Яркая голубая переменная

Татьяна Караева

Яркая голубая переменная

Знаменка

«Яркая голубая переменная»

Летняя ночь. Улица безлюдная, словно вымершая. Редкие фонари освещают деревенские домики. Даже собаки, всегда отзывчивые на любой шорох, молчат.

Игорь почти без сознания, еле передвигает ноги, опираясь на выбившуюся из сил Аню. Тряпка на запястье его правой руки пропиталась кровью. Аня тяжело дышит под тяжестью Игоря, с мокрых волос пот стекает в глаза, щурясь, она озирается вокруг, чтобы позвать на помощь. Никого. Два подростка продолжают свой тяжелый путь к дому. Детскому дому.

Поселок «Знаменка» расположен среди живописной природы Урала, в паре десятков километров от Челябинска. Если попасть сюда спросонья, не сразу сообразишь, какой на дворе год. Среди деревянных избушек, видавших революцию, но украшенных пластиковыми окнами и спутниковыми антеннами перемешались дома-побратимы советской эпохи. Самые монументальные – поселковая администрация и детский интернат, расположенный на окраине поселка.

Вписались в эту мозаику эпох и современные домики. А также новенькая школа, ночной клуб «Дикие кабаны» и единственный супермаркет. Не найдя нужного товара в нем, вы имеете все шансы найти его в паре-тройке сельских магазинчиков со скрипучими полами и клейкими лентами от мух свисающими с потолка. Там же от продавщиц можно получить свежие информационные сводки: кто с кем подрался, загулял, женился. Все друг друга знают, не все друг друга любят. Тем не менее, этот густой суп из множества ингредиентов давно «наварился» и стал единой самобытной Знаменкой. Еще в 60-е годы гостеприимно принявшей детей оставшихся без попечения родителей.

Игорь и Аня попали в Знаменку еще в раннем детстве. Четырехлетнюю девочку привезли из городского дома малютки, а Игорь рос в местных краях, сколько себя помнил.

Охранник дядя Саша, уютно развалившись в старом кресле, смотрит фильм на телефоне. На тумбочке в углу проходной детского дома, закипает чайник. Когда чайник «замолкает» с улицы доносится обрывок крика. Дядя Саша выключает звук на телефоне, прислушивается. Тишина. Берет фонарик и выходит из сторожки.

Площадка перед детским домом окутана темнотой. Мечущийся луч фонарика выхватывает лежащего на дороге Игоря и сидящую возле него Аню.

– Дядя Саша… Дядя Саша, быстрее. – Голос Ани осипший от усталости. Она прижимает голову Игоря к себе.

– Надо скорую… Собака бешеная, – объясняет она подбежавшему охраннику.

Дядя Саша осмотрев окровавленную руку Игоря, поспешно уходит. Аня обессилено откидывается назад. Ночь, два лежащие на дороге подростка и усыпанное звездами небо.

«Ну, давай же!» – шепчет Аня, уставившись на звезды. Падает звездочка, облегчение мелькает на лице девочки. Она закрывает глаза.

В травмпункт Игоря определили уже на рассвете. Его бьет лихорадка и он периодически беспокойно вертит головой в забытье. На запястье его правой руки наложена чистая повязка, медсестра ставит капельницу.

Аня со слипшимися от пота волосами, свисающими сосульками, в дяди Сашиной куртке с надписью «ЧОП «Витязь» поверх грязной футболки, внимательно наблюдает за её действиями. Медсестра с недовольной миной разворачивается к Ане.

«Выметайся», – раздраженно указывает она на дверь.

Аня не двигается, молча смотрит исподлобья. Игорь протяжно стонет за спиной медсестры и та, поворачивается к нему. Поправляет капельницу, а затем, не глядя на девушку, выходит.

В палате остаются Игорь и Аня. Аня снимает куртку и осторожно накрывает голый торс Игоря. Затем ложится рядом и обнимает его. Игорь успокаивается. Оба измотанные, крепко засыпают.

* * *

Раннее утро. Солнце только-только поднялось над горизонтом. Где-то вдали перекликаются петухи. За забором, утопая в майской зелени, ещё спит розовое здание детского дома. Две мужские руки обхватывают металлические прутья ограждения, на правом запястье виден зарубцевавшийся шрам рваной раны. Между прутьями появляется лицо Игоря. Он повзрослел. Крепкий парень с красивым, задорным лицом и так не совпадающими с этим задором, умными, цепкими глазами с прищуром.

Игорь осматривает территорию спящего интерната. Тишину нарушает автомобильный гудок за его спиной. На дороге стоит старенькая, убитая «девятка» с молодежным тюнингом, забитая, торчащими из окон, подростками.

– Валите! – шипит им Игорь и подтянувшись, перемахивает через забор.

– Точняк? – громко спрашивает юный водитель и не дождавшись ответа, трогается с места. Машина, окончательно испортив утреннюю тишину прощальным гудком и хохотом пассажиров, срывается с места. На дорогу выбегает сонный дядя Саша, растерянно вглядывается в удаляющихся нарушителей.

Игорь за его спиной быстро пересек открытую "равнину" между забором и зданием детского дома, который все еще крепко спит.

Все спят и в комнате Ани, которую она делит с Гулей и Снежаной. Только высокие потолки выдают в этом девичьем царстве «казенщину». В остальном все как у всех. Кровати, шкаф, большое зеркало, полки и тумбочки заваленные мягкими игрушками, книжками, косметикой и другими девичьими фенечками.

Сюда и взбирается через приоткрытое окно Игорь. Гуля, вскинув голову, сонными глазами всматривается в гостя, но, узнав его, роняет ее обратно на подушку и засыпает.

Игорь, по-хозяйски, но стараясь не шуметь проходит к кровати на которой крепко спит Аня. На какое-то время он замирает, рассматривая ее лицо, затем тихо разувается, снимает ветровку и ложится рядом. Аня, не просыпаясь, отодвигается и привычным жестом обнимает его. Через пару секунд они оба крепко спят.

Детство – начало твоей жизни, где ключевое слово – «начало». Ты в нём, в этом детстве, начинаешься. А хорошее начало – это когда ты идёшь по улице, а твоя рука в руке родного взрослого, и ты важный и понятый, хороший и любимый. И ключевое слово здесь уже  – любимый, не за что-то, а просто так.

В детском доме всегда мелькают какие-то взрослые, но ты всегда одинок. И это одиночество входит в тебя с первых дней твоей жизни, и оно такое привычное. Незащищённость… вот к чему невозможно привыкнуть. Никто не знал, какие отношения связывают Аню и Игоря, но все давно привыкли к тому, что эта парочка неразлучна. Маленькая семья в океане одиночества.

* * *

– Отсюда по прямой километров двадцать пять до Челябы, – говорит Аня.

Они с Гулей, подругой и соседкой по комнате, сидят на корточках в заброшке. Это полуразрушенный хлев, продолговатое, одноэтажное здание, расположенное за деревней, на краю поля. Прислонившись спиной к одной из двух уцелевших стен, Аня задумчиво смотрит на лес, раскинувшийся перед ними. Ей всегда хотелось оказаться там, где тебя никто не потревожит. Таким местом для нее была эта заброшка, стены которой не защищали, но они отгораживали от опостылевшего мира. И можно было смотреть вперед, ведь там за лесом дорога в большой город.

– Хочешь пройтись? – слегка дёрнув уголки губ в усмешке, спрашивает Гуля.

Аня кивает.

– А там что? – Глаза Гули делаются грустными.

– А там жизнь.

– Это понятно. Только ты что там будешь делать… без денег?

Вместо ответа Аня кивает на карман Гулиной толстовки.

– Доставай.

Гуля достает пачку, в которой одиноко мотыляются две сигареты и зажигалка. Закуривают.

Это был их последний год в детском доме, а дальше, как говорится, взрослая жизнь. И хотя все были обречены на эту жизнь, никто толком не представлял, какая она. И ни у кого из них не было знакомых выпускников, которые в этой жизни вдруг стали стоматологами, бизнесменами или знаменитостями. А, если честно, они вообще мало знали этих самых выпускников. Те как-то тихо терялись, сделав шаг за пределы Знаменки.

Аня твердо решила – не потеряться. Выбраться из нищеты и зажить красиво. А чтобы выбраться, нужно очень постараться. Аня собиралась постараться. Обещала себе постараться.

– Ты на крановщицу или на повара решила? – прерывает молчание Гуля.

Аня какое-то время не отвечает, затем, выдохнув дым, равнодушно:

– А ты?

– Хочу уговорить Дусю на курсы продавцов-кассиров. Нафиг целых два года тратить на колледж?

* * *

Игорь в это время идет по деревенской улице. День только начинается, но Игорь торопился. В одной руке он держит бутерброд с сыром и маслом, от которого тут же на ходу откусывает, в другой – стопочку таких же бутеров.

Впереди, возле одного двора, на калитке, дряхлой и скрипучей, катается пацан лет семи. Нестриженные волосы и грязная футболка выдают в нем беспризорника.

– Здорова! – Радостно срывается навстречу Игорю.

Игорь жуя, протягивает пацану стопочку бутербродов.

– Не, я ел. – качает головой мальчишка.

На лице Игоря мелькает удивление, он бросает быстрый взгляд на окна дома за спиной чумазого.

Деревенский дом на два хозяина. Одна половина которого благополучная: пластиковые окна, хороший забор, ухоженный палисадник. Вторая половина запущенная: грязные стены, старые окна с облезшей краской. Во дворе, полном хлама, на провисшей веревке болтается грязное полотенце. Очевидно, что юный друг Игоря, обитатель именно второй части дома.

– Бери, Серёга. Пригодятся. – Настойчиво всучивает он пацану бутерброды.

Серега берет их, и тут же впивается в один зубами.

– Ты на свиноферму?

Игорь кивает, и торопливо идёт дальше.

– Я с тобой, – Увязывается за ним Серега.

– После обеда захвачу.

Серега повисает на руке Игоря.

– Нуу, пожалуйста.

Игорь на ходу снимает Серегу с руки, оставив его обиженного позади, идет дальше. Но пройдя немного, оборачивается.

– Иди к нашим, я скоро приду.

Игорь уходит. Серега смотрит ему вслед. И столько тоски и обиды в его глазах. Не долго пострадав, он устремляется по улице в сторону, откуда пришел Игорь.

* * *

Хозяйкой местной свинофермы была женщина. Вера Васильевна. Веселая, решительная, с характером. Лет Вере Васильевне уже хорошо за шестьдесят, но она всё ещё «за штурвалом» в любую погоду.

– Как обстановка? Мишка вышел? – первое, что она спрашивает у своей помощницы болтушки Лили, заходя в контору.

– Работает, – бодро рапортует Лиля.

Вера Васильевна с тревогой смотрит на секретаршу и щёлкает пальцами по шее.

– Неа, трезвый, – успокаивает начальницу Лиля.

– Я к себе, – кивает Вера Васильевна и направляется дальше по коридору.

– Ваш пацаненок на месте, – уже в спину сообщает ей Лиля. – Как на работу каждые выходные ходит.

Вера Васильевна входит в дверь с табличкой "Директор".

В кабинете привычно снимает плащ, вешает его в шкаф и только потом весело обращается к Игорю, который сидит на одном из двух стульев перед её столом.

– Вот ты паразит неугомонный.

Игорь обаятельно улыбается. Вера Васильевна садится за стол и качает головой, пытаясь принять строгий вид, но пацану женщина явно рада.

– Скажу Леониду, чтобы не пускал тебя. Чай пить будем?

– Можно.

Вера Васильевна энергично встает из-за стола, идёт к холодильнику в углу кабинета, достает из него упаковку с половинкой торта, несёт к столу. Игорь в это время включает чайник.

Вера Васильевна с усмешкой кивает на торт.

– Эти привезли.

– Городские?

– Они самые. Вчера приезжали.

Вера Васильевна зажимает нос, изображая брезгливость, – пародирует приезжавших.

– Вот скажи, Игорёк, разве тут воняет?

– Воняет. Просто вы принюхались.

Вера Васильевна молчит, но, кажется, что она вот-вот, как ребенок, засопит недовольно.

«Смешная, но нормальная тётка», – думает Игорь.

– Наседают? – спрашивает он.

– А то. Сидели тут, рожи кривили, но дифирамбы пели… Ещё москвичи объявились. Тоже интересуются.

Вера Васильевна ставит чайные чашки на стол, разливает в них чай.

– Че думаете? – деланно равнодушно спрашивает Игорь.

– Эти не слезут. Всё равно придётся кому-то продавать. Москвичи больше дают.

– И землю?

– Мои паи их в первую очередь интересуют, свинюшки уже потом. Золотое место! Рядом вся инфраструктура, газ, электричество. И город.

– Ясно.

– Ни чё я ещё не решила, – поспешно произносит Вера Васильевна, и добавляет: – Так, соображаю вслух.

Игорь внимательно смотрит на женщину, отхлебывает чай. Он даже не пытается скрыть недовольство. А ей, становилось некомфортно.

– Ну, не могу я вам эту землю дать, Игорёк. Не дай Бог, что там случится, кто крайний будет?!

– Скажите, самозахват, а вы не в курсе.

Вера Васильевна молчит. Повисает напряжённая пауза.

Первым не выдерживает Игорь:

– Муженёк ваш не объявлялся?

– Объявлялся паразит. Ох, Игорёк, как я его любила! Красавец-то какой был! А сейчас сморчок. И всё равно принимаю… ради детей.

– А сколько пацанам вашим? – с сарказмом спрашивает Игорь.

– Вадиму тридцать семь, а Славику тридцать пять.

Игорь усмехается.

– Всё равно дети! – возражает Вера Васильевна. – А он – батя. Говорит, нужно продавать – деньги большие, живые… И я не девочка уже. Устала.

– Правильно, продавайте, – соглашается с ней Игорь.

Вера Васильевна удивленно вскидывает голову.

– Вы сорок с лихуём лет пахали, а он теперь красиво потусит со своей мадам.

Вера Васильевна удивленно и зло смотрит на Игоря.

– Ладно, мне пора.

Игорь встаёт, и, не оглядываясь, выходит из кабинета, но о растерянном взгляде Веры Васильевны он знает, на то и расчет.

* * *

В это самое время Аня с Гулей не спеша идут по улице коттеджного района. Пару лет назад застройщик выкупив землю, возвел на окраине Знаменки две улицы современных коттеджей в два и три уровня. Дома быстро разобрали покупатели из города. Этот район на зимний период почти вымирал, и только весной начинал тихо оживать.

Первое время этот район был достопримечательностью, местные жители приходили поглазеть, как живут «богатенькие». Потом привыкли и стали относиться к приезжающим на лето «городским» почти равнодушно. Но не молодежь. Девчонки с интересом рассматривают дома. Да, здесь другая жизнь. Даже другой мир. Параллельный.

– Не густо, – говорит Гуля, имея в виду безлюдность дворов и улиц.

– Ещё только середина мая.

На детской площадке они замечают бабушку с детьми.

– Пока только бабки с малолетками перебрались, – соглашается Гуля с подругой.

– Через пару недель студенты подтянутся.

– Смотри, – Гуля неожиданно останавливается, указывая головой вперёд.

– Чего?– Аня смотрит, на что там показывает подруга.

У одного из коттеджей стоят спортивная машина и внедорожник. Два парня, обоим явно чуть больше двадцати, выгружают из багажника внедорожника ящики с напитками и пакеты с продуктами.

Высокие, крепкие. Пацаны явно спортсмены.

– Знаешь их? – спрашивает Аня.

– В прошлом году в «Кабанах» всё лето тусили. Не помнишь?

Аня качает головой. Девочки продолжают прогулочным шагом приближаться к ребятам.

– Кто они?

– Богатенькие. – Пожимает плечами Гуля.

Вместе с тем, парни, а это Муслим и Антон, выгрузив всё из багажника, берут по ящику в руки и несут во двор дома.

В это время мимо машин проходят Аня и Гуля. Аня, не сбавляя шагу, и не меняя скучающего выражения лица, быстро берет из стоящего ящика две банки газировки и ловким движением прячет их в карманы ветровки.

Муслим, поставив ящик на крыльцо, разворачивается идти за следующим и видит через открытые ворота, как Аня ворует напитки. Он дергается с места, чтобы разобраться, но его притормаживает Антон.

– Пусть берет, – тихо говорит он. – Это девчонка Малыша.

Антон и Муслим выходят за ворота и смотрят вслед девушкам.

– Детдомовские? – спрашивает Муслим, рассматривая удаляющихся подруг.

Антон кивает.

– Подросли за год, – двусмысленно хмыкает Муслим.

– Сказал же, девчонка Малыша, – строго бубнит Антон и прихватив пакеты уходит во двор.

Муслим продолжает рассматривать удаляющихся девушек и когда Гуля оглядывается, игриво подмигивает ей. Девушки исчезают из вида и Муслим подхватив оставшиеся пакеты, заходит во двор.

* * *

На территории детского дома хорошая спортивная площадка с покрытием из резиновой крошки, хорошее поле для футбола.

На нем, растянувшись и тихо переговариваясь, лежат Серега с Игорем.

– Как дома? – спрашивает Игорь, щурясь от солнца.

– Всё круто.

Игорь кидает на Серёгу короткий взгляд.

– Уже неделю не пьёт. Ваще, – заверяет Серёга, сев и для убедительности заглядывая в лицо продолжающего лежать Игоря.

–Ясно.

– Сказала, на следующие выходные поедим в город. В кино пойдём.

– Ладно.

– Не веришь?!

Игорь садится.

– Хочу верить. Устраивает?

Серега подскакивает. Лицо у него делается обиженным. Кажется, что он вот-вот разревётся.

– Пошли к нам! Сам увидишь. Она не бухая, и дома чисто, и жрачка есть. Пошли! – машет он в стороны проходной.

Игорь равнодушно смотрит в сторону проходной и видит двух женщин, которые идут в сторону центрального входа. Вслед за его взглядом смотрит и Серега.

– А социалка чего тут? – женщины мальчику явно хорошо знакомы.

Игорь пожимает плечами

– Пополнение, наверное.

Игорь и Серега провожают взглядом соцработниц, которые пересекают двор и входят в здание.

– Оставайся обедать.

– Дома поем, – с нескрываемой обидой произносит Серёга. – Тебе моя мамка никогда не нравилась. Она хорошая, – Сережа осекается и добавляет тихо, – Когда не бухая. Мальчик наклоняется, чтобы расправить закатанные джины, когда на крыльцо выходит одна из женщин-соцработниц и жестом приглашает Игоря подойти. Игорь бросает короткий вгляд на отвлёкшегося Серёгу и вопросительно кивает на него. Соцработница утвердительно кивает в ответ.

– Ну, я пошёл, – сообщает Серега, закончив со штанами и выпрямившись.

Но наткнувшись на тяжелый взгляд Игоря, он теряется.

– Ты чего?

Игорь тяжело вздыхает и смотрит ему прямо в глаза.

* * *

Аня и Гуля заходят в маленький, но современный супермаркет. За единственной кассой тетя Наташа раскладывает шоколадки из коробок, сверяет ценники с ведомостью. Подняв голову на вошедших девчонок, недовольно ворчит:

– Уже гуляете? Май только.

Девочки, идя к прилавку, рассматривают стеллажи с чипсами, шоколадками, сухариками и другой обожаемой детьми снедью.

– Тут все дороже, – обрубает их порывы тетя Наташа.

– Здравствуйте, теть Наташ, – приветствует её Гуля.

Аня берет две упаковки быстро завариваемой лапши, доширака, подумав, берет третью. Идут к кассе.

Аня кладёт перед кассой и с вызовом смотрит на продавщицу:

– Здравствуйте.

– Шли бы домой. Сейчас обед там у вас.

Аня молча кладет на прилавок купюру.

Тетя Наташа нехотя забирает деньги, возвращает пять рублей сдачи. Девушка прячет монетку в карман.

– Попортите желудки с детства, потом всю жизнь мука, – ворчит кассирша, не поднимая головы. Затем берет одну шоколадку, кладет сверху на лапшу. – Десерт в подарок.

* * *

В детском доме, перед кабинетом с табличкой «Заведующий» прижав ухо к замочной скважине закрытой двери, стоит Снежана. На полу, напротив, прислонившись спиной к стене, сидит Игорь. Напряженно ждет.

– Очень тихо говорят, – шепчет Снежана.

Вдруг тишину разрывает вопль Серёги из-за двери: «Вы врёте! Врёте!»

Слышен шум отодвигаемой мебели, затем беготня.

«Сядь. Не вынуждай ловить тебя! Сядь!» – голос соцработницы, а потом опять топот и рыдания Сереги. И вновь голос соцработницы:

«Ну, всё, всё, успокойся, родной. Сережа, всё, всё».

И, кажется, наконец, всё успокаивается, но вдруг снова вскрик, плачь Сереги. Затем удар о дверь.

Игорь подскакивает, распахивает ее. И на него вылетает с какими-то обезумевшими глазами Серега. Игорь хватает его, поднимает, прижимает к себе и уносит.

Из кабинета в помятой блузке выходит соцработница.

«Блядская жизнь», – шепчет она, но увидев Снежану, осекается и быстро идет в сторону Игоря и Сереги.

Постояв немного в пустом коридоре, Снежана тоже уходит.

* * *

Время близится закату. Бабушка с внуками ушла с детской площадки. Теперь здесь только Аня и Гуля. Они лениво раскачиваются на качелях и хрустят лапшой из упаковок.

– Надо идти домой, – монотонно сообщает Гуля.

– Пошли – уныло соглашается Аня.

Но обе продолжают качаться и жевать. Из ближайшего коттеджа выходит высокая, стройная, и даже издалека это хорошо видно,  весьма привлекательная холёная женщина лет сорока с пакетом в руке. Помахав, она приглашает девочек подойти.

Аня и Гуля, переглянувшись, с энтузиазмом отзываются на приглашение.

– Здравствуйте, – улыбается Гуля, подойдя.

Аня молчит, лицо ясно выражает вопрос:

"Чего звали?"

– Здравствуйте, девочки, – приветливо здоровается женщина и протягивает Гуле пакет.– Любите фрукты?

Гуля берет пакет и бесцеремонно изучает дары. Аня, прищурившись, смотрит прямо в лицо женщине, которую этот пристальный взгляд явно смущает.

– Мы не голодные. В детском доме хорошо кормят, – с ухмылкой сообщает Аня. Чем окончательно смущает даму.

– С чем беда, так это с обувью, – заявляет Аня, продолжая ухмыляться и пялиться на дарительницу.

Женщина бросает взгляд на изношенные кроссовки девочек.

– У меня нет подходящих…

– Мы можем купить. В экономе, – перебивает её Гуля.

Аня кивает, подтверждая слова подруги.

– Да, конечно. А сколько это может стоить? Две пары в экономе?

– Сколько не жалко, там разные цены, – продолжая смотреть в упор и ухмыляться цедит Аня.

– Хорошо, я сейчас принесу. – Женщина кивает и спешит скрыться от этой наглой девчонки.

Женщина заходит в дом, вокруг стоят ящики с еще не распакованными вещами. Она суетливо ищет сумку. Находит ее на подоконнике. Выуживает пятитысячную купюру, желая как можно быстрее развязаться с наглыми девицами. Кинув взгляд в окно, она

Видит, что у ворот стоят уже три девицы.

К Ане с Гулей присоединилась Снежана. Она взволнованно что-то рассказывает, дыша, как человек после быстрого бега. Аня что-то спрашивает у неё, а затем они втроем поспешно уходят.

На лице женщины мелькает облегчение. Повертя купюру, она возвращает ее обратно в сумку.

* * *

Когда девчонки торопливо заходят на территорию детского дома, уже стемнело. В доме горят окна. Направляясь к крыльцу, они замечают Игоря, висящего на турнике вниз головой. Аня указывает девочкам на дверь, а сама идет к нему.

– Серега? – спрашивает она, подойдя.

Игорь спускается на землю.

– Эта сука закодировалась недавно. А сегодня написала отказ, собрала манатки и свалила в город. Трезвая.

– Как он?

– Успокаивали. В медпункт положили. Спит.

Игорь, не говоря больше ни слова, направляется в здание. Аня за ним.

В своей комнате Гуля и Снежана, забравшись с ногами на Гулину кровать, тихо переговариваются в темноте.

– Завтра сходим, может, даст деньги. И пакет, блин, с хавкой там оставили, – сокрушается Гуля.

– Сходим, – соглашается Снежана.

Широко открывается дверь, впуская в себя свет из круглосуточно освещенного коридора. Первым появляется Игорь, он несет спящего Серегу. За ними Аня. Она быстро расправляет свою кровать, куда Игорь кладет мальчика.

Аня стараясь не разбудить, снимает с него джинсы, носки. Серега просыпается и с растерянным испугом оглядывается вокруг.

– Пить хочешь? – спрашивает Аня, когда он останавливает на ней свои бешенные глаза.

Серега замирает, затем кивает. Аня достает из кармана ветровки банку украденной газировки, открывает ее, поит Серегу. Тот с жадностью глотает сладкий напиток.

В этом доме, где они все сейчас живут, можно по пальцам пересчитать тех, чьи родители просто ушли из жизни, а не тихо уползли из жизней своих детей.

* * *

Ночь. Тишину почти пустого района коттеджей нарушают музыка, смех и возгласы. У дома Антона, прямо под уличным фонарём, собралась небольшая тусовка. Антон, Муслим и две хорошенькие особы. Алена – девятнадцатилетняя брюнетка с красивыми, крупными чертами лица и Маринка – блондинка с маленьким носиком, почти незаметными тонкими губами, но выразительными голубыми глазами. Из открытой машины играет музыка, разгоряченные напитками Антон и Алена, не стесняются страсти и периодически целуются, абсолютно не смущая такими выпадами, давно привыкших к ним Муслима и Марину.