Начать сначала. Я восьмиклассник

Я вошёл в комнату родителей и сразу сел за обеденный стол. На столе увидел газету, похоже вчерашняя. В газете прочитал дату, 23 августа 1974 года. Теперь мне точно понятно в каком я времени. Прислушался к себе, точнее к своим ощущениям. Никаких переживаний, наоборот присутствует радость, ведь я снова молодой. Пока мама накрывала завтрак, я осмотрелся. Комната чуть больше той, в которой проживаем мы с сестрой. Окно, балконная дверь. Справа от стола кровать родителей. Кровать отгорожена трёхстворчатым шкафом. Таким образом оградили кухонный уголок. Здесь стоит кухонный стол, этажерка, которую смастерил отец. На этажерке газовая плитка, газовый баллон на пять литров стоит внизу. В середине этажерке примостилась электрическая духовка. Рядом пенал для кастрюль и у самого входа стоит холодильник. Есть ещё в комнате комод. У родителей свой телевизор, а ещё есть радиола, которую используют, когда справляют праздники, ну или сестра может включать, во время репетиций своих танцев, если надо прослушать виниловую пластинку. Да, моя сестра Катя увлекается танцами, мечтает поступить на театральный факультет, ну или ещё куда, чтобы продолжить карьеру танцовщицы. Мама положила в тарелку гречневую кашу и котлету, налила мне молока, сделала три бутерброда, два с сыром и масло, один с колбасой. Я, недолго думая заработал ложкой. Молодость она такая, постоянно чувствуешь некое состояние голода.

– Поешь, потом унеси отцу обед, а то он там так и будет работать голодный, если к вечеру мужики не принесут пива и солёной рыбы, – поставила передо мной задачу мама.

– А где сейчас батя, куда нести? – автоматически спросил я.

– В гараж, конечно. Забыл, что ли, что твой папенька прикупил раздолбанный «Москвич»? Теперь будет там отираться постоянно, ладно хоть ночевать домой приходит, – беззлобно отмахнулась мама.

Я тут же вспомнил, что в начале лета 1974 года, отец через какого-то бывшего сослуживца выкупил в автобазе связи «убитый» «Москвич-408» 1968 года выпуска, который собирал и ремонтировал почти год. Но надо отдать должное, что отец добился результата, а «москвич» ещё долго служил нашей семье.

– Мам, как думаешь, отец долго будет ремонтировать «москвич»? – спросил я, чтобы поддержать разговор, не забывая уплетать за обе щеки гречку с котлетой.

– Да кто его знает? Отдал пятьсот рублей, а сколько ещё потратит, одному богу известно. Нет бы пойти в заводоуправление и потребовать, чтобы ему помогли с покупкой машины. Я знаю точно, что на завод «Уралмаша» поступают даже «жигули», а с «москвичами» куда проще. Но куда там, чтобы Виктор Палыч пошёл кланяться и просить, такого от вашего отца сроду не дождешься. Если бы я не доставала вещи через базу, он бы вообще ходил в стиранном рабочем комбинезоне, – проворчала мать.

Капитальный гараж у нас имелся, даже с паровым отоплением. Находился гараж в секциях таких же строений рядом с кинотеатром «Темп» и общественной баней. Ходить туда не так уж и близко, но в 70-е годы пройти три-четыре квартала не расстояние. В этом времени народ ещё не избалован комфортом. Гараж купили несколько лет назад, какой-то знакомый отца уезжал из города, вот и предложил приобрести недвижимость моим родителям. Но скорей всего повлияло то, что мать многим доставала дефицитные товары через свою торговую базу. Я прикинул, что в гараже меня отец сразу припашет что-то делать, но отказаться нести обед не получится. С мамой порой лучше не спорить, даже отец не всегда ей возражал. Поев, я пошёл в свою комнату одеваться. Одел кеды, старые брюки и рубашку с коротким рукавом. Пока одевался размышлял, чем я буду заниматься, чтобы изменить свою судьбу. Первое, как не крути, но в прошлом и будущем я был писателем-фантастом. Не скажу, что писатель крутой, но книги мои покупали, что позволяло мне жить, не оглядываясь на размер пенсии. Сейчас время, когда советские люди считаются самой читающей нацией. А книг приличных для чтения нет, правильней сказать, что книг мало в продаже. Полки магазинов завалены трудами Вождя Революции Владимира Ленина. Так и есть, подарком на день рождения может стать хорошая книга из художественной литературы. А фантастика вообще востребована среди населения. В прошлой жизни я, после восьмого класса, заканчивал техникум, потом служба на флоте и покатилось. Короче никто в моей молодости не разглядел мой талант фантазёра, с которым я вполне и реально мог стать писателем. Решено, мы пойдём другим путём. Спасать СССР я точно не собираюсь, ибо считаю, что это утопия. Но кое-что всё же сделаю, но об этом позже, когда всё досконально обдумаю и освоюсь в этом времени. У меня в голове есть преимущество перед другими советскими гражданами, я знаю, что произойдёт в будущем. Как я понял, никаких магических способностей нет, впрочем, сверхспособностей в физическом плане, тоже не обнаружил. Остаются знания и опыт писателя и человека, прожившего жизнь до пенсии.

Мать собрала обед отцу и протянула мне рубль, когда я вышел из своей комнаты уже одетый.

– Миша, по пути купи отцу квасу. На углу Орджоникидзевской и Сорокалетия всегда стоит бочка с квасом, продавец продаёт в мешки, возьми ему литра три-четыре. Наверняка ведь застрянет в гараже до вечера, по улицам не болтайся, сначала унеси отцу еду, – распорядилась мама.

– Да когда я болтался по улицам, что за несправедливые обвинения? – хотел возмутиться я, но мама отмахнулась рукой.

– Всё не дискутируй, оратор доморощенный, произнесла мама и пошла на кухню, чтобы помыть посуду.

Я улыбнулся. Как же я рад снова увидеть родителей молодыми. Маме всего тридцать четыре года, а отцу нет сорока, осенью исполнится тридцать восемь лет. В душе у меня разливалось тёплое чувство радости и любви к своим близким. Минут через двадцать, может через полчасика, вновь увижу молодого батю. Эх, хорошо-то как. Интересно, заметят они во мне какие-либо изменения? Как бы не забеспокоились. Ведь манера общения у меня сейчас совсем другая, не та, что была раньше. Да и взгляды на жизненные ситуации будут другими, исходя из опыта прошедшей первой жизни.

Август 1974 год. Свердловск. Воспоминания прошлого вновь реальны.

Выйдя из дома, я несколько секунд размышлял, поехать на троллейбусе или пройти пешком по прямой? Решил, что прогуляюсь, заодно вспомню, как выглядит район в эти 70-е годы. Я мысленно наметил маршрут своего движения. Пройду по Стахановской до площади, а там по улице Культуры и через дворы сразу к гаражам. Но тут вовремя вспомнил, что мне ещё квасу разливного купить надо. По Стахановской дошёл до улицы Калинина и свернул направо. По этому пути выйду на перекрёсток, где должны продавать квас из бочки. «Пять углов», так называют местные аборигены перекрёсток, образованный пересечением трёх улиц. Здесь имелся большой пивбар, где можно посидеть, выпить пару кружечек пива и закусить коркой хлеба с селёдочкой, а то и взять сушёной воблы, которую бармен продаёт из-под полы. Это пивбар местные любители пива так и называют «Бар на пяти углах». Жёлтая бочка с квасом действительно имелась. Румяная тётка бойко торговала ядрёным напитком. Очередь совсем небольшая. Я занял очередь и через пяток минут купил три литра кваса в целлофановые мешки. Потратил тридцать шесть копеек. Зачем мне мама дала рубль, когда хватило бы полтинника? Память подсказала, что таким образом я получал дополнительные карманные деньги. Постоял поглазел на пятиэтажки и бараки. Решил пройти сквозь рынок. Да-да, сейчас здесь рынок, где торгуют овощами и фруктами приезжие из братских республик. Имеется небольшой павильон, в котором торгуют мясом, а зимой сюда перебираются продавцы овощей с фруктами. Давно забытые пейзажи торгующего рынка. Народ ходит, что-то выбирает, а продавцы призывно зазывают покупателей. Армяне, азербайджанцы, узбеки, таджики. Кого только не увидишь среди продавцов. Армяне в основном торгуют цветами. А ведь мне нужен будет букет цветов к первому сентября. Прошёлся вдоль цветочных лотков, чтобы прицениться. Цены поражают, все цветы по цене до рубля, я уже и забыл, что такие ценники когда-то ставили в цветочных рядах. Несколько бабулек продают гладиолусы.

– Мальчик, купи гладиолусы, в школу понесёшь, – обратилась ко мне одна из бабулек.

Я улыбнулся и отрицательно покачал головой, до первого сентября ещё неделя, к тому же первое число попадает на воскресенье, так что мы пойдём в школу только второго сентября. Непривычно, когда тебя называют мальчиком. Хотя даже в этом возрасте, я ростом совсем немаленький, 178 сантиметров, почти догнал отца, а маму уже перерос. Плюс занятие спортом дают развитие телу. Но лицо всё равно мальчишеское. Я решил срезать путь по дворам. Вышел с рынка на улицу Кировоградская. Эту улицу скорее можно назвать аллеей. Одностороннее движение в каждую сторону, а по середине дубовая аллея. По вечерам здесь гуляют парочки парней и девушек, особенно в районе парка отдыха и танцплощадки, который незамысловато аборигены называют «Огород». В противоположной стороне улица Кировоградская упирается в лесопарк, кажется он уже имеет название «Парк Победы», хотя утверждать не стану, забыл со временем.

Дворы 70-х и начала 80-х считались зоной влияния местной детворы, не только мелких хулиганов, но и вообще всех пацанов, живущих в данных окрестностях. Дворы имели свои названия. Например, двор «девятка» – назван из-за девятиэтажного дома, который построили среди пятиэтажек, плюс номер дома тоже «9». Соответственно, если ты живёшь в этом дворе, то ты свой. А если забрёл случайно, то можно огрести неприятности. «Немецкий» двор назван по причине того, что трёхэтажные дома строили пленные немцы. «Треугольник» получил названия из-за расположения домов в форме треугольника. Но мне придётся пройти двор, который имеет название «дворянское гнездо» или просто «дворянские». Дома выстроены по кругу, для въезда вовнутрь имеются арки и ли разрывы между зданиями. Квартиры здесь шикарные, большой метраж, высокие потолки. Этот комплекс домов тоже строили пленные немцы сразу после войны. Но селили сюда начальство. В основном из заводоуправления «Уралмаш». Во времена Советского Союза завод «УЗТМ» имел не только Всесоюзное значение, но мировое в том числе. Огромный завод-гигант, занимающий площадь в шесть квадратных километров. Позже в дома «дворянского гнезда» селились городские власти от Исполкома или Горкома, а ближе к 70-ым годам, когда появились более престижные места для проживания власть имущих, сюда стали селить семьи из простого народа. Соответственно к этому двору относили стоящие дома поблизости. Честно говоря, будь я разумом в соответствии с возрастом, я бы скорей всего обошёл это место по улицам. Пусть дольше, но безопасней. И совсем не потому, что боялся, но проблемы лишний раз лучше избегать. С таким отцом, как у меня невозможно вырасти трусом. Помню, совсем малым я боялся темноты. Отец брал фонарик и осветив тёмное место, давал возможность убедиться, что боятся здесь нечего. По правилам отца, я не должен лить слёзы или трусливо убегать от кого-нибудь.

– Всегда смотри своему страху в глаза, храбрость – это именно преодоление страха, – не раз повторял мне отец.

В десятилетнем возрасте мой отец решил отдать меня в секцию бокса. Пацан должен уметь за себя постоять. Но этому воспротивилась мама.

– Хочешь, чтобы ему отбили голову? У Мишки голова светлая, пусть науками занимается, например могу записать его в музыкальную школу, – решительно заявляла мать.

– Ага, а от хулиганов он будет отмахиваться скрипкой, ну или что там ещё есть в этой музыкалке. Ты, Галка, его под юбку спрячь, может вырастет каким-нибудь женоподобным экземпляром, – беззлобно возражал отец.

– Понадобиться, спрячу. Тебя не спрошу. Сказала, что в бокс не пойдёт, значит не пойдёт, таково моё решение, – в такие моменты переубедить мать невозможно, легче бурю остановить.

Но отец тоже отступать и сдаваться не хотел.

– Тогда пойдёт в борьбу, самбо или дзюдо. Там твоему любимчику голову не отобьют, спорить не будем, я принял решение, – поставил отец точку в споре, в такие моменты мать уступала, понимая, что если отец захочет, то всё рвано сделает по-своему.

Но продолжу. Сам-то я жил во дворах, которые называли «деревяшками», чуть позже «шиповником» из-за расположенной большой поляны с кустами шиповника и деревьями, создавалось впечатление, что находишься в лесу. Но со своим разумом взрослого человека и пенсионера, я решил срезать свой путь. А ещё мне хотелось посмотреть, как выглядит фонтан в «дворянском» дворе. Да-да здесь такой имелся, более того, летом фонтан работал. На фонтан я посмотрел, поблизости гуляют мамочки со своими малышами. Но на выходе из двора меня остановили.

– А ну стоять! Эй, пацан, кто такой, из какого двора? Ходи сюда, разговор есть, – услышал я окрик, явно в мою сторону.

Классический подход местной гопоты. Остановить пришельца, выяснить, что он чужой. При этом желательно сразу подавить морально. Приказали подойти, ты должен подойти. Но есть момент. Если ты сразу подходишь, то всем законам жанра подчиняешься приказу. А дальше дело техники, чтобы вытрясти мелочь из карманов или просто отвесить пендаля под зад, ради развлечения. Я остановился и посмотрел в ту сторону, откуда меня окликнули. Кусты акации растут по кругу, в центре небольшой пятачок, где стоят две скамейки и теннисный стол. Трое местных аборигенов, видимо сидели на скамейках и покуривали, заодно скучали. А тут такая радость в виде моей личности. Раз меня не знают, значит я из другого двора, есть повод для претензии. Несколько секунд я рассматривал этих пацанов. Лет по пятнадцать или чуть больше, а может мой возраст. Один из троих явный лидер, а может просто пытается таковым стать. Он меня и окликнул. Я точно знаю, что прогибаться в данном случае – только навредить себе.

– Вам надо, подойдите сами. Поговорим и выясним, что за вопросы возникли, – ответил я, в уме прикидывая, как избежать драки, а в случае начала таковой, кого бить первым.

Помимо того, что я активно занимался дзюдо в этом возрасте, в прошлой жизни я служил в срочную службу в морской пехоте, там тоже меня кое-чему научили. Плюс воспитание моего отца, который ещё в моей юности поставил мне правильный удар с элементами бокса.

– Оп-па. А что у нас здесь за рысь объявилась, борзый что ли? – удивился немного полноватый приятель лидера.

Однако лидер не мог позволить, что раскрутку диалога вёл по сути его починенный.

– Захлопни хлебало, Батон, сейчас я говорю, – тут же вернул своё главенство лидер.

– Да ладно, Граф, я же только для того, чтобы его «подогреть», – почти извиняющимся тоном произнёс пацан примерно моего возраста, только слегка пухлый.

Всё понятно, раз фигурируют клички, значит пацаны увлечены блатной романтикой. Судьба таких незавидна. Кто-то одумается, но большинство попадут под уголовную статью, а далее «турпоездка» с ознакомлением лагерей исправления наказаний. Есть ещё момент, разговор необязательно доводить до драки, достаточно иметь приятеля из этого двора, к которому ты всегда можешь прийти в гости, таких тоже не трогают. То есть весь наезд на тебя можно закончить правильными словами и фразами. Я постарался быстро прокрутить в голове воспоминания. Кого же я знаю из этого двора? Вроде никого. Хотя нет. Есть один пацан. Сергей Бородин. Мы вместе тренировались в самбо, потом я перешёл в дзюдо. А Серёга продолжил борьбу самбо, в последствии выступал на соревнованиях, на уровне Союза. Кажется, областные соревнования выигрывал не раз. Тем временем пацаны подошли ко мне. Делали они это как бы нехотя, засунув руки в карманы, двигались расхлябанной походкой, время от времени поплёвывая через зубы. Одеты местные хулиганы по современной моде. Брюки-клёш, у рубашек засучены рукава, ремни солдатские. Казалось бы, зачем носить солдатский ремень, если можно пользоваться обыкновенным брючным? Смысл в этом есть. Солдатский ремень легко превращается в оружие. Пара взмахов руками, ремень заматывается на одну руку, пряжка начинает играть роль биты. Получить таким по голове и лицу очень неприятно, а порой травмоопасно. Пока пацаны ко мне подходили, моя память подсказывала правила, по которым живут подростки, как действуют в таких ситуациях. Я положил на газон сумку с кастрюльками, в которых мать собрала обед отцу. Рядом положил мешки с квасом. Теперь руки свободны, но я не сунул их в карманы, а скрестил на животе. Из такого положения очень удобно поднять руку, чтобы блокировать удар. Следующий момент. С аборигенами двора лучше всего разговаривать на их языке. Ни в коем случае не оправдываться. В том числе не проявлять доброты. Такая категория хулиганов доброту всегда воспринимают за слабость.

– Я тебя спросил кто ты такой и почему ходишь в наш двор. Знаешь, что у нас проход платный? – вновь заговорил Граф, остановившись, не доходя до меня пару метров.

Пухлый, тот, что Батон, зашёл сразу от меня справа. Третий пацан, которого пока не назвали, встал чуть левее от меня. Для себя я отметил, что первым буду ломать Графа. Сделать это будет несложно, быстрый подскок, «двоечка»3 в печень и голову. А дальше война план покажет.

– Для начала назовись. Кто ты, под кем ходишь? Кто «смотрящий»4? Ты кто по жизни, чтобы вопросы правильным пацанам задавать? Я, Михей, живу во дворах «деревяшки», – сразу начал я сыпать вопросами.

В наших дворах меня называли «Миха» или «Михей». Двор я назвал тоже неспроста. В бараках жили в основном семьи рабочих. А ещё примерно в каждой третьей семье были отсидевшие жулики. В общем жиганов разных мастей хватало, на районе об этом знали многие. Пацаны похоже слегка опешили от града моих вопросов. Всё верно, ситуация развивается в разрез с их планом. Жертва не оправдывается и не бежит впереди собственного визга.

– Я, Граф, живу в этом дворе, а ты здесь чужой, – немного озадаченно произнёс Граф.

– Граф? Кто тебя крестил? Или ты сам погоняло придумал, кто тебе поручил плату за проход брать? Ты в общак5 отстёгиваешь? – продолжал напирать я.

От моего напора и вопросов пацаны выглядели всё больше растерянными. Наверняка Граф сам себе придумал прозвище, а его окружение не возражало.

– Кого у нас знаешь? Я, Мышь, тоже живу здесь, – вступил разговор третий, более шустрый пацан.

– Серёгу Бородина знаю, он меня тоже хорошо знает, – более спокойно ответил я.

Пацаны переглянулись между собой. Судя по их взглядам, Бородина они знали, наверняка даже учатся в одной школе.

– Могу сбегать позвать Бороду, я его недавно видел, он из магазина с хлебом шёл, – сообщил пухлый Батон.

Граф сморщился, по всей видимости ему совсем не хотелось звать Бородина. А может у них какие-нибудь напряги между собой, в смысле у Бородина и Графа.

– Да ладно, итак, верю. Михей, подкинешь мелочи на пивасик, у нас совсем немного не хватает, – вдруг поменял решение Граф, перейдя на просительные нотки.

Пиво в это время стоило вроде бы тридцать пять копеек за литр. Хороший ход, но я делиться деньгами не собирался.

– А я что, похож на кассу взаимопомощи? К тому же пить – здоровью вредить, занимайтесь спортом, пацаны, и будет вам счастье, – ответил я и нагнулся, чтобы поднять отцовский обед и квас в мешках.

Местные хулиганистые аборигены останавливать меня не стали. Я, не прощаясь развернулся и пошёл туда, куда двигался до этого, а именно в гараж к отцу.

От «дворянских» дворов я пересёк бульвар Культуры, перейдя на сторону Дома Культуры УЗТМ. В это время по бульвару есть движение машин. Тянется бульвар от площади УЗТМ и до улицы Фестивальная. На участке от фестивальной до Донбасской идёт строительство, точнее шло. Здесь заложен новый ДК УЗТМ, позже так и назовут «Новый Дворец Культуры». Однако по каким-то причинам строительство остановлено. Возобновят его только в 1979 году, тогда же начнут реконструкцию бульвара, превратив его в пешеходную улицу. Я прошёл мимо большого автопредприятия. Наконец-то начались серии гаражей. Наш гараж ближе к общественной бане. Вот я его уже вижу. Ворота открыты, видна передняя часть «москвича». Меня сразу охватило волнение. Я же увижу живого отца. Батя умрёт в 2011-ом году, мать переживёт его на десять лет. Я подошёл к гаражу, отец вытащил двигатель, сейчас он занимался разборкой мотора. У меня в горле появился ком от волнения, но отец меня заметил.

– О, малой, наверняка мать обед с тобой отправила. Жрать хочу, как не в себя, да ещё жара эта жажду нагоняет. Послал тут одного чудака на букву «М» за квасом, а он болван пива купил. Я пока пивко в яму спустил, до вечера остынет, а вечерком зашлифую стерлядку. Сослуживец прислал копчёную, позаботился о старшем сержанте Егорове, – весело сообщил отец.

«Ямой» он называет погреб, который выкопан прямо в гараже. Я подошёл к отцу, обнял его прижавшись к сильной груди. Мне хотелось заплакать, слова застревали в горле. Разум мой в возрасте пенсионера, а пока молодое тело не уровняло эмоции юноши и зрелого человека. В возрасте мы становимся сентиментальными.

– Э, ты чего, малой? Что-то случилось? А ну говори, какая беда к нам нагрянула, – серьёзным тоном спросил отец, отодвинув меня от себя на вытянутые руки и заглядывая мне в глаза.

Отец всегда называл меня «малой», глядя на него так же стала звать сестра Катька, хотя разница в возрасте у нас всего два года. Только мама всегда называла по имени. Я кое-как справился с волнением.

– Ничего не случилось, просто по тебе соскучился, давно не видел, – ответил я, отворачивая лицо от отца.

– Ну понятно, всё лето баклуши бил в деревне у деда с бабкой. Разбаловали они тебя там, небось дрыхнуть позволяли до обеда. Хотел тебя утром разбудить, да твоя мать набросилась на меня, как тигрица. Пришлось в гараж сбежать, пока она сковородкой не вооружилась. Ну ничего, с завтрашнего дня начинаем пробежки. Малой, узнавал, когда у тебя тренировки начнутся в секции? – отец уже переключился на эмоциональном уровне.

– Нет, не ходил пока, наверняка не раньше, чем начнутся уроки в школе, – ответил я.

– Приведу тебя в форму, потом посмотрю не забыл ли ты, чему я тебя учил. Ты гляжу квас принёс, молодец. Разлей по литровым банкам, две в яму спусти, одну попить оставь, – начал распоряжаться отец.

Я сделал, как велел отец, он в это время вновь занялся двигателем. Я же осмотрел «москвича».

– Ты, пап, не машину купил, гнилое ведро с болтами, – высказал я своё мнение.

– Много ты понимаешь, тоже мне эксперт нашёлся. Я договорился на заводе, кое-что из железа поменяем, через пескоструй6 прогоню, потом покрашу, хромированные детали в порядок приведём, будет блестеть, как у кота яйца, – уверенно заявил отец.

– Ты только не крась его в танковую краску. А что с обшивкой салона, есть варианты? – спросил я.

– Я поговорил с начальником заводской автобазы, у них есть такие модели и запчасти есть. Потолок он мне новый достанет, а боковины обошьём кожей, заодно и сиденья обошьём. В заводоуправлении я разрешение получил, на днях увезу кузов на завод. Двигатель сам сделаю, мне просто интересно разобраться, – пояснил отец.

– Надо с мамой поговорить, чтобы она достала импортной автомобильной краски.

– Во-во, поговори, а то она чего-то сердится на меня, что я деньги потратил на старую машину. Говорит, что могла бы новую достать. А на хрена мне тратить большие деньги, когда мне эта обойдётся тысячи в полторы, не больше, – подвёл итог отец.

– Тебе помощь нужна, может что-то поручишь мне сделать? – спросил я.

– Подбери ключи, откручивай сиденья, мне перетяжку не на заводе будут делать. Один знакомый занимается в гараже Свердловской киностудии, он же и рулевое колесо обтянет кожей, – дал мне поручение отец.

До вечера мы занимались семейной «телегой», ошибочно названной «москвич». Хотя, зная упорство и сообразительность отца, уверен, что из дряхлого «москвича» отец сделает конфетку. Я, естественно, проголодался, организм молодой переработка пищи проходит быстро. Отец дал денег, и я сбегал в столовую автопредприятия, набрал там выпечки, газировки и свиных котлет, увеличив обед матери в два раза. В шесть часов вечера отец объявил конец субботника и мы, закрыв гараж, вместе пошли домой. Батя пиво забрал с собой. Ему мужики предлагали посидеть, поговорить, но он отказался. Заявив, что с ним малой, хотя я почти догнал отца по росту, осталось сантиметров пять-шесть. А вечером я познакомился с сестрой, точнее вспомнил, какой красоткой она была в свои шестнадцать лет. Во время ужина я сидел и улыбался, наслаждаясь тем, что вновь обрёл семью.

– Мам, а вы малого проверяли у психиатра. Сидит весь вечер улыбается, как даун. Может дед его в деревне нечаянно лопатой по голове ударил, когда лопату от земли отряхивал? Будет у меня брат дурачок. Зря вы его Иваном не назвали. А то бы всё по классике получилось, сказочный Иван-дурак, – видимо сестре надоело смотреть на то, как я улыбаюсь.

– Будешь говорить глупости, получишь по губам. Просто Мишенька соскучился за лето по нам, вот и радуется, – посмотрела мать на сестру своим «фирменным» взглядом, после которого все прения в семье прекращались, ну и сестра не рискнула продолжить стёб надо мной.