Ревизор: возвращение в СССР 37

К ее чести она знала всех, кто сидел на той трибуне. В том числе и имена с отчествами. И с большим удовольствием, сама уже явно утомившись от однотипных речей с высокой трибуны, перечислила мне каждого, да еще и с именем-отчеством. А я старался запомнить правильно… К счастью, речи еще долго не заканчивались, так что времени для тренировок было полно. Тем более, что лучшие люди страны тоже скучали и постоянно оглядывались по сторонам, что позволяло получше запомнить их лица…

Все же, наконец, и выступления закончились. Затем дали грандиозный салют в потемневшем небе. А потом объявили, что первый день фестиваля закончен. И мы начали организованно расходиться со стадиона по своим автобусам.

Ужин состоялся в ресторане все в той же гостинице. Снова простенько, но достаточно сытно – немецкий вариант вермишели по-флотски, да булочка с компотом или чаем, на выбор. А я что-то по киселю соскучился, но чего не было, того не было.

Ну а затем разошлись по своим номерам. С самого утра все снова продолжится.

Василий Петрович меня принципиально игнорировал. Подумал было предложить ему бутылку водки, что с собой привез на продажу, но решил, что не сработает. Доцент, все же, невместно ему со студентом пить. Да еще с таким, который ему не нравится. Жаль, но это не тот случай, когда бутылка водки может сыграть роль трубки мира…

***

Паланга

Когда Галия с Валентиной Никаноровной и малышами вышли со здания аэропорта на улицу, улыбка сама появилась на лице Гапии. Взглянув на няню, она увидела, что та тоже улыбается мечтательно и предвкушающе.

– Так давно здесь не была! – с легким вздохом сказала Валентина Никаноровна. – Так морем пахнет… Спасибо, что уговорили поехать. Чудесные воспоминания.

Галия радостно кивнула ей и тут же повернулась к Валентину Петровичу с сыном, которые любезно согласились поднести их багаж, и, подойдя, поставили рядом.

– Спасибо вам огромное, Валентин Петрович, Гена, – сказала Галия, приветливо им улыбаясь.

– Да не за что. Нам в радость. Спасибо вам за приятную компанию в дороге, – поблагодарил их старший из мужчин. – Надеюсь, еще не раз увидимся здесь, пока на отдыхе будем, – добавил он.

– Конечно. Будем рады, – кивнула им Валентина Никаноровна. – Адрес наш у вас есть, заходите в гости. И супругу с дочкой приводите. Столько про них рассказывали, хочется вживую с ними познакомиться.

– Обязательно. Как устроимся, нагрянем, – рассмеялся Валентин Петрович. – Ждите в гости.

Мужчины помогли дамам донести багаж до стоянки такси и договорились с одним из водителей. Усадив всех в машину и загрузив чемоданы в багажник, попрощались и пошли искать себе транспорт, чтобы добраться до дома.

– Повезло нам с попутчиками, – довольно сказала Валентина Никаноровна. – Такие люди интеллигентные, семья интересная…

– Да, очень понравилось с ними общаться, – подтвердила Галия. – Прямо не терпится с женской половиной их семьи познакомиться. Жаль, что Паши здесь нет. Мне кажется, ему с Геной интересно было бы поговорить.

– Согласна. Парень эрудированный, многое знает, – кивнула няня, – надеюсь, когда Павел приедет, сможем с ними посиделки устроить.

– Обязательно. Правда, дети? – потормошила Галия немного пацанов, которые начали клевать носом. – Потерпите до дома, скоро приедем, – ласково потрепала она их.

– Смотрите, какие здесь машины ездят, – подыграла ей Валентина Никаноровна и показала в окно, чтобы отвлечь детей немного. – Видите, какие интересные.

Мальчишки немного оживились, но было видно, что глазки все равно слипаются.

– Хорошо, что нам с чемоданами помогли и с такси, – сказала Галия, снова благодарно подумав о попутчиках.

– И не говори. Помогли нам с тобой очень. Что бы мы сами сейчас делали, представь. Носились бы по очереди туда-сюда, да еще с засыпающими детьми. Умаялись бы… Ой, смотрите, птичка полетела, – воскликнула Валентина Никаноровна, снова привлекая внимание детей. Те встрепенулись было и опять начали клевать носами.

Пани Нина выбежала встречать их, едва такси остановилось у забора ее дома. Тут же начались приветствия, объятия, слезы. Пани Нина была так искренне рада им, встречала, словно родных. Познакомилась с Валентиной Никаноровной и начала виться вокруг мальчишек, восхищенно их разглядывая и нахваливая.

– Какие уже большие дети, аж не верится, – восклицала она. – А кажется, словно вчера только ты беременная ходила.

– Да, время быстро бежит, – усмехнулась Галия. – Как мы по вам соскучились! – добавила она искренне.

– Ой, и я тоже, деточка, – всплеснула руками пани Нина. – Ну не стойте, проходите в дом. Все готово уже к вашему приезду…

Мальчишки, как началась чехарда с выходом из такси и приветствиями, сразу немного проснулись. Их любой кипеш радует, наблюдали с удовольствием, как все вокруг мечутся. А когда во двор зашли и взгляд их упал на здоровенного черного как смоль кота, лежащего на крыльце, сон у пацанов как рукой сняло. Просияли оба и бодро потопали знакомиться. Ходили они оба уже довольно уверенно… Правда, уставали быстро и тогда сразу же опускались привычно на четвереньки…

– Ой, пани Нина, а откуда у вас кот? – удивленно спросила Галия, тоже заметив питомца. – Такой красивый.

– Это Вильгельм, – неожиданно мрачно ответила ей хозяйка. – Осенью снимали у меня комнату пара супружеская вот с этим котом. Сами из Вильнюса, музыканты оба из консерватории. Жили у меня недели две. Собрались уезжать, а кот забился в угол, шипит, вылезать не хочет. Кое-как его вытащили, посадили в сумку специальную, переноску для животных, и ушли на вокзал. Я по хозяйству хлопочу, уже и думать про них забыла. Вечером вышла на крыльцо, а там Вильгельм этот их сидит, смотрит на меня. Позвонила им назавтра, сообщила. Они обыскались его, оказывается, из вагона как-то сбежал. Хозяйка за ним на следующий день приехала, забрала. А через пару недель примерно снова он у меня во дворе появился. Мокрый весь, грязный, уставший. Дня три отъедался и отсыпался на батарее. Оказывается, уже в Вильнюсе из квартиры снова сбежал от них и как-то умудрился сюда добраться. Ума не приложу как. Так и остался, не гнать же его теперь…

– Ничего себе история, – пораженно посмотрела на хозяйку Галия, вместе с мальчишками наглаживая кота, который, вполне довольный привольной жизнью у моря, растянулся на крыльце во всю длину и довольно громко мурчал, выражая одобрение действиями гостей.

– Чем же это вы его таким кормили? – понимающе усмехнулась Валентина Никаноровна.

– Да он рыбу свежую полюбил очень, – немного смущенно улыбнулась в ответ пани Нина. – Я у рыбаков ему каждое утро брала понемногу… Кто ж знал, что он на нее дом родной и хозяев променяет…

Валентина Никаноровна с Галией аж рассмеялись, услышав ее ответ.

– Рыба здесь вкусная. Его можно понять, – смеясь, сказала Галия.

– Ну все. Пойдемте уже в дом. Стол накрыт, – спохватилась пани Нина. – И Вильгельма давайте с собой возьмем, – сказала она ласково мальчишкам, которые явно не собирались отпускать котика так быстро. – А вечером я вам ежиков покажу, – добавила пани Нина загадочным голосом, – тут их теперь уйма из-за кота этого, будь он неладен, каждый вечер приходят.

У пацанов аж глазки загорелись, когда они услышали, что им еще кого-то интересного покажут. Вряд ли они поняли кого, но само обещание какого-то чуда, прозвучавшее в голосе, распознали сразу.

– А откуда здесь ежи? – поинтересовалась Галия, занося в дом чемоданы. – В прошлый раз вроде не видела…

– Так раньше и не заходили. А из-за кота теперь каждый вечер паломничество, – пожаловалась пани Нина и пояснила, видя недоуменные взгляды гостей. – Кот мышей ловить любит. Но не ест их, а душит и по участку мне раскладывает. Пугает меня, – погрозила она коту пальцем. – А ежи повадились каждый вечер приходить и этих мышек есть. Вот такой у меня здесь теперь зоопарк получился по воле Вильгельма.

Пани Нина горестно всплеснула руками, качая головой, а Галия с Валентиной Никаноровной снова рассмеялись.

– Да-а-а! Даже не знала, что ежи мышей едят. – удивилась Галия. – Всегда думала, что они молоко любят.

– Многие почему-то так думают, – кивнула пани Нина. – А на самом деле молоко коровье ежам даже вредно. Они мясо любят.

– Это логично, на самом деле, – согласилась Валентина Никаноровна, – где бы ежи в природе молоко смогли добыть, если подумать?

А ведь и правда, – задумалась Галия…

***

Святославль, Механический завод

Шанцев пришел в полный восторг от детской площадки, что придумал поставить Паша в своем дворе, так что с удовольствием принял от него и схемы площадки с эскизами, и фотографии уже готовой площадки. Понравилась ему и идея озадачить изготовлением этого чуда собственный Механический завод.

Вначале он думал вызвать директора Механического завода, своего бывшего заместителя Сергея Ильича Фокина, чтобы переговорить с ним в горисполкоме. Но потом передумал. На это было много причин. Первая – он давно не был на своем заводе, и успел по нему соскучиться. Все же столько лет жизни отдал ему… Вторая – смысл разговаривать об этом в кабинете, если может понадобиться тут же пройтись по цехам и прикинуть, где найдутся нужные станки и достаточно места для ее изготовления? Он же помнит, как все было при нем, а мало ли при Вагановиче и Фокине что-то изменилось. А ведь Фокин даже возразить ему не осмелится, уж больно он придавлен тем, что бывший начальник так высоко взлетел… И кому это надо, чтобы в результате они выбрали негодное место для нового производства?

Так что, позвонив Фокину, он приехал на завод. Тот, конечно, ждал его у проходной в знак уважения к первому секретарю…

– Что ты, Ильич, тут маячишь, как будто я дорогу до своего бывшего кабинета не найду, – сказал ему Шанцев сразу, как поздоровался.

– Да как же можно, Александр Викторович… Люди подумают, что я зазнался, если не встречу лично… – ожидаемо ответил тот.

Шанцев махнул рукой, и они прошли до кабинета директора.

Уже там Шанцев открыл свой старый портфель, который так и отказался менять, заняв высокую должность, и извлек из него все бумаги, связанные с московской площадкой.

– Что это, Александр Викторович? – робко спросил директор завода.

– А это, Ильич, новая специализация Механического завода. Будем детские площадки современные для детей делать. Ивлева Павла помнишь же? Он все это придумал и на заводе «Полет» уже начато производство для столичных нужд. Мы рылом не вышли в московский заказ влезать, там сотни площадок для столицы отгрохать надо, так что Павел разрешил нам самим себя обеспечить. Тут вся документация и фотографии, как в готовом виде должно выглядеть…

Сергей Ильич был в откровенном шоке. Почесав затылок, он только и сказал:

– Так в плане же нет ничего подобного…

– Начнем как экспериментальное производство, за счет сэкономленных средств, – махнул рукой Шанцев, – а там и в планы включим. Все равно же когда-то пошли по пути перехода от военной продукции к мирной, вот и будем считать, что это уже финальная точка. Что может быть более мирным, чем детские площадки, чтобы детвору развлекать?

– Детские игрушки? – ляпнул Фокин, и тут же испуганно замахал руками, – нет, я просто так сказал, это нам не нужно выпускать…

– Главное, качество обеспечить не хуже московского. Сможешь это обеспечить, я подкину еще средств. Неофициально, провести мы их не сможем нигде, но главное же результат, верно? Счастливый детский смех на улицах!

– Ну так-то да, верно, вроде, – снова почесал затылок Фокин, и начал с интересом рассматривать фотографии.

Шанцев его не торопил. У него же трое внуков… Пусть сам вспомнит об этом, захочет, чтобы они тоже смогли воспользоваться этой красотой, и всякое сопротивление с его стороны тут же и исчезнет. Так-то ясное дело, что любой директор завода сначала в штыки любое новое дело воспринимает. У него и прежних задач и поручений по горло, взвалить на себя еще что-то новое неохота…

Фокин изучил, прокашлялся и сказал:

– И все это наш с вами земляк придумал, Ивлев? И вся Москва скоро будет в таких вот площадках? Есть повод гордиться земляком, а?

– Что верно, то верно. А в таких площадках на весь Союз будут только Москва и Святославль, – сделал нужный акцент первый секретарь, и улыбнулся, поняв, что Фокин клюнул и больше возражать не будет. Пойдем тогда, пройдемся по цехам, прикинем, где сподручнее эту красоту делать будет, – предложил Шанцев, и они покинули кабинет.

***

Глава 3

Берлин

Разведка ГДР, Штази, конечно же, тоже была вовлечена в организацию грандиозного фестиваля, проходившего в Берлине. И не только в обеспечение его нормального прохождения, но и преследуя свои собственные цели. Огромный фестиваль со множеством иностранных делегаций предоставлял уникальную возможность для того, чтобы завести новых агентов влияния по всему миру. И, конечно же, Штази ни в коем разе не могла упустить такой грандиозный шанс…

Скромный размер службы не позволял решить за счёт её кадровых служащих все поставленные руководством задачи по использованию возможностей, которые предоставлял фестиваль. Поэтому к проведению фестиваля были привлечены сотни агентов из числа граждан ГДР. Официально они, конечно же, были оформлены, как добровольцы, оказывающие помощь в обеспечении работы городских служб, проводящих этот фестиваль.

Одним из таких агентов был Хуберт Майер. Он очень тяжело пережил провал своего противостояния с Мартином Нойлером в МГУ, закончившийся его вынужденным отъездом из Москвы. Он пережил тяжёлые несколько месяцев, которые заставили его многое переосмыслить. Когда самые сильные эмоции схлынули, Хуберт вынужден был признать, что повёл себя с Мартином, как дурак… Понятия не имея, есть ли у него какая-то поддержка в ГДР, попёр на него, как танк на артиллерийскую пушку в надежде на свою броню и связи в Штази. А потом выяснилось, что его связи в Штази не идут ни в какое сравнение с теми связями, что есть там у самого Мартина…

Конечно же, он его не простил, потерпев такое сокрушительное поражение. Когда ты считаешь, что ты находишься на самом взлёте своей карьеры, и такое с тобой происходит, это очень больно и обидно. Но некоторые уроки на будущее Хуберт сделал. Главный – нечего проявлять свой характер перед тем, про кого практически ничего не знаешь. Глупое сведение счетов с младшекурсником, которого он в грош не ставил, обернулось очень чувствительным ударом по собственной репутации.

Конечно же, все его знакомые знали про подвернувшуюся возможность поехать учиться в один из самых престижных вузов мира, Московский государственный университет. И когда он оттуда неожиданно вернулся раньше срока и без диплома, конечно же, для них всё было ясно. Они все были уверены, что его просто-напросто выперли оттуда. Он даже уже знал, какие ходят слухи среди его знакомых о том, за что именно его выперли. Никто, конечно, не угадал, в чём была настоящая причина, он и сам не распространялся об этом. Но среди наиболее распространённых версий были две, и обе они ему абсолютно не нравились. Первая, что он влюбился и практически перестал учиться из-за этого, после чего вылетел после очередной сессии. А вторая, что он связался в Москве с плохой компанией и бухал, как не в себя. Что, естественно, тоже крайне плохо сказалось на его учёбе и привело к вынужденному возвращению на родину.

Оба слуха, конечно же, отразились весьма негативным образом на его репутации и на новом месте учёбы, в Берлинском университете. Хорошо, что хоть при помощи Штази удалось зачесть в Берлинском университете большую часть сданных в МГУ зачётов и экзаменов и устроиться на тот же самый третий курс, который он был вынужден покинуть в Москве.

Едва узнав о том, что нужны добровольцы для проведения этого огромного мероприятия, Хуберт тут же пошёл записываться. Прекрасно понимая, что Штази такую возможность тоже не упустит. Ошибки тут никакой быть не могло, так оно и оказалось.

Уже спустя неделю после того, как он сам записался в добровольцы для проведения фестиваля, с ним связался его куратор, которого ему назначили по возвращении в ГДР, майор Бауман, и назначил ему встречу в одном из небольших ресторанчиков столицы. Во время встречи он поставил ему задачу искать среди советской делегации тех, кто ему хоть как-то знаком по Москве и каким-то образом может пригодиться для нужд Штази. Для Хуберта было откровением, что союзная СССР секретная служба готова каким-то образом вербовать граждан Советского Союза. Майор, конечно, напрямую об этом не говорил, агенту нельзя было знать такие детали, само собой. Но как тут не догадаться, когда получаешь от него такую просьбу?

Удивление удивлением, а тем не менее Хуберт, конечно же, был готов использовать полученный шанс каким-то образом укрепить своё значение для Штази. На все сто процентов… Тем более, что с его почти разрушенной репутацией выбирать не приходилось. Он очень серьёзно планировал после окончания университета пойти работать в знаменитую германскую спецслужбу. И чем больше полезного он для неё к тому времени сделает, тем выше его шансы, что его туда возьмут, потому что у него не было иллюзий. Ну да, он агент Штази. Но сколько их ещё сейчас в стране среди студентов? Десятки тысяч, так точно. И многие тоже думают прийти на работу после окончания университета именно в Штази. И скорее всего, столько новичков Штази точно не нужно, всех им не взять. Так что, если он хочет быть одним из тех, на ком остановят выбор, надо заранее доказать свою полезность для спецслужбы ГДР.

Выполняя свою работу, он ошивался около советской делегации, изображая из себя всегда готового помочь добровольца. Впрочем, об этом свидетельствовал и специальный бейджик добровольца на его рубашке.

Буквально сразу он приметил и Мартина, а тот его пока что не замечал. Эта встреча его если вначале и удивила, то подумав хорошенько, он признал, что она вполне закономерна. Он же теперь знает, что у Мартина огромные связи в Штази на самом верху, позволившие тому буквально растоптать его во время конфликта, произошедшего в Москве. Так что это вполне закономерно, что Мартин во время своих каникул дома после обучения в Москве тоже получил просьбу от своих покровителей помочь с этим заданием. Так что они на этом фестивале, скорее всего, с одной и той же самой целью – оказать содействие Штази в поиске новых агентов влияния за рубежом…

Это ни в коем случае не настроило его на мирный лад в отношении человека, ставшего причиной его позорного возвращения из СССР обратно в ГДР. Только увидев его, он ощутил, что его смирение, к которому, как он думал, он пришёл по поводу своего провала в Москве, всего лишь придуманная им самим иллюзия. Нет никакого смирения. То, что он прекрасно теперь понимает, что сам во многом был тогда виноват, вовсе не означает, что в груди его не поднялись совершенно однозначные чувства по отношению к Мартину… Он жутко его ненавидел…

Хуберт старался держаться от Мартина подальше, чтобы случайно не быть им замеченным, но старательно примечал всех, с кем Мартин общался. Он даже придумал план мести. Если Мартин потом, как он предполагает, планирует написать отчёт с тем, чтобы предложить тех людей, с которыми общается сейчас в качестве агентов влияния для Штази в СССР, то его будет ждать большое разочарование. Он, Хуберт, постарается приметить каждого, с кем он долго общается, разузнать о них, что сможет, и незамедлительно тут же предложить их майору Бауману для сотрудничества. В этом случае поступивший доклад Мартина окажется вторичен и не будет иметь уже никакой ценности для Штази, разве что подтвердит пришедший первым доклад Хуберта… Это покажет, что у него глаз алмаз, раз он первым разглядел возможные кандидатуры для вербовки…

Конечно же, первым в его поле зрения, когда он следил за Мартином, попал небезызвестный ему Павел Ивлев… Ближайший друг Мартина в Москве. Тот всегда упоминал о нём с большим пиететом в компании других немецких студентов. О чём, конечно же, пока он был главой Союза свободной немецкой молодёжи на экономическом факультете в МГУ, его тут же ставили в известность многочисленные осведомители.

Так что сегодня Хуберт шёл на вечернюю встречу с майором Бауманом не с пустыми руками. Сегодня он предложит для Штази в разработку Павла Ивлева. Очень необычного студента, уже работающего в Кремле во время обучения в МГУ.

Хотя, конечно, он побаивался, что для Штази такая кандидатура всё же не подойдёт. Вряд ли они занимаются вербовкой советских граждан с благословления могучего и всесильного советского КГБ… Скорее всего, это делается в полной тишине, чтобы КГБ не узнало. И логично предположить, что вербовать кого-то, работающего в Кремле, для них чрезмерно опасно, исходя из этого предположения…

Но что он теряет? А вдруг майора Баумана всё устроит?

***

Италия, Больцано

После возвращения из Венесуэлы, Диана с Фирдаусом отдыхали почти целые сутки. Обратная дорога прошла вроде и неплохо, но все равно, напряжение последних недель и разница во времени дали о себе знать по полной программе.

Приехав в Больцано накануне днем, Фирдаус с Дианой сразу поехали в дом дяди, где жили сейчас родители. После очень радостной и эмоциональной встречи, они просто дошли до своих комнат, кое-как распаковали вещи и попадали на кровать. Сил не было совсем. Весь день, ночь и половину следующего дня они в основном спали, иногда спускаясь что-то перекусить и снова возвращаясь в постель. Тарек и Нуралайн не беспокоили детей, прекрасно понимая, что тем надо восстановиться после тяжелой поездки.

– Отдыхайте и ни о чем не беспокойтесь, – замахала руками Нуралайн, когда Фирдаус с Дианой, спустившись вечером в поисках какой-нибудь еды, попытались извиниться, что совсем пока не в состоянии общаться с родителями, по которым очень соскучились. – Я прекрасно вижу, в каком вы состоянии. Шутка ли, на другом конце мира побывали! Отсыпайтесь, отъедайтесь, набирайтесь сил. Я счастлива, что милостью Аллаха вы благополучно вернулись и находитесь с нами под одной крышей. А наговориться успеем, когда отдохнете…

В итоге, на следующий день, проспав с небольшими перерывами почти сутки, Диана с Фирдаусом почувствовали, что вроде «приехали». Самочувствие улучшилось, и голова уже не казалась набитой ватой.

– Как я рада, что мы, наконец, дома! – радостно сообщила Диана Фирдаусу, потягиваясь на постели. – Никогда не думала раньше, что могу так устать от путешествия.

– Да уж. Путешествие путешествию рознь, – усмехнулся муж, присаживаясь на кровать рядом с ней. – Если бы мы все это время провели в Ницце на пляже, ощущения были бы совсем другими, я думаю.

– Это точно, – усмехнулась Диана, – от пляжа я бы так не устала.

– А скажи мне, – спросил вдруг Фирдаус с интересом, – тебе больше нравится в Больцано или в Москве?

– А почему ты спрашиваешь? – удивленно взглянула на мужа Диана, совершенно не ожидавшая такого вопроса.

– Ну, ты просто сказала сейчас, что рада оказаться дома. А мы в Больцано, в доме дяди… Вот мне и стало любопытно… – пояснил Фирдаус.

– Я вообще не думала про конкретное место, когда это говорила, – немного подумав, пояснила Диана. – Я имела в виду, что рада оказаться в кругу семьи, среди близких людей. А где именно, в Италии или в СССР – это дело десятое. Главное, чтобы среди своих.

– Понимаю и очень ценю такое твое отношение к семье, любовь моя, – довольно произнес Фирдаус и нежно поцеловал жену. Ему очень по душе пришлось то, что Диана чувствует себя в его семье своей.

– Надо нам уже как-то себя в порядок приводить и спускаться, – сказала Диана.

– Да, – кивнул согласно Фирдаус, – вечером родители праздник устраивают по случаю нашего приезда, надо подготовиться.

– Ох! А где? Много народу будет? – поинтересовалась Диана.

– Не тревожься. Я так понял, что планируется вечер в семейном кругу в торжественной обстановке, – пояснил муж. – Отец сказал, что будем только мы вдвоем и они с мамой.

– А, отлично тогда, – улыбнулась Диана. – Сможем спокойно отдохнуть и пообщаться. Чудесно.

– Но нарядиться придется, – сообщил Фирдаус, – отец настаивал, чтобы все было торжественно.

– Я тогда новые украшения надену, – загорелась идеей Диана. – Интересно, как они родителям понравятся…

***

Берлин

На встречу с мэром берлинской столицы я отправился совершенно обыденно. Прежде всего, конечно, отпросился у Эммы Эдуардовны. Она сразу всем сказала, что без её ведома никто во время проводимых мероприятий на фестивале, в которых наша группа задействована, не имеет права никуда отлучаться. Как и был заранее полностью уверен, разрешение от Эммы Эдуардовны на этот поход к Вилли Петерману, я, конечно же, немедленно получил.

Где находится берлинский горком, я ещё вчера уточнил у Мартина. Он, конечно, был очень впечатлён тем, кто именно мне поручил передать подарок берлинскому мэру…

Сказал, что гораздо лучше будет туда пройти не от нашей гостиницы, расположенной, как я и предполагал, на самой окраине столицы, а от того самого стадиона, расположенного почти в центре. На него нас как раз утром и привезли, так что я оттуда сразу и направился для визита к мэру. Мартин, описав маршрут и его финальную точку, заверил меня, что я точно не пройду мимо. И верно, это огромное, почти квадратное здание с гербом на крыше над входом невозможно было не заметить издалека…Оно подавляло малоэтажную застройку вокруг, хотя само по себе не было слишком уж высоким, этажей пять всего …