Вика. Монодрама для подростков

Рахиль Гуревич

Вика. Монодрама для подростков

Монолог для сцены

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Катя, 15 лет – крупная девушка в застиранной толстовке с капюшоном, в немодных джинсах и в кроссовках.

Действие происходит в наши дни.

СЦЕНА 1

Катя (спокойно, временами занудно). Дорога от школы до дома занимает восемь минут. Мы идём не по асфальту: забираемся в гору напрямик – по красным кленовым листьям. Клёны у нас в городе зачётные, очень красивые. Их по осени всё художники рисуют. Стоят такие с мольбертами… Прикольно.

Викин дом – самая высокая точка города. Напротив, через дорогу, − дзот, рубеж обороны, немцы сюда дошли в сорок первом, а дальше их не пустили. Мы со школой ходим к дзоту на Девятое мая. Раньше ходили, теперь забиваем – мы ж не мелкие и не активисты.

Забрались мы на гору, короче. Мы – это я, Вика и Марго. Встали. Закурили. Чилим. Дальше не идём − Вику мамка пасёт. Она в окно следит − Вике курить запрещает. Всё Вике запрещает: и с нами дружить, и в ТРЦ тусить, и к Графу на дачу ездить. А у Вики с Графовым – любовь… Вика и музыкалку из-за него бросила – мамка никогда ей этого не простит. Она ж настройщика вызвала, чтобы у пианина звук хороший был, чтобы доченька к экзамену готовилась. А Вика забила на экзамены, и, ясен пень, по мордасам от мамы получила. Мной, допустим, никто не занимается. Хочешь – кури, хочешь – вообще из школы уходи. Неинтересно даже. И пью я за компанию − когда в ТРЦ едем, всегда пьём. Выпьем и на коньках катаемся – каток, прикиньте, даже летом работает! А так я пиво не люблю − кислое оно, и от джина-тоника балда гудит.

(Восхищённо) А люблю я литературу, то есть рассказы всяки-разные… У всех− компы, планшеты, ноуты, а у меня − ни фига, даже телека нет. Родительница в храме служкой. Что надыбает, что из трапезной уволокёт, то наше. От книг ща все избавляются. Мамка подъезды знает – ей узкоглазые рассказывают, дворники и консьержки то есть. Чурки металлолом, мебель, одежду и бутылки забирают, а мамке книги остаются − отовсюду книги тащит, мамка меня любит, и бьёт только когда я расту и кроссовки малы становятся, и толстовки, и худи… Потому что денег нет – и мамке приходиться побираться, попрошайничать…

СЦЕНА 2

Катя (немного повысив голос). Короче, забрались мы на гору. Курим. А Марго говорит:

− Погода суперская!

А я говорю:

− Ага! Золотая осень.

− Скорее – кровавая. – Марго ходит, собирает листья и венок из них делает., и Вике на голову венок этот. Как венец терновый.

Я говорю:

− Сегодня у Людмил именины, а завтра Вера-Надежда-Любовь…

А Вика головой крутит, в венке красуется и говорит:

− Блин, Кать! Каждый день у тебя праздник… Притомиться можно…

А Марго − ржать:

− Нее! Каждый день праздник у тебя, Вик. Как домой приходишь, так маман тебя дрючит, пугает, что в подоле принесёшь, а она тебя на порог тогда ни зачто не пустит.

Это у Марго приколы такие – в классе её боятся: она всегда на одну тему шутит, понимаете на какую…

Вообще-то Марго не только из-за приколов боятся. Класснуха, допустим, никогда её не оскорбляет, всегда уважительно, не то что с Викой. Потому что у Марго родаки крутые. Марго-то в нашем районе с бабкой живёт, а родоки ейные − в тихом центре… Я там бывала. Ничего тихого. Места мало, не припарковаться, туристы вокруг. А в реке у моста утки плавают − я в шоке: воздух-то отравленный, хотя по утрам конфетами пахнет, карамелью и крекерами. Марго говорит – жители возмущаются, такой запах. А мне нра. Конфетки у них вкусные. Знаете? Должны, короче, знать…

С этими конфетами тоже неприятность вышла. То есть не с конфетами, а с шоколадками. Знаете, как воровать в супермаркете? Кое-что – по карманам. А что подешевле – оплачиваем. И нас словили. Шоколадки запикали на выходе. Их, оказывается, не мы одни тащили, и хитро так магниты в них клеить стали. Запикали у Вики, у меня нет. Но меня обыскали. Забрали вафельки. А у Марго ничего не запикало, она же оплатила всё для отвода глаз. И она сразу ушла, сказала, на улице нас подождёт. Нас посадили в комнате. Мне то по фиг, у меня и телефона нет. А Вике сказали родителям звонить. Делать нечего – Вика позвонила маме. Та прибежала, с работы отпросилась, она у Вики с детьми-инвалидами работает, выгуливает их, и занятия проводит, ещё у неё подработки – она логопед. Так вот – прибежала, ей сказали штраф на кассу оплатить или полицию вызовут. У них с деньгами не очень, но оплатила семьсот рублей. И нас отпустили. Марго к этому времени нам целую сумку закупила пивасика и колы, мы оттянулись с горя.

Я-то два раза у Марго в центре была, а Вика постоянно у Марго на ночёвках – убегает от матери. У Марго родаки только утром появляются – кимарят до двух и валят по делам, даже кофе не пьют, только моются. У них, прикидываете, две душевые кабины в одной хате.

Аут: Вика с Марго прикололись − по этажам бегали и коврики поджигали. Весь подъезд – в дыму, вонища несусветная – голова кружится, вертолёт. Вику тут уж не отмазали, в полицию соседи позвонили, а Марго смылась по-тихому… Никто не подумал, что Марго тоже поджигала, думали, что я ней была и смылась…

В общем, Вике с нами дружить запретили… А Марго, такая, заявляется к Вике домой, перед мамкой её как зарыдает, чисто слезами горемычными – она умеет для пользы дела, когда оченно надо:

− Вы почему с нами дружить запрещаете?

Викина мать растерялась, стоит красная − видно, что ей неудобно, стыдно…

− Мы больше не будем, − рыдает Марго и меня в бок толкает.

Я тоже повторила, что мы больше не будем, хотя меня и не было у квориков, а получилось, что я там была…