуть выгибаясь грудью навстречу мёртвому телу. Я понятия не имел, что люди могут вдыхать так долго. Успел даже встать со ступеньки, потоптаться рядом и снова сесть. Немного нервно огляделся по сторонам, убедился, что никто не обращает на нас внимания, и снова уставился на Айдáра.

Тот, закончив эпичный вдох, сглотнул, выдохнул и посмотрел на меня.

– Восемь лет.

– Что?

– Ему оставалось около восьми лет. И я забрал их себе. Этому я смогу тебя обучить.

– Почему?

– Что почему? – Он смотрел на меня чуть насмешливо.

– Почему ты не забрал мою жизнь, как проделал это с Германом? И почему вместо этого хочешь поделиться своей… магией?

Слово “магия” прозвучало довольно саркастично, но всё-же я сразу поверил. Либо сошел с ума.

Из головы не выходило, как изменилось лицо бродяги, когда он взялся за шнурок. И эпично-долгий вдох Айдáра… При всем желании, я не мог найти другого объяснения, кроме магии.

– Во-первых, ты сам сказал, что осталось тебе несколько месяцев. К чему мне эти крохи?

Я согласно хмыкнул.

– И признаюсь честно – ты мне нужен.

– Зачем? Я вроде как избранный?

– И да, и нет. Пойдëм. Нужно найти тебе "донора".

В третий раз за сегодня я послушно встал и побрёл за Айдáром, невольно задумавшись, может ли быть, что я под чарами, и потому соглашаюсь на всë, что он предлагает?

Не сбавляя шаг, он на ходу говорил, бросая слова через плечо.

– Правила простые. Человек должен искренне сказать, что не хочет жить. Либо хочет умереть. Формулировка не важна, главное смысл. Это основное.

– А ремешок? Ты его не забрал.

Айдáр только махнул рукой.

– Это расходник. У меня их много. В трухý рассыпаются от частого использования, проще выбросить. Не спеши, брат. Скоро всё поймёшь.

Через три поворота и два светофора мы спустились по узенькой лестнице и оказались в крохотном полуподвальном баре. За стойкой скучал болезненно худой мужчина. При виде нас он вяло оживился. Одной рукой достал из-под бара бутылку, другую лениво протянул Айдáру.

– Доброй ночи, Георгий. Как сегодня?

Бармен неопределённо мотнул головой.

– А я вот с коллегой. Он тоже из наших.

Георгий пронзительно осмотрел меня, понимающе кивнул и протянул руку.

– Захар, – я покосился на его прическу: модно выбеленные волосы были чуть подкрашены синими и малиновыми прядями, которые отсвечивали в неоновом свете бара. На груди бармена болталась связка шнурков и каких-то плетёных ремешков, на обоих запястьях – затейливые фенечки. А на шее красовалась необычная татуировка: что-то вроде микросхемы.

Айдáр взял из его рук бутылку, плеснул в два стакана и один подтолкнул ко мне.

– Вселенная пронизана нитями. Вернее, она состоит из нитей энергии. – Айдáр говорил убаюкивающе медленно, но властные нотки в его речи не позволяли отвлечься или задремать. – Если знать, за какую нить потянуть, или какие запутать – можно добиться желаемого.

– Любой человек может это? Или нужен талант?

Айдáр посмотрел на свои руки, помедлил немного и спросил в ответ:

– А что насчëт математики? Любой человек может или нужен талант?

Я пожал плечами.

– В разной степени любой, но с талантом как-то лучше.

– Вот и тут так же. Любой способен работать с нитями, но у кого-то есть врождённый талант и он может с лёгкостью проделывать разные фокусы. Однако те, у кого есть стойкость, усердие и желание узнать – всегда добиваются большего, чем просто талантливые без особого рвения.

Я кивнул.

– Как узнать, есть ли у меня талант?

Айдáр равнодушно качнул головой.

– Был бы у тебя талант ты бы уже сам дошёл до сути и приобрёл пару-тройку навыков. Но ты не волнуйся, есть способ усилить природную способность. Для этого мы сюда и пришли.

Он отпил из своего стакана и снова посмотрел на меня.

– Мы нащупаем самые яркие нити в твоëм теле и акцентируем их татуировкой. Это усилит твои ощущения.

Бармен с готовностью достал татуировочную машинку, продолжая молчаливо пронизывать меня взглядом.

Я немного напрягся. Всегда считал, что татуировки – это не моë. Да и возможность заполучить ВИЧ меня напрягала. Но теперь уже всё равно. Какая разница, с ВИЧ топиться или без него?

– Куртку сними.

В баре было не жарко и я не горел желанием раздеваться, но всё же послушно снял куртку и сел обратно за стойку.

– Руки покажи.

Айдáр склонился над моими худыми костлявыми запястьями, внезапно достал очки из нагрудного кармана и нацепил их на нос. В очках он стал выглядеть ещё старше. Этакий добродушный дедушка из аула. Даже и не скажешь, что минут двадцать назад он забрал жизнь у бездомного.

– Ручку дай-ка.

Продолжая неотрывно смотреть на мои запястья, он протянул руку Георгию и тот услужливо вложил оранжевый маркер в раскрытую ладонь.

Я отвернулся, чтобы не видеть. Почему-то было страшно, словно я впервые в жизни сдавал кровь из вены. Но когда Айдáр начал чертить что-то на моëм левом запястье, любопытство взяло верх, я не выдержал и посмотрел. Маркер оказался флуоресцентным и светился в полумраке бара. Три кривеньких ядовито-оранжевых линии появились вдоль выпирающих жилок и вен и воткнулись в основание ладони. Изгибаясь, они пересеклись в двух местах.

– Здесь коли.

Георгий притянул моё запястье, и машинка в его руках зажужжала.

Я зажмурился и сжал зубы, ожидая боли, но всё оказалось не так страшно. Ощущения были лишь немного болезненными. Вскоре бармен вернул мне руку, награжденную свежей татуировкой. Ровные чёрные линии, обрамлённые ореолом покрасневшей раздраженной кожи.

Айдáр склонился, рассматривая рисунок на моём запястье, одобрительно кивнул и сказал:

– Теперь ты сам попробуешь нащупать нити. Это не сложно, поймëшь, какие линии важные, а какие лишь вспомогательные.

Георгий убрал машинку и достал набор разноцветных тонких шнурочков одинаковой длины. Айдáр отделил четыре себе и четыре выбрал для меня.

– Вот, смотри, – придвинул металлическую корзинку для снеков, развернув ручкой в мою сторону. – Сложи нить пополам, и первый узелок завяжи прямо здесь, на кольце, а остальные нити будешь постепенно вплетать между первых двух. Я покажу как.

Послушно повторяя за Айдáром, я вдруг ясно увидел нить своей жизни. Это была даже не нить, а паутинка, исходящая из груди, живота, ладоней, и расходящаяся во все стороны. По мере плетения, я видел её всë чётче и чётче. Движения мои стали увереннее, я ловко вплëл невидимую глазом нить в свой ремешок.

– Ага! – воскликнул Айдáр. – Нашёл уже! Я же говорил, это не сложно.

Вскоре я закончил и ощупал короткий ремешок, который всё ещё был привязан к корзинке для подачи сухариков. Ощущения от шнурка были совершенно особенные, но при всëм желании я не смог бы описать, что именно чувствую.

Айдáр обрезал сначала свой, а затем и мой ремешок, освободив от узлов инвентарь бара.

– И что теперь? Пойдëм искать очередного бомжа? – спросил я немного саркастично.

Сарказм проявился скорее от смущения, что у меня что-то получилось, и что всё это шоу оказалось вовсе не шоу.

– Да, нет. Есть у меня одна заготовочка. Идëм.

После небольшой прогулки мы оказались в крохотном круглосуточном магазине. В таком, где до сих пор печенье и пряники продают на развес, а фасует их сама продавщица, надёжно завязывая края пакета двойным узлом.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.