Посмертное фото

Юлия Соловьёва

Посмертное фото

Вступление

Бывают случаи, когда разум не оставляет выбора. Ты начинаешь совершать такие ужасные поступки, о которых не помышлял в обычный дождливый день. Дождь хоть и нагоняет тоску, но он явно не желает приобщить тебя к числу смертников. Грусть сжигает нечто невидимое и называемое в простонародье душой, а ты не способен адекватно и реалистично принять факт провала в шахматной партии, которую затеяла играть с тобой жизнь. Так почему же люди умирают невзирая на прекрасную жизнь? Это странный вопрос, потому что жизнь очень непростая штука. Я повторяюсь? Возможно. Дело в том, что сейчас я сижу и думаю о своей смерти, как о спасении.

Я запуталась и потерялась в моральных правилах, гордости, боли, любви. Слишком много раз я позволяла себе влюбиться в мужчину, а потом удерживать на своих глазах розовые очки, что так прекрасно скрывали равнодушие ко мне. Слишком много разрешала ругать себя за то, за что и так разрывала себя днями и ночами, и даже во сне наказывала себя сама.

Кто-то покачает головой и скажет: «Безумная, ты лишаешь себя всего самого прекрасного! Самоубийцы попадают в ад!»

Любые убийцы попадают в ад, и я не исключение. Я подумала о посмертном фото в завершении моего жизненного пути. Вышло нечто необычное. Я в чёрном облачении, с призрачным макияжем, но румянец держится только за счёт растушёвки. Хотя, наверное, мне не нужен румянец. Достаточно мертвенной бледности – это для того, чтобы исчезли поганые веснушки. Они как задница жирафа – по всему лицу – отпечатались на моём прошлом. Впрочем, как всё остальное.

Я придумала историю. Не факт, что её прочтут или опубликуют, но думаю, это последнее, что я должна выпустить из себя.

***

Предположим, что есть девушка Мирослава. Она учится в университете криминалистики вот уже четыре года. Спортивная внешность, огненная копна волнистых волос, что отражают на себе солнечные блики. Янтарные глазки в широком разрезе с коричневатыми прожилками, и думаю, что губы будут телесного цвета, чуть пухловатые. Завышать оценку персонажам за гранью фантастики, так что думать Мира будет по факту своего обучения.

В личной жизни стабильное одиночество, которое сопровождает спорт и чтение различного рода книжек. По утрам девушка привыкла заходить в кофейню, улыбаться кучерявому бармену с проколотым ухом. Всегда берёт карамельный «Макачино» и оставляет приличные чаевые. Эта щедрость для Виктора бариста, ведь он столько рассказывал ей про экономику своей жизни.

Универ кишит разными сортами людей, и среди них тоже имеются подонки. Два ловкача с именами Стас и Женя частенько пристают со своими шуточками про секс, что волнует Миру в последнюю очередь. Сегодня ей достанется в практике необыкновенное задание, которое изменит её судьбу, оценки и мировоззрение. Первая практика позволит определить точность важности выбора профессии. Собранность девушки в этот важный день на высоте.

Не спрашивайте, почему Мира – девушка слабая духом – выбрала свидания с трупами, а не с парнями. Мёртвые не разговорчивы и безобидны. Они всего лишь биологически разлагающийся материал, который до последнего часа старался совладать с буйными волнами бытовухи, но в конце либо сдался, либо его сломали. И не всегда смерть можно отнести к кровавой резне и аморальной брезгливой нечестивости.

Смерть повсюду сопровождает любое живое существо, да и неживое тоже. Увидевший однажды смерть человек будет неприятно вздрагивать от ощущений, постигших его в тот момент. Эти чувства не терзают, не ранят, они убивают. Убивают медленно и нестерпимо жестоко именно тем, что расщепляют сознание подобно разлагающемуся органическому телу. А так как Мирослава успела столкнуться в своей жизни со смертью, что-то пробудилось в девушке. Это необъяснимое ощущение поделило её жизнь на «До» и «После», стерев во всём «До» самое важное. И теперь Мира собирает себя по крупицам, чтобы создать себе новую жизнь.

– Хай, подруга! О чём думаешь?

Мира остановилась прямо у дверей универа, не соизволив войти внутрь. Потому её подруга, напуганная и уставшая после ночной смены в кафе, стоит и смотрит на неё, обнимая при этом стопку папок с документами.

– А, – Мира посмотрела на девушку, – я волнуюсь.

– Ответственный день. – поддержала та.

– Думаю, что сегодня будет сложный день. Ты подготовилась?

– Конечно, – изменчиво улыбнулась девушка, – нет.

Мира тихо ответила тем же с мыслью, что Полина слишком не щадит себя. Она пашет для отца, чтобы тому не отключали аппараты искусственного дыхания. Он попал в страшнейшую аварию шесть лет назад, оставив тем самым дочери кучу долгов, проблем и ненужных вещей, которые уже не продать. Оттого пятнадцатилетняя девчонка пошла работать по ночам, потому что днём приходилось учиться.

Минус такой жизни был совсем не в её ритме, не в печальных событиях, а в проституции, которой Полине приходилось заниматься. В пятнадцать её мало куда брали, и на курьерских доставках – в их-то городе – много не наскребёшь. Она свято верила, что отец рано или поздно выкарабкается и поможет ей. Но стало только хуже. Какой-то клиент заразил девчонку сифилисом.

Рассказала Полина это только подруге, и в больнице Мира сдавала за неё анализы. Поступить на криминалистку дорого стоит, но стипендия не обижает, да и Мирослава уговорила знакомого помочь устроить подругу к ним в группу.

Так и жили. Полина, после ночной постели, ушла работать за ночной столик, а Мира временами навещала её отца.

– Как себя чувствуешь? – спрашивает Мира.

– Да так себе, симптомы не лучше. Делать нечего, мне приснилось, что отец из комы вышел. Я обязана работать ради него. Он ведь только один у меня остался.

– Знаю. Ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь.

– Пойдём уже, выглядим странно.

Девушки двинулись в сторону аудитории своей группы. Народу, как муравьёв на завалинке. Все суетятся, болеют за задание на лето. Практика никого не оставляет равнодушным. Выпускные студенты вообще испарились и зависают в лаборантских на практиках. Первокурсники и последователи носятся с зачётками и экзаменами, а за стенами жуткого дома скорби разгорелось лето и не даёт покоя молодёжи.

Здание универа красотой и уютом не блистало, и даже в самые жаркие дни становилось холодно буквально. Знаете песню немецкого исполнителя Фалко? Он в чёрно-белом клипе поёт свою знаменитую «Out of the dark» и нагоняет мурашки на тела в исполнении живой версии. Его острые черты лица и ровные белые зубы напоминают былую враждебность Германии и России. И лучше бы Гитлером был Фалко, потому что под описание грозного диктатора он больше похож, нежели на всемирно известного певца. Зато какой у него голос – небеса даже плачут под это исполнение и сольное завывание электрогитары.

– Мирослава Зайцева направляется в седьмой полицейский участок под руководство следователя Немчанова. – Громогласно басит ректор. – Ваши документы и дневник по практике можете забрать со стола и сейчас же направляться за отличными оценками.

Этот момент становится ключевым в жизни девушки. Аудитория поглощается противным смехом, а Мира спускается за красной папкой, что трусится в ректорских руках. Тот доволен тем, что очередная дурёха попадётся в руки крутому следаку, и совершенно не боится, что та провалит практику.

– А если там не будет ни одного дела, связанного с моим заданием? – Виновато поднимая глаза, спрашивает девушка и берёт в руки документы.

Мужчина с седыми боками надменно выгибает бровь и с презрением хмыкает прямо в лицо. Мира, проглатывая это, уходит, а напоследок оборачивается, чтобы увидеть настрой Полины, которая уже бледная и вспотевшая пытается не уснуть. Девушка посылает ей зажатую улыбку и, словно прощаясь, кивает.

Добираться до полицейского участка на автобусе не так проблематично, но неудобно в плане районов. Мира живёт намного дальше, чем располагается участок, и вставать придётся на час раньше. Хотя, возможно, её, как и всех криминологов универа, запихнут в архив пылью подышать. Именно оттуда ползут рассказы студентов о жутких делах. И все, пугаясь, бегут под начало пятого курса. Следаки участков тупо издеваются над студентами, хотя, может, и верно.

– Зайцева? – Не открывая лица, закрытое чьим-то делом, спрашивает мужчина.

Голос звучит так приятно, почти как дикторский из аудиокниг. Такой терпкий, но в то же время бархатный. Его отголоски отскакивают от пустых стен и высокого потолка, возвращаясь в уста говорящего.

– Да, – отвечает Мира и в свою очередь интересуется: – Вы следователь Немчанов?

– Игорь Викторович, – поправляет тот и кладёт бумаги на стол.

Весьма необычная внешность для следователя. Модный полубокс, гладко выбритое лицо, тридцать две жемчужины и ясные глаза. Он точно работает? Не вполне ясно. Мужчина, на вид лет двадцати пяти, с угольными волосами и светлой кожей, крепкого телосложения и полным внешним спокойствием. Что с ним не так?

– Простите, мне назвали только фамилию.

– Значит, ты тоже хочешь в архив? – Равнодушно спрашивает.

– Не поняла.

– Все студенты идут в архив, потому что элементарно не заглядывают в документы практики. Не изучают, с чем и с кем придётся работать, а значит, работать не хотят. Следующая дверь налево, там получишь пропуск в архив и новенькую метлу.

– Но…

– Кругом марш!

Повысил голос, ещё не лучше! Мира не собиралась работать в архиве, однако такое непотребное обращение возмущало. У виска стал зудеть жучок, говоривший об обиде. Выйдя из коридора, девушка заметила двух других следователей, посмеивающихся в кулачки.

– Ещё она архивная моль. – Говорит первый.

– Немчанов красавчик. – Поддерживает второй.

Мира проходит мимо, окатив обоих презренным взглядом. В кабинете за дверью с номером 7 пожилая женщина бормочет, пока раскладывает пыльные бумаженции по стопкам. Мира откашливается в ладонь, а та косо смотрит на девушку. Затем, кивнув в сторону стены с крючками, на которых висели ключи, совершенно не отвлекается от своего занятия. Мира, подойдя ближе, среди пыльных и запутавшихся ключей находит один единственный чистый.

– Архив. – Произнесла она вслух. – Местная достопримечательность.

Со вздохом берёт ключ и направляется к выходу из комнатки. Старушонка так же смотрит в ожидании, когда непрошенная гостья выйдет вон. В коридоре всё те же следаки обсуждают короткие юбки новеньких сотрудниц. Кабинет Немчанова плотно закрыт, но слышен приглушённый разговор двух людей. Мире даже удалось ухватить короткий диалог.

– Как будто в мире подонков мало! – Говорит Немчанов.

– Так найдите хотя бы этого! – Чей-то женский тон.

– Я не волшебник…

Такой обрывок фразы вызвал у Миры тотальное отвращение к следователю. Значит, работа в архиве не будет скучной. Не такой она представляла себе практику, и не таким следователя. Было бы удобнее, будь на месте Немчанова седой волк с добрым багажом опыта, а не молодой паренёк с модными джоггерами.

Место практики располагается на третьем этаже, да ещё и в самом конце коридора. Как иронично! Запихали в самый угол. Замочная скважина еле держит дверь, и ключ почти с проворотом просит язычок замка отойти в сторону. Тихо и безмятежно лежат на полках и в ящиках разные папки. Свет, видимо, горит постоянно, но замок бы им не помешало сменить. Мира, оглядевшись вокруг, обратила внимание на выдвинутый ящик.

Делать в этом богом забытом месте совершенно нечего. Вы знаете, что такое архив? Архив – это учреждение, специально занятое хранением, систематизацией и описанием письменных и графических памятников прошлого. Понимаете? Всё, что с пометкой «архивное», не является актуальным или достоверным. Оно забыто, спрятано, исключено из реальной повседневности. Оно ненужно и мешает, или вызывает ненужные, неправильные эмоции. А что делать, если ты попала в этот сборник рухляди и суетности?

Любопытство подвело и заставило взглянуть на парочку странных дел. В одной из папок сообщалось, что похищена девушка лет тридцати пяти. Привлекательной наружности, без приводов и нарушений. Вторая папка содержала фото её убийства, без особых описаний, в которой говорилось, что дело закрыто. Следующая папка попросту пустая, а после неё, содержала вырезки из различных статей о страшном маньяке. Журналисты писали о психе, который похитил и надругался над более чем пятью жертвами. Фото были настолько красочными, что такая детальность повергла бы в ужас любого человека, даже у которого крепкие нервы. Но Миру этим не напугаешь.

В последней папке запылилось только одно заявление от мужа – Вдовина Александа – с фотографией. Там была изображена Ставропольская Елена Георгиевна – привлекательная женщина с эксцентричной внешностью. Дело оставалось двухгодовалой давности незакрытым, без пометки «заморожено» и даже не «приостановлено». Но что же оно тогда делало в архиве? Более интересный вопрос в другом: почему газетные вырезки о маньяке, пропавшая женщина и убитая девушка находились в одной коробке? Эти дела словно перекликались друг с другом. Но, что более интригующе, так эта третья папка, которая пустая.

Мирослава битый час ходила из угла в угол, пытаясь разгадать причину. Временами она останавливалась с мыслью «а зачем оно мне?», но потом снова заставляла себя думать. Надо сказать, страшные фото произвели на девушку определённый эффект, и это привело к тому, что Мира приняла неразделённое негодование мнимых родственников жертв на себя.

Одна деталь точно проскальзывала перед глазами, но девушка очень долго не могла за неё зацепиться. В конечном итоге она опять вернулась к снимкам и стала разглядывать каждый отдельно. Что теперь цепляло внимание абсолютно точно. Мирослава подошла к свету и закрыла одним из фото тусклый свет лампы. Глаза расширились от восторга и удивления одновременно. Она провернула то же самое с остальными фото. После девушка чуть ли не проглотила каждую букву напечатанных статей о маньяке, а затем рванула к Немчанову.

– Игорь Викторович, – залетела без стука в кабинет Мира. – Вы заняты?

Тот, сидя перед экраном компьютера с каменным лицом, хрипло вздохнул.

– Призраков там увидела? – без интереса спросил он.

– Нет. Дело Прохоровой Лики закрыто, но находится в архиве. – Едва сдерживая бурное дыхание, говорит студентка.

– И что? Тебе зачем это?

– Кто делал фото с места убийства?

– Наши криминологи – хорошие, не то что нынче. – Фыркнул мужчина. – Тебе заняться нечем? Могу отправить полы в обезьяннике мыть.

– Да вы не понимаете! – вдруг вскрикнула Мира и сама себя испугалась. – Фотки с обработкой на другой стороне! Какие, блин, криминологи?!

Чтобы не расплакаться при взрослом мужчине, Мира выскочила из его кабинета, опять наткнувшись на тех типов. Они, казалось, прилипли друг к дружке и поселились в этом коридоре. Зайцева залетела в архив молнией и рассыпалась в слезах. Столько лет прошло, а её до сих пор считают неспособным ребёнком! Разве честно это?

– С такой психикой надо в шестую палату, а не в криминалистику. – Прозвучал голос следователя за её спиной.

Мира быстро успокоилась и пыльными руками стала размазывать слёзы, чтобы высохли побыстрее. И как Немчанов так быстро появился в архиве? А его шаги приближались в сопровождении хриплого дыхания. От приземления горячей руки на плечо перетряхнуло внутренности, и захотелось заплакать снова. Поэтому Мира стояла к Немчанову спиной, не в силах показать красные глаза.

– Что у тебя там? – спросил он строгим тоном.

Она молча подала фото, не поворачиваясь к следователю, собирая себя по крупицам в единое целое. Лишь бы мужская натура не прочувствовала телесную дрожь.

– И что? – непонимающе спросил он.

– На обратной стороне, – с тяжестью процедила Мира. – Там подложка.

– Нет тут ничего. – Покручивая и поднося ближе к глазам снимки, говорит Немчанов.

Мира, цокнув губами, выхватила фото из руки следователя и поднесла его к лампе.

– Вот! – нервно выплюнула она. – Здесь видна подложка.

Немчанов подошёл ближе и увидел едва ли видимые буквы английского алфавита.

– Так… – молчание. – Так, так, та-а-ак.

Следователь стал ходить из стороны в сторону. Он нервно перебирал пальцами, подскакивал на носках и цокал. Затем он резко развернулся, оглядев Миру с ног до головы, схватил несколько снимков и её за руку. Они с космической скоростью рванули по коридору вниз. Во дворе моргнула фарами чёрная «Приора», а кошка, сидящая рядом с ней, на низком старте покинула нагретое место. Немчанов и слова не сказал, а просто впихнул Миру на пассажирское, после чего сел за руль. Колёса свистнули, и девушку занесло в сторону прямо на Немчанова.

– Ремень безопасности на что? – буркнул тот.

Девушка лишь сдержанно придвинулась ближе к двери и ухватила ремень левой рукой.

– Чего ты за него держишься? Его пристёгивать надо, тебе показать как?

Такого не надо – Мира спешно щёлкнула застёжками. Словно на американских горках «Приора» прилетела к одноэтажному зданию, сильно смахивающему на сельские старые медпункты. Следователь схватил фото и вышел из машины. Его ягодицы в синих джинсах сексуально подпрыгивали при ходьбе, от чего Мира насильно отвела взгляд, чтобы не устраивать новых мелодрам с мексиканскими страстями.

Спустя час или больше, Немчанов появился в поле зрения с ошарашенным выражением лица и фото, в придачу с новыми бумажками.

– Так ты у нас Шерлок? – с усмешкой спрашивает он.

– Нет, я архивная моль.

– Ну поскалься мне! – пригрозил он. – Нашли, в общем, мы фотографа и типографию, где эти фото были сделаны.

– Значит, это не хорошие криминалисты старались? – с издёвкой подметила Мира.

– Нет. – Грозно посмотрел на неё Немчанов. – Фото были сделаны на старенький фотик фирмы «Кодак» – определили по расположению даты и времени и графике в целом. А вот типография недалеко от нашего участка. Найдём, кто приносил эти фотки – найдём убийцу Прохоровой. А значит дело закрыто и я одним глухарём меньше.

– Почему вы решили, что это убийца фотки сделал? Как тогда объяснить их нахождение в деле? Их вам подарили?

– Не зазнавайся, – фыркнул Немчанов, понимая, что Мира права. – Решаем всё постепенно.

***

С утра кофейня была закрыта. Мира выругалась сквозь зубы и холодный дождь, направившись к станции. Остановка была заполнена людьми, которые как воробушки под шляпкой огромного гриба. Кого-то выталкивают, кто-то к кому-то жмётся, все недовольны, все ругаются. Машины дают из-под колёс контрастный дождь из камней, грязи и воды. Автобусы висят в пробках. Лето, конечно, штука странная – то жара пустынная, то ледниковый период. Неудобства от таких природных катаклизмов знаете ли, очень сказываются на психологическом состоянии.

Вот психам наверняка не повезло с расшатанными нервами и неспокойным воображением. Полагаю, они самые искренние люди, потому что, что хотят – то и делают. Да, они очень опасны в своих стремлениях воплотить безумства, но есть в этом что-то шикарное. Свой шарм, почерк, стиль.

Ведь стиль и оценка есть у каждого в это время. Художников хоть и называют безумцами, но картины скупают, и за огромные деньги. Музыкантов хают и крестят бездарными, но альбомами заслушивают бойзбенды, солистов и продюсеров. Блогеров то как не любят! Всех людей, которые зарабатывают с помощью камеры, сидя дома в растянутых штанах. Стоит ли говорить про спортсменов, докторов, полицейских? Все люди на земле одарённые, и только психов не принимают, как творцов! Это определённого рода расизм, нацизм и атеизм.

Вот сидит он – груздочек – с красными глазоньками, а сам в душе плачет. Так он устал бороться с демонами его разума, так надоело сдерживать воображение. А ведь именно интеллект до маразма и доводит. Ты слышишь голоса, сообщающие тебе навязчивые мысли. Иногда в тебе просыпается другой человек, которого ты не можешь контролировать.

Вообще психи – это ликантропы, которые в определённые минуты рецидива не справляются и рвут оковы безопасности. Так что не судите психов сгоряча. Естественный отбор давно бы лишил мир таких людей, или бы они завладели им с помощью непоколебимой вещи – отсутствия реального страха.

Мира и Немчанов сидели в кабинете у начальника отдела, который поседел, позеленел и развёлся, пока читал рапорт о проделанной работе.

– Так выходит, что эту девушку убил фотограф? – Всё ещё не поверив прочитанному, говорит генерал Шинов. – Фотоаппарат нашли?

– Нет, Михаил Львович, – поторопился Немчанов. – Ждём вашего распоряжения относительно дела.

– Конечно, снова браться за него! Такие обстоятельства вынуждают проверить образовавшиеся зацепки. Как будто нам тут глухарей мало. Игорь, ты хоть и недавно у меня работаешь, но удивляешь временами! Что известно?

– Мы знаем, где проживает предполагаемый убийца. Это Прохоров Геннадий, тридцать восемь лет, бездетен, живёт в однушке. Зарабатывал фотосессиями и работой с программистикой на дому.

– Так чего ждём-то?! – Вскочил Шинов. – Берите людей и бегом по адресу!

– Есть! – Повторил Немчанов и хотел было убежать.

– Девушку с собой! – Сказал генерал.

– Но, Михаил Львович, она…

– Справится! – Рявкнул Шинов. – Студентка углядела то, чего опытные мужики не смогли. С собой, и точка.

Немчанов грозно зыркнул в сторону Миры, и она пошла вслед за ним. Несколько офицеров во главе с сержантом поехали за «Приорой» Немчанова. Дверь в квартиру ломали, и когда зашли, чуть не оставили завтрак на пороге.

В доме несло тухлой плотью. В зале на люстре висело тощее тело, посиневшее, а местами почерневшее. Смрад издавало то, что низверг из себя покойник после смерти, а может, и до тоже. В квартире ужасный бардак, следов борьбы нет. Разве что борьба была внутренняя. На рабочем столе стоял севший батареей ноутбук. Везде примеры фотографий, на которых люди изображали любовь и счастье.

Мира побледнела, увидев на кухне в кастрюле часть женской руки, на пальце которой было одно кольцо с синим камнем. Стараясь не подать виду, что сдаётся, она умышленно подошла ближе. В этой же кастрюле лежала варёная картошка, мелко нашинкованный лук и тёртая морковь.

– Ганнибал. – Чуть ли не выплёвывая, сказала Мира вслух.

– Да, он монстр, самый настоящий! – Высказал своё мнение сержант.

– Зайцева, пойдём выйдем. – Приказал Немчанов.

На улице, сидя на деревянной лавке, Мире стало лучше. Она смотрела на мелкую траву, стараясь забыть увиденное.

– Что скажешь? – Спрашивает следователь.

– Я думаю, что он псих.

– Думаю, что все убийцы – психи. – Усмехнулся Немчанов.

– Есть доказательства, которые всё объясняют.

– Что всё?

– Его причастность к смерти той девушки. Но мне интересно, зачем было себя убивать, если так хотелось разжиться вкусным ужином? – От этой фразы желудок скрутило. – О, и ещё, если наше дело годовалой давности, то, значит, он убивал после прошлой жертвы. Там, на кухне, рука совершенно свежая, как бы ужасно это ни звучало. Значит, он убил ещё кого-то.

– Наша задача выяснить, сколько женщин пропало. Поднимем архивы снова.

– Да, нужно ещё посмотреть, сколько женщин пропало за последний год. Снять отпечатки с руки в кастрюле. Может, девушки будут чем-то похожи между собой.

– А если он убивал не только девушек?

– Узнаем.

От обеда и ужина на сегодня можно отказаться. Один вид человеческой руки с картошкой заставляет рвотные позывы задевать гортань. Но снять отпечатки с повешенного пришлось именно Мире, потому что её теперь обязывает практика. Опытный криминолог, стоявший рядом, неприятно дышал в затылок. Руки тряслись так, что пакет для вещдоков издавал шелестящий шум.

– Нужно снять тело. – Сказал Немчанов.

– Сначала я посмотрю. – Твёрдо заявила девушка.

Она подошла к месту убийства, стараясь завернуть шею в узел.

– Жертва – мужчина лет тридцати восьми. Следов насильственной смерти не наблюдается, примерное время смерти около трёх суток, шея не сломана – задохнулся.

Мира выдохнула. Немчанов кивнул второму криминалисту, и тот принялся продолжать записи. Следователь опять повёл девушку на улицу.

– Это ужасно, – выдавила она.

– Сама сказала – он псих. – напомнил следователь.

– Игорь Викторович, вы возьмёте меня на практику?

– Ещё не насмотрелась?

– Я собираюсь работать криминалистом. Как же я буду выполнять свою работу, если не смогу смотреть на детали?

Немчанов удивлённо посмотрел на девушку. Телефонный звонок не позволил сказать «да». Немчанов всё смотрел на Миру, пока слушал голос в телефонной трубке.

– Поехали, у нас труп.

Он быстро встал со скамейки и направился к машине, попутно совершая новые звонки. Мира не стала ждать второго предложения и отправилась следом. Странность затронула её мысли, когда она увидела знакомую кофейню. Неужели убийство произошло в её районе? Нет, кажется, убийство прошло в её доме?