Не торопитесь осуждать

Не торопитесь осуждать

Юлия Вадимовна Сафронова

© Юлия Вадимовна Сафронова, 2025

ISBN 978-5-0065-9301-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Слово автора

Мы живём в очень жестокое время. Время, когда спешка становится нормой, а чужая боль – фоном.

Когда люди становятся всё злее, всё равнодушнее. Когда судят мгновенно. По внешнему виду. По одному слову. По жесту. По взгляду.

Но ведь мы видим только оболочку. Лишь то, что снаружи. А за, казалось бы, неадекватным поведением может скрываться не что-то смешное или глупое, а целая трагедия. Потеря. Страх. Одиночество. Боль, от которой некуда деться.

И люди в таких состояниях часто ведут себя не так, как «надо». Не так, как «принято». А так, как им нужно для того, чтобы просто выжить. А мы торопимся осудить.

В этой книге я собрала всего несколько примеров того, как сильно может отличаться внешнее от внутреннего. Как легко осудить, и как трудно остановиться и увидеть человека.

Нет, это не попытка оправдать всё и вся. Конечно, грубиян может быть просто грубияном.

Но знаете… Если копнуть в самую глубину, почти всегда можно найти причину, по которой человек стал именно таким.

Цель этой книги – не пожалеть. Не оправдать. А напомнить, что за каждым поступком стоит история. Что иногда достаточно взглянуть чуть внимательнее – и ты уже не осуждаешь, а сочувствуешь. А иногда – даже понимаешь.

Не торопитесь осуждать.

Иногда за одной фразой, одним взглядом, одним поступком – целая жизнь.

Сцена 1. Мама

На автобусной остановке толпятся люди. Кто-то листает ленту в телефоне, кто-то разговаривает, кто-то просто стоит, уставившись в асфальт. Утро, будний день. Все торопятся.

Вдруг – резкий крик:

– Сколько можно повторять?! – голос молодой женщины срывается на визг. – Я сказала: не трогай!

Она резко дергает за руку мальчика лет четырёх. Он спотыкается, падает на колени, тут же начинает плакать.

– Ты меня не слышишь?! Сейчас получишь! – она хватает его под мышку, рывком поднимает и прижимает к себе.

Люди замирают. Кто-то отводит взгляд. Кто-то, наоборот, пристально смотрит.

Пожилая женщина шепчет:

– Ну и мамаша…

Парень в наушниках качает головой:

– Срывается на ребёнке. Классика.

Молодая девушка с рюкзаком поворачивается к женщине:

– Да что ж вы делаете? Разве так можно? Он же ребёнок!

Мальчик, захлёбываясь всхлипами, смотрит на прохожих, и кто-то из них, наклоняясь к нему, говорит с сочувствием:

– А кто обидел такого хорошего мальчика? Мама?

Мама молчит. Лицо побледнело. Сжимает губы. Она не отвечает. Только крепче прижимает сына, как будто это единственное, за что она ещё держится в этом мире.

…

Эта женщина не спала полночи. Мальчик снова проснулся с криком – ему снились кошмары. У него тревожное расстройство после того, как папа однажды просто ушёл. Сказал «на пять минут». Вернулся через год. Сделал маме второго ребёнка и снова исчез. Сказал, что не готов к этому. Вдруг. Оказался. Не готов…

С тех пор – тишина. Ни звонка, ни копейки.

А мама не смогла избавиться от ребенка. Сейчас у нее идет пятый месяц. Токсикоз, головокружение. Начальник уволил задним числом из-за постоянных больничных. Мама перебивается случайными подработками, но денег катастрофически не хватает. Сегодня она шла подавать документы на пособие. Поскандалила в очереди, чуть не упала в обморок. Вышла и купила сыну булочку на последние 23 рубля.

Потом они ждали автобус.

Он устал. Баловался. Нашёл на асфальте засохшую жвачку и потянулся, чтобы взять её и…

Она сорвалась.

Это не жестокость. Это боль, тревога, усталость, отчаяние.

И, может быть, никто в тот момент не был рядом, чтобы просто обнять её.

Хотя все были рядом – чтобы осудить.

…

Они ехали домой молча.

Мальчик задремал у неё на плече в автобусе, тихо всхлипывая, тёплый, растерянный, уставший. Она гладила его по волосам и смотрела в окно, не замечая ни людей, ни улиц. Внутри всё клокотало.

Открыв дверь, она поставила пакет с булочкой на стол, сбросила куртку и, не выдержав, села прямо на пол, прислонившись к стене.

Мальчик, всё ещё с заплаканными глазами, подошёл к ней. Она обняла его, прижала к себе, как будто хотела раствориться в нём, исчезнуть вместе с ним.

– Прости, прости меня, мой родной… – шептала она, глотая слёзы. – Ты ни в чём не виноват. Я плохая мама, прости…

Он молчал. Он не понимал слов – он чувствовал. И просто обнял её в ответ. Маленькими ручками.

И это было невыносимо.

Её душу разрывали противоположные чувства. Стыд – за то, как она накричала.

Боль – от бессилия.

Страх – за завтрашний день. За ребёнка. За себя.

И обида. Глухая, тяжёлая обида на весь мир. Почему рядом не осталось сильного плеча? Почему так одиноко? Почему всё так сложно?

Она чувствовала себя монстром и жертвой одновременно. Мамой, которая не справилась. И женщиной, которую никто не спас.

Она сидела на полу и плакала, не стесняясь. Потому что больше не было сил держаться. И в этом моменте она была настоящая. Живая. Уставшая. Спутанная.

Но всё равно – мама. Которая любит. Пусть не всегда умеет показать это. Которая каждый день встаёт, чтобы снова быть сильной.

…

Не торопитесь осуждать.

Там, где вы видите крик – может быть мольба.

Там, где вы видите раздражение – может быть крик души.

Иногда мы не знаем, сколько боли скрывается за одной фразой: «Я сказала – не трогай».

Сцена 2. Воровка

– Эй, ты! Стоять!

Охранник выскакивает из-за стойки и хватает девочку за рюкзак.