Клыки Тьмы. Ядовитая кровь

17 августа, 2000 год

Внутреннее «я» уже долго обитало в чёрно-красном омуте. Нити не пытались сковать самосознание, но всё же какая-то сила не отпускала оттуда. Не позволяла выйти и увидеть свет реальности. Всё, что оставалось, быть здесь и сейчас, наедине с самим собой – думать, вспоминать и размышлять.

Сначала ему было очень больно. Острые неприятные ощущения пронизывали всё его физическое тело, разрывали его лихорадкой. В такие моменты казалось, что Мир теней пытается поглотить его душу. Но время лечило, и жуткая пытка начала превращаться в глухой болезненный сгусток тёплой энергии. И теперь он просто существовал в этом странном омуте небытия, терпеливо принимая дискомфорт.

Но Сайлас чувствовал ещё что-то – это были холодные струйки воздуха, которые скользят по его коже, и время от времени прикосновения чего-то тёплого. Это происходило там, за горизонтом его внутреннего мира, в реальности. Каждый раз, когда он осознавал это, его разум словно наполнялся силами, и он пытался открыть глаза. Но ничего не получалось – веки были слишком тяжёлыми.

Память возвращалась фрагментами: вспышки света, силуэты людей, звуки. В одном из таких моментов перед глазами встала фигура брата – Питер. Их души связаны так, как ни у кого из ныне живущих. Порой даже мысли Пита проскакивали в голове, как будто братец был совсем рядом. Но всё же, несмотря на такую потрясающую глубокую связь между близнецами, брат оказался предателем – он предупредил Юджина о надвигающейся угрозе.

Зачем Питер сделал это? Почему так поступил? Эти вопросы, словно бритва, рассекали его разум, оставляя глубокие раны.

Воспоминания о Юджине – о том мгновении, когда его большая когтистая лапа прорывалась в грудину, ломая рёбра и разрывая всё, до чего могла дотянуться. А ведь всего этого можно было бы избежать, если бы Сайс не затянул с похищением души. Обидно, что проблема была даже не в его бездействии, а в обычном зрении – очки, которые он носил тогда, уже совсем никуда не годились. Ниа в порту не мог даже разглядеть лица людей, которые его дожидались.

Сайлас чётко помнил, что их там было четверо. Он помнил их голоса. Но, к сожалению, не обладал даже малейшей возможностью ощущать чужую тень на расстоянии, поэтому и не понимал, кто есть кто. Сай сразу узнал голос Пита. Джина узнать тоже было легко – его говор почти один в один, как у Майкла. Двое других так и остались в воспоминаниях незнакомыми голосами.

Убить Юджина – это была не только возможность насытиться новой чистокровной душой. Этим убийством Сайлас мог бы отомстить проклятому Радоу. Но из-за предательства брата всё, что ему досталось – столкновение с огромным полуночным, готовым разорвать тебя на части. Ниа до сих пор боготворил тот день, когда смастерил себе ботинки-огнемёты – только благодаря им Джин отступил и выпустил его.

Но вот наступил момент, когда силы начали к нему возвращаться. Сначала едва заметное движение пальцев, потом лёгкое дрожание рук. Грудь всё ещё ныла, но дыхание становилось ровнее, глубже. Мир красных нитей угасал, сменяясь на что-то другое, более приближенное к миру живых. И тогда, собрав всю свою волю, Сайлас попытался поднять веки.

Свет – неяркий, но ослепительный – заставил его на секунду зажмуриться. Он моргнул несколько раз, пытаясь привыкнуть к новому миру, который открылся перед ним. Постепенно он начал замечать очертания предметов. Стена справа, тёмный потолок, откуда-то слева лился приятный теплый свет. Но Сайс не мог ничего разглядеть – мир состоял из размытых силуэтов, окутанных мутной пеленой.

Сайлас лежал на кровати, ощущая, как его тело медленно возвращается к жизни после долгого сна. Его ноги и руки дрожали, словно пытались вспомнить, как двигаться, но мышцы были ещё очень слабы. Он попытался поднять голову, но смог лишь слегка пошевелиться. Затем моргнул несколько раз, пытаясь сфокусироваться, но образы вокруг оставались расплывчатыми.

Вдруг послышались чьи-то шаги. Ниа напрягся, стараясь уловить каждый звук и движение. Быть ослеплённым и слабым перед неизвестной угрозой – это даже хуже, чем его решение сразиться с Юджином. Кто-то быстро вошел в комнату, и воздух наполнился чужим присутствием. Загадочные силуэты появились из приятного тёплого света, они осторожно приблизились и остановились возле по обе стороны его кровати.

Их было трое. Лица незнакомцев были окутаны пеленой, но Сайлас чувствовал их взгляды, направленные прямо на него.

– Да, он действительно проснулся, – сказал один из них, что стоял дальше остальных. Сайс узнал в этом голосе того самого человека, который вытащил его из реки. – Спустя столько времени… Удивительно!

Один из силуэтов, самый огромный, что стоял с другого боку, наклонился ближе. Ниа почувствовал холодок неизведанного ранее страха, словно этот неизвестный пробирался глубоко в его душу.

– Нам нужна вода, – сказал человек в центре.

Второй голос, знакомый до боли, словно забытый кошмар, вернувшийся из прошлого. Фигура посередине и вправду была подозрительно знакомой, вытянутой и худощавой. Это был Майкл? Почему он здесь? Чего он хочет?

– Сейчас принесу, – быстро ответил спаситель, моментально скрывшись в свете.

Сердце застучало быстрее. Сайлас попытался пошевелиться, но тело отказывалось подчиняться. Словно заметив это, заговорил Майк:

– Главное не вставай резко, я только-только снял швы.

– Вот вода, – незнакомец, спасший его из реки, появился также быстро, как и убежал.

Появившийся из света силуэт подошёл ближе и медленно наклонился, протянул руку и заботливо положил её под голову Сайса. А потом осторожно приподнял её, прекрасно понимая, что только что очнувшийся от комы мужчина не сможет сделать это самостоятельно. Затем Ниа почувствовал, как что-то холодное коснулось губ. Он подался вперёд, позволяя воде стекать в пересохшее горло. Она была самой жизнью.

Сайлас пил жадно, чувствуя, как сила возвращается к нему вместе с каждым глотком.

Третий человек, самый большой и пугающий, всё ещё молчал. И это заставляло сердце биться быстрее, словно он был угрозой, от которой нужно бежать и прямо сейчас. Что-то тревожное скрывалось за этой тишиной.

– Отлично, – голос Радоу показался вполне радостным, – я вижу, с тобой всё хорошо.

– Почему ты помогаешь мне? – прошептал Ниа, но голос его был слабым, едва различимым.

Его разум метался, пытаясь уловить смысл происходящего. Почему Майкл, который никогда не упускал возможности поиздеваться над ним, теперь пытался ему помочь? Это было настолько странно и неправдоподобно.

– Я не мог просто оставить тебя умирать в багажнике, – усмехнулся Радоу. – Как и Роберт не мог не помочь.

Так вот как зовут человека, который спас его из речного бурного потока и притащил сюда? А вот насчёт остального…

– Но почему? – снова спросил Сайс, стараясь придать своему голосу больше уверенности, но слова снова вышли еле слышимыми.

Сердце колотилось от страха всё сильнее, болезненно отдавая в груди. Воспоминания об угрозах и избиениях всплывали в памяти саднящей болью, как старые раны, которые так и не затянулись. Это не могло быть правдой. Не могла эта ненависть вдруг превратиться в заботу. Должно быть, это ловушка. Майкл снова хочет причинить боль, используя его слабость – слепоту и беспомощность.

– Я предупреждал, – заговорил большой человек. Его голос эхом проник в самую глубину сознания, – он ничего не видит, – заключил Брюс Лино.

Это был он! Этот низкий пронзительный голос заставил сердце Сайласа сжаться от страха – хоть и казалось, куда ещё больше? Почему? Зачем? В голове роились вопросы. Майкл и Брюс объединились? Нет, это какой-то абсурдный, зловещий заговор.

– Погоди, – удивился человек, которого звали Роберт, – всё настолько плохо?

– Ты действительно не можешь разглядеть нас? – поинтересовался Майкл.

Ниа занервничал. Признаваться в слепоте? Или продолжать молчать, надеясь, что никто не заметит? Притвориться, что они ошибаются? Если Радоу получит подтверждение его слепоты, он может с лёгкостью обратить свою «доброту» в какой-нибудь изощрённый способ издевательства. А Брюс? Этот человек до сих пор оставался для него настоящей загадкой – не захочет ли он отомстить за то, что было в прошлом?

И всё же как они узнали?

– Он не признается, можете даже не допытываться, – на удивление спокойно заговорил Лино, но каждая фраза, словно лезвие, вонзалась в сознание. – У него всё очень плохо со зрением.

– Ох, нет, это нужно срочно исправлять, – расстроился Майк. – Ты не беспокойся так, мы обязательно тебе поможем. И не волнуйся, ты можешь нам доверять, – заверил он.

– С чего бы мне верить тебе, Майкл? – не выдержал Сайс. – И уж тем более тому, кого я пытался убить! Вы все глупцы, что ли, раз решили, будто я поверю вам?! – он старался говорить уверенно, чтобы у них ни в коем случае не возникло сомнений в его решимости.

На мгновение в комнате повисла тишина.

– Как-то не очень в этих словах чувствуется благодарность, – заметил Роб.

– Но я не Майкл, – возмутился Радоу.

– Ты сам навязываешь себе несуществующие проблемы, Сайлас, – добавил Лино.

Напряжение в воздухе нарастало, спрессовывало воздух, сжимая его, как удав. Только одно желание сейчас имело смысл: нужно выбраться отсюда.

– Отстаньте от меня! – завопил Ниа.

Он рванулся, пытаясь встать, но ноги предали его в тот самый момент, когда он опёрся на них – они подкосились, и Сайс рухнул на пол. Боль пронзила его грудь тысячами раскалённых мечей, тело скрутило судорогой. Его руки дрожали, дыхание сбивалось. Страх и отчаяние захлестнули его душу. Он чувствовал себя пленником собственного тела, запертым в клетке из тьмы и беспомощности.

Тишина снова окутала комнату, но теперь она была наполнена неловкостью. Стыд обжигал лицо. Ниа чувствовал себя униженным и сломленным, преданным и оставленным. Он хотел провалиться сквозь пол и просто исчезнуть, лишь бы не валяться сейчас таким беспомощным перед Майклом.

Но насмешек не последовало. Люди подошли к нему вплотную и бережно подняли его, снова уложив на кровать. Их теневые души, оказавшиеся совсем рядом, легонько прикоснулись к его тьме – они были совсем странными, неузнаваемыми. Одна из них, словно горячее золото, а другая подобна раскаленному песку Долины смерти.

– Придётся его связать на время, – предложил Роберт, немного отступив назад.

– Что? – испугался Сайс. – Нет!

– Думаю, ты прав, – согласился Радоу. – Я прямо сейчас займусь его зрением! Смотрите, чтобы он не сбежал до того, как я вернусь, – Майкл быстро исчез, растворившись в свете.

Оставшиеся двое молча приступили к делу, связывая Сайласа ремнями. Он пытался сопротивляться, но его тело отказывалось подчиняться. Грудь, израненная и истерзанная, вспыхивала болью при каждом движении, словно напоминая о неизбежности происходящего. Силы покидали его, уступая место усталости и отчаянию.

– Слушай, он не Майкл, – выдержав долгую паузу, наконец-то заговорил Роб. – Его имя – Джейсон.

– Он вряд ли поверит тебе, – всё также ровно говорил Брюс. – Ему необходимо всё увидеть своими глазами.

Глава 4

Кристофер

19 марта, 1986 год

Медленно его сознание начало пробуждаться. Крис с трудом открыл глаза, не сразу сообразив, где находится. Бело-серые стены и тёмный пол расплывались. Стоило лишь попытаться приподнять голову – её пронзила невыносимая боль. Хотелось встать и побежать вперёд, найти дядю или отца. А может, и вовсе сбежать и никогда не возвращаться. Но странное состояние скованности не проходило. Ноги и руки словно исчезли, совсем не чувствовались.

Мужчина опустил голову, с трудом двигая ею. Нашел взглядом свои конечности – руки-ноги целы, всё на месте. И он, судя по всему, сидел на стуле. Но что-то держало его и не давало даже малейшей возможности ощутить хоть что-то ниже шеи.

«Нет! Неужели я парализован?» – с ужасом подумал Кристофер. Эти слова почти сразу вернули его обратно, рассеяв туман.

Рыжеволосый мужчина вновь поднял голову, осмотревшись – его поместили в комнату для допроса. Значит, он всё ещё дома. Вернее, в доме семьи Магнесс, который для него стал тюрьмой, а не уютным местом, куда хочется вернуться.

Правда, никого рядом не было. Похоже, дядя и отец куда-то отлучились, пока их пленник находился в отключке. А может, они просто ждут, когда Крис придёт в себя. Спокойно пьют чай и обсуждают, что будут делать с ним дальше, и насколько им придётся быть жестокими, чтобы заставить говорить предателя? Или того хуже – отправились за его ребёнком.

Не успел Кристофер испугаться за своего сына, как внезапно тишину разорвал лёгкий шорох. Мужчина напрягся, пытаясь понять источник звука. Его взгляд остановился на противоположной стене комнаты, где медленно проявлялась фигура. Сначала это была лишь тень, но затем она обрела форму, став чёрно-зелёным чудовищем.

Сирена – сама принцесса. Дух, которого он никогда раньше не встречал. Она стояла неподвижно, глядя на него своими огромными зелёными глазами, полными тоски и печали. Её длинные усики медленно развевались на несуществующем ветру. Но что-то в её взгляде притягивало его внимание, заставляло сердце биться быстрее.

Семью Магнесс с раннего детства учили избавляться от видения полуночных из Мира теней. Ведь призраки очень часто влияли на неокрепшее сознание молодых клыков тьмы. Тем более если они были чистокровными – связь с тенью была сильнее, а безумия больше. Решение увидеть всё, в момент полного отчаяния и ярости отключило запрет где-то внутри сознания. И сейчас Кристофер мог видеть их.

– Мне очень жаль, – тихо произнесла полуночная, словно как-то мог их услышать. Её голос был красивым и приятным, притягательным. – Прости, пожалуйста, я ничем не могла помочь тебе.

Сирена подошла ближе, её шаги были легки, почти незаметны. Она остановилась прямо напротив парализованного мужчины, так близко, что он мог почувствовать её призрачное дыхание. Её глаза смотрели прямо в душу, проникали в самые тёмные уголки сознания.

– Мне нужна твоя помощь, – вдруг сказала принцесса.

Крис не ожидал услышать такое, поэтому не сразу уловил истинную суть её просьбы.

– Помощь? От меня?

Полуночная протянула огромную чёрную лапу, увенчанную гигантскими острыми когтями, и коснулась его лица. Её пальцы были почти неощутимыми – проходящие насквозь.

– Послушай меня, – нежно говорила Сирена. – Очень часто я вижу страшные видения об одном чудовище. И ты, Крис, один из немногих, кого оно, возможно, не убьёт. И ты единственный, кто, может быть, сможет помочь.

«Помочь?» – взвыл он где-то внутри. Снаружи из него не вырвалось и слезинки. Он чувствовал себя истощённым, висящим на грани где-то между безумием и полным отчаянием. А перед глазами вставал образ, приведший его в этот ужас.

Когда он подошёл ближе, то увидел её. Патриция сидела на стуле, спиной к нему. Её длинные тёмные волосы струились по плечам. Девушка повернулась к нему, и её лицо осветилось мягкой улыбкой. Её глаза были такими живыми, такими полными любви…

Мужчина тяжело выдохнул. Сердце сжималось от сильной боли, заставляя его душу полыхать яростью и ненавистью к тем, кто забрал её. Ужасные люди, ворвавшиеся в его дом, сейчас совсем рядом. Он мог бы чувствовать их приближение, но сил не хватало – что-то сковало не только его тело, но и теневую сущность.

Дверь справа распахнулась. Кристофер услышал шаги, но не стал оборачиваться к ним. Всё равно идут к нему и эти монстры окажутся рядом. Не хотелось лишний раз тратить силы на то, чтобы посмотреть в их жестокие глаза, услышать страшное дыхание самого зла.

– Вы слышали, он с кем-то разговаривал? – голос брата остро прорезал его душу, топя сознание в новом приступе ярости. Такой родной по крови – но совсем другой, чужой человек.

– Галлюцинации или полуночного из Мира теней увидел? – спросил отец.

Они всё ещё оставались невидимы для него. Он не хотел поднимать голову и смотреть на то, как эти монстры насмехаются над ним. Они победили, когда нашли Патрицию. Одержали вверх, когда Яд пробудился. И даже сейчас никчёмный и ослабленный Крис беспомощно сидел перед ними, не в силах даже дать отпор. Всё, что он может – держаться, хотя бы ради своего сына.

– Кристофер, – сказал уже Энтони, что находился где-то перед ним, – мы применили на тебе кое-какой препарат, который можно найти только на чёрном рынке. И как он точно действует на организм полуночных, мы не знаем. Ты точно не сможешь сопротивляться и обращаться. Поэтому, будь так добр, описывай, что с тобой происходит. Мы не хотим сделать из тебя овощ или безумного дикаря.

Мужчина с облегчением выдохнул. Такое состояние, скорее всего, ненадолго. А значит, он не будет парализованным до конца жизни. У него ещё будет шанс поквитаться с ними! Внутри полыхнула надежда. Лёгкий трепет счастья растворил отчаяние, что тянуло его на дно, и он смог, наконец-то, немного успокоить свой страх.

– Уж пусть останется таким, – усмехнулся Генри. – Как по мне – такой он очень даже милый.

Кристофер тихо фыркнул. Такое заявление брата подкинуло дровишек в костёр гнева, что вот-вот утянет его в безумие. Ярость, как разгоревшееся топливо, дало толчок внутреннему двигателю. Почувствовав жар и новые силы, порождённые самой ненавистью, он поднял голову.

Словно зная, где стоит Генри, Крис со всей имеющийся на данный момент злобой посмотрел ему прямо в глаза. В такие же карие, как и у него, с прожилками ядовито-зелёных бликов. Брат всегда был на подпевках у дяди и папы. Поэтому именно его выбрали для женитьбы и продолжение рода семьи Магнесс. Любимчик, мальчик золотце, который готов предать свою родную кровь ради этих идеалистов.

– И бесполезный, – выплюнул дядя, что стоял посередине. – Нам нужен сильный полуночный, который может обращаться. А не…

– Не такой как я? – перебил его раздражённый Генри. – Уж простите, что не могу.

Кристофер с интересом глянул на возникшую так внезапно перепалку, подняв одну бровь.

– Хотел бы, смог бы! – ещё пуще возмутился второй спорящий – Энтони.

– Успокойтесь! – взорвался уже Адам, прерывая бессмысленную ругань. – Говорили уже об этом, – старый мужчина сердито выдохнул, закрыв ладонью лицо.

Крис про себя захохотал. Почему-то от такой небольшой перепалки стало весело, хотя внутри он чувствовал себя всё так же гадко. Но видеть истинное отношение родственников друг к другу – без притворства и игры – было приятно.

Генри никогда не мог обратиться в полуночного из-за каких-то своих личных проблем. Токсин то ли сам не желал выходить наружу, то ли брат не позволял ему сделать это. Никто до конца не знает причины. Но поэтому Энтони и отец считали его способным только к продолжению рода, а Кристофера хотели использовать для всего остального. И именно поэтому изуродованный мужчина постоянно пытался угождать им, чтобы его не считали таким бесполезным.

Энтони, уже совсем пожилой и седой, больше походил на Нила Магнесс. И внешне, и по характеру, мировоззрению даже их полуночные образы почти никак не отличались. Они были чуть ли не близнецы в чудовищной форме – различие виднелось лишь в отсутствии кривых полосок в виде молний и электрическом гребне у Спарка. Искра был богаче на узоры. Из-за чего создавалось ощущение, словно Нил восстал из могилы – с желанием уничтожить новое проявление Кайла.

Адам внешне очень похож на Энтони, как никак они близнецы. Но всё же он всегда был спокойным и сдержанным, старался идти бок о бок с братом, помогать ему и семье достичь величия. Он любил своих сыновей. Но, видимо, когда Крис сделал свой выбор в пользу запретной любви, что-то поменялось и в нём. Отец остался с братом и вторым сыном, все больше напитываясь их идеологией. Он сделал свой выбор в пользу ценностей, навязанных предками Магнессов.

И уже это понимание – быть одному среди таких людей – опечалило Кристофера. Они не понимают его и не хотят понять. Для них он предатель, которого они хотят вернуть на правильный путь, пусть даже и силой. Но если бы они только попытались его услышать, то, может быть, отпустили бы с миром. Зачем вся эта ненависть? Для чего она?

– Ладно, – гордо ответил брат, прерывая поток мыслей Криса, – но всё же я не бесполезен, да?

– Да, Генри, – чуть более спокойно согласился отец, обратив наконец внимание на парализованного пленника. – Ты много сделал для семьи. В отличие от твоего братца.

Крис ехидно улыбнулся в ответ, стараясь мысленно послать Адама куда подальше. Отец сразу это заметил и разозлился ещё больше. Светло-карие глаза блеснули голубой вспышкой, отразив в себе ядовито-зелёный блеск его тёмно-карих глаз.

– Кстати, да, – Генри перебил их гляделки, – я всё же уверен в том, что, скорее всего, у них с человеком есть полукровка, которого необходимо устранить!

«Они не знают?» – вдруг понял мужчина. Внутри затрепетало странной энергией испуга и радости, которую он почти сразу же заставил исчезнуть. Адам способен учуять эмоции – и это главное оружие, которое они используют против него.

Кристофер сосредоточился и, разрывая собственное «не хочу», заставил себя вспомнить Патрицию. Злость и скорбь моментально перекрыла ту радость, поглотила страх, – эмоции, которые могли бы дать подсказку для отца.

– Главное, не поддавайся на провокацию! – голос Сирены музыкой прошёлся по сознанию. Она снова была рядом, наблюдала. – Они не видят меня и это очень хорошо. Слушай, ты сможешь защитить своего сына, если останешься жив. Если ты умрёшь – они всё равно его найдут и убьют. Только ты можешь спасти его! А контролировать это лучше, будучи живым.

Даже если бы Крис сейчас мог драться, не стал бы. Это даст им толчок, они поймут, что есть причина, почему он так отреагировал. Захотят проверить, действительно ли у предателя есть ребёнок-полукровка. Поэтому нужно притвориться, словно у него есть единственная причина ненавидеть их – убийство дорогой его сердцу Патриции.

Мужчина смотрел на них злобно. Но внутри, в самой душе и сознании, он перестраивал себя. Создавал коробку, куда он мог бы поместить то, что не должно выйти наружу. То, что не должен почувствовать отец. Беспокойство из-за сына, радость – всё это должно быть спрятано в самую глубину, пока рядом ищейка. И оставить только ярость, скорбь и желание отомстить.

– Кристофер, вы с человеком сделали ребёнка? – беспокойно спросил папа. Он сказал это так, как будто бы и вправду очень тревожится. Но только не ясно, он боится нового полукровку или его отсутствия?

Крис сосредоточился и вновь представил любимую. Её нежный взгляд заставлял сердце сжиматься, пробуждая больше ненависти и боли.

– Моя Патриция, – жалобно простонал-прорычал он. – Она была у меня одна… Моя дорогая Патриция.

Позволяя потоку эмоций выйти, слёзы сами хлынули из глаз. Теперь на них хватало сил – движимый желанием защитить сына, он почувствовал, как может держать равновесие и не упасть в пучину безумия или омут отчаяния.

– Я не уверен, – отец старался увидеть в нём что-то, что могло бы намекнуть на существование полукровки. Но у него не получалось учуять нужный ему спектр эмоций. – Не могу понять по его чувствам, врёт он или нет. Но вроде как говорит правду.

– Что ж, – как бы подводя итоги, взял слово Энтони, – твоя Патриция умерла. Теперь у тебя нет причин оставлять свою семью.

Кристофер посмотрел на него с недоумением. Он не мог поверить, что его дорогой дядюшка скажет вот так вот. Это звучало настолько абсурдно, что даже сложно было сдержаться и не рассмеяться в ответ, сказать: “Ты издеваешься?!” Хотелось ответить что-то колкое, послать куда подальше и орать на них. Но разве в этом было бы хорошее решение проблемы?

Магнессы представляют опасность для его сына. Если пытаться бороться против них дальше – значит дать им флаг. Сирена сказала верные вещи. Необходимо оставаться в живых, чтобы сын жил дальше. И это можно сделать, только оставшись рядом с этими монстрами, следить за ними, наблюдать, не давать повода начать поиски мальчика-полукровки.

Крис понимал, что сейчас у него особо нет выбора. Придётся на время смириться с гибелью Патриции, позволить Магнессам забрать себя. Собравшись с последними силами, игнорируя боль в душе, мужчина кивнул, опустив взгляд в пол.

Да, хотелось бы надеяться и верить, что когда-нибудь эти люди исчезнут из его жизни. И тогда наконец ему не от кого будет бежать. Он станет свободен – снова. Сейчас же Кристоферу нужно просто притворяться, словно никто уже его не ждёт. Это защитит того, кого он продолжает любить.

В этот момент он понял, что ему стоит благословлять тот момент, когда Кайл предпочёл истинную любовь этим злым Магнессам. Ведь таким образом появился Кериган. И действительно, стоит радоваться тому моменту, когда Дейв украл книгу. Ведь только из-за этого факта его семья не может узнать, кто его сын. А значит – не может найти его и убить.