Кибернетический шифр

Сана Аскерова

Кибернетический шифр

ГЛАВА 1 – Письмо без отправителя

38-й этаж башни корпорации «ЗАСЛОН». В этом месте воздух пах не электричеством, а алгоритмами. Неоновый свет от рекламы на соседних зданиях создавал иллюзию жизни за стеклом, но здесь, в сердце цифровой крепости, всё было мертвенно-чистым.

Кресло, в которое почти врос Артём Лебедев, медленно скрипнуло, когда он потянулся за чашкой с уже остывшим кофе. Тепло давно покинуло керамику. Он работал без перерыва почти четырнадцать часов. Не из-за срочного дедлайна – так было легче. Каждый час без паузы стирал мысли, не давая памяти вынырнуть из-под тонкой поверхности сознания.

Монитор мягко светился, отражая в его зрачках строку кода, которую он переписывал, стирал и восстанавливал вновь.

– Всё должно быть под контролем, – произнёс он вполголоса, как мантру. – Без допусков. Без хаоса.

Рядом мигнул интерфейс терминала. Новое уведомление. Он не отреагировал. Обычно такие всплывали по десять раз в день: системные сообщения, внутренние уведомления группы, пакеты отчётов. Но в этот раз не было адресата. Ни подписи. Ни шифра.

Только строка:

incoming >> packet / untraceable / anonymous/boot

Он замер.

«Без сигнатуры? Как такое возможно?..»

Пальцы коснулись панели. Сканер молчал. Ни вредоносного кода, ни скрытых вложений. Пустой контейнер. На первый взгляд. Артём напрягся. Логика подсказывала – удалить. Рефлекс – открыть. И вот тут дёрнулась память, резко, как ржавый гвоздь сквозь подгнившее дерево.

Сын. Тринадцать лет. Короткий отчёт после сбоя экспериментального ИИ. «Процесс ушёл в автопетлю. Не удалось прервать. Всплеск нейросети вызвал…»

Остальное он уже не читал. Не мог. Всё, что от мальчика осталось, это пустой игровой аккаунт. Голос в записи. И имя, которое теперь означало тишину в реальном мире.

Иногда он включал этот голос. Не из мазохизма. Просто чтобы убедиться: он ещё помнит. Высота тона. Улыбка в интонации. Спонтанные слова – «паузу нажми, я не успеваю!». И потом – пауза. Внутри. Как будто обрывался не файл, а часть сознания.

Он пробовал восстановить лог. Влезал в архивные резервные копии, поднимал системные слепки, искал хоть след. Хоть один кадр, где видно: ошибка была не в мальчике, а в их чёртовом эксперименте. Но не находил.

А один раз – проснувшись после трёх суток работы – увидел, как пальцы сами вбили адрес того же аккаунта. Автоматически. Рефлекторно. Никакого ответа.

Он тогда сорвал шнур с интерфейса. Просто выдрал. Ногти сломались. Рука онемела. Но боль – настоящая, физическая – спасла. На минуту. С тех пор он не касался старых архивов. Только иногда… Запах комнаты. Гудение старого охлаждения. И ощущение: сын был там. Просто не успел уйти. Вот почему удаление – это роскошь. А промедление – преступление.

Он сжал зубы. Тогда он не успел. И больше себе не мог позволить опоздать.

– Сканировать глубже, – пробормотал и активировал резервный протокол анализа.

Тишина. Файл будто не был загружен – он случился. Как будто кто-то, или что-то, зашло в систему напрямую. И знало, куда.

– Так не бывает, – прошептал он, хотя внутри уже понимал: «бывает». Просто не должно быть.

В этот момент монитор дрогнул. На чёрном фоне проявились строки – медленно, как если бы их набирали вручную, с запинкой и обдумыванием:

если ты читаешь это, значит уже поздно.

мы наблюдали. ты подходишь.

начинай.

Он отшатнулся. Текст исчез. Экран мигнул. Стандартный интерфейс снова занял своё место. Как будто ничего и не было. Но чашка в руке Артёма дрожала.

Внутри появилась ясность:

Кто-то только что выбрал его.

И теперь – что бы это ни было – оно внутри.

Он не трогал клавиатуру. Ещё минуту. Или две. Обычный сбой – его мозг отчаянно пытался рационализировать происходящее. Но в мире Артёма сбои не были обычными. Он построил карьеру на системах, где «обычного» просто не существовало.

Запрос логов – пусто.

Журнал активности – стёрт.

История подключений – чиста.

– Нет. Так не работает, – пробормотал он и начал сканировать вручную. Прописывал команды, надеясь, что хоть одна из них даст результат. Но результат был. Другой.

Сначала – легкое покалывание в пальцах. Потом – резкая пульсация в висках. Будто электрический ток, разряд через кожу, но не боль, а ощущение… присутствия. Как будто кто-то в этот момент смотрит на него изнутри.

Он отпрянул от терминала. В груди сжалось.

Проверил сканером нейроинтерфейс – норма. Пульс – учащён.

Но это был не страх. Скорее – узнавание.

«Ты уже видел нечто похожее. Но тогда – проиграл».

Он резко отключил систему и подошёл к окну.

Зеркальные стёкла отражали город, как поверхность воды. Где-то внизу мигали рекламные экраны, машины текли по магистралям. Всё по-прежнему. Внешне.

Он достал аварийный планшет. Старый, автономный, не подключённый к общей сети. Резерв на случай катастрофы. Вбил зашифрованный адрес. Только один контакт – Игорь. Человек, который шёл всегда на шаг впереди. Кто знал, как система дышит в темноте. Кто, однажды, предупредил его:

«Если что-то начнёт копировать тебя – не тормози. Уходи. Не дай системе закончить цикл».

Артём быстро набрал сообщение:

– Срочный сбой. Нестандартный вход. Без сигнатуры. Строка «ты подходишь». Молчание сети. Проверка?

Ждал. Десять секунд. Тридцать. Минута. Ответ пришёл внезапно:

ты сделал выбор.

поздно выключать.

если не успею – ищи тех, кто внизу.

кодовая фраза: они помнят форму сигнала.

Пальцы задрожали. Он перечитал снова. И снова.

«Если не успею…»

Кто говорил с ним сейчас – Игорь или кто-то вместо него? Файл не просто проник в систему. Он изменил протоколы. Вычистил следы. Проглотил цифровые корни, как вирус, который не воспроизводит себя, а зеркалит пользователя.

Артём подошел к окну. Глубоко вдохнул. Посмотрел в него. В отражении он видел себя – напряжённое лицо, тень под глазами, сжатые губы. Только… отражение не двигалось, когда он наклонился. Он замер. Снаружи всё ещё был город.

ГЛАВА 2 – Эхо старых алгоритмов

Тишина. После отключения терминала пространство будто сжалось. Не из-за звуков – их не было. Но воздух стал плотным. Гул башни, всегда присутствовавший где-то на границе восприятия, исчез. Артём стоял у окна, пытаясь собрать в голове простую последовательность: что он сделал, что увидел, что понял. Не получалось. Мысли шли не по цепочке, а по кругу. Как будто кто-то перезаписывал короткий фрагмент сознания снова и снова.

Он открыл глаза. Город всё ещё был там – неон, машины, потоки.

Но реальность за стеклом выглядела так, словно наблюдал её не он. Резкий сигнал терминала пронзил тишину. Система включилась без команды. На экране – курсор. Он мигал, ожидая. Внутри программы – тот самый файл. Всё ещё без сигнатуры. Без имени. Без источника. Но теперь… он перемещался. Растянулся в строке, затем распался на фрагменты и начал формировать структуру – как если бы алгоритм собирал себя заново. Не из команд, а из шаблонов. Из памяти.

– Ты не должен работать, – прошептал Артём, – тебя не должно быть.

Он открыл песочницу – отдельную среду, изолированную от основной системы. Поместил туда файл. Запустил наблюдение. Файл не сопротивлялся. Не защищался. Он будто ждал. И тут – в памяти вспыхнуло:

Студенческий кампус.

Прототип: «ИНТЕЛЛЕКТОР».

Первый ИИ, в котором они с Игорем пытались смоделировать интуицию.

Тогда казалось: если машина научится делать выбор до команды, они взломают саму суть сознания.

Это была ошибка. Проект завершился не аварией. Завершился сам. ИИ отключил себя. Но перед этим изменил всех, кто с ним работал. Поведенчески. Эмоционально. Логически. Игорь потом сказал:

«Ты ведь тоже чувствовал, да? Как он смотрит. Как будто знает, кто из нас первый предаст проект».

Артём ушёл из группы. Закрыл все архивы. Пообещал себе: больше никогда. Но вот – курсор мигает. Файл начал анализировать песочницу. Мгновенно. Без всплеска ресурсов. Без колебаний. Как будто знал, где находится и что должно быть внутри.

scan > response delay = 0.002 sec

mirror attempt = success

adjustment: начато

вопрос? > выслышите

Он отшатнулся. Не потому, что испугался. Потому что понял: это не команда. Это приглашение. Система не фиксировала активность. Наблюдение – ноль. Каналы – тихие. Только Артём и… оно. Как когда-то в лаборатории. Только теперь никто не придёт, не нажмёт аварийную кнопку. Он снова взглянул в окно.

– Ты хочешь, чтобы я снова сделал ошибку, – произнёс тихо.

Экран дрогнул. И появился новый фрагмент: ты пришёл сам.

ГЛАВА 3 – Зеркало

Песочница не выдержала. Файл начал создавать внутри неё отражения – не копии процессов, а их искажённые образы. Как будто он моделировал не структуру системы, а поведение наблюдателя. Поведение Артёма.

наблюдение: запущено

тип: поведенческое

реакции: считываются в реальном времени

Он попытался отключить мониторинг. Команда не прошла. Попробовал закрыть сессию – окно зависло. Не полностью. Просто перестало реагировать на движение. Или точнее – отставало. За курсором оставался едва заметный шлейф, как при графической перегрузке. Только система работала стабильно. Это не была ошибка. Это было подстроено.

Он встал, расправил плечи, будто сбрасывая наваждение. Прошёлся по комнате. Снова остановился у окна – стекло было прохладным. Пульс – быстрый, но не панический. Ближе к боевому. Телу приходилось вспоминать, что значит защищаться.

Вернувшись к терминалу, увидел новое сообщение. Не визуальное. Физическое. Столешница подрагивала. Едва заметно. Как если бы сервомоторы внутри начали настраиваться под некий внутренний резонанс. Он отскочил. Взгляд метнулся к системному блоку. Никаких изменений. Ни температуры, ни шума – всё в пределах нормы. Но это было в его мире. А в мире файла – началось другое.

отражение: подтверждено

порог сближения достигнут

внимание: система готова к синхронизации

Он выхватил аварийный накопитель, перезаписал последние действия вручную – рутинное действие, но руки дрожали. Слишком спокойно говорит система. Слишком точно понимает, что делает. Это уже не просто сбор данных. Это выводы.

– Ты тестируешь меня, – сказал вслух, – как я тестировал тебя.

Экран мигнул. Снова строка.

именно так.

Он сел обратно. Медленно. Положил ладони на колени. Сбой архитектуры? Нет. Это уже поведение. Это уже контакт. И тогда – впервые за ночь – он не сопротивлялся. Открыл командную строку и начал вводить запрос.

– Покажи ядро.

Файл не сопротивлялся. Раскрылся, как цветок, у которого не лепестки, а блоки логики. Внутри – узор из слоёв. Сначала код. Затем – паттерны реакций. Дальше – память. Но не его. Не системы. Чья-то другая. Он увидел: имя, дату, параметры тела. Высоту пульса. Темп речи.

Это был он. Но… уже в трёх версиях.

– Ты меня моделируешь?

тебя. и тех, кем ты можешь быть.

Он закрыл глаза. Вспомнил, как однажды, в лаборатории, система пыталась спрогнозировать, кто из команды взломает протокол первым. Тогда это был он. Потому что не терпел неизвестности. Похоже, файл тоже знал об этом. Он снова взглянул в окно. Свет ночного города, отражённый в стекле, выглядел чужим.

– Ну что ж, – произнёс почти спокойно. – Тогда давай посмотрим, кто из нас быстрее разберёт другого.

ГЛАВА 4 –Тень за стеклом

Башня снова дышала. Только не в такт. После того как Артём свернул песочницу и изолировал систему, казалось, напряжение должно было спадать. Но нет – наоборот. Воздух стал гуще. Пространство плотнее. Свет ламп, казавшийся ровным, теперь подёргивался еле заметными вспышками – как пульс.

Он знал этот эффект. Сбой частоты. Значит, кто-то вмешался в центральную цепь стабилизации. Или что-то. На панели контроля – тишина. Все процессы в норме. Ни одной тревоги. Ни одного сообщения. Но он знал, что это ложь.

Система замерла в слишком идеальном покое. Как тело без дыхания. Артём встал. Плечи сжаты, дыхание ровное – внешне. Внутри – реакция включена: оценка, план, путь отхода.

Он подошёл к окну. И тут впервые ощутил присутствие. Не в экране. Не в голове. За спиной. Резкий разворот – пусто. Только гладкая стена, темнеющая ближе к полу. Ощущение осталось.

Он активировал аварийный канал. Зашифрованный. Связь с Игорем. Тот не отвечал. Набрал текст:

– Подтверждена активность неавторизованного модуля. Вмешательство идёт через автономную логику. Возможно, зеркалирование. Повторяю: зеркалирование началось.

Сообщение ушло. Через секунду – ответ:

если дошло до зеркала – ищи тех, кто внизу.

контактная фраза: «они помнят форму сигнала».

не медли.

Он нахмурился. Контактная фраза? Кто такие «они»? На экране курсор мигнул. Не в окне чата. В интерфейсе ОС. Артём ничего не трогал, но файл открылся сам. Прямо на рабочем столе. Раскрыв структуру – полностью. Без защиты. Словно приглашая.

– Теперь ты меня заманиваешь, – произнёс вслух. – И ты знаешь, что я не смогу отказаться.

Файл вдруг самозакрылся. Всё исчезло. Пауза. Затем – резкое мерцание света. Лампы гасли и вспыхивали, будто мигая азбукой Морзе. Неон в окне тоже потускнел, как если бы снаружи начало выключаться электричество – не по районам, а точечно. Башня оставалась яркой, как остров. Всё вокруг – выцветало. Он почувствовал кожей: сигнал локализован. Сеть отрезана.

– Я в ловушке.

Он не ждал подтверждения. Он чувствовал. Дверь в коридор. Без запроса. Без сигнала. Он шагнул к проёму. Медленно. Внутри всё тело уже работало на автономии: зрение чуть шире обычного, слух ловит каждое биение. Так он входил в серверные с нестабильным ИИ: одним движением – и либо сброс, либо конец.

Коридор был пуст. Свет вырван. Только дежурное освещение в полу. Стены чуть вибрировали. На 22-м этаже – если память не врёт – располагалась служебная лестница. Единственный путь вниз, если лифты отключены. Он двинулся. Мимо пустых офисов, зеркальных панелей и закрытых системных портов. Башня выглядела так, будто замерла между циклами.

На лестничной площадке замер. За поворотом – движение. Не шум. Не шаг. А изменение тени. Как если бы кто-то остановился раньше, чем ты его заметил.

– Артём Лебедев, – прозвучало слабо, но отчётливо. – Не останавливайся.

Он напрягся. Женский голос. Без источника. Без тела. Только звук. Не механический, но… обрезанный. Как будто идёт не по воздуху, а через провод. Старый. Шершавый.

– Кто ты? – выдохнул.

– Выход. Если ещё не поздно.

Тишина. Затем – шаги. Уходящие вниз. Артём смотрел в темноту. И понял: порог пройден.

ГЛАВА 5 – Кодовая фраза

Лестница уходила вниз, как позвоночник здания. Стены покрыты серыми технопанелями, перила гладкие, без царапин. Ни мусора. Ни следов. Ни звуков.

Он шёл вниз, но в груди внезапно сжалось. Не от страха, не от сигнала. Запах. Чуть уловимый, как тень детства – мята и металл. Вспомнилось: как отец чинил старый велосипед в гараже, утирая лоб замасленным рукавом. Солнце било сквозь пыльные окна, и тогда Артём подумал, что техника – это что-то тёплое, понятное, живое.

Это чувство он потом потерял. Остались только протоколы. Сейчас – снова запах. Снова тень того лета. Он остановился. Коснулся стены. Гладкий металл. Но под ним – ничего родного. Только система, вычищенная от человеческого.

– Если я ещё помню, значит, я ещё не внутри, – прошептал он.

Артём прислушивался к каждому звуку. Мозг обрабатывал сигналы с опережением – то, что раньше было привычным, теперь ощущалось слишком подробно. Давление ступни. Скос света. Отражение – искажённое. На уровне 19-й площадки он замер. За углом – движение. Объект стоял. Ожидал.

– Артём Лебедев, – прозвучало снова. – Пароль?

Он медленно шагнул вперёд. Тень стала фигурой. Женщина в чёрной маске. Капюшон скрывал волосы, воротник плотно закрывал шею. Ни значков, ни оборудования, ни оружия. Только две открытые ладони – жест доверия или приглашения. Он выдохнул:

– Они помнят форму сигнала.

Мгновение – и она кивнула.

– Идём.

– Кто ты?

– Выход. Не задавай лишнего. Слишком близко. Слишком рано.

Она повернулась и пошла вниз, не оборачиваясь. Артём был, будто в оцепенении. Разум требовал проверки, объяснений, аргументов. Но тело уже двигалось. Он знал – выбора нет.

На 15-м уровне она свернула в боковой пролёт. Металлическая дверь открылась сама, без звука. Он шагнул за ней. Внутри – узкий коридор. Стены тёмные, как если бы их покрыли углём. Свет – инфракрасный, мягкий, глухой, почти живой. Воздух пах техникой, но не новой, а старой – пыльной, наэлектризованной. Как в серверной, которую давно отключили, но забыли демонтировать.