Релятивистский путь к антропологической катастрофе. Монография

2. К вопросу об истине. Может ли истина быть относительной?

Вопрос Понтия Пилата «Что есть истина?», который он задал Иисусу Христу во время суда над Ним, имеет первостепенное значение, ибо от ответа на этот вопрос зависит судьба всего человечества. Этот вопрос остается актуальным и в наше время. В вопросе Пилата звучало явное сомнение. Современный человек не только сомневается, он принял релятивистскую позицию. Это позиция деконструктивиста, способного разрушить любую систему убеждений на том основании, что истина – это просто идеология власти.

В исследовании вопроса об истине, начиная с древних времен до настоящего времени, следует отметить общую тенденцию, характерную практически для всего дискурса, – это стремление рассматривать истину как соответствующую реальности.

Согласно Пармениду, мышление соответствует бытию. Следует отделить бытие от небытия, для того чтобы привести бытие к истине. Устами богини Истины Парменид говорит: «Мне безразлично начать, ибо туда же снова я вернусь». Путь истины – это нечто мистическое, путь богов. Богиня истины вернется к различению истины и мнения. Существует путь истины и путь мнения, который имеет субъективный характер.

Платон указывал на то, что следует придавать значимость тому, что бытийствует, существует, а не нашим кажимостям. Для Платона истина есть выражение правильности какой-либо точки зрения.

Быть правдой – это значит сопоставлять с действительностью, точно описывать, изображать. Согласно Аристотелю, истина есть то, что утверждает существование того, что есть, и отрицает это существование, если этого нет.

Блаженный Августин, для которого существование Бога было очевидно, предложил онтологическое обоснование истины. Он считал, что наш разум может познавать вечные истины. Для Августина вечным может быть только то, что неизменно и вне времени. Таким образом, вечные истины неизменны и не зависят от времени. Человеческий разум подвержен изменению, поэтому вечная истина не может быть продуктом человеческого разума. Если человеческий разум не может быть источником вечной истины, то что же тогда? Может быть, это такой разум, который не производит истины, но всегда имеет в виду истины? Такой разум сам должен быть вечным. Подобная линия рассуждений приводит Августина к мысли, что существует нечто более высокое, превосходящее наш разум. «Если есть что-то более превосходное, то это Бог, а если нет, то истина сама есть Бог». [22, с. 60–61]. В «Исповеди» он пишет: «Господи, Ты знаешь. Разве не исповедовал я перед Тобой свои грехи. <…> Я не состязаюсь в суде с Тобой, Который есть истина <…>» [155].

Ансельм Кентерберийский рассуждает об истине с точки зрения правильности не только в утверждениях и мнениях, но и в воле действия и даже в сущности вещей. Он утверждает, что истина состоит из правильности и морально правильной, честной точки зрения. Честность понимается телеологически. Высказывание является правильным (может претендовать на правоту) тогда и только тогда, когда оно означает то, что в действительности есть. «Утверждение имеет одну правильность и истину, потому что оно означает то, для чего предназначено; оно имеет другую правильность и истину, потому что получило возможность означать» [21, с. 167]. Истину в воле Ансельм связывает со справедливостью, моральной оценкой и в телеологическом понимании. Истинно то, что соотносится с Божественным Разумом. Иными словами, истину надо рассматривать с точки зрения Божественного Слова.

Фома Аквинский определяет истину как адекватность или соответствие интеллекта и вещи. [156, с. 81]. Он использует понятие истины как соответствие или адекватности, чтобы объяснить, как реальность и человеческий разум соотносятся с божественным разумом. Следует отметить, что Фома Аквинский видит в рассуждениях об истине опасность развития релятивизма. Он обращается к Богу. Истинность зависит не от нашего интеллекта, а от Бога. Понятие истины имеет онтологический характер. Все, в конечном итоге, считается истинным только по отношению к Божественному разуму.

Фома Аквинский, обсуждая вопрос о правде и неправде, предлагает троякое определение истины, которое начинается с предпосылки о существовании. В первой части определения истины он утверждает, что истина определяется в соответствии с тем, что предшествует истине и является ее основанием. Существование или бытие является основополагающей предпосылкой любой истины. Второй момент, согласно Ф. Аквинскому, заключается в том, что истина определяется по тому, в чем ее умопостигаемое определение завершено. Иными словами, истина – это то, что на самом деле есть или произошло. Третий способ определения истины – это последующий эффект.

Р. Декарт выступает за то, что истина означает соответствие мысли объекту. Декарт был рационалистом, который верил, что то, что реально, – разумно, а то, что разумно, – реально. Ясные и четкие положения соответствуют истинной природе вещей. Критерий правильности суждений он связывает с проблемой воли. «Я просто воздерживаюсь от вынесения суждения в тех случаях, когда я не воспринимаю истину с достаточной ясностью и отчетливостью, тогда ясно, что я веду себя правильно и избегаю ошибок. Но если в таких случаях я либо утверждаю, либо отрицаю, значит, я неправильно использую свою свободную волю». [66, с. 41].

Обращаясь к более поздним философам, следует упомянуть точку зрения Уильяма Джеймса, философа и психолога, основателя прагматизма. Джеймс характеризует истину с точки зрения полезности и приемлемости. По его мнению, истина обнаруживается, когда внимание обращено на практические следствия идей. Джеймс полагает, что мы создаем истину в процессе успешной жизни. Истина ни в коем случае не может быть абсолютна. [107, c. 60, 73, 224]. Убеждения становятся истинными только тогда, когда они полезны и применимы на практике. [107, c. 60, 76].

Г. В. Гегель теоретизировал не полноту истины, а ее синтез, утверждая, что истина обычно понимается как согласие мысли с предметом, но в более глубоком, т. е. философском, смысле истина есть согласие содержания с самим собой или с предметом ее концепции. Гегель иллюстрирует примеры второго вида истины: «настоящий друг», «настоящее состояние», «настоящее произведение искусства». [98, c. 62; 246–247; 283; 284]. Согласно Гегелю, ни одно суждение реальности не может отразить верно то, что имеет место. Предположение об истине основывается на противоположности. Мы живем в мире дуализмов. По Гегелю правда есть как в тезе, так и в антитезе, когда все это воспринимается, то образуется синтез и новое предположение констатирует истинность вновь признанной ситуации.

С. Кьеркегор считал, что мы не можем узнать или найти истину без откровения Бога. Согласно датскому философу, жизнь имеет три стадии: эстетическую, этическую и религиозную. В сущностной сфере есть объективная истина, но в экзистенциальной реальности может быть только субъективная истина.

Американский теолог и философ Норман Гейслер утверждает: «Это соответствие [реальности] относится как к абстрактным реальностям, так и к действительным. Существуют математические истины. Существуют истины, относящиеся к идеям. В каждом случае есть реальность, и истина ее точно отражает». [85, c. 742].

Это соответствие, называемое истиной, может быть выражено как субъективная истина или как объективная. Греческое слово alētheia (алетейя) означает истину, представленную или субъективную, идущую от искренности и целостности характера. Согласно словарю новозаветных слов, истина понимается как реальность, лежащая в основе внешнего вида, истинная сущность материи. [169].

Субъективная истина делает утверждении об истинности предмета, о котором идет речь. Объективная истина основывается на реальности внешнего мира, которая не зависит от наших предпочтений, например, математические факты.

Как относиться к тому, что не существует, но мы относимся к этому как к чему-то исключительно важному, как к тому, что существует, например, к идеям, кажимостям? Если есть критерии истины, то должна быть абсолютная истина, которая вечна, неизменна и никак не зависит от субъективного мнения. Абсолютная истина не может быть опровергнута.

Древнегреческие философы эксплицитно не выделили определение абсолюта, но идея высшего принципа являлась основополагающей и продвигала их исследования.

Средневековые философы понимали Бога как абсолют, хотя и не использовали термин «абсолют». Таким образом, Бог – это и есть абсолют.

Если природа истины трансцендентна, то она (истина) не может быть субъективной. Мнение – это не истина, а субъективная позиция. Критерий правильности может быть только в том, что является основанием жизни, а значит, не требует обоснования. Все попытки древнегреческих мыслителей найти опоры жизни практически не привели ни к какому существенному результату.

Критическое осмысление идейных и ценностных установок, на которых базируются человеческие отношения, интерпретация мира конечным субъектом возможны только с позиций, ограниченных пространственно-временными рамками. На основе чисто человеческого опыта и экзистенциальных поисков смысла, с позиций субъективного восприятия мира невозможно объяснить истину. Убеждение является истинным тогда, когда оно соответствует тому, что делает истину истиной. Поэтому все попытки обосновать понятия об истине и морали основаны на вере в трансцендентное начало, которое стоит за всем. Это касается и моральных принципов. Без обращения к трансцендентности истина и мораль неизбежно приобретают релятивистский характер.

Истина – это не что, а кто. Истина – это Господь наш Иисус Христос, как он засвидетельствовал о Себе: «Я есмь путь, истина и жизнь» (Ин. 14:6). Истина есть слово Божие (Ин. 17:17). Абсолютная истина может быть только свыше, она содержится в Священном Писании.

Человеческие идеи, претендующие на истину, могут быть субъективны и потому спорны. Для того чтобы идея была принята за истину, необходимо, чтобы эта идея имела обоснование или доказательства и потому являлась бы твердым убеждением, а не просто мнением. Христианская вера основана на твердом убеждении в существовании Бога, который и есть Истина. К истине ведет религия, наше религиозное сознание. Религия – это источник духовно-нравственных ориентиров. Вера в Бога не требует доказательств, соответствия или обоснований. Но такая вера возможна только в эсхатологической перспективе. Осознание человеческой конечности в контексте эсхатологического ожидания задает определенную оптику жизненной перспективы, утверждая в жизни человека конечную цель – Царство Божие, тем самым определяя смысл жизни и духовно-нравственные ориентиры.

Утверждение того, что истина может быть абсолютной, в современном мире подвергается серьезным нападкам. Самоочевидные истины, не нуждающиеся ни в каких интерпретациях, теперь рассматриваются как относительные. Вот что об этом пишет христианский апологет и писатель Рави Захариас: «Катастрофа нашего времени, которая не поддается пониманию, – это смерть истины. Отрицая абсолюты, искореняя все точки отсчета, по которым мы проверяем правдивость, наша цивилизация вошла в terra incognita (неизвестная территория) по вопросам величайшей важности для выживания». [176, с. 122]. «Смерть истины» – это релятивизм.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Сноски

1

Участники политического движения Black Power, процветавшего в Америке во второй половине 1960-х – 1970-х годах, вдохновленные принципами расовой гордости, автономии и самоопределения, утверждали, что чернокожие американцы должны сосредоточиться на создании собственной экономической и социально-политической власти, а не стремиться к интеграции в обществе, где доминируют белые.