Игра одиннадцати

В этот раз никто не хлопал, слишком сильным было предчувствие беды.

Олег взял свою бутылку с напитком и пошел по проходу. Он останавливался у каждого участника, и они вдвоем приподнимали бутылки. Обменивались коронной фразой, которую должен будет сказать игрок, когда попадет в первый этап: «Надеюсь, еще увидимся!» – и делали по глотку.

Следом все стали обмениваться этой фразой с соседями и с теми, кто сидел впереди или сзади, и пить коктейль. Ева поставила наполовину пустую бутылку на стол и открыла пакет. В нем был маленький прозрачный шар, а внутри кусок зеркала с частью какой-то надписи или рисунка, сделанного красным маркером.

Ева покрутила предмет в руках. Нажала на кнопку сверху, и шар распался на две половинки. Она взяла кусок зеркала – острый по краям, но пластмассовый.

«И что он означает?»

Ева повернула голову и увидела у противного парня, сидевшего через проход, в таком же прозрачном шаре похожий предмет. Заметив ее взгляд, парень тут же спрятал шар в карман. Ева скривилась и откинулась на широкую спинку кресла. Она сделала еще несколько глотков вкусного освежающего напитка, а вездеход уже начал свое движение, везя их в неизвестном направлении. Буквально через несколько минут Еву разморило, веки стали тяжелыми и закрывались сами собой. Она пыталась побороть накрывающий ее сон, но, выглянув в проход, увидела, как остальные удобно устраивались на сиденьях.

«Может, это и к лучшему», – подумала Ева и перестала сопротивляться.

А + Я

Я бы хотел сказать, что влюбился в нее с первого взгляда, но это, увы, было не так. Как оказалось, мы учились с ней в одной школе много лет, ходили на тот самый второй этаж высоченной стоэтажки, сидели в соседних классах. Но семь лет я ее не замечал, даже не знал о ее существовании. И вот на выпускном я наконец ее увидел. Нет, наверняка я видел ее сотни, а может, и тысячи раз в коридорах, столовой, спортивном зале, около здания. Но увидел я ее только в тот день.

Мы учились в разных потоках. Я был популярным, взбалмошным и самоуверенным. Девчонки липли ко мне, сколько себя помню. А она… она была незаметной скромницей, одной из многих. К окончанию школы у нас сформировалась группа «привилегированных», которые чувствовали себя островитянами, а всех остальных просто не замечали. Мы умели наводить в школе шорох, да и не только в ней. Носились по лестницам высотки, вскрывали замки дверей на другие этажи и на крыши. А еще научились взламывать сеть, ломать порталы, вирусить. Нет, мы не были преступниками, нам всего лишь хотелось бурления эмоций. Мы считали, что в недалеком будущем все переберемся на Острова, что достойны только лучшей жизни. И неважно, какими путями. Тем более на поверхности мы привыкли иметь больше, чем было у многих.

Учился я неплохо, особенно это касалось технических предметов и работы с сетью. Учителя говорили, что с моими способностями и поддержкой отца я могу достичь любых высот, работать на островитян. Но я не хотел следовать их наставлениям, а собирался сам стать островитянином. Тогда жизнь кипела вокруг меня и несла сквозь дни в оглушительном потоке страстей.

Девчонок я всегда выбирал, ориентируясь на их яркую внешность, идеальную фигуру и дерзкий, раскрепощенный нрав. С такими было весело и просто. Никаких заморочек и выноса мозга. Отвязные вечеринки на руинах, безбашенные друзья, прогулки по ночному городу и рассветы на крыше высоток. Что сказать, гормоны кипели, мозг отключался. Мне всегда нравилось, когда девушки носили обтягивающие резиновые костюмы, красили темным губы и смотрели на меня с желанием. Это возбуждало. Особенно когда я сажал такую девочку на воздушный скутер, подаренный отцом, и несся по руинам, чувствуя, как она прижималась ко мне всем телом.

Но к концу обучения однотипные вечеринки уже поднадоели, а веселые подружки превратились в зануд, жаждущих отношений. В те дни я словно предчувствовал начало какого-то нового этапа своей жизни. К тому же мама убедила отца не дарить мне вездеход на восемнадцатилетие, если я не пройду распределение и не оденусь как положено на вечер в честь окончания школьного обучения. Распределение было пройдено с первого раза, – не знаю, почему мама сомневалась. Оставалось только поступить на тот курс, который я хотел. Первую часть сделки я выполнил безоговорочно. Оставалась вторая. И в день икс я, побежденный обстоятельствами и мамой, стоял, одетый как обслуга островитян: белая рубашка, черный костюм, черная повязка на шее, новые часы и классические блестящие подошвы, которые покрылись пылью, как только я вышел из высотки, где мы жили. Друзья умирали со смеху. Они-то привыкли видеть меня в резиновых брюках, футболке и непродувайке. Я бы пришел в этом и на праздник, честно, если бы не вездеход, который стоял на кону. Мама и девочки, с которыми я учился, охали и восторгались, а я парился в пиджаке и задыхался в повязке.

В тот день в самом большом помещении школы на первом этаже собрались все окончившие обучение, их родители и родственники. Программа началась со скучных речей заведующего школой и давателей, которые все десять лет пичкали нас информацией, готовя к пожизненному труду на благо Островов. Интересно, хоть кто-то вслушивался в их слова? Затем зачитали списки окончивших и нажали кнопку отправки. Наконец мы получили долгожданные справки об окончании, итоги распределений и разрешения, в которых указывался список курсов, куда позволялось пойти. Никогда не понимал, зачем весь этот маскарад, если все документы отправлялись на сетевые почты.

После выступали представители высших школ и убедительно рассказывали, что обучение даст нам шанс приблизиться к Островам, позволит улучшить жизнь. Но никто не говорил о том, как попасть на те самые Острова, что сделать, чтобы за нами прислали капсулу и увезли в лучшую жизнь. Их энтузиазм был наигранным, улыбки лицемерными, я видел, что они не верят в свои слова. Но я молчал. Впереди была еще одна унылая часть этого нелепого представления – любительские выступления окончивших, тех, кто собирался посвятить себя развлечению остальных.

Я помирал со скуки. Зашел в чат, где мы общались с друзьями, пролистал все сетевые страницы знакомых и тех, за чьей жизнью следил. Посмотрел новинки вездеходов и парящих скутеров. Но ничего интересного не нашел. Я оглядел зал, придумывая, как бы сбежать. Мама угрожающе посмотрела в мою сторону, когда я стал протискиваться сквозь толпу. Но в этот момент боковым зрением я заметил, как на импровизированную сцену вышла она. Волосы темными крупными спиралями спускались на плечи, глаза светились непонятным мне счастьем, а улыбка на чуть покрытых блеском губах казалась открыто-застенчивой. Но самым завораживающим были ямочки на ее щеках. Я замер, развернулся к сцене и, не отрываясь, стал рассматривать странную девушку-видение. На ней было легкое светло-розовое платье до колен, которое обнимало волнами ее ноги. Она словно сошла с картин другой эпохи. Ничего сексуального, вызывающего, дерзкого. Наоборот, обтекаемые изгибы и плавные движения. Она плыла по сцене в луче света. В руках у нее была электронная скрипка и смычок. Девушка встала к микрофону, зазвучала фоновая музыка, и она начала играть. Меня никогда не привлекали инструментальные выступления. Но ее образ, движения вкупе со струящейся по залу мелодией пленили меня. Я слышал едкие шутки в ее адрес, но не мог оторваться. Друг больно пихнул меня локтем, и только тогда я отвел взгляд. Но в его глазах я тоже заметил блеск желания.

Ну уж нет, она будет моей.

После официальной программы мы все поехали в снятое родителями помещение для настоящего празднования. Шипучки, само собой, были под запретом, но колбы с ними все равно раздавались под столами. Я сделал всего пару глотков и убрал колбу в карман. Все мои мысли были о ней. Мне хотелось сегодня же поймать эту птичку.

Весь вечер я пытался подцепить ее взгляд, подмигивал, смотрел – и игриво исподтишка, и в упор. Но она никак не реагировала. Словно меня не существовало. Такое несправедливое отношение только распаляло мой энтузиазм. И не только мой.

Я подстерег ее, когда она пошла в туалет, и преградил путь обратно. Рассчитывал, что она наконец заметит меня и тогда я смогу действовать по обычному, много раз пройденному сценарию – обворожительная наглая улыбка, медленный танец, а уже через час я зажимал бы ее где-нибудь в темном углу. И вот я стоял перед ней в узком коридоре, широко улыбался, чуть прищурившись, и преграждал путь, словно спрашивая: «И что мы будем делать дальше?» Она подошла ко мне совсем близко, посмотрела в глаза – уверенно, спокойно, равнодушно. Никакой ответной улыбки, только взгляд, который тоже без слов говорил, что она знает обо мне все. Девушка осторожно коснулась моей руки, чуть отодвинула ее и проскользнула мимо. А я остолбенел и не знал, что делать дальше. Но сдаваться было не в моих правилах. Я не мог позволить другу увести ее у меня. Поэтому решил попробовать иную тактику. Когда свет в зале потух и заиграла медленная мелодия, я подошел к ней и галантно пригласил на танец. Она отказалась, как и следующие три раза. Сказала, что не танцует с незнакомцами. Так просто, легко и банально.

Да кто она вообще такая, чтобы отказывать мне?

Я хотел разозлиться на нее и ее упрямство, на то, что она не подчинялась моим правилам. Но не смог и только улыбался, понимая, что в этой игре впервые правила диктую не я.

Когда празднование закончилось, мы большой гурьбой парней и девчонок поехали за город к развалинам одного низкого дома, где часто собирались. За чертой жилых районов можно было творить что угодно. Руины стерпят все. Мы врубили привезенные динамики, и музыка рванула в пространство. Постелили надувные матрасы. Между камней, разложенных по кругу, разожгли сухой огонь. Все продолжили веселиться, а я, встречая рассвет, думал о ней.

Следующий месяц был настолько напряженным, что я почти забыл о девушке. Вступительная проверка на курс по созданию сетевых порталов, ожидание результатов – и вот наконец мое имя в списке. И вновь я и пятеро друзей собрались на вечеринку на тех же развалинах дома. Мы жарили соевые котлеты, пили шипучку и отмечали наше поступление.

– Ну что, девчонок звать будем? – спросил мой лучший друг и так нахально подмигнул, словно у него был какой-то секрет.

– Давно пора, – ответил я.

Парни повеселели, их глаза наполнились азартом.

– Значит, зовем.

Все уставились в часы и стали отправлять сообщения. Только я никому не писал, обдумывая, с кем бы хотел провести эту ночь. Ее лицо всплыло в моей памяти.

«Жаль, что я не могу пригласить ее», – подумал я тогда. У меня даже не было ее контакта.

Через пару часов нас стало уже десять и пространство вокруг наполнилось девичьим смехом и воплями. Я развалился на надувном кресле и смотрел в вечернее небо. Друг подошел ко мне, сел на камни рядом и сказал:

– Я тут достал один контакт. Позовем?

– Зови кого хочешь.

– Уверен? Это номерок той скрипачки.

Я резко выпрямился.

– Ты ей писал?

– Да, а что? Тебя же она отшила. – Он кинул мне вызов. Мы любили соперничать за девчонок, но это никогда не стояло между нами.

– Тебя, видимо, тоже, – усмехнулся я, дразня его.

– Я еще не старался ее заполучить. Времени не было. Но теперь…

– Только попробуй, и я скину тебя в ближайшую расщелину, – угрожающе произнес я, и это была не шутка.

– Ну конечно, наш красавчик сам хочет пригласить ее на развалины и покувыркаться на его матрасе.

– Я предупредил.

– А я тебя не боюсь, – хищно сказал друг. – Но соглашусь на честный бой. Посмотрим, кого она выберет. – Он рассмеялся и скинул мне ее контакт в сети.

Я долго смотрел на виртуальный экран часов, который светился над рукой. Допил то, что было в бутылке, и только после этого написал ей сообщение. Все вокруг веселились, а я ждал ответа, который не приходил. Через час мое терпение лопнуло, и я, злой и раздраженный, позвонил ей. Она ответила, когда я уже собирался отключиться.

– Да.

– Привет, – прохрипел я, подавившись слюной.

– Привет, все в порядке?

– Подавился. Ничего.

– Потому что нельзя разговаривать и параллельно пить или есть, – строго произнесла она.

– Нельзя, – подтвердил я и попытался объяснить, кто я такой.

– Я поняла. Зачем звонишь?

– Я написал тебе, но ты не ответила.

– А должна была? – с ноткой задора спросила она.

– Ну, могла бы хоть что-то написать.

– Ладно, сейчас напишу. – И она отключилась.

Взглянул на друга, который злорадно посмеивался надо мной. Но я отвернулся от него и уставился на экран. Пришло сообщение: «Хоть что-то». И на этом все. Губы непроизвольно растянулись в улыбке. Она бросила мне еще один вызов.

Я вернулся к ребятам и взял новую шипучку. Улыбнулся девчонкам, сделал пару глотков, посмотрел на идиотские танцы друзей, чтобы потянуть время, и вновь набрал ее, отходя в сторону. Она не ответила. Я звонил еще, и еще, и еще. Где-то на шестой или седьмой раз она соизволила поднять трубку.

– Что опять? Я же написала тебе.

– А ты юмористка, я смотрю.

– А ты назойливый, я смотрю. Выкладывай, что нужно. Вы поспорили с друзьями? Что я должна тебе сказать или написать, чтобы ты выиграл и отстал от меня?

– Ни с кем я не спорил. Откуда такие мысли? – возмутился я, а сам бросил взгляд на друга.

– Тогда что? Да ты меня знать не знаешь, и вдруг столько внимания.

– Вдруг ты мне понравилась?

– Ага, так и поверила.

– А если?

– Такое только в сетевых электронках пишут и в сопливых сериалах показывают.

– Не знаю, не слушаю и не смотрю такие. А ты?

Она хмыкнула.

– У нас тут вечеринка на развалинах. Приезжай, метку скину.

– Уже вещи собираю. Что еще мне сделать?

– А если я приеду к тебе, пойдешь гулять?

– Нет.

– Почему это?

– С пьяными не гуляю.

– А я и не пьяный.

– Да ты себя слышишь вообще? – возмутилась она.

– Лады. Сдаюсь. А завтра?

– А завтра ты ничего не вспомнишь.

– А если вспомню?

– Тогда и посмотрим.

Так мы стали общаться. Но пойти со мной на свидание она отказывалась еще раз десять точно, находя просто потрясающие отговорки: понедельник, дождь, подошвы грязные, вечер занят, слишком рано, слишком поздно. Но я не сдавался. И спустя месяц ежедневного общения мы наконец встретились. В тот день началось наше лето.

Сказка о Безымянной Царице Островов

Жили на поверхности в обычной высотке мальчик и девочка. Ее звали Аля, а его Ял. Каждый день они поднимались на крышу и смотрели через огромные стекла на далекие парящие Острова.

Как-то днем Ял подошел к самому краю и взглянул вверх.

– Когда-нибудь я встану на крыло и увезу тебя к Островам, – пообещал он.

Аля только улыбнулась.

– Зачем нам на Острова? – спросила она, взяв его за руку.

– Там солнце, – ответил Ял.

– Ты говоришь как Безымянная Царица Островов.

– Я не знаю никакой Безымянной Царицы.

– Тогда я расскажу тебе о ней.

Аля смотрела на Яла и рассказывала:

– Когда-то Безымянная Царица была девушкой и жила на поверхности, как мы. Каждый день она смотрела в небо, мечтая дотянуться до солнца. Она считала, что чем ближе будет к нему, тем счастливее станет. Однажды, когда над поверхностью повисли тяжелые серые облака, а земля пила дождевую воду, девушка вышла к небу и стала проклинать его. Молнии осветили все вокруг. Тучи услышали ее и прогремели в ответ:

– Если ты хочешь к солнцу, мы поднимем тебя. Но взамен ты оставишь на поверхности свое земное имя и сердце.

Девушка согласилась.

И тогда земля пошла огромными трещинами, отделяя кусок поверхности, на котором стояла девушка. Капли дождя подхватили его и подняли выше облаков, к яркому солнечному свету.

– И она стала счастливой? – спросил Ял.

– Нет. Она стала Безымянной Царицей Островов, у которой больше не было сердца. Она не чувствовала ни горя, ни радости, только пустоту внутри себя.

– И тогда она вернулась на поверхность?

– Она уже не могла. Но Безымянная Царица стала манить людей, обещая им счастье у солнца. Единственное, что они должны были сделать, – найти ее сердце, которое дождь спрятал в расщелинах, оставшихся в земле.

– И они нашли?

– Нет. Никто не нашел.

– Почему? – спросил Ял.

– Потому что они были ослеплены мечтой и становились такими же бесчувственными, как и Царица.

– Я найду ее сердце, и тогда мы будем жить на Островах, – сказал Ял, но Аля даже не улыбнулась.

На следующий день, когда Аля поднялась на крышу высотки, Яла не было. Она одна смотрела на небо и сожалела, что рассказала ему сказку, которую слышала от бабушки. Аля решила, что должна найти Яла. Надела подошвы, взяла воду и отправилась в путь.

Много дней блуждала Аля по городам и руинам в поисках Яла. Но никто его не видел. Однажды она встретила девушку по имени Майя, которая жила на руинах в доме с цветными стеклами и рисовала цветы на стенах старых зданий.

– Что ты делаешь? – спросила Аля.

– Я сажаю цветы, которые всегда будут со мной. Они не завянут и не умрут. Я знаю, что когда нарисую их все, то буду счастлива и не одинока. Ты обошла всю поверхность, города и руины. Видела столько красоты. Останься, помоги мне.

И Аля осталась. Она хотела помочь Майе, рассказывая про алые дикие розы, плетущиеся по стене старого дома, про пионы, растущие пышным кустом у заброшенной дороги, и тюльпаны, распускающиеся ранней весной на краю расщелины.

Майя расцветала от каждого слова. Она упросила Алю изобразить эти дивные цветы. Изо дня в день Аля стояла у старых стен и рисовала красные лепестки и зеленые стебли. Но чем дольше она оставалась, тем меньше верила, что помогает Майе.

– Мне пора идти, – сказала Аля, дорисовав красный тюльпан. – Я не могу больше задерживаться здесь. Я должна найти Яла.

– Но на земле еще так много цветов, – грустно сказала девушка. – А Ял, если он на Острове у Безымянной Царицы, уже давно забыл о тебе.

Аля посмотрела на Майю и взяла ее за руку.

– Цветы не спасут тебя от одиночества, Майя. Даже если ты нарисуешь бутоны со всей земли, они не сделают тебя счастливой. Как и лучи солнца, укравшие сердце Безымянной Царицы.

– Но как мне тогда отыскать счастье?

– Идем со мной. Мы вместе найдем его.

Этап 1

Они говорили

Добро пожаловать на первый этап «Александрии», читатель!

Сейчас все зависит только от тебя. Собери восемь цитат. Но самое главное, узнай, из каких они книг.

Четверо известны давно и до сих пор,

Четверо моложе, но это не в укор.

Все имеет смысл, знаки и слова —

Ты найди, что знаешь, вот и вся игра.

Помощник: шифр

Сложности: хаос

Глава 7

Когда Ева проснулась, голова жутко болела, тело затекло, а кожа покрылась мурашками. Ее знобило. Было ощущение, словно она лежала на холодной земле, а не в мягком, теплом кресле вездехода. Она открыла глаза и несколько раз моргнула. Ева действительно лежала на земле. Быстро приняла сидячее положение, потерла затекшую шею, пошевелила ноющими плечами.

«Черт возьми, где я?» – первое, что пришло ей в голову.

Она огляделась – вокруг были одни мертвые деревья, освещенные яркими лучами солнца. Смерть и жизнь, встретившиеся в одном месте.

– В лесу? – хрипло произнесла Ева, пытаясь осознать реальность.

Скрежет и стоны ветвей вызывали мурашки, разбегающиеся по коже. Ева хотела сглотнуть, но это движение только корябало сухое горло и вызвало першение, от которого она закашлялась.

«Неужели игра будет проходить в лесу? Мать моя женщина. В лесу!»

Ева тут же осмотрела себя. На ней был новый белый спортивный костюм и никакой обуви.

– Вы это серьезно? Без обуви и белый костюм? В лесу? – Ева вновь закашлялась. Она даже по квартире никогда не ходила босиком.

Нащупала что-то в правом кармане штанов и вытащила прозрачный шар, в котором блестел осколок зеркала, вроде тот же, что ей достался в вездеходе. Но шар не совсем то, что могло сейчас пригодиться. Ева вывернула карманы, прощупала кофту и штаны. Больше ничего не было, ни ее ножа, ни пластырей, ни часов.

«Только чертов шар», – выдохнула Ева и тут же задрала рукав, но свой оттенок не увидела, значит, линзы были на месте.

Выдохнула, стараясь унять подступающую к горлу тревогу. Нужно было собраться, а не паниковать. Скорее всего, она на поверхности. Ева не слышала про Острова с лесом, тем более с мертвым. А вот на континенте было полно погибших мест. Но тут светило солнце, что тоже было достаточно странно. Значит, они явно не рядом с городами.

В голове все еще пульсировало, но видимых повреждений не было, а ей нужно было начинать игру. Ева уперлась руками в холодную землю и попробовала встать. Но ее пошатнуло, и она осела обратно. Голова закружилась, тошнота накатила мощной волной, и картинка расплылась перед глазами.

Ева втянула носом воздух и пару раз хлопнула себя по лицу. Она встала на колени и подползла к стволу ближайшего дерева. Взглянула вверх, на серые, распростертые, гипнотически подвижные ветви. От этого стало только хуже. Ева тут же приникла к шершавой коре лицом, закрыла глаза и прикусила до боли нижнюю губу.

«Нужно прийти в себя и правильно начать игру. Просто представить, что я на мгновение потеряла ориентацию на ринге. Что я делаю? Злюсь и дерусь еще яростнее».

Она глубоко дышала в попытках унять головокружение и тошноту. Пахло землей и гнилью, и этот запах горчил на языке. Ева ухватилась правой рукой за выпирающий сук и наконец поднялась на ноги. Холод сразу проник под кожу и ринулся вверх по телу. Далеко босиком не уйти, ей надо что-то срочно придумать. Ева отряхнула костюм, попыталась пригладить волосы, которые выбились из кос, облизала сухие губы. Еще несколько раз хлопнула себя по лицу, приводя в чувства, и сжала руки в кулаки.

Где-то неподалеку раздался странный сигнал, и от земли буквально за мгновение взметнулся высокий электрический забор, который заградил примерно сто квадратных метров вокруг Евы. Она такое уже видела на прошлых играх. Это ограда с высоким напряжением, которую не преодолеть, пока не пройдешь испытание. То есть ловушка, из которой просто так не выбраться. И у этой ловушки есть таймер, но его видят только зрители, а не игроки. Медлить было нельзя, через какое-то время смертельные высоковольтные импульсы или рассекающие лучи заполнят это пространство, уничтожая все живое… а именно ее.

Выдохнув, Ева натянула улыбку, выпрямилась и отошла от дерева, громко крикнув:

– Я Ева. Надеюсь, еще увидимся.

Холод сковывал движения и вызывал озноб, а Ева, растирая ладони друг об друга, повернулась вокруг своей оси, выискивая подсказки. На одном дереве, что находилось почти у самого электрического забора, на ветке вверху висел белый пакет. Вокруг был странный ров, который словно вгрызался в корни. Ева направилась к нему и остановилась у самого края глубокой ямы шириной около полутора метров. На дне был слой разбитого стекла, камней, и кое-где хаотично торчали острые металлические штыки.

– Вот гадство, – вслух сказала Ева, глядя на свои ноги и понимая, что другого пути нет. Чтобы перепрыгнуть яму, нужно каким-то образом сразу схватиться за столб и прилипнуть к нему. Ева пошла вокруг рва, выискивая самое удобное место для прыжка. Она понимала, что если сорвется, то точно угодит в стекло. Но главное, не упасть на штыки. А они торчали именно в тех местах, где удобнее прыгать. Ева прикинула варианты: у такого прыжка не было шансов. Или, вернее, у нее не было шансов при таком прыжке, чистое самоубийство. Нужен был другой вариант. Ева стала носиться вокруг деревьев и таскать в яму ветки. Она даже сломала несколько, взбираясь на соседние стволы. Главное успеть осуществить свой план. Сердце билось как бешеное, ее всю бросало в жар, и в то же время по ногам скользил холод. Ева вернулась к яме и посмотрела вниз. Она села на край, выдохнула, чувствуя, что надышаться не сможет, перевернулась и, опираясь на руки, как можно медленнее спустилась в яму. Постаралась спрыгнуть на ветки, но не устояла и, пошатнувшись, наступила на стекла. Ева выругалась и сжала зубы. Вытащила осколки, порезы оказались неглубокими, но кровь все же медленно сочилась из ран. Ева переложила ветки и перешла яму. Оставалось только забраться вверх. А для этого ей нужны были опоры. Ева осторожно наступила на стекла и камни и разломала ветки на небольшие штырьки. Она со всей силы вонзала их в земляную стену, все глубже уходя в стекла, по которым размазывалась ее кровь. Но Ева понимала, что ей нужно только чуть приподняться, чтобы достать до края, где уже торчали корни дерева. Вскоре она уже медленно карабкалась вверх, стараясь не обращать внимание на боль в ступнях и все сильнее впивающиеся в кожу мелкие стекла. Вытаскивать их сейчас не было ни времени, ни возможности. Сердце гулко стучало в груди, лоб взмок, как и затылок, словно она два часа провела в зале, выбивая пыль из груши. Ева хваталась за суки и сухие толстые ветки у самого основания, слышала их возмущение и надеялась, что они ее выдержат. Ладони саднило, пальцы ног больно упирались в сухую кору, а порезы кровоточили. Но она продвигалась вперед, пока не добралась до нужной ветки и не сорвала пакет. Запихнула его под ремень штанов, спустилась до нижней толстой ветки, повисла на ней, отодвинулась от ствола и стала раскачиваться. Ветка хрустела, а под Евой была яма со стеклом и прутьями, которые так и жаждали проткнуть ее насквозь. Но она отгоняла страх и смотрела только вперед, все сильнее работая всем телом. И вот еще одно движение, яростный скрежет, и Ева отпустила руки, подавшись всем телом вперед.