Фривольное лето. Ярко горят!

На мое удивление, пока я мыслил, воцарилась тишина. Я отвлекся от мыслей и огляделся. Неподалеку, тихо возникшая из сгустившихся сумерек, стояла Алиса. Уперев руки в бока, она недовольно смотрела на нас.

– Я смотрю, ты времени зря не теряешь… Стоит оставить тебя ненадолго одного, как ты уже охмуряешь новую девушку… – многозначительно проговорила она, сверля меня взглядом.

– Алиса? Семён? – Мику в замешательстве переводила взгляд с меня на Алису и обратно, явно не понимая, что происходит.

– Ну и? – Алиса, приподняла бровь, явно ожидая от меня объяснений.

– Да… вообще-то мы договаривались с Алисой тут встретиться… – выдавил я из себя, чувствуя себя последним негодяем и предателем. – Мы с Мику хотели немного поговорить, но… увлеклись, и вот… – Я беспомощно развел руками. «Вообще, почему я пытаюсь оправдаться? Подумаешь, разговаривал я тут с Мику, что в этом такого?» – мелькнула у меня мысль.

– Ой, простите, я помешала! – Мику, как ошпаренная, вскочила с песка. – Я пойду, не буду вам мешать!

Она бросилась прочь быстрым шагом, почти переходя на бег.

– Мику, постой! – крикнул я, но она, не замедляя шаг, скрылась в сгущающихся сумерках.

«А вот перед Мику надо извиниться – неудобно получилось. Надеюсь, она меня простит…» – с сожалением подумал я, провожая ее взглядом. Сердце болезненно сжалось от жалости к Мику и от злости на самого себя за то, что так по-дурацки все получилось.

– Я пришел, как и договаривались, так что свое слово я сдержал. Просто Мику тут уже была, мы разговорились и я не заметил как много времени прошло, – пояснил я теперь уже для Алисы персонально.

– Все с тобой понятно. Ладно, я пошла. Чао, Дон Жуан, – Алиса помахала мне на прощание, развернулась и пошла прочь, не оборачиваясь.

– Эй, так ты только за этим сюда меня звала? – совсем перестав что-либо понимать, беспомощно крикнул я ей вслед, чувствуя себя полнейшим идиотом.

Ответа, как и следовало ожидать, я не дождался. Алиса лишь ускорила шаг и вскоре скрылась из виду.

«Вот уж действительно, как говорил мне кто-то утром: за двумя зайцами погонишься – получишь по морде от обоих», – с горечью подумал я, оставшись в полном одиночестве на пустынном пляже, освещаемом лишь светом полной луны.

Я побрёл к своему домику, мучимый совестью и терзаемый невесёлыми мыслями. Как же неловко вышло с Мику! Сердце болезненно сжималось от жалости к ней. Получается, я уделил ей внимание лишь мимоходом, как бы между прочим, увлёкшись разговором по пути на встречу с другой девушкой. Да и перед Алисой стыдно. Шёл к ней на свидание, а застрял на полпути, очарованный Мику. Теперь-то мне понятно, почему обе девушки так странно себя вели. Только что толку от этого понимания? Как теперь выпутываться из этой ситуации? Горькое послевкусие от собственной глупости не давало покоя.

Можно, конечно, перед всеми извиниться, покаяться, посыпать голову пеплом. Но разве это что-то изменит? Боюсь, моя репутация в их глазах уже безнадёжно испорчена. После такого фиаско со мной, наверное, они вообще перестанут общаться.

И почему я такой идиот? Ну почему?! Понятно, что опыта в отношениях с девушками у меня кот наплакал. И здесь, в лагере, я делаю лишь первые, робкие, неуверенные шаги. Но и без всякого опыта можно было догадаться, к чему приведёт такое поведение! Достаточно было руководствоваться элементарной логикой, здравым смыслом, ну и общими, самыми поверхностными знаниями в психологии людей. Впрочем, что уж теперь… Когда всё уже случилось, и ничего не исправить, мы все внезапно становимся такими умными, проницательными, дальновидными. Сразу всё становится ясно и понятно, как дважды два.

Вот только я, например, не стал бы ручаться, что, попади я снова в подобную ситуацию, пусть даже наученный горьким опытом, я опять не наступлю на те же грабли. Ведь для этого нужно с ювелирной точностью распознать, в какой именно ситуации ты окажешься, делая тот или иной шаг. А пока этот шаг не сделан, ничего и не понятно. А когда понятно – опять уже поздно, и ты снова всё испортил. Эх, до чего же сложная штука – жизнь! А уж отношения с девушками – и того сложнее. Гордиев узел, да и только! Прямо скажем, непосильная для меня задача – нормально общаться с противоположным полом!

Погружённый в эти безрадостные размышления, я, словно в тумане, добрел до своего нового жилища. Когда я уже собирался подняться на крыльцо, меня негромко окликнули:

– Слушай, братан, погоди-ка.

Я обернулся и только сейчас в темноте заметил Антонину, вольготно, как у себя дома, расположившуюся в шезлонге возле нашего с вожатой домика.

– Иди-ка сюда, чего встал, как не родной? У меня к тебе есть отличное предложение, – она призывно поманила меня, приняв сидячее положение. – Думаю, у меня есть как раз то, что тебе сейчас нужно.

Я нехотя, с тяжёлым сердцем, приблизился.

– Слушай, я же вижу, ты надёжный парень, тебе можно доверять, – заговорила Антонина, оглядев меня с ног до головы оценивающим взглядом, словно прикидывая, во что я ей могу обойтись. – Может, хоть ты мне поможешь? А я тебе отплачу, не сомневайся! Хотя, давай я тебе сделаю доброе дело прямо сейчас, авансом, так сказать. Вот чего ты сейчас хочешь больше всего? Вижу, ты подавлен, случилось что? Ты расскажи, не стесняйся, я тебе точно смогу помочь.

С этими словами она достала объёмистый блокнот в обложке из толстой, явно дорогой кожи.

– Смотри, всё, что я сюда записываю, сбывается! Можешь, конечно, не верить, хозяин – барин, но давай попробуем и проверим. Ты же ничего не теряешь! Риск – дело благородное!

Тут я неожиданно вспомнил, кто мне утром сказал выбрать только одну девушку, а не гоняться за несколькими! Точно, это была девушка-кошка, а позднее она превратилась в девушку-волчицу. Волшебное существо! А что, если и Антонина – не просто взбалмошная девчонка? Её вызывающее поведение, этот нелепый наряд, словно позаимствованный у героини какого-нибудь аниме, – всё это явно намекало, что с ней не всё так просто! В этом лагере, кажется, возможно всё! И тогда получается, что слова Антонины вполне могут оказаться правдой! А я, как она верно подметила, и впрямь ничем не рискую. Всё, что мне нужно, – это признаться, что у меня не задался сегодняшний вечер с Мику и Алисой. Ну и ещё, возможно, записать своё желание в её волшебный блокнот.

– А давай! – решился я.

Я расстался с Антониной, которая, довольная собой, с блокнотом под мышкой направилась к себе. Я медленно поднялся по ступенькам и вошёл в домик, стараясь не шуметь. Внутри было тихо, только слабый свет от настольной лампы освещал комнату. Ольга Дмитриевна, моя новая соседка по домику, уже лежала в кровати, укрывшись одеялом, и читала книгу. Она подняла глаза на меня, когда я закрыл за собой дверь.

– Отбой через десять минут, – строго, но без раздражения сказала она. – Тебе ещё надо умыться и почистить зубы, так что давай мухой туда и обратно. Потом в койку и спать. Завтра ранний подъём, впрочем, как и всегда.

Я кивнул, не решаясь возражать, и поспешил к умывальникам. Вода, как и обещала Славяна, к вечеру потеплела или возможно я просто привык. Почистив зубы, я вернулся в домик, свет уже был выключен. Ольга Дмитриевна, судя по ровному дыханию, уже спала или, по крайней мере, делала вид, что спит. Я осторожно прошёл к своей кровати, стараясь не задеть ничего в темноте, и занырнул под одеяло.

Как и в прошлый вечер, сон настиг меня почти мгновенно – тяжёлый день сделал своё дело. Едва моя голова коснулась подушки, мысли начали путаться, последнее, что я успел подумать перед тем, как погрузиться в сон, было: «Завтра будет новый день. Надеюсь мне удастся исправить все прежние ошибки и не наделать новых».

Глава 3

День 3

Ночь оставила после себя тревогу, но что могло её вызвать, я вспомнить не смог. Пытался восстановить картины, которые показывал мне отдыхающий мозг, но эта часть памяти была недоступна – то ли заархивирована, то ли вообще отформатирована. В голове осталось лишь смутное ощущение, будто я что-то упустил, что-то важное, но что именно – оставалось загадкой.

Часы показывали шесть утра.

«Что-то сегодня я рано», – подумал я, протирая глаза.

На мгновение меня посетила мысль поваляться в кровати ещё немного, наслаждаясь тишиной и покоем. Но тело словно переполняла неиссякаемая энергия. Я чувствовал себя настолько бодрым и выспавшимся, что лежать без дела казалось настоящим преступлением. Хотелось немедленно вскочить, выйти на улицу и заняться чем-нибудь полезным.

Ольга Дмитриевна ещё спала, плотно укутавшись в одеяло, несмотря на летнюю жару.

«И как можно: летом, в такую духоту…» – покачал я головой, глядя на её укутанную фигуру.

Я встал, потянулся, подошёл к зеркалу и оглядел себя.

«По-прежнему молод и хорош. И даже бриться не надо», – с лёгкой усмешкой подумал я, проводя рукой по щеке.

Раньше я не слишком следил за собой – какой в этом смысл, если никто тебя не видит. А сейчас определённо хотелось выглядеть как можно лучше. Видимо, лагерь и его обитатели всё же влияют на меня.

«Измениться самому и тем самым изменить всё. Да? Или не измениться, а вернуться к себе прежнему? Ведь изначально я, наверное, был не так уж плох, и жизнь была в радость… Возможно, кто-то дал мне второй шанс, а я лишь почему-то хочу найти дорогу назад в свой мир, вернуться в свою квартиру? И жить как прежде? Действительно ли этого я хочу?»

«Должно быть, странное явление: пионер, стоящий у зеркала и с самого утра размышляющий о жизни и своих истинных желаниях. Быть может, стоит меньше размышлять и больше жить?» —промелькнула как-то совсем по краю сознания дельная мысль.

«А ладно, к черту рефлексию, я хочу пойти умыться для начала».

В этот раз утренняя вода не показалась такой леденяще обжигающей, как вчера. Напротив – приятная прохлада придала мне бодрости и помогла быстрее окончательно проснуться. «Так и дальше что?»

После умывания следует сделать зарядку, как принято у всех правильных людей, к которым когда-то относился и я. После вчерашнего фиаско в спортзале, где я так опозорился на глазах у Алисы, хотелось начать работать над своей физической формой. Поэтому я пошёл на спортплощадку.

«Идти туда, конечно, не близко, но что может быть лучше утренней прогулки, когда вокруг такая благодать? Хочется дышать, двигаться, чувствовать и… жить! Этого точно никогда не испытаешь в четырёх стенах».

Думая так и наслаждаясь утром, я вскоре оказался на месте.

«О! Алиса уже здесь!»

Видимо, мысль размяться с утра посетила Двачевскую гораздо раньше меня, и теперь она уже вовсю занималась утренними упражнениями. В данный момент она выполняла обратное отжимание от скамейки, её движения были чёткими и уверенными. Я замер на мгновение, наблюдая за ней.

«После вчерашнего… может, лучше не подходить?» – мелькнула мысль. Но я быстро отогнал её.

«Нет, лучше вести себя как ни в чём не бывало. Иначе будет только хуже. Да и, в конце концов, я не сделал ничего плохого».

Я уже начал растягивать губы в улыбке и даже приветственно поднял ладонь, но Алиса, заметив меня, резко прервала своё занятие. Её лицо выразило лёгкое смущение, которое она тут же попыталась скрыть за маской недовольства.

– Ты знаешь, да, для чего это упражнение? – спросила она.

– Ну, полагаю… мышцы рук… в основном… – ответил я, а потом поразмыслил и добавил: – И груди… наверное…

Казалось, последнее предположение вывело Алису из равновесия. Она быстро приблизилась вплотную, её глаза сверкнули.

– Ты меня тут не видел! И то, что я делала – тоже! Понял?!

– Ну ладно… – оторопел я от такого неожиданного поворота. – Да что такого-то? Я же ничего…

– И чтоб никому… ни одной живой душе! Иначе… – её яростный взгляд опалил меня.

– Да ладно, понял, – покорно согласился я.

«Мне-то что. Для меня это ничего не стоит, а если ей так спокойнее и вообще хочется…»

– Никому не скажу.

– И сам забудь! – эта хулиганка, похоже, решила додавить меня.

«Закономерно. Стоял блеял вместо того чтоб ответить, как полагается мужчине! Может, ещё не поздно всё исправить? Хотя бы попытаться…»

– Это будет наш с тобой секрет! – с улыбкой ответил я на провокацию.

Да, конечно, велик шанс заработать фингал ещё красочнее, чем у Сыроежкина, но, если что, медсестра Виолетта великолепно справится и с моим ранением, а отступить сейчас перед этой девочкой – себя не уважать.

«Как сказал однажды кто-то умный, душевные раны, они гораздо тяжелее телесных. Да и заживают медленнее. Ведь подорожник к душе не приложить».

– Если хочешь, можешь ударить, – и я приглашающе склонил голову.

– Ненормальный! – бросила Двачевская и быстро покинула площадку.

«Что ж, поле брани в итоге осталось за мной».

Я неторопливо провёл разминку и приступил к силовым упражнениям – в том числе попробовал и обратное отжимание.

«И что такого интимного видит Алиса в этом действии, вроде ничего особенного?»

Оставаясь в недоумении по этому поводу, я двинулся обратно к домику Ольги Дмитриевны, чувствуя лёгкую усталость и приятное удовлетворение от утренней активности.

Когда я вернулся в домик вожатой, Ольга Дмитриевна уже встала. Она стояла перед зеркалом, расчёсывая волосы. Её движения были плавными и размеренными, словно каждое из них было частью какого-то утреннего ритуала. Свет, проникающий сквозь окно, мягко окутывал её фигуру, создавая атмосферу спокойствия и уюта. В воздухе витал тонкий аромат свежезаваренного чая, который она, судя по всему, уже успела приготовить.

– Доброе утро, Семён! – произнесла она с лёгкой улыбкой, не отрываясь от своего занятия.

– Доброе, – ответил я.

– Что-то ты сегодня рано, – заметила она, наконец повернувшись ко мне. Её взгляд был одновременно доброжелательным и слегка изучающим, будто она пыталась разгадать загадку моего раннего подъёма.

– Это чтоб больше успеть за день! – поспешно ответил я, желая выглядеть примерным пионером.

– Весьма похвально! – одобрительно кивнула Ольга Дмитриевна. – Вижу, ты становишься таким деятельным и активным – я очень рада!

Её слова прозвучали искренне, и я почувствовал, как на душе теплеет. Может быть, она действительно верила в меня, а может, просто хотела поддержать. В любом случае, это было приятно.

– Семён, – начала она, отложив расческу в сторону, – сходи, пожалуйста, к домику Антонины. Постучись, скажи, что время подъёма. Они должны успеть умыться и к семи часам быть на площади в спортивной форме. Там будет зарядка. И предупреди: если кто-то не встанет, я буду вынуждена облить того холодной водой. Понял?

– Понял, – кивнул я, стараясь сохранить серьёзное выражение лица, хотя внутри уже начал представлять, как это будет выглядеть.

«Мокрые после обливания девушки – весьма занятное зрелище! Не откажусь посмотреть!»

Я вышел из домика и направился к соседнему жилищу, где обитали Антонина и её соседка. Подойдя к двери, я постучал несколько раз, стараясь не быть слишком громким и назойливым.

– Время подъёма! – произнёс я, повысив голос. – Ольга Дмитриевна велит умываться и к семи часам прибыть на площадь в спортивной форме. Если кто-то не встанет, тот будет облит холодной водой!

Из-за двери послышалось недовольное бормотание, а через пару минут дверь приоткрылась, и оттуда вышла соседка Антонины. Её имя я так и не узнал, она лишь кивнула мне и, зевая, направилась к умывальникам.

Я заглянул внутрь домика. Антонина всё ещё лежала на кровати, укрывшись одеялом с головой. Видимо, мои слова до неё не дошли, или она просто решила их проигнорировать.

– Антонина, вставай! – попытался я ещё раз, но в ответ услышал лишь невнятное бормотание из-под одеяла.

Поняв, что мои усилия тщетны, я вернулся к Ольге Дмитриевне, чтобы доложить о ситуации.

Она уже сидела за столом, держа в руках кружку с чаем. Её взгляд был сосредоточен на чём-то за окном, но, услышав мои шаги, она повернулась ко мне. Услышав мой доклад, лишь ухмыльнулась.

– Отлично, – сказала она, поставив кружку на стол. – Теперь набери ведро воды. Холодной.

Я кивнул и, не задавая лишних вопросов, отправился выполнять поручение. Когда я вернулся с полным ведром, Ольга Дмитриевна стояла у двери, готовая к действию. Она взяла ведро из моих рук с таким видом, будто это было оружие массового поражения.

– Жди здесь, – коротко бросила она и решительно направилась внутрь.

Через несколько секунд из домика раздался оглушительный вопль, который можно было описать как смесь обиды, удивления и паники. Дверь распахнулась, и оттуда вылетела Антонина, мокрая с головы до ног. На ней была только майка и трусики, которые, будучи полностью пропитанными водой, плотно облепили её тело, местами став почти прозрачными. Её волосы прилипли к лицу, а глаза были широко раскрыты от шока.

– А-а-а-а-а! – кричала она, размахивая руками, как будто пытаясь отогнать от себя невидимых врагов. – Что это было?! Кто это сделал?!

Она пронеслась мимо меня, как ураган, шлёпая мокрыми, босыми ступнями по плиткам дорожки. Её вопли постепенно стихали, пока она не скрылась из виду. Я стоял, не зная, смеяться или сочувствовать.

Ольга Дмитриевна вышла из домика с пустым ведром в руках, её лицо выражало полное удовлетворение.

– Ну что, Семён, – сказала она, слегка улыбаясь, – если даже теперь она и пропустит зарядку, то эта пробежка её компенсирует.

Я кивнул, стараясь скрыть улыбку, подумав, что этот день начался куда более ярко, чем я ожидал.