Ороктала

Анна Милверн

Ороктала

Глава 1

Ревун вздрогнул, налился ядовитой зеленью и начал стремительно раздуваться. Тло уже ругал себя за глупость – зачем он только полез к этому чудовищу! Он сжался в ожидании дикого воя, от которого волосы встают дыбом. Но пальцы стучали по йорне уверенно и точно, и цветок успокоился, а его горловой мешок постепенно опал, сморщившись как пустой бурдюк. Тло тоже с облегчением выдохнул и довольно улыбнулся.

Воющие цветы в окрестностях поселения встречались редко, и поэтому высоко ценились лекарем, но большинство пра все равно предпочитали не связываться со скандальным растением. Не успеешь отстучать песню скрытности и ходить тебе полдня с заложенными ушами, да еще неделю лечить ожоги от едкой слизи. И хорошо еще, если не попадет в глаза.

Мальчик присел и осторожно сорвал два больших листа у основания мясистого стебля. Спрятав трофей в заплечный мешок, он встал и внимательно огляделся. Надо запомнить место. Листья до конца лета отрастут снова, и тогда можно будет рискнуть своими ушами ещë разок. Оно того стоило – Нар Ззюн сварит из них густую мазь для больных коленей старого рроя Рсо, которым уж не помогали ни песни, ни воды источника. А когда ррой узнает, кто принëс ззюну редкий ингредиент, может он все-таки подобреет?

Тло представил, как шаман, вечно хмурый как грозовая туча, благодарно улыбается ему. Да, это точно стоило риска!

Размечтавшись о том, как станет великим рроем и хранителем песен, он чуть не прошëл мимо поляны с пещерой, своим новым домом на ближайшие пару дней.

Открыв пещеру, он бережно выложил в одну из корзин листья ревуна, а в другую бросил небольшой свëрток с немудрëной едой, которая выдавалась в дорогу всем ученикам искателя.

Несмотря на тëплые животы старейшин, окружавших поляну, в пещере было зябко и сыровато, и он пошëл искать ползунов. Хотя чего их искать, они всегда сползаются к йортле. Главное не забыть выпустить их перед возвращением.

Ползуны и правда нашлись в ручье, у самого истока, заполненные йором под завязку. Они были горячие, как пирожки, и Тло перетащил их в пещеру. Потом взял метлу и принялся сметать сухие ногти старейшин с большой каменной площадки вокруг костровой ямы. Мин Ксаа строго-настрого запретила разводить огонь, если рядом осталась хоть пара ногтей – те от жара вспыхивали моментально. А что бывает, когда горит лес, ей и рассказывать не нужно было – половину еë лица и левую руку уродовал старый ожог. В детстве она едва выжила в пожаре, который уничтожил целое поселение.

Закончив уборку, Тло притащил из пещеры один из горшков с душой коррая и аккуратно плеснул прозрачную густую жидкость на плоский камень, лежащий в яме. Приятно запахло грозовой свежестью. Он оттащил горшок подальше, потом опустился на колени рядом с ямой и сосредоточился. Рро огня давался ему сложнее остальных. Хорошо, что источник совсем рядом, тяни сколько хочешь.

Тло глубоко вдохнул, закрыл глаза и застучал резкую, напористую песню огня. И почти сразу почувствовал жар. Вспыхнуло с первой же попытки, ого! Тло пожалел, что никто не видел. Вот так всегда: когда пытаешься кого-то впечатлить – получается криво и косо, или не получается вообще. А тут раз и готово.

Он дал камню как следует раскалиться и плюхнул сверху два мягких яйца толстонога, гнездо которого нашëл по дороге из посëлка. Яйца диких ящериц немного горчили, и были сильно меньше, чем яйца домашних, но было ужасно приятно вот так запечь и съесть собственную добычу.

Перекусив, Тло немного полежал на камнях, свесив ноги в тëплую воду ручья, потом наполнил фляжку и решительно встал. Пора идти. Надо выйти к полям до того, как рой вернëтся в лес. Лучше всего ловить серпокрылов на опушке, во второй половине дня, когда они вытягивались в гудящую длинную ленту, залетая в лес на ночëвку. В чаще их уже не найти. Получается, что у него всего два шанса выполнить поручение мастера. На третий день все ученики ксаа должны вернуться в поселок – выполнив задание учителя или нет.

Тло нашëл в пещере сеть, скатал и засунул в заплечный мешок. Закрепил на поясе фляжку, надел сандалии и направился в чащу.

Вскоре он оставил поляну позади, быстро шагая всё дальше в лес. Под ногами потрескивал опад, а раскидистые ветви старейшин росли всë ниже, заставляя то и дело наклоняться. Шуршащий ковëр из сухих ногтей стал редеть, и через него то тут, то там пробивалась трава. Значит, опушка уже близко.

Тло загадал, что если он сегодня же наловит серпокрылов, то обязательно увидит синюю птицу полей, экку. Хотя бы издалека! И лучше бы издалека – они очень сильны и опасны. Ксаа рассказывала, как экку с яростными криками накидываются на нарушителей границ голубых полей, которые служат им домом. Боятся они только речного ужаса, но так кто ж его не боится. Только искатели, да иногда охотники отваживаются ходить на реку, и делают это с огромной осторожностью, весь путь через поля скрываясь в траве.

Мальчик подумал, что стать великим искателем тоже было бы неплохо. Тло Ксаа, Открывший новые земли! Звучит не хуже, чем Тло Ррой, Услышавший новые песни.

Из мечтаний его вырвала внезапно задрожавшая земля – это проснулся и запел вейр. Кто-то прибыл в поселение? Но дрожь не затихала, а наоборот, постепенно делалась все более крупной и редкой. Значит, это всего лишь сообщение.

Земля под ногами пульсировала, отдаваясь во всëм теле. Песни храма предназначались только для совета, но любопытство пересилило. Тло, воровато оглянувшись, начал повторять толчки земли, стуча по йорне. Если бы Рсо Ррой застукал его сейчас, никакие волшебные ингредиенты не помогли бы Тло стать шаманом.

Отбивая рваный ритм, Тло пытался уловить значение “слов”. Хорошо, что вейр всегда пел свои песни дважды.

"Чужие дети"? Это как? Тло озадаченно нахмурился, но тут разобрал такое, от чего у него отвисла челюсть. "Пророк повелел". Отшельник заговорил?! Да не может быть, он ошибся.

Пророк последний раз говорил с народом Пра больше пяти лет назад. Тогда Тло было всего шесть, но он помнил, какая суматоха поднялась даже в их небольшом поселении. А в самом Подножии тогда устроили большую котайрро в честь этого события.

Песня вейра складывалась во что-то очень странное: "Пророк повелел найти чужих детей". Тло был уверен, что половину сообщения он не разобрал, но то, что он смог понять, сильно его озадачило. Откуда взялись эти "чужие дети"? Сбежали из какого-то поселения? Может быть, это заблудившиеся ученики ксаа или туур, охотников? Но зачем они Пророку?

Мальчик задумчиво брëл, медленно отбивая на йорне слова песни в надежде понять что-то ещë. И поэтому не заметил ловушку подземника, в которую не попался бы даже ребëнок. Неровный круг рыхлой земли выделялся пожухлой травой, и был прекрасно заметен. Шипомëты, на которых обычно охотился подземник, обладали никудышным зрением, но все остальные легко обходили эти круги.

Тло вскрикнул от неожиданности и упал, когда правая нога почти по колено провалилась в землю. Твердые жесткие когти тут же обхватили лодыжку, и потянули, сдирая кожу. Боль обожгла как раскаленный уголь, мальчик закричал и попытался вылезти из ямы, хватаясь за траву.

Подземник, почти полностью скрытый землëй, вслепую махнул второй когтистой лапой и рассек завязки кожаного пояса. Фляга шмякнулась прямо в яму и быстро скрылась в развороченной земле, а йорна откатилась в сторону.

Тло умудрился выползти на твердую землю, и попытался встать, опираясь на левую ногу. И снова вскрикнул от боли – когти подземника сжались ещë сильнее. Тварь была некрупной, но еë хватку мог разжать только взрослый сильный мужчина, орудуя прочной палкой как рычагом. Иногда, когда подземник понимал, что противник ему не по зубам, он сам разжимал когти и быстро закапывался глубже под землю. Скорее всего, так он поступил бы и сейчас, и нужно было просто подождать, стараясь не дергаться, чтобы не сдирать кожу ещë сильнее. Но как спокойно ждать, когда от боли и страха паника застилает рассудок?

Мальчик тщетно пытался дотянуться до йорны. Всего пара шагов, но подземник не давал сдвинуться даже на полшага. Тло всхлипнул от боли, и внезапно услышал топот и треск за деревьями. Кто-то спешил к нему! Может, его услышал охотник?

Но из-за спин старейшин на поляну выскочили и бросились на помощь Тло двое незнакомых ребят. Высокий мальчик немного старше него и лохматая девчонка, с виду ровесница Тло или чуть младше. Они почему-то были в зимней одежде и с большими, удивительно яркими заплечными мешками. И Тло вдруг понял, о ком пел вейр.

Чужие дети!

Глава 2

…это не жуки, это какие-то имперские истребители, даже гудят похоже. Прошлый раз их вроде не было. Хотя прошлый раз шел дождь и уже почти стемнело.

– Макс! Лëха, он опять отключился! Макс ты меня слышишь?..

…а трава и правда голубая, не показалось мне тогда. Как она вообще может быть голубой, там же эти, как их… филлохлоры?

– Может ему леща? Паш, дай я ему врежу, вдруг поможет?

…лес кажется теперь ближе, чем был в прошлый раз. И он точно синее, чем нормальный лес. У деревьев что, листья тоже голубые, как трава?

– Максим, что с тобой? Лëшка, ну какого ещë леща, сдурел?! Приведи медсестру скорее!

…ого, какая здоровенная птица, почти страус! Только синий… да что ж здесь все синее-то?

– Не надо никакую медсестру, с ним бывает, ща очнется! Макс, прием!

…вот это фары у нее, огромные и рыжие, как у кота. Она что, меня видит?..

Макс пришëл в себя и обнаружил, что смотрит в самые обычные, серые и испуганные глаза Ольки Малышевой. Хотя у нее тоже фары будь здоров, чего уж.

Он лежал на полу в классе, а рядом с ним суетились трое одноклассников. Всего трое. Макс облегчëнно выдохнул. Значит сегодня ему повезло больше, и "припадок"случился в пустом классе, а не на фудкорте мола, как прошлый раз. Он аж сморщился от воспоминаний.

– Болит? – сразу озабоченно спросила Олька. – Это сердце у тебя, да? Я же говорила, что нужно позвать сестру!

– Оль, шла бы ты, мы тут сами. Видишь, он уже норм, чë ты панику разводишь? Ща посидит немного, и пойдëм, тут недалеко, мы проводим, – бубнил Пашка, заговаривая Ольке зубы и потихоньку оттесняя еë к дверям: – Не нагнетай, Оль, иди домой.

Макс ощутил прилив благодарности к понятливому другу. Ужасно хотелось как можно скорее избавиться от свидетелей и слинять, никому ничего не объясняя. Но не тут-то было.

– Откуда тебе-то знать, норм он или не норм? Ты врач что ли, Комаров? – Олька легко просекла Пашкин манëвр. – Макс, тебе нужна помощь или нет? Тебя точно можно оставить с этими балбесами?

– Кто тут балбес, дура? – Лëшка немедленно завëлся, и Макс, кряхтя, поднялся с пола. Пора заканчивать этот цирк.

– Остынь, ну чего ты, она просто волнуется, – он похлопал Лëху по плечу, отряхнул брюки и потянулся за рюкзаком.

– Нормальные люди всегда волнуются, когда другие падают в обморок ни с того, ни с сего! – Олька обиделась на "дуру"и не собиралась оставлять последнее слово за Лëшей. – И вообще, я…

– Оль, я правда в порядке, не переживай, – остановил еë Макс. – Спасибо, что осталась, только не рассказывай никому, пожалуйста.

Он сделал шаг к двери, но тут свет мигнул и вдруг стал слишком ярким, слепящим. Ну сколько можно, что с ним происходит?! Макс зажмурился и пошатнулся, потому что пол сделался странно неровным. Перепалка за спиной резко стихла, а в лицо подул тëплый ветер. Он осторожно открыл зажмуренные глаза…

***

У нее и правда были огромные и очень красивые "фары"– круглые как блюдца, с ярко-оранжевой радужкой в муаровых разводах и черной каплей зрачка, а длиннющие пушистые ресницы темно-синего цвета выглядели так, будто их завили специально. Птица стояла в нескольких шагах от Макса и внимательно смотрела на него. Она чуть поворачивала голову, приглядываясь, и при каждом движении на макушке у нее покачивался роскошный розовый хохолок из тонких длинных перьев.

Теперь-то она совершенно точно меня видит, подумал Макс.

Учитывая, что птица была почти с него ростом, он решил не делать резких движений, и осмотрелся. Перед ним, в окружении невысоких холмов, расстилалась та самая, уже знакомая Максу долина, заросшая ненормальной голубой травой, а чуть дальше, за полосой кустарника, поблëскивала на солнце река. Вокруг стремительно носились насекомые, гудя и звеня на все лады. Одуряюще пахло травой.

И ни намëка на маленький пыльный городок, в котором он с утра проснулся и пошëл в школу.

Это было уже не просто "кино", которое он раньше смотрел во время своих странных отключек. Теперь это была самая настоящая реальность – она жужжала тысячами насекомых, ветерком шевелила волосы и припекала затылок истошным майским солнцем.

И гнусно орала.

Птица напомнила о себе, издав громкий вопль, угрожающе захлопала крыльями и топнула ногой. В траве мелькнули весьма убедительного размера когти.

– Да понял я, понял. Ты мне тоже не особо-то нравишься, – пробормотал Макс, осторожно отступил назад и тут же споткнулся о какую-то кочку. Ему повезло – он повалился на спину как раз в тот момент, когда птица опять громко завопила и бросилась на него. Он перекатился на бок и прикрыл голову локтем, защищая глаза, но птица почему-то промчалась мимо.

Вскочив на ноги, Макс с удивлением смотрел, как нервный страус несется в сторону густого кустарника на берегу реки, и явно не собирается продолжать выяснение отношений.

Ну и прекрасно, соперник бежал, раунд за мной, подумал он, и поймал себя на мысли, что совершенно спокоен. Вместо школы он стоит по пояс в голубой траве и смотрит, как вдаль улепëтывает синий страус. Спокойно смотрит. А чего психовать, он же от меня бежит, а не за мной.

Макс рассмеялся и вдруг заметил кое-что рядом с теми самыми зарослями, куда помчалась дурная птица: какой-то человек – то ли невысокая женщина, то ли подросток, издалека не разобрать, – неторопливо шëл к реке, по пояс утопая в траве. Макс понял, что тот не видит разъяренного страуса, несущегося к нему на всех парах. Поэтому не раздумывая кинулся вдогонку, громко крича:

– Эй, там! Осторожнее, берегитесь! Эй! – но было слишком далеко. Как жаль, что дурацкая птица бежала молча! Вот уж кто умеет вопить так, что слышно, наверное, даже за рекой.

В голове пронеслась мысль о том, что ситуация стала еще более странной – теперь он сам гонится за синим страусом. Как Алиса за белым кроликом!

Кажется, человек наконец что-то услышал – то ли крики Макса, то ли топот птицы, – потому что он остановился и обернулся. Макс чуть не упал от удивления, а потом припустил еще быстрее и отчаянно заорал во все горло:

– Сашка! Беги! Прячься в кустах! Быстрее, Сашка!

Девочка – а это и правда была Сашка, его двоюродная сестра, – обернувшись, увидела мчащегося на нее синего страуса и застыла столбом. Ну еще бы, кто угодно бы испуга…

О нет, Макс ее недооценил. Впрочем, как и страус. Сашка встрепенулась, дико закричала, махнула рюкзаком… и бросилась навстречу птице!

– Стой, ненормальная! Стой, у него когти! Беги в кусты! – из последних сил заорал Макс, задыхаясь от сумасшедшего бега.

Хоть бы раз в жизни она его послушалась! Ага, сейчас. Сашка неслась, крича и размахивая рюкзаком, навстречу страусу, который был на голову выше еë!

Максу стало по-настоящему страшно за сестру. Но тут он споткнулся об очередную кочку и с размаху грохнулся на живот! Дыхание вышибло, он проехал несколько метров по траве и затормозил, приложившись головой обо что-то очень каменное. Свет погас.

***

Что-то щекотно текло по уху. Он разбил голову? Макс распахнул глаза и тут же сморщился от боли в виске. На голове у него почему-то лежала теплая тряпка, с которой стекало за шиворот что-то липкое. Он стянул противную дрянь – это оказалась Сашкина футболка в мокрых коричневых пятнах. Крови на ней не было. Кажется, обошлось.

– Чë ты скривился, она чистая, я прогуляла физру. – Сашка подошла и плюхнулась рядом в траву.

– Чистая?! Саш, чем ты ее намочила?

– Колой, чем ещë-то? Она даже почти холодная была. Считай, что я тебя спасла. – Она выхватила у него футболку, разложила сушить на траве и вытерла липкие руки о джинсы. – Ну, как башка? Камень остался цел, если тебе интересно.

Вот ведь язва, подумал Макс. Ещë и лохматая даже больше обычного, мама бы в обморок упала от вида этой растрëпанной швабры. Макс вспомнил, как переживала мать, – и как ржал дядь Женя, – когда Сашка однажды явилась из школы с отрезанной косой в рюкзаке. Обрезала в туалете на спор! Теперь еë кудлатая грива совсем не поддавалась укрощению: заколки на ней не держались, а для хвоста не хватало длины. Так и ходила как Чуи. Все-таки у него совершенно дикая сестра.

Только вот почему у нее заплаканные глаза? Не может быть, чтобы Сашка волновалась за него. Да она скорее пожалеет страуса! Где он, кстати?

Макс тяжело вздохнул и осторожно сел. С отвращением потëр липкую шею. Волосы слиплись в одно большое воронье гнездо. Блин, до реки пара шагов, но нет, кола! Ничего-то ей не жалко для любимого брата.

Морщась и шипя сквозь зубы, он нащупал горячую шишку впечатляющих размеров. Ну хотя бы Сашка цела, подумал он с облегчением. Вот ненормальная. И как она тут оказалась? А как я тут оказался? Вот так же и она. Он хмыкнул.

Но куда все-таки делась птица? Макс встал и огляделся.

– Саш, а где страус? Что случилось вообще? Он же прямо на тебя бежал… а ты на него!

Сашка шмыгнула носом и ухмыльнулась.

– А ты приглядись.

Макс ещë раз посмотрел по сторонам, подозревая подвох, но не заметить огромную синюю птицу было невозможно. Еë просто не было. Вокруг голубела густая трава, перекатываясь волнами на ветру. Кое-где из неë торчали пучки странных розовых листьев, длинных и узких, больше похожих на плети, чем на цветы. Стоп, где он уже их видел?..

– Он спрятался в траве? – Макс недоверчиво посмотрел на Сашку. Она разочарованно кивнула, явно недовольная тем, как быстро он догадался, и потянула его к одному из розовых пучков.

– Только не шуми, он и так напуган. На него с двух сторон напали с дикими воплями какие-то психи, а у него оказалась тонкая натура, – она ехидно посмотрела на него.

Макс открыл было рот, чтобы возмущëнно возразить, но тут увидел затаившегося в траве страуса. Тот сидел абсолютно неподвижно, уткнув клюв в пушистые лазурные перья на груди. Макс запоздало сообразил, почему страус такого цвета – его сине-голубое оперенье безупречно сливалось с травой. Огромные глаза птицы были затянуты мутной пленкой, а розовая метëлка на голове торчала вертикально вверх и раскачивалась на ветру. Всем своим видом страус говорил, что его здесь нет, а этот розовый куст вовсе не он.

Вблизи, конечно, было понятно, что это перья, но издалека Макс ни за что бы не угадал, который из цветов не настоящий. Или наоборот, который настоящий?.. Что, если наш страус здесь не один такой? Он вообразил десяток огромных птиц, тихо сидящих вокруг них, и поëжился. Но зато мы теперь знаем, как их курощают – надо просто бежать навстречу и дико орать.

– Эти гадские стрекалки жгутся почище медуз, – сказала Сашка, кивнув на розовые пучки, и показала покрасневшее запястье, на котором багровел не то ожог, не то укус странной формы. – Поэтому страус и притворяется ими, – она подула на болячку и поморщилась. – Ужасно больно было, как будто утюгом прижгло! Я даже разревелась.

Она с вызовом посмотрела на Макса, словно ждала, что тот станет над ней смеяться. Но он, конечно, и не собирался. Утюг – это и правда больно.

Сашка присела рядом с фальшивой клумбой, и заговорила тихим голосом:

– Не бойся, мы больше не будем на тебя кричать, – ласково прошептала она оцепеневшему страусу. – Ну прости, птичка, мы просто напугались, ты же вон какая здоровенная.

– Когда люди пугаются, они обычно ведут себя по-другому, – пробормотал он, осторожно приближаясь и садясь рядом. – И они уж точно не кидаются на огромных психованных птиц с рюкзаками наперевес.

– Вот поэтому тебя и зовут душнилой. – Сашка закатила глаза. Она потрясающе умела закатывать глаза.

– Никто меня так не зовет! Только ты!

– Значит всë-таки зовут, душнила, – она довольно улыбнулась и показала ему язык. Язык был фиолетовым.

– Ты чего ела, чудовище? У тебя язык как у чау-чау.

– Ягоды нашла, пока ты валялся без дела. Вон там, – она ткнула пальцем в кусты на берегу. – Вкусные, на чернику похожи.

– Что?! – он аж задохнулся. – Ты с ума сошла – есть незнакомые ягоды?! Сашка, они же запросто могут быть ядовитыми! – Макс запаниковал, лихорадочно вспоминая правила первой помощи при отравлении.

– Чë сразу ядовитые, с чего ты взял?

– Саш, ты видишь голубую траву? А синего страуса-клумбу? Вот примерно с этого и взял! Иди еще грибы найди какие-нибудь, и тоже сразу съешь!

– Ну разорался. Ладно уж, если они ядовитые, то можешь меня не спасать, разрешаю. – Она вдруг схватилась за горло, захрипела, закатила глаза и повалилась на бок. Макса прошиб холодный пот, но не успел он вскочить, как из травы послышалось приглушенное ржание.

– Опять твои дурацкие розыгрыши! – Он разозлился. – Сашка, я с тобой сосредоточиться не могу. Надо же понять, что происходит.

– Это не дурацкие, а очень даже умняцкие розыгрыши! Они всем и всегда помогают сосредотачиваться и понимать. Кроме разве что душнил, этим нет, – она встала на четвереньки и переползла поближе к страусу. – Но так и быть, мы с Тарасиком посидим тихонько, пока ты делаешь вид, что думаешь.

– Тарасик, серьезно?

– Прекрасное имя для страуса, лучшее на свете! Я всех страусов называю Тарасиками, – она осторожно коснулась одного из длинных розовых перьев Тараси… тьфу, страуса. Тот вздрогнул, но из образа не вышел.

– Всех страусов? И сколько ты… Так, ладно, – он махнул рукой, – только все-таки не лезь к нему слишком близко. Гляди, какой у него клюв огромный.

– Лааадно, душн… ладно, Максимочка, – она умильно улыбнулась ему, – мы будем вести себя как приличные страусы. Думай себе, раз уж ты без этого никак не можешь.

Макс хотел было заявить, что без этого никто не может, кроме неë, и неизвестно ещë, если у неë вообще головной мозг… но сдержался. Непонятно, насколько они тут застряли, не хватало еще поссориться. Сашка обладала редким даром выводить его из себя, а он каждый раз забывал данные самому себе обещания не вступать с ней в перепалки.

Он поднял рюкзак, отошëл чуть в сторону и сел на травяную кочку.

Итак, что мы имеем?

Макс примял траву, бросил сверху толстовку и вывалил на нее рюкзак. Из пригодных для выживания вещей нашлись: любимый брелок-мультитул, изрядно побитое яблоко, мятая пачка раскрошившегося печенья, широкий скотч с принтом из черепов, растрëпанный моток проводов, пачка салфеток и флакон антисептика, который он таскал с собой еще с пандемии, уступив маминым уговорам. Ни спичек, ни зажигалки у него не было, как и не было палатки, котелка и спального мешка, увы. Зато нашлось много крошек от печенья и мятых фантиков, целых два зарядника и один разряженный планшет, а ещë целая стопка учебников и тетрадей, которые ужасно нелепо смотрелись в этом мире синей травы и огромных птиц. Он даже помедлил перед тем, как засовывать эту кучу в рюкзак, но не бросать же всë здесь.

Убрав вещи обратно, а брелок положив в карман, Макс растерялся, потому что совершенно не представлял, что же ему делать дальше. Где они оказались? Почему? А еще Сашка… почему именно Сашка? Почему не какой-нибудь молчаливый морпех в полном обмундировании и с вертолетом поддержки? Ага, или человек-паук. Шансов даже больше.

Спохватившись, Макс достал телефон из кармана брюк. Тот был цел, как ни странно, но связи не было. Неприятно, но этого стоило ожидать. Макс выключил его, чтобы не сажать заряд, и тоже засунул в рюкзак. В кармане телефон уже дважды выжил чудом, не стоит испытывать удачу дальше.

Он опять почесал шею и понял, что не может больше выносить этот мерзкий зуд. На него скоро мухи начнут слетаться! Может сходить на берег? Он покосился на Сашку – та нашла корявую ветку и мстительно тыкала ей в одно из розовых гнезд, азартно вскрикивая при удачных попаданиях. Длинные плети стрекалок извивались как змеи и разве что не шипели, но дотянуться до нее не могли. Макс покачал головой и направился к кустарнику, перегораживающему проход к воде.

Он с трудом продрался через сплетение серо-синих колючих веток с глянцевыми голубыми листочками, и оказался на песчаном берегу. Вода шуршала по песку и слепила бликами. Пахло водорослями, под подошвами хрустели пустые ракушки.

Сзади послышался треск веток и чертыхания. Ну конечно, "приличный страус"ломился следом. Сашка выбралась из кустов и, издав разбойничий вопль, кинулась к воде. В руке у нее была бутылка из-под колы. Макс с досадой подумал, что и сам мог бы сообразить.