Всего хорошего

Ритина улыбка появилась на экране лишь на мгновение, а потом она показала ящерку в аквариуме – Эклера.

– Он передает тебе привет.

Эклер сверкнул маленькими желто-зелеными глазами и отвернул голову – похоже, никаких приветов он передавать не собирался.

Женя и Рита так редко созванивались, что каждый раз Рита почти никогда не могла остановиться – говорила и говорила, перескакивая с мысли на мысль, пока не пересказывала все, что произошло в ее жизни: на самом деле после того, как Рита решила остаться в городе и устроилась официанткой, их разговоры в основном сводились к обсуждению противных клиентов.

В семье Жени Риту любили. Бабушка относилась к ней как к собственной внучке и все время спрашивала, как дела и не нашла ли та себе кавалера. Почему-то бабушка считала важным узнать Ритин статус и беспокоилась за ее будущее. За Женино тоже: когда та садилась за угол стола, бабушка всегда говорила, что та теперь не выйдет замуж минимум семь лет. Иногда Женю забавляла такая вера в приметы, и она специально притаскивала стул к углу стола или ела с ножа. Когда в ее тарелке оставалась еда, бабушка причитала, что муж будет некрасивым, с прыщами на лице. Женя не понимала, почему должна беспокоиться о будущем мифическом муже.

Рита же на вопросы бабушки только пожимала плечами. Она много времени отдавала гимнастике и часто пропадала в спортзале, а потом появлялась с синяками на теле, но с горящими глазами – ей было не до кавалеров. После того как Рита получила разряд и бросила гимнастику, огонек в ее глазах потускнел. Женя улыбнулась и наконец помахала в камеру крафтовым пакетом в руке.

– Привет. Ну как там наша улица Озерная? Все так же?

Женя жила с мамой, но часто проводила время у бабушки, поэтому законно считала эту улицу своей.

– Без тебя – никак.

– Буду делать вид, что не заметила твою лесть.

– Ой-ой-ой. На самом деле все по-прежнему. Правда… пустовато. Просто… все разъехались, у всех кипит жизнь, новые друзья…

Обе помолчали. Они практически не обсуждали смерть Жениной бабушки и прекращение общения с Савой: перед отъездом Женя сказала, что интересы с Савой разошлись – школа закончилась, теперь все будет по-другому. Никакой драмы. Рита приняла это, хотя вряд ли поверила, но с тех пор старалась не бередить еще не зажившие раны разговорами о бабушке или Саве. В этот раз она почему-то не стала делать вид, что их всегда было двое.

Женя весь год ощущала легкую неловкость, когда они созванивались, как будто каждый раз приходилось знакомиться заново, и блуждала взглядом по бульвару, и только вскользь – по Рите.

– Поэтому я сижу дома и смотрю сериалы. Ну, в перерывах от работы. Мне не нравится эта взрослая дурацкая жизнь. Хочу как раньше.

– Эй, ты ведь в курсе, что у тебя все получится?

– Что – все? – Рита явно напрашивалась на поддержку.

– Ну… Ты проделала столько работы не для того, чтобы опустить руки. Ты круче нас всех. Пока мы… – Женя запнулась. – Пока мы с Савой страдали фигней, ты пропадала на тренировках. Короче… В конце концов, учеба не самое главное.

– Скажи это моим родителям, которые считают, что без корочки я никто. И буду работать дворником. Хотя что плохого в дворниках?

– Ты не никто. И наверное, они хотят для тебя лучшего?

Рита не смогла поступить на бюджет и решила временно устроиться на работу, чтобы пересдать экзамены или накопить на платное обучение.

– Вот зачем стоило тебе позвонить. Просто, не знаю, я как будто чувствую себя… – Рита подняла взгляд и осмотрела комнату поверх экрана телефона, словно пыталась там что-то отыскать. Она помолчала, легонько прикусывая губу, и сложила руки на груди – закрылась. Телефон, как любила она делать при разговорах, был зажат между ее коленей. Иногда Женя чувствовала, как их дружба испещряется трещинами недосказанности, но не была готова что-то предпринимать. Сейчас подруги находились на комфортной глубине для обеих, и неизвестно, что будет, если они решат нырнуть глубже и покопаться в проблемах. – Ладно, неважно. Так вот, вернемся к сериалам. Ты смотрела…

– Ты звонишь мне, чтобы рассказать о сериалах?

– Ну-у-у… – Рита помолчала. – Я тут подумала…

– Подумала? Ты? – Женя улыбнулась.

– Эй!

– Дай угадаю: ты хочешь, чтобы я приехала?

– Откуда ты знаешь?

– У меня открылся третий глаз.

– Правда?

– Да, я днями медитирую и дышу маткой.

– А меня научишь?

– Не уверена, что ты поддаешься обучению. А вообще, недавно мама всеми способами пыталась уговорить меня.

– Святая женщина! Нам надо объединиться.

– Ни в коем случае. Тогда я точно не приеду.

– Вернемся к теме. – Рита пододвинула к себе стакан со льдом и начала грызть прозрачные кубики. Привычка, которую Женя никак не могла понять. – Ты же в курсе, что Лида скоро устраивает вечеринку? Что-то вроде сбора бывших одноклассников, как я поняла. Она написала мне, потому что ты не ответила на ее эсэмэску, жаловалась, спрашивала, все ли у тебя в порядке. Я к тому, что, кхм, ну… – Рита увлеклась разгрызанием кубиков льда: хрусть-хрусть-хрусть. Даже Женины зубы свело от холода. – И… кхм… Как бы… Почему бы не…

Лида действительно писала Жене и приглашала ее на вечеринку: со школьного выпускного прошел почти год, и она хотела собрать всех бывших одноклассников вместе на один вечер. Женя прочитала ее сообщение и не ответила – она не планировала возвращаться домой на лето. Ее удивило, что Лида запарилась и написала Рите: конечно, та знала, что они дружили, потому что в маленьких городках практически нет места тайнам, но не то чтобы Женя пользовалась популярностью в школе и вечеринка не могла состояться без нее. Скорее всего, Лидин перфекционизм заставлял выполнить задачу на сто процентов. В школе она была круглой отличницей, но и во всяких тусовках участвовала так же усердно.

Сава, вероятно, тоже получил приглашение.

Ритины светлые волосы с одной стороны были убраны заколкой с крупными белыми бусинами. Несмотря на плохое качество, Женя видела, как на Ритиных руках прорисовывались рельефные мышцы – футболка с обрезанными рукавами хорошо это демонстрировала. Рита не была перекачанной, совмещая в себе и хрупкость, и невероятную силу.

– Просто почему бы тебе…

– Ладно, не будем делать вид, что ты не хочешь спросить, откуда я знаю про Саву.

– Боже, наконец ты сказала это!

Рита сидела на полу в своей комнате в окружении растений в горшках: один из них стоял на деревянной треноге, и зеленый широкий лист попадал в камеру. Рита подперла рукой подбородок, приготовившись внимательно ее слушать.

– Ничего такого. Мама рассказала. Вроде встретила его в магазине. Вот и все. А ты откуда знаешь? Вы общаетесь?

– А что – запрещено?

– Конечно, нет… Просто спрашиваю.

Хрусть-хрусть-хрусть. Женя поморщилась:

– Просто спрашиваешь?

– Прекрати повторять.

– И тебе совсем-совсем неинтересно? Даже самую маленькую чуточку? – Рита изобразила большим и указательным пальцами чуточку.

– Ну… – Женя отвела взгляд. Есть ли смысл притворяться перед Ритой, если втроем они пережили все, включая вызов страшной Пиковой дамы? – Самую чуточку, может, и интересно. Но только чуточку!

– Ого! – удивилась Рита. – Ты говоришь о Саве.

– Я сейчас перестану!

– Я хотела сказать, что Сава, наверное, тоже будет на вечеринке.

– Хватит заниматься сводничеством. – Для убедительности Женя нахмурилась. – Двадцать первый век на дворе!

– Я просто устала от того, что два моих друга делают вид, что не знают друг друга…

– Мы не делаем.

– Еще как делаете. Сколько можно?.. В конце концов, мы вместе справились с Великим нашествием русалок. И спасли весь город! Приручили домового. И…

– И все это осталось в прошлом. – Женя против воли улыбнулась. Бабушка все время подпитывала их неокрепшие умы фантазиями: они гадали на картах, капали воск в воду и жгли бумагу; выслеживали русалок в Русальную неделю и даже проводили обряды. Ничего удивительного, когда-то Женя засматривалась «Зачарованными» и мечтала о таком же, как у трех ведьм, чердаке с книгой заклинаний. Она представляла себя Прю, крутой и сильной, и даже жалела, что у нее не было сестер. Или, например, в ее жизни хотя бы мог появиться черный разговаривающий кот Салем, как у Сабрины. – Магии не существует. Как и русалок.

– Какая разница, если их можно придумать?

– Вообще-то ты больше всех боялась.

– Неправда! – возмутилась Рита и тряхнула стаканом: кубики льда зазвенели о ребристое стекло. – В магию стоит поверить хотя бы ради Коула. – Рита мечтательно вздохнула, словно прочитав Женины мысли. У них даже была своя книга таинств, где они писали заклинания от руки.

– Лично я выбираю Энди.

– Надежный и красивый, – согласилась Рита.

Женя ощутила на кончиках пальцев, держащих телефон, холодок ветра – будто это она, а не Рита, держала стакан со льдом. Сколько у них еще получится обходить острые темы?

– Давай поговорим, – неуверенно предложила Рита.

Похоже, нисколько.

Сейчас бы Жене пригодилась способность Пайпер замораживать время. Она ускорила шаг. Возможно, сосредоточенность на действии могла помочь ей расслабиться. От крафтового пакета, шуршащего в руке, исходил апельсиновый аромат. Мысленно Женя перенеслась к себе в комнату: она хотела поскорее расправиться с круассанами и оказаться в подобии дома.

– Мы немного отвлеклись. Так вот вообще-то я подписана на Саву. Это не я перестала с ним общаться. – Рита понизила голос и погладила зеленый лист над головой, как будто он был домашним зверьком, требующим ласки. Может, поэтому все Женины растения, притащенные ей в общагу, умирали? Она не забывала поливать их, но они почему-то все равно рано или поздно засыхали. – Даже иногда шлю огонечки на сторис!

– О, ну это серьезно. Хочешь его завоевать?

– Снова в точку.

Рита засмеялась, но смех быстро прекратился. Женя взглянула на ее лицо – задумчивое, с тонкой морщинкой между бровей.

– Если честно, я скучаю.

– Если честно, я тоже, – Женя ответила прежде, чем успела подумать.

К глазам подступили слезы – слишком быстро она потеряла все, что когда-то казалось ей нерушимым. Их дружба была одной из первых в этом списке «навсегда».

– Тогда приезжай.

– Я не…

– Да-да, ты не можешь. Тебе не кажется, что вам уже пора поговорить? Ну чтобы наконец все прояснить, например. Ведете себя как маленькие дети. Даже хуже. Мой младший брат вот всегда говорит все, что думает. Хочет дружить с ребенком на детской площадке – идет к нему и знакомится, чтобы подружиться. Хочет съесть кошачий корм или лизнуть подошву ботинок – так и делает. А мы усложняем. И кому это надо?

Женя хотела бы объясниться с Савой, но боялась, что ее объяснения ему уже не нужны. У всего есть свой срок, а у слов – особенно.

– Сомневаюсь, что у нас получится поговорить. Я так… В общем, это моя вина. Не знаю… Ты бы стала говорить со мной, если бы я заигнорила тебя и сбежала?

Женя начала сомневаться: а вдруг и правда получится восстановить хоть что-то из ее прошлой жизни? Бабушку не вернешь, но Сава… Их сила трех.

– Не знаю, – честно призналась Рита. – Ну я бы как минимум тебя выслушала. Наверное. Или нет…

– Ты не помогла, – неуверенно ответила Женя. – Но я подумаю.

– Обещаешь? Если не хочешь приезжать ради Савы, приезжай ради меня. Здесь так тухло. – Рита внимательно посмотрела на Женю. – Как ты?

– Ну я закончила сессию без троек, и у меня будет стипендия. – Женя не была уверена, что Рита хотела слушать о ее университетских делах, и не до конца понимала, что на самом деле чувствовала Рита. – Работаю копирайтером, хотя ты это и так знаешь. Ничего нового. Недавно написала статью про бабочек. А еще… Кристина! Кристина! Боже, ничего против нее, конечно, не имею, но, если честно, жду, когда она уедет домой. Представляешь, целая комната будет в моем распоряжении! Целая комната! И…

– Нет… – Рита прервала ее. Женя остановилась и удивленно посмотрела в экран телефона. Маленькая батарейка в углу экрана загорелась красным. – Я имею в виду… как ты?

Рита умела вот так – видеть и замечать ее. Женя задумалась: она сама далеко не всегда умела распознавать свои эмоции, особенно когда они были такими противоречивыми. Тоска по бабушке начала окрашивать их веселые совместные воспоминания в серый цвет. Как будто они оставались все такими же радостными и яркими внутри, но их окантовка становилась темной. Женя боялась, что однажды эта окантовка расползется и окончательно перекроет все черным цветом. Время должно работать на пользу и стирать все плохое, но пока что Женя ощущала себя так, словно стрелки ее часов остановились и она никак не могла сдвинуть их вперед.

– Ну… Я живу. Разве у меня есть выбор?

– Я знаю, как много она для тебя значила. И для меня – тоже. Она, можно сказать, стала нашей общей бабушкой.

Женя улыбнулась. Наверное, Рита понимала ее лучше всего. На похоронах Женя держалась, но, как только к ней подходили родственники и начинали говорить дурацкие слова утешения, у нее тут же начинали слезиться глаза, словно тумблер в голове переключался. Она не понимала, почему это работало так странно, но чувствовала себя лучше, если никто не пытался с ней заговорить: почему-то любые слова, даже искренние и теплые, ранили, а самой Жене казалось важным не плакать при людях. Она не привыкла выражать эмоции настолько открыто – особенно такие темные. В день похорон Рита не пыталась ее утешить и сказать, что все будет хорошо, – она просто была рядом, и этого было достаточно.

– Да, знаю.

– Недавно вспоминала, как мы вызывали Пиковую даму. Весело было.

– Весело? – Женя усмехнулась. – Ты не хотела ее вызывать. И боялась.

– Неправда! А вообще, до сих пор удивляюсь, как мы так могли развлекать себя чем угодно? Сейчас как будто жить стало скучнее…

– Скоро годовщина. Не уверена, что могу… Ну… Хочу помнить ее живой. Когда я здесь, мне кажется, что мы просто живем в разных городах, – наконец призналась Женя. – Как будто часть меня понимает, что это неправда, но другая часть вообще отказывается осознавать это.

Рита, как и в тот день, не пыталась ее утешить, давая Жене возможность выговориться.

– Просто это все произошло так внезапно… Все было хорошо, она ни на что не жаловалась, и тут… Не знаю. Не понимаю, как с этим справляться.

– Я тоже не знаю. Но я рядом.

– Спасибо. – Женя почувствовала, как уголки глаз защипало, и вновь взглянула в правый угол экрана. – Похоже, мой телефон сейчас вырубится. Созвонимся попозже?

Обе знали, что попозже вновь могло растянуться на несколько месяцев.

– Конечно, – согласилась Рита. – Люблю тебя, котя. Пока.

Рита послала ей воздушный поцелуй и отключилась.

Женя постояла еще немного, на этот раз не включая музыку и прислушиваясь к шуму города, и зашагала в сторону общаги. В холле Багет, играясь с мухой, перебежал ей дорогу и шмыгнул под лестницу. Кристины в комнате не оказалось – что к лучшему. Всю дорогу Женя несла слезы внутри себя, чтобы немного поплакать в общаге. Отложенные слезы, вписанные в расписание между прогулкой и заказом по работе, были странной, но вполне действенной идеей. Перетерпев, она расхотела плакать – только легкая боль шевелилась в груди, напоминая о себе и покалывая сердце иголочками. Женя поставила телефон на зарядку и включила чайник. Электронные чайники были запрещены, но Кристина и Женя решились на эту авантюру, чтобы не таскаться каждое утро на общую кухню и не ждать освободившуюся конфорку, и тайком пронесли его в комнату. Это было их совместно нажитое имущество, а сами они были почти как супруги, потому что вынужденно проводили времени друг с другом больше, чем любая влюбленная парочка.

Заварив кофе, Женя устроилась на кровати. Ее взгляд упал на телефон. Не произойдет ничего страшного, если она кое-что проверит. Подключившись к вай-фаю, она зашла в профиль Савы – тот, к ее удивлению, снова стал открытым. Борясь с собой, Женя все же нажала на последнюю опубликованную фотографию – стаканчик кофе в руке на фоне берега озера, заросшего рогозом, – и прочла надпись под ней: «Наконец приехал домой. Собираюсь пить кофе и ничего не делать до конца лета. Советую того же и вам. Не завидуйте. Или завидуйте. fb».

Женя не поверила себе, когда дочитала строчку до конца. fb – это одно из сокращений в шифре радистов, которому ее научил дедушка. Она почти не помнила его, только урывками, но в ее памяти отчетливо отложилось, как он рассказывал ей про разные обозначения и даже показывал аппарат для морзянки. Позже, уже после смерти дедушки, Женя с друзьями выучила сигнал SOS и перестукивалась с ними – по столу, по стенке и по любой подходящей поверхности. В итоге они взяли для себя только fb и пользовались им: сначала в школьных тетрадях, а потом и в сообщениях. Неужели Сава оставил ей послание? Или просто писал так по привычке? Возможно, Женя хотела видеть знаки там, где их нет. Это ей досталось от бабушки – придумывать и додумывать, чтобы мир вокруг нее становился чуть более таинственным.

Женя сделала глоток кофе и отложила телефон, хотя хотелось позвонить Рите и обсудить это с ней – наверняка она тоже видела пост. Может, она поэтому и завела разговор о Саве? Женя включила ноутбук и постаралась сосредоточиться на работе.

«Давай поставим ему лайк на пост, – навязчиво просил ее мозг, и Женя поглядывала на черный экран телефона. – И посмотрим, что из этого получится».

«Лайки ничего не значат», – возражала она мозгу.

«Тогда напишем ему? Это несложно»

«Ни за что».

«Хорошо, начнем с лайка?»

Женя потянулась к телефону, и тот вспыхнул в ее руках новым уведомлением.

Рита-сеньорита (17:55)

Знаешь, мне показалось, что тебе не хватает толчка, и я подумала, что могу быть твоим толчком. Я не вправе решать за тебя, но… разве сегодня ты не подумала, что хотела бы приехать? Либо я плохо знаю тебя, либо ты этого хочешь. В общем, не буду писать много, может быть, мы сможем скоро поговорить лично? Поступаю так из эгоистичных целей, а то скоро умру от тоски. Можешь воспользоваться им, а можешь ничего не делать. Решай сама.

P. S. Хочу вернуться в то время, когда мы боялись Пиковой дамы. Считаю, нужно повторить!

P. P. S. Да, у меня все еще есть данные твоего паспорта, так что тебе лучше общаться со мной, или я возьму на тебя кредит.

P. P. P. S. Не забудь взять наряд для вечеринки.

P. P. P. P. S. fb

Женя открыла вложение и увидела в нем купленный билет на сегодняшний вечер – Рита предлагала ей сесть на поезд через три часа и приехать домой. Вот так просто.

Если Женя начнет думать об этом, анализировать и составлять план, то никогда не решится. Может быть, пришло время отпустить прошлое? Она сможет отпустить его, только если осмелится встретиться с ним лицом к лицу. К тому же Сава заслуживал объяснений, которые Женя не могла дать ему год назад, а Рита – внимания.

На тумбочке стояла недопитая чашка кофе, затянувшаяся белесой пленкой. Женя сполоснула ее, спрятала два круассана в холодильник – привычка, спасающая их от нашествия тараканов, и оставила записку на тетрадном листе для Кристины: «Уехала домой. Если ты положишь кого-то на мою кровать, я почувствую это и вернусь, чтобы отомстить».

Женя стояла на вокзале с рюкзаком за спиной – взяла с собой ноут и кучей запихнула поместившиеся в него вещи – и прислушивалась к гулу поездов. Этот звук предзнаменовал возвращение домой: возможно, это было ее самой большой ошибкой или же первым правильным решением после бабушкиной смерти. На этот раз Женя будет не наблюдать за жизнью, а начнет действовать. Шаг за шагом.

Почему-то вокзал вызывал в ней светлую тоску: она смотрела, как люди с широкими улыбками встречались или провожали друг друга – объятиями и рукопожатиями.

Волнение перемешивалось с тревогой: Женя поглядывала на поезда и теребила рукав толстовки, которая была повязана на ее плечах. Над головой – бескрайнее небо со свободными птицами. Они могли лететь куда захотят. Женя хотела быть такой же свободной и легкой.

Она шагнула в вагон и поправила сползшую лямку рюкзака. В кармане джинсов лежали ключи от дома – нагретые теплом ее руки. Женя постоянно касалась их и не верила, что через несколько часов сможет обнять маму и пройтись по Озерной улице – там все еще жила Рита. Женя села у окна. Рядом с ней расположился мужчина в кепке, перевернутой козырьком назад: он раздвинул ноги, стесняя ее к стенке вагона, и уставился в телефон.

«Все еще хочешь вызвать Пиковую даму?» – быстро напечатала она сообщение для Риты, но тут же стерла его. Лучше задаст ей этот вопрос лично.

Когда-то вымышленная женщина казалась им страшнее, чем все, что они могли себе представить. Перед тем как Женя поглядела на смазанный пейзаж за окном и погрузилась в далекие воспоминания, удивительно четкие, она вновь коснулась связки ключей в кармане, мысленно перечисляя факты, в которых была уверена.

Первый факт – она действительно возвращается домой.

Второй факт – она собирается поговорить с Савой.

Третий факт – никакой Пиковой дамы не существует.

Глава 3

Пиковая дама

– Никакой Пиковой дамы не существует, – тихо сказала Рита.

Красная помада оставляла на круглом зеркальце в виде ракушки темные липкие следы: Женя старательно рисовала ступеньки, глядя в отражение, и с замиранием сердца прислушивалась к каждому шороху. Темнота стирала углы комнаты, и воображение населяло их чудовищами.

Рядом, прижавшись друг к другу, сидели Рита и Сава. Всем троим было страшно, но никто из них не решился бы признаться в этой слабости – нужно идти до конца, даже если из портала вырвутся злые духи.

Огонек свечи, которую держала Рита, дрожал и рассыпался искорками. Женя продолжала выводить на зеркале ступеньки. Еще не известно, кто был опаснее: Пиковая дама или бабушка, чьей помадой она прямо сейчас пыталась вызвать дух.

– А если она и правда придет? – встревоженно спросила Рита.

– Ее же не существует, – ответил Сава ее же словами.

Женя повернула голову на звук. Рита жалась к Саве и завороженно смотрела на зеркало, будто могла одним взглядом вернуть Пиковую даму в зазеркалье, если та осмелится явиться. Рита и Сава выглядели как кофе с молоком и дополняли друг друга. Рита – мягкая, с бледной кожей и светлыми пушистыми волосами. Сава – вечно загорелый, с темными кучеряшками и черными выразительными глазами. По отдельности Жене не нравились ни молоко, ни кофе, но, если их соединить, получалось идеально. Сама же Женя – как огонек свечи, но в тусклых и приглушенных цветах.

– Конечно, придет, – с уверенностью заявила Женя, глянув на собственное отражение, расчерченное красными ступеньками. – Мы ее для этого и вызываем.

В темноте Женины глаза лихорадочно блестели – азарт смешивался с адреналином. Они дождались полночи, притворившись спящими, и на всякий случай подоткнули дверь в бабушкину спальню простыней, чтобы ее не разбудил свет свечи. Иногда друзьям Жени было разрешено оставаться на ночевку у ее бабушки – они стягивали два матраса в зал, прямо на пол, и устраивали себе логово из подушек и пледов. Главное – не шуметь. Женя любила вырываться из-под маминого опекающего крыла: у бабушки можно было пить растворимый кофе в больших кружках с тремя ложками сахара, гулять целыми днями, играть в карты (даже на деньги), устраивать спектакли и модные показы, наряжаясь в бабушкину одежду, и смотреть телик до ночи. Больше всего Женя ждала времени перед сном, когда первые сумерки ложились на город. Бабушка и Женя переодевались в сорочки – Женя надевала бабушкину, длинную и белую, чтобы быть похожей на призрак – и выключали свет. У бабушки в запасе хранилась тысяча историй: она рассказывала страшилки, уверяя, что это все действительно случилось с ней, и Женя верила. Потом не могла заснуть, представляя, как дух дедушки идет за ней по пятам по заснеженной улице, а на снегу появляются следы от больших подошв. Хрусть-хрусть-хрусть. «Это он меня так провожал, – говорила бабушка, – потому что в то время было особенно опасно ходить по ночам». От мурашек на коже хотелось передернуть плечами, чтобы стряхнуть их…

– И что тогда?

– Что?

Женя отвлеклась на огонек свечи и слишком глубоко погрузилась в мысли. У ног лежала игральная карта – пиковая дама.

– Ну что будет, если она придет.

– Спросим у нее что-нибудь. Что ты хочешь знать?

– Ну…

Самой Жене хотелось знать все. Как появились люди, живет ли во Вселенной еще кто-то, кроме них, что происходит с человеком после смерти… Возможность получить ответы на эти вопросы заставляла Женю волноваться.

– Или она нас задушит, – с сомнением предположил Сава.

Рита вздрогнула, и белесая капля воска скатилась по свече ей на руку.

– Ее не существует, – с вызовом бросила Рита.