Найти нормальную Работу

Ghenadii Eni

Найти нормальную Работу

Забудьте о драконах и темных властелинах. Самый страшный квест XXI века – найти нормальную работу. Особенно, если вы – Филэлиас Луносветный, эльф с дипломом по класлутне, трехсотлетним стажем созерцания росы и абсолютным неумением отличать «синергию» от «аллергии».

Изгнанный из Волшебного Леса за хроническую непригодность к эпическим свершениям (и путаницу между боевым рогом и сигналом к чаепитию), Фил оказывается выброшен в самое сердце современного мегаполиса. Его миссия? Выжить. Его оружие? Лютня, знание мертвых языков и убийственная вежливость. Его враги? HR-менеджеры с их тестами личности, демоническая сущность по имени PowerPoint, священный ритуал корпоратива и экзистенциальный ужас опенспейса под гул флуоресцентных ламп.

Погрузитесь в уморительно абсурдное путешествие эльфа-изгнанника по лабиринтам рынка труда. Станет ли Фил жертвой «тимбилдинга»? Сможет ли он постичь дзен офисного планктона или его тонкая душевная организация не выдержит столкновения с кофемашиной? И возможно ли среди бетонных джунглей, должностных инструкций и дедлайнов найти не только пропитание, но и… родственную душу? Особенно если эта душа – циничная городская девушка, которая почему-то находит трогательным эльфа, пытающегося заплатить за шаурму стихами.

«Найти нормальную работу» – это искрометная смесь городского фэнтези, едкой сатиры на современную корпоративную культуру и трогательной истории о поиске своего места в мире, где даже бессмертному эльфу иногда хочется просто выпить чаю (но только не из офисного кулера!). Готовьтесь смеяться до слез и, возможно, посмотреть на свою «нормальную работу» совсем другими глазами. Выдержит ли эльф офисный ад? Или офис не выдержит эльфа?

Генадий Алексеевич Ени

Глава 1: Изгнание из Сердца Шелеста

Мир, по глубокому убеждению Филэлиаса Луносветного, покоился не на китах, но на корневой системе Великого Древа, оплетенной симфонией мхов. Гармония была ее мелодией, Терпение – ритмом, а влажный, пахнущий землей и временем мох – ее душой, бархатной и бесконечно мудрой. Он как раз пытался втолковать эту космогонию молодому грифону, чьи перья отливали бронзой в пробивающихся сквозь листву лучах, используя лютню как камертон вселенной (соль-мажор – «мох благосклонен и впитывает свет», минорный септаккорд с задержанием – «мох жаждет дождя и скорбит о быстротечности бабочек»), когда сама земля под лапами грифона (и тонкими подошвами сапог Фила) отозвалась низким, рокочущим резонансом. Зов Совета. Звук, который, подобно треску ломающегося сука под ногой орка, никогда не предвещал продолжения пасторали. Особенно если ты только что отвлек потенциально стратегическую единицу воздушной кавалерии на лекцию по музыкальной философии лишайников.

Зал Совета дышал веками. Густой запах пыли, древнего камня и сухоцветов смешивался с острым, нервическим запахом озона – магия Старейшин искрила от плохо скрываемого раздражения. Валериановые капли, которые явно принимал перед заседанием Старейшина Иллувиэль, казалось, лишь подчеркивали его волнение. Его борода, обычно ниспадающая серебряной рекой, сегодня топорщилась, как взбитое грозовым ветром облако.

«Филэлиас Луносветный», – голос Старейшины был подобен движению тектонических плит. Несколько изумрудных капель росы, застывших на кристаллах потолка, сорвались и беззвучно упали на мох, покрывавший пол. – «Твои три века праздного созерцания медлительных процессов и неуместного бренчания подходят к нелогичному, но неизбежному финалу!»

Фил деликатно кашлянул, стараясь не вдыхать слишком много озона. «О, Светочи Мудрости, да не будет мой вопрос сочтен дерзостью, но не могли бы вы облечь суть претензии в чуть более… э-э… конкретные образы? Моя последняя баллада, «Флегматия, Улитка в Поисках Смысла», имела оглушительный успех у ночных фиалок и сочувствующих светлячков».

«Фиалки не строят баррикады! Светлячки не ослепляют врага!» – гаркнул Старейшина Боромир, чье лицо, изрезанное морщинами, как кора древнего дуба, побагровело. – «Ты спутал сигнал боевого рога с приглашением на нектар! Ты пытался баюкать пещерного тролля колыбельной о звездном небе, когда он крушил священную рощу! Ты…» – Старейшина задохнулся от возмущения, его руки сжались в кулаки, похожие на узловатые корни. – «Ты использовал первозданный Лист Великого Древа, на котором начертаны законы Гармонии, как… как закладку для сборника фривольных сонетов о луговых нимфах!»

Щеки Фила залил легкий румянец. «Но это был исключительно тонкий сонет! О диалектике эфемерности и неизбежности утренней росы… К тому же, Лист был так удобно гладок…»

«Довольно!» – Иллувиэль с силой ударил посохом из лунного тиса о пол. Пол застонал, как потревоженный леший. Эхо удара запуталось в сводах, словно испуганная летучая мышь. – «Твоя абсолютная, кристальная непригодность к элементарным реалиям нашего мира, твоя космическая непрактичность и органическая неспособность отличить гоблина от… от кочки с глазами, вынуждают нас к мере сколь прискорбной, столь и необходимой».

Воздух перед Филом затрещал, истончился, словно старый пергамент, и разошелся рваным, пульсирующим разломом. Оттуда пахнуло чужим – грозой без дождя, горелым металлом, пылью веков неживого камня и чем-то невыносимо резким, что люди, как он позже узнает, звали бензином. Из разлома лился шум – не шум леса, не музыка сфер, а хаотичный, давящий грохот, будто тысячи водопадов низвергались на раскаленные камни в замкнутом пространстве.

«Мир Людей», – произнес Иллувиэль голосом, лишенным не только сочувствия, но и всяких интонаций. Голос существа, констатирующего неизбежное вымирание вида. – «Возможно, там твои… хм… особенности найдут иное применение. А может, и нет. Тебе придется научиться… добывать себе пропитание. Найти то, что они именуют…» – он запнулся, подбирая слово с брезгливостью, – «…нормальной работой».

Фил почувствовал, как внутри него что-то оборвалось. Тонкая серебряная нить, связывавшая его с шелестом листьев, с дыханием мхов, с молчаливым пониманием древних камней. «Но… мои звезды? Лютня? Мой почти законченный трактат о влиянии фаз луны на меланхолию дождевых червей?» – его голос был едва слышен на фоне рева из разлома.

«Лютню оставь», – неожиданно смягчился Иллувиэль, возможно, вспомнив одну из колыбельных Фила, которая когда-то успокоила его расшалившиеся нервы. – «Есть шанс, что сможешь играть в их… подземных переходах. На хлеб».

Невидимая, но неодолимая сила – сила изгнания, окончательного и бесповоротного – подхватила Фила и повлекла к зияющей ране в ткани реальности. Последнее, что он успел заметить – сочувственный золотистый глаз молодого грифона, который, кажется, именно в этот момент постиг всю глубину минорного септаккорда экзистенциального отчаяния.

А затем – удар. Не по телу, но по самому существу. Будто его душу протащили сквозь частокол из чужих реальностей. Оглушающий рев стал физически ощутимым, вибрируя в костях. Запахи – смрад раскаленного камня под солнцем, едкая вонь движущихся железных чудовищ, приторная сладость гниющего мусора, пыль, тысячи незнакомых, тревожных запахов чужих тел, страхов и дешевых духов – ворвались в легкие, вытесняя привычный аромат хвои и влажной земли. Безжалостный, плоский свет ударил по глазам, привыкшим к мягким переливам лунного сияния и зеленому сумраку чащи.

Он стоял посреди… ревущего хаоса. Исполинские утесы из серого камня и темного стекла, испещренные сотнями одинаковых светящихся глаз-окон, подпирали свинцовое, беззвездное небо. Внизу, по черным, твердым артериям, с ревом и скрежетом неслись потоки рычащих металлических созданий. А вокруг – люди. Море людей. Существа в невыразительных, функциональных оболочках, с лицами, отмеченными печатью вечной спешки и глухой тревоги, текли мимо, обтекая его, как река обтекает случайно попавший в русло камень. Никто не замечал эльфа с лютней в старом кожаном чехле, застывшего в центре этого безумного вихря, эльфа, только что извергнутого из мира гармонии за фатальное несовпадение с реальностью.

«Песнь мира… здесь она звучит иначе», – прошептал Фил, чувствуя, как его собственные внутренние струны вибрируют от диссонанса, грозя лопнуть.

Где-то рядом надрывно, отчаянно взвыла сирена – звук, похожий на плач заблудившейся души механической банши. Фил вздрогнул всем телом. Кажется, это и был старт. Квест «Найти Нормальную Работу». И судя по оглушительной пустоте внутри и хаосу снаружи, первый этап – «Выжить при контакте» – он уже проваливал с оглушительным треском. Лес казался теперь не просто домом, а недостижимой, сияющей легендой, сном, который больше никогда не приснится.

Глава 2: Алхимия Резюме и Горечь Человеческого Кофе

Первые циклы смены света и тьмы (люди называли их «днями») Фил провел в состоянии, балансирующем между оглушенным ступором и тихой паникой. Эмпирическим путем он установил, что виртуозная игра на лютне и декламация сонетов на Синдарине не являются конвертируемой валютой при попытке приобрести странное, но удивительно сытное блюдо под названием «шаурма» (пахнущее всеми мыслимыми и немыслимыми специями, жареным мясом и легким оттенком вселенской усталости повара). Ночевка же под раскидистым кустом сирени в городском парке, несмотря на умиротворяющий аромат цветов, закончилась неприятным диалогом с двумя суровыми людьми в синем, чья речь изобиловала гортанными звуками и угрожающими интонациями.

Деньги. Вот ключ к выживанию в этом мире. Разноцветные бумажки и тусклые металлические кругляши, обладавшие мистической способностью превращаться в еду, крышу над головой и право не вызывать подозрений у людей в синем. А путь к этим талисманам лежал через тернии ритуала, именуемого «поиск нормальной работы».

Первым шагом было создание «резюме» – магического артефакта, якобы концентрирующего всю суть соискателя на одном листе бумаги. Фил нашел пристанище в тихом, прохладном здании, пахнущем старой бумагой, клеем и пылью веков – библиотеке. Здесь, под неодобрительным гипсовым взглядом какого-то местного бородатого мудреца, он сел за гудящий артефакт под названием «компьютер». Экран светился холодным, безжизненным светом, а клавиатура казалась набором загадочных рун, не сулящих ничего хорошего.

«Так… навыки», – бормотал Фил, осторожно тыча пальцем в клавиши, словно боясь разбудить спящего внутри демона. – «Навык созерцания игры света на поверхности утренней росы – развивает наблюдательность, терпение и чувство прекрасного… 312 лет практики».

Тихий фыркающий звук заставил его обернуться. За соседним алтарем познания сидела девушка. Ворох темных волос был небрежно стянут на затылке карандашом, а в больших серых глазах, обрамленных густыми ресницами, плясали смешинки, хотя общий вид у нее был довольно утомленный – видимо, местная магия познания требовала больших энергозатрат. Она быстро уткнулась в свой экран, но плечи ее подрагивали.

«Я помешал вашим изысканиям?» – вежливо осведомился Фил.

«Нет-нет, что вы», – девушка снова подняла на него глаза. Теперь в них читалось не только веселье, но и живое, почти детское любопытство. – «Просто… такой пункт в резюме – это свежо. Обычно тут пишут про «уверенный пользователь ПК» и «стрессоустойчивость». Вы, видимо, очень стрессоустойчивы, раз триста лет росу созерцали?»

«О, несомненно», – серьезно подтвердил Фил. – «Однажды на поляну, где я предавался созерцанию, выбрел весьма раздраженный грибной король. Пришлось сохранять полную невозмутимость и делать вид, что я – часть пейзажа. А что такое… ПК?»

Девушка рассмеялась – негромко, но так заразительно, что даже гипсовый мудрец, казалось, слегка оттаял. «Персональный компьютер. Вот эта штука перед вами. Меня Аня зовут. А вас, непревзойденный мастер маскировки под пейзаж?»

«Филэлиас Луносветный. Для друзей – просто Фил», – представился он, стараясь придать голосу достоинства, несмотря на всю абсурдность ситуации. – «Я нахожусь в процессе… э-э… поиска приложения своим талантам. В рамках того, что именуется нормальной работой».

«Ясно», – Аня смерила взглядом его попытки на экране. – «Боюсь, с таким резюме вы скорее найдете приложение в местном фольклорном ансамбле или… в цирке. Давайте, помогу перевести ваши таланты на язык, понятный HR-менеджерам. А то жалко будет, если такой специалист пропадет». В ее голосе звучала искренняя, хоть и ироничная, доброта. Возможно, она сама когда-то пыталась вписать в резюме «умение видеть красоту в обыденном»?

Следующий час стал для Фила упражнением в семантической эквилибристике. Аня, вооружившись терпением святой и цинизмом человека, прошедшего не одно собеседование, пыталась облечь его эльфийскую сущность в унылые одежды корпоративного лексикона.

«Магистр лютневых баллад, способных вызвать слезы у камня» превратился в «Развитые коммуникативные навыки, опыт публичных выступлений (акустическое сопровождение)».

«Способность часами выслеживать редчайшую лунную орхидею» стала «Высокая концентрация внимания, ориентация на результат, целеустремленность».

«Знание языка птиц, шепота ветра и наречия корней» трансформировалось в «Лингвистические способности (древние и редкие диалекты)». Аня с сомнением посмотрела на список: «Синдарин, Квенья, язык подземных гномов… Боюсь, для вакансии менеджера по работе с клиентами это немного… избыточно».

«А как же умение чувствовать приближение дождя по запаху земли?» – с надеждой спросил Фил, вспомнив этот полезный в Лесу навык.

«Прогнозирование и аналитические способности!» – с энтузиазмом записала Аня, но тут же спохватилась. – «Хотя нет, давайте это уберем. Еще решат, что вы в Гидрометцентр метите».

К концу их титанических усилий резюме Фила стало похоже на странный гибрид волшебной сказки и должностной инструкции. Пункты вроде «Опыт разрешения межвидовых конфликтов (барсуки, лесные духи, грибные короли)» соседствовали с «Готовностью к монотонной работе (медитативные практики)». Аня сказала, что это «креативно и запоминающе». Фил подозревал, что это эвфемизм для «абсолютно невменяемо».

«Благодарю вас, Аня», – сказал он искренне, ощущая странное тепло от ее присутствия. Она пахла кофе, старыми книгами и чем-то неуловимо весенним, как первая оттепель. – «Вы подобны путеводной звезде в этом сумрачном мире… э-э… трудоустройства».

«Да ладно вам», – Аня смущенно улыбнулась, пряча взгляд. – «Просто… удачи на собеседовании. И ради всего святого, не предлагайте им сыграть на лютне. Если только это не собеседование в филармонию».

«Но музыка – это кратчайший путь к пониманию души!» – возразил Фил.

«К пониманию души – возможно. К пониманию вашей пригодности к работе с офисной техникой – вряд ли», – Аня вздохнула, собирая свои вещи. На ее потертой сумке болтался брелок в виде смешного, пузатого дракончика. – «Держитесь, Филэлиас. Этот мир не так уж плох. Просто… очень странный».

Она ушла, оставив после себя аромат кофе, едва уловимый запах озона (неужели тоже магия?) и ощущение хрупкой надежды. Возможно, даже в мире беззвездных ночей и гудящих машин можно найти свой путь. Или хотя бы кого-то, кто поможет тебе не споткнуться на первом же шагу.

Глава 3: Кубикл Желаний и Печеньки Экзистенциализма

Офис «Перспективы Плюс» встретил Фила запахом полироли для мебели, слабо замаскированным ароматом вчерашнего кофе и почти осязаемым напряжением ожидания. Воздух в приемной, казалось, был соткан из тиканья настенных часов – безликих, как сама вечность в этом месте – и невысказанных мантр о скорейшем наступлении вечера пятницы. Пространство было залито ровным, мертвенно-белым светом ламп дневного света, в котором все цвета казались блеклыми, а лица – уставшими.

Фил присел на краешек дивана из искусственной кожи, холодного и скользкого, как шкура гигантской офисной рептилии. Он закрыл глаза, пытаясь вызвать в памяти образ тихого лесного озера, отражающего бездонное звездное небо. Но вместо озера перед внутренним взором настойчиво возникал булькающий кулер в углу приемной, а вместо шепота звезд слышался назойливый зуммер телефона на стойке администратора. Он незаметно поправил шапку-бини цвета жухлой листвы, пытаясь упрятать под нее предательски заостренные кончики ушей – знаки его чужеродности, его изгнанничества.

«Филэлиас Луносветный?» – Голос, прозвучавший из приоткрывшейся двери, был ровным, почти механическим, но Филу показалось, что он уловил в нем тончайшую нотку вибрации – как струна, натянутая до предела. На пороге стояла Светлана Игоревна, HR-менеджер, воплощение офисного порядка. Идеально отглаженный брючный костюм цвета асфальта, безупречная прическа волосок к волоску, на лице – стандартная маска номер три: «Профессиональная Заинтересованность». Но ее глаза, внимательные и цепкие, на долю секунды задержались на потертом чехле от лютни у ног Фила, и в их глубине мелькнуло что-то похожее на сбой в программе.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.