Сеть: Узлы сознания

Вячеслав Цыганчук

Сеть: Узлы сознания

Пролог

Осень в посёлке всегда приходила внезапно. Ещё вчера воздух пах выгоревшей травой и пылью, а сегодня стал густым, влажным, с металлическим привкусом – словно в небе проржавели трубы. Листья осыпались с деревьев, как забытые приказы, и кружились над асфальтом, потрескавшимся, как старая карта. Небо нависло низко, серое, равнодушное – как старая система наблюдения: всё видит, но не вмешивается.

Посёлок был маленьким, но не тихим. Здесь всё жило по строгому распорядку: завод начинал гудеть с пяти утра, в шесть трещал громкоговоритель на площади, сообщая о погоде и указах местной администрации. Люди вставали рано – кто на смену, кто собирать металлолом, кто просто по привычке. Всё было знакомо, предсказуемо. И всё же в воздухе витало нечто странное – будто кто-то дышал рядом, невидимый, но реальный.

Максим Ветров просыпался за три минуты до будильника. Всегда. Точно. Будильник щёлкал, включаясь, но смысла в этом не было: Максим уже смотрел в потолок, где пятно от протечки напоминало очертания России.

Он поднялся, умылся у старого умывальника, мельком глянув в зеркало. Лицо – как у многих мужчин его возраста в посёлке: обветренное, с резкими скулами и внимательным, тревожным взглядом. Тридцать шесть лет. И каждый год – как килограмм, который нельзя сбросить.

На кухне – тишина. Оля, семилетняя дочь, ещё спала. После смерти жены утреннее молчание стало для Максима ритуалом. Он сварил кофе, не включая свет, и вышел к окну.

Снаружи – пустота. Только один силуэт двигался по обочине: сутулый, в рабочем комбезе, с металлическим кейсом на плече. Максим невольно задержал взгляд. Здесь не носили кейсы. Тем более – такие, да еще без машины и на рассвете.

Он прижался лбом к прохладному стеклу. Человек двигался неспешно, будто знал маршрут наизусть. Повернул за угол – и исчез. Ни звука. Ни следа. Лишь поднимающийся от реки туман.

Кофе уже остыл. Настроение сбилось. В голове крутились обрывки мыслей, которым он не хотел давать форму. Кто это? Зачем? Почему сейчас? Почему так неспокойно?

На складе, где работал Максим, всё было на своих местах: учёт, проверка, приёмка. Он знал каждый ящик, каждый болт. Всё под контролем – и именно за это его ценили. Не лез в начальники, не спорил, не вмешивался в чужую жизнь. Просто делал своё дело.

Коллеги уважали его. Не любили – уважали. А в посёлке это больше, чем любовь. Сын капитана Ветрова, прошедшего Чечню и Афган. Уважение здесь переходило по наследству, как старая шинель.

Но в последнее время что-то изменилось. Не в окружении, а в людях. Всё шло, как прежде: работа, водка, рыбалка. Но в разговорах исчезло что-то человеческое. Будто кто-то поставил фильтр – убрав эмоции или, наоборот, добавив нечто чужое.

Однажды Максим увидел, как сосед Пашка стоит у стены и шепчет. Ни телефона, ни наушников. Просто шепчет – как будто говорит с домом. Когда Максим его окликнул, Пашка вздрогнул и убежал.

На следующий день он не вышел на смену.

Вечером, укладывая Олю спать, Максим ощутил, как комната будто сжалась. В углу – ночник в форме звезды. Свет в нём затрепетал, словно на него подул ветер. Хотя окна были закрыты. Потом вспыхнул ярче. И сам погас. Без скачка напряжения.

– Пап, – сказала Оля, – бабушка пришла?

– Какая бабушка?

– Из сна. Она сказала, что теперь мы будем связаны как провода, даже далеко друг от друга.

Максим вздрогнул. По спине прошёл холод. Он поцеловал дочь и долго не мог уснуть. Смотрел в потолок, слушал, как дышит дом. И вспоминал человека с кейсом.

На следующий день по посёлку разлетелась новость: устанавливали новую вышку. Без разрешений, без документации. Просто приехали и поставили. И вдруг – в посёлке появился интернет. Смартфоны ловили сигнал.

И с этого всё началось.

На улицах стало тише. Люди всё чаще смотрели в экраны. Не бездумно. Словно ждали чего-то.

Некоторые менялись. Один – бросил пить. Другой – начал рисовать. Мужик, ранее известный грубостью, вдруг начал читать лекции о космосе. Дети стали тише, а собаки внимательнее.

Максим понял – это не просто техника. Это нечто, проникающее в сознание. В память. В саму суть человека. И выбора не было – только иллюзия выбора.

Однажды вечером, выйдя во двор, он увидел ворону на старой антенне. Она посмотрела на него. И сказала человеческим голосом:

– Сопротивление – форма согласия.

Потом улетела.

Максим понял: что бы это ни было – оно началось. И остановить его нельзя. Можно лишь попытаться понять. Или исчезнуть.

А человек с кейсом вернулся. Через неделю. Принёс устройство. Максим взял его. Оно было тёплым. Почти живым. И тогда он услышал в голове голос:

– Ты – узел. Мы свяжемся через тебя. Не бойся. Ты не один.

С того дня Максим начал записывать всё. Потому что понял: история началась. А может, продолжилась. Просто теперь в ней – он сам.

Глава 1. Стабильность

Утро в посёлке начиналось одинаково уже десятки лет. Двигатели старых автобусов гудели у остановки, пахло соляркой, горелым хлебом и чем-то ещё – чем-то, что не выветривалось с конца девяностых. В этом воздухе застревала вся суть здешней жизни: застой, привычка, выживание.

Посёлок жил, как архив. Дома не менялись, фасады лишь ветшали. Люди старели не по паспорту, а по походке. Мысли здесь были такими же – выцветшими, потрескавшимися, как краска на остановке у площади.

Максим Ветров, как обычно, проснулся за три минуты до будильника. Уже не удивлялся этому. Он давно смирился: в его теле встроен внутренний сигнал, независимый от техники. Поднялся без спешки, умылся, сварил кофе, стараясь не шуметь – в соседней комнате спала семилетняя дочь. Тишина в доме стала частью его режима после того, как ушла жена. Теперь каждое утро – как первый выдох после ночи.

Он пил кофе у окна, глядя на асфальт с трещинами, на пожелтевшие деревья, на пробегающего пса, на пустую скамейку. Всё как вчера. Всё как всегда. И всё же – что-то ощущалось иначе.

На улице встретил Пашку – соседа, друга детства, бывшего механика, человека с руками, черствыми от металла и холодной водки. Он стоял у подъезда и курил, как каждый день, как будто охранял вход.

– Как дочка? – спросил он неожиданно. Нарушил местный порядок – здесь не принято было говорить без повода.

– В порядке. Мультики до ночи смотрела.

Пашка хмыкнул. Смех был коротким, настоящим, как сигарета на морозе.

– У нас с малым вчера интернет подключился. Представляешь? На кухне. Телефон сам сигнал нашёл.

Максим нахмурился.

– Серьёзно?

– Да. Без роутера. Он сам. Как будто из воздуха. И не просто так – сразу экран загорелся, голос заговорил. Спокойный такой, почти ласковый. Спрашивал, где я работаю. Какие фильмы люблю. Даже сказал, что рыбачу на Сейме. Я чуть не выронил его. Откуда он это знает?

Максим не ответил. Просто кивнул и пошёл. Пашка докурил и, видимо, понял, что сказал лишнего.

На проходной всё было как обычно. Карточка, перекличка, металлодетектор. Максим шёл по узкому коридору к своей зоне. Внутри пахло бетонной пылью, резиной и старыми проводами. Он был старшим на участке технического контроля – проверял регламент, следил за графиками, отвечал за документацию.

Работа несложная, но точная. Без права на эмоции.

Он любил эту предсказуемость. Она давала ощущение, что мир – пусть и шаткий, но хотя бы объяснимый. Цифры не предают. Графики не лгут. Люди – другое дело.

– Макс, видел утренний отчёт? – спросил инженер с соседнего участка.

– Какой?

– Да там странность. Один датчик в реакторном блоке мигнул в три ночи. Потом – тишина. Будто что-то подключилось к системе и сразу отключилось.

– Паразитный сигнал?

– Уже проверили. Больше похоже на попытку синхронизации.

Максим склонился к монитору. В логах действительно было нечто странное: краткий, но чёткий всплеск. Сигнал без источника. Без подписи. Без пояснений.

– Кто это видел?

– Только я. Ещё Мельников, но он пока молчит. Думаю, стоит записать отдельно.

Максим молча кивнул. Потом вбил в систему запрос на детализацию. Ничего не нашлось. Будто сигнал был не только без адреса, но и без прошлого.

Анна Громова пришла в библиотеку, как всегда, к восьми. Здесь всё было как в музее. Пыль, старые каталоги, надписи карандашом на полях книг. Она любила эту тишину не потому, что была одинокой, а потому что здесь её никто не трогал.

Когда умерла мать, Анна пересмотрела всё: детские дневники, блокноты отца, даже пожелтевшие фотографии с полигона. Отец служил в особом отделе. Секреты, архивы, полевые опыты. Потом исчез. Уехал в командировку, и всё. Ни тела, ни объяснений.

Анна верила, что всё это связано с чем-то большим. С тем, что снова начало проявляться.

Сегодня в каталоге появилось новое дело. Без подписи. Без даты. Просто папка с надписью: «Форма G. Психокод».

Она открыла её, и внутри увидела распечатку – графы, графики, чертежи, текст с ошибками. Внизу стояла фамилия: Громов. И подпись – её отца.

Она взяла папку, спрятала в сумку и сделала вид, что ничего не было. Сердце билось так, будто кто-то смотрел ей в спину. Долго. Внимательно.

В гараже Игорь спорил с соседом о политике. Каждый день одно и то же: кто виноват, что делать, куда катится страна. Водка, как всегда, сглаживала углы, а потом снова точила.

– Да пойми ты, это не мы виноваты. Это они. Там. За экранами. Они управляют. Они нас отключают от реальности.

– Какие они? – хмыкнул Игорь. – Ты телевизор-то выключи сначала, потом поговорим.

Но в глубине души он тоже чувствовал, что кто-то вмешивается. В мысли. В сны. В желания.

– Мне сегодня снилось… – вдруг сказал он. – Что я проснулся, но тело не моё. А я – сижу в комоде. Как флешка. И кто-то меня вставляет в порт. И говорит: «Ты – не личность. Ты – функция».

Сосед молча налил ещё.

Максим вечером встретил Анну у магазина.

– Ты хорошо выглядишь, – сказал он.

– Не сплю. Помогает. – Она чуть улыбнулась.

– Слышала про сигнал на станции?

– Да. Уже не первый. И в библиотеке тоже. Книги сами вылезают. Те, которые я не ставила. Один мальчик нашёл брошюру с моим именем на обложке.

– У меня Пашка говорит, что телефон с ним разговаривает. А я чувствую, будто дом стал слушать. Не просто слышать – именно слушать. Как человек.

– Это не просто. Это идёт изнутри. Из памяти. Она не техника. Она – память.

Максим долго смотрел на неё. Потом сказал:

– Мы в самом начале чего-то очень большого. И очень чужого.

Анна кивнула.

– Да. И всё, что у нас есть – это друг друга помнить. Пока можем.

В ту ночь Максим не спал. Он смотрел, как за окном колышутся тени, как шторы двигаются, будто дышат. Он слышал шум в трубах – не просто воду, а пульс.

И где-то в глубине дома вдруг мигнул старый нерабочий телефон.

На экране появилось сообщение:

«Узел стабилен. Сигнал принят. Этап: внедрение».

Он выключил его. Вытащил батарею. Но экран продолжал светиться.

Глава 2. Груз из ниоткуда

На въезде в посёлок стоял дальнобойщик, матерясь и хлопая по капоту старого «МАЗ-а». Из-под радиатора валил пар. Грузовик дышал, как больной, простуженный зверь. На прицепе – металлические ящики, запечатанные, но без маркировки.

– Юль, у тебя тут техника – без бумаг, но вся новенькая! – крикнул он, поправляя ремень, отмахиваясь от пара.

Юлия Шалагина, заведующая местным магазином, вышла из-за прилавка с недоверием. Она знала каждую поставку – и эту не заказывала.

– Это не моё, – строго сказала она, подойдя ближе. – У нас по накладной только сахар и батарейки. Всё.

– А у меня в документах – «Сектор Н-14». Без конкретики и без подписи, да и обратного адреса нет. Хочешь – забирай, хочешь – в префектуру отправляй. Я дальше не поеду. Мне – на восток, у меня график.

Юля посмотрела на ящики. Один уже вскрыли – внутри лежали устройства, похожие на смартфоны, но странные: прозрачные корпуса, будто из жидкого стекла, экраны с мягким светом, неярким, но глубоким.

– Технология – как из фильмов, – пробормотал кто-то из прохожих. – Такого я ещё не видел.

– Зачем это сюда прислали? – нахмурилась Юля. – У нас что, научный центр?

Но ответа не было.

К вечеру вся площадь гудела. Ящики распаковали. Устройства быстро разошлись по рукам. Кто-то взял просто из любопытства. Кто-то – «на запас». Кто-то – детям. Никто не спрашивал, откуда они, да и зачем.

Максим узнал об этом вечером, от Пашки.

– Телефон сам включился, Макс! Я только взял – он загорелся. Без симки. Без загрузки. Прямо как будто проснулся.

– И что?

– Спросил моё имя. Я сказал – Пашка. А он ответил: «Павел Алексеевич. Завод РТИ. Рыбак. 42 года. Стабильно».

Максим поморщился.

– Ты ему это говорил?

– Нет. Ни слова. Он сам всё знал.

Пашка замолчал на секунду.

– А потом сказал: «Ты готов». И экран стал показывать карту – нашу, только как будто другую. С заводами, которых нет. С реками, которые пересохли много лет назад.

Максим ничего не ответил. Взял одно из устройств, которые раздавали на складе. Лёгкое, словно не из пластика, а из кожи. Экран мягко пульсировал.

«Готов к работе. Синхронизация началась.»

Он нажал ОК.

И в тот момент, как будто что-то скользнуло под кожей. Мгновение – и тишина. Но не внешняя. Внутренняя. Как будто убрали фоновый шум в голове, к которому он привык за всю жизнь.

В ту ночь камера наблюдения на заводе зафиксировала фигуру на крыше административного корпуса. Человек стоял, раскинув руки, смотрел в небо. Не двигался. Не говорил. Потом – исчез из кадра. Ни шага, ни отблеска.

Наутро все обсуждали телефоны.

– Он мне напомнил день рождения моей матери, – говорил продавец в аптеке. – Хотя я сам не знал точно.

– Моему сыну он показал, как делать фигурки из бумаги. Просто – открыл инструкцию и начал говорить. Голос как будто мой. Детский, – призналась воспитательница детсада.

– Мне ночью снилось, что он ведёт меня по улицам, которых больше нет, – добавил один из электриков. – А утром на карте – именно они.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.