Чёртов узел

– В гробу я видел такую охоту, – пробурчал. – Вот эту маленькую, – кивнул на шкуру под ногами, – умучил. – Выпил еще, не дожидаясь товарища. – Подхожу – сидит, живая. Глаза затравленные, как у собаки. Я чуть было не подумал о ней плохо. А эта, сеголеточка-девчушечка, грудь петлей разорвала до кости, боролась за жизнь, как настоящая волчица. – От дурной, невыстоявшейся бражки и усталости он быстро захмелел, язык начал заплетаться. – Там густой кустарник: дубиной не размахнуться, не ударить. А я с дуру вместо ружья тот самый обрез взял. Думал, все равно не охочусь, а с ним легче ходить. Три раза стрелял, почти в упор, изранил всю. Морда в крови. И как завоет… – Виктор смахнул слезу рукавом и высморкался в платок. – Будто в лицо плюнула. – И добавил, высморкавшись: – А обрез в реку бросил… Не для меня все это.

Здоровенный мужик, похожий на кота, сидел на нарах и всхлипывал. Алик захохотал, катаясь по нарам, на душе потеплело: нет, не он обстреливал его возле каньона.

– Все коты и рыси страсть как любят поиздеваться над добычей, – вспомнил первую встречу. – Я думал, тебе человека убить – плевое дело. Как ты тогда купца отделал?!

– То подлецы! – пробормотал Виктор, вытягиваясь на нарах. – Каждый нормальный мужик должен посадить дерево, построить дом, вырастить ребенка, убить подонка.

– Ничего себе, фотограф! – удивился Алик, перестав смеяться, подлил себе в банку, ему в ковшик. – Ну, ты даешь… Котяра. – Толкнул товарища в плечо: – Эй, Вибрам, расскажи о себе?!

– Работал в книжном издательстве художественным редактором.

– Это картинки в книгах, что ли? Люблю книги с картинками, – плутовато рассмеялся Алик.

– Все любят, кроме современных художников, – сонно проворчал Виктор. – Прочитать рукопись им лень, переделать мазню не заставишь, только деньги давай. Нет уже настоящих художников… С первой женой в ее доме не ужился, – продолжал монотонным, сонным голосом: – Потом служебный роман с Людой.

– Она артистка?!

– Художница по образованию, по натуре – натурщица… Пожили с ней на съемной квартире за городом, встретился с Лешкой, он позвал в горы. А что? Был бы здесь телефон, чего не жить? Получал бы заказы на оформление, подрабатывал… А так, приходится с тобой волками промышлять. Наверное, скоро начну резать эфедру, как ты.

Он замолчал, резко перевернувшись на спину. Алик же еще только начинал разгуливаться, ему нужен был собеседник.

– Эй! Котяра! Не спи! Давай бухнем.

– Не тронь! – пробормотал пьяный товарищ в подушку таким тоном, что Алик понял – лучше его не трогать.

Утром Виктор отказался опохмеляться, провалялся на нарах до полудня, затем стал собираться к себе. Хмурость прошла, на лице кривилась вымученная гримаса. Алик же продолжал пьянствовать, был весел и насмешлив, напоследок спросил:

– Охотиться будешь? А то вчера костерил нашу работу. Помнишь?

– Мы же договорились быть в паре до весны, – вздохнул Виктор. – Двойной Вибрам привык держать свое слово.

* * *

Стояла хорошая погода. Весь февраль и половину марта Алик резал траву, сделав четверть годового плана. Через чабанов доходили слухи, что в совхозах большой падеж скота. Волки спустились ближе к людям, шныряли возле чабанских зимовок, в горах с охотой на них не очень-то везло. Два раза приходил Виктор, делал очередной обход угодий, передавал от всех приветы, и от Анны тоже. Но она больше не навещала Алика и не звала. Правда, в марте компаньон уже настойчивей стал приглашать его на праздник.

– И Анка зовет? – жеманился Алик, желая, чтобы его поуговаривали.

– Все зовут! – уклончиво отвечал Виктор.

Третья декада марта началась туманами и нудной снежной крупкой, Алик попробовал работать на склоне, но вернулся через пару часов промокший, до вечера провалялся возле печки, но небо не прояснялось. Он нагрел воды, помылся, оделся почище и отправился в гости, решив заодно проверить петли в верховьях Байсаурки.

Алик пошел левым берегом реки, по мокрой, поникшей прошлогодней траве. В лесочке, напротив устья рыбной речки, в толстой волчьей петле сидел полузадохнувшийся лисенок – как только хватило сил затянуть трос? Алик ткнул зверька палкой, он оскалился. Охотник изловчился, схватил его за шкирку, щипнул шерсть с живота – линяет. Уворачиваясь от острых зубов и когтей, Алик освободил лисенка из петли и швырнул на землю. Приготовившийся умереть зверек не сразу понял свое освобождение: лапы его подкосились, он упал на бок. Потом вскочил, сделал несколько неловких прыжков и снова упал за корнями ели, удивленно поглядывая оттуда бусинками глаз. Алик сел, закурил, подобрал еловую шишку, легонько швырнул в лисенка. Тот вскочил и бросился в кустарник.

Подниматься по ущелью не было смысла: раз здесь появились лисы, значит, ушли волки. В нескольких сотнях шагов была та самая падь, где осенью медведь поймал вороватого волка. Алик посидел, поглядывая в ту сторону, время еще было, и он зашагал туда просто так, посмотреть.

Белая слизь тумана висела над припорошенным склоном, но охотник без труда нашел остатки обглоданных волчьих костей и маралий позвоночник, поднялся по пади метров на пятьдесят и наткнулся на свежий медвежий след. «Проснулся старина!» – подумал и только сейчас, несмотря на липкую хмарь, почувствовал, что пришла весна.

Алик плохо знал повадки медведей и, будь хорошая видимость, обязательно задержался бы, чтобы понаблюдать. Но в такую погоду, да еще весной, это было малоприятно и опасно. Охотник повернул обратно, на перекате переправился вброд через реку, зашагал правым берегом к знакомому кулуару, где недавно опять сошла лавина. Не так уж безопасен был подход к колонистам.

Лебедку крутил Малик. Он первым встретил гостя в Башне, как-то по-свойски смеясь и подмигивая:

– В нашем полку прибыло! Как сам-то? Здоров?.. Ну, вот и хорошо… Анка? А вот она-то как раз приболела. Пустяки, у нее бывает!

В зале был сильный запах выпекаемого хлеба. У Алика от этого духа потекли слюнки. Он сбросил куртку и сапоги в кочегарке, вошел в жилой зал. Деревянные Леля с Ярилой были обвешаны цепочками, бантами и брошками. Что-то чадило и шипело на кухне. На полу был мусор. В дальнем углу Сергей с Алексеем из веток и соломы собирали чучело с раскинутыми руками, высотой под потолок. Из-за их спин выскочили близнецы, завопили:

– Дядя Алик! – повисли на нем.

– Ты кто? – спросил он одного.

– Боря!

– Значит, ты – Глеб?! – ткнул пальцем другого.

– А что ты нам принес? – наперебой стали спрашивать мальчишки.

Алик растерялся, он забыл про детей. Да и что он мог им принести?

– Привет! – сказал, улыбаясь. Вспомнил, что в рюкзаке лежат три снятых капкана на белок. – И капканы! Будете ловить крыс.

– Ну, давай нам свой привет и капканы!

На кухне Виктор с потным лбом вертел ручку мясорубки. С румяными лицами возле печи суетились Таня с Людой.

Алик спросил, где Аня. Сказали, у себя, болеет. Он поднялся, вошел в такую же маленькую каморку, как и та, в которой ночевал. Она лежала в постели. Услышав скрип двери, вздрогнула, широко раскрыла лихорадочно блеснувшие глаза с темными припухшими мешками. Алик сел на краешек, упираясь коленями в переборку, взял ее холодную, подрагивающую руку:

– Что с тобой?

– Пустяки! – хрипло прошептала она. – Завтра должно пройти… Жаль, что не могу тебя встретить.

Алик не подал вида, что удивлен ее болезнью, расспрашивать ни о чем не стал. Она высвободила руку и спрятала ее под одеяло.

– Извини! – прошептала, тяжело дыша. – Одной легче… Завтра большой праздник. Утром, как проснешься – сразу ко мне. И постарайся ни с кем не разговаривать, ни с кем не встречаться… А сейчас иди. Ладно? Только не обижайся, так мне легче.

Алик провел шершавой ладонью по ее осунувшемуся лицу и вышел. На кухне уже орудовал Малик. Виктор одевался.

– Есть хочешь? – спросил. – Перехвати чего-нибудь. Ужин через два часа. – И хлопнул по бедру пробегавшую Татьяну: – Накормите Алика.

Все были заняты, все при деле. С горячими шаньгами, на ходу пережевывая их, Алик послонялся из угла в угол, предложил помочь одним, другим.

– Если не устал, давай напилим дров, – сказал Виктор. – Завтра этим некогда будет заниматься.

У западной стены Башни лежал штабель сухих бревен, присыпанных слоем рыхлого снега. Алик прислонил к нему пилу и отчетливо проговорил:

– У Анки отходняки! Уж я-то в этом кое-что смыслю.

– Какие отходняки? – скривил губы товарищ, глядя куда-то в сторону.

– Опохмелили бы – что мучаете?

Виктор чуть приметно усмехнулся, не желая об этом разговаривать.

– Да она спиртное на дух не переносит! У нее проблемы по женской части. Пройдет.

Алик закурил и взялся за пилу: «Черте что. Все у них не как у людей!»

Его поселили в той же комнатке-клетушке с узким и длинным окном вдоль потолка и попросили не курить: вонь от табака проникала за тонкие перегородки, в другие помещения и держалась несколько дней после его ухода. Виктор здесь вообще не курил, может быть, скрывал свою слабость к табаку или боролся с ней.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Какого ты роду-племени?