Забытые пеплом

Денис Тодореси

Забытые пеплом

Нет больше заката,

Лишь грязь в голове.

Как я так, не успел?..

Как я, не успел увидеть,

Как я, не успел потрогать эти стены.

Как я, не успел?

Лишь осколки битого стекла,

И бетона грады.

Жизнь ушла,

Ушла и хватка к ней.

Нет старого "Я",

Есть котлованы от домов,

Есть воспоминания о доме,

Только, я больше там не буду,

Буду лишь стоять на асфальте,

Который когда-то вел в мой дом.

Буду грызть глотки,

Но, я не тот.

Глава первая

Клуб тумана озирал всю улицу. Огромные многоэтажки словно склонились перед ним, хотя, в этом виноват просевший влажный грунт и недочеты строителей. Огромные тени вдали от зданий, становились все меньше по мере того, как он подходил к ним.

Цевье автомата чуть вбивалось в руку, отчего его было неприятно держать. В основном – автомат новый. Когда Руслан придет обратно в деревушку, он попросит Иваныча заменить ему цевье на поудобнее, а пока, ему надо облазить старую многоэтажку.

«Боже! – не довольствовался он про себя – Вот зачем я согласился?» В принципе, как и всегда, – деньги. Деньги – это все. За пару бумажек ты можешь: заказать проститутку, и довольно весело провести вечер, или, провести вечерок в баре, выслушивая грязные истории о том, как кто-то поймал кого-то, или забрал что-то из не знаю где! Хотя, все развлекались по-другому… Наркота. За небольшой пакетик травки, любой готов будет порвать тебя, и в чем дилемма, даже те, кто ее не употребляют!

Только, эта самая «дурь», моментами бывает дороже грошей. Например: выстрелили в плечо, и оно нереально болит? Покури травку!

Только, иногда, эта самая травка убивает не хуже пули в лоб. Только от пули ты умрешь моментально, а от травки…

…Сквозь серый асфальт, виднелись трещины, которые медленно заполнялись грязью от его сапог. Здания, которые были вдалеке, стали чуть ли не перед лицом к нему. Грациозные колонны, подпирающие небольшую плиту, просели вместе с бетоном, и поэтому потолок был настолько низким, что они касались его волос.

Этот дом – небоскреб в мире небольших домов, небольших квартир и палаток, в которых они живут. Сам дом был в высоту несколько десятков этажей, что, возможно, поднявшись на крышу, покажется солнце, туман будет снизу, а ты будешь стоять под легким ветерком, весенним солнышком, и просматривая облака. Правда, никуда он не залезет, не положено, да и чем выше здание, тем больше оно разрушено, вот бы хоть на минутку оказаться там.

Дверь от подъезда была выбита еще давно. Зеленая краска стала шелушится, и от постоянной влаги туманна ржаветь, пока не прогнила насквозь. Лишь на полу остались следы это краски, и пару кусочков металла.

Туман как тяжелый газ. Снизу – смертельная зона, куда вступишь ногой – умрешь. Сверху – жизнеспособная зона. Только, люди не птицы, летать не умеют, да им и не нужно.

Войдя в подъезд, его встретил оборванный и перекошенный лифт. Когда-то он возил людей, и однажды упал вместе с ними, превратив находящихся в фарш с костями и хрящами. Только, распробовать этот «фарш» некому, собаки воротят нос, люди, понимая, что это те же самые люди, бегут блевать от вида. Руслан же привык к такому, не в первый раз видит это: сгнившие останки, где на стенке лифта коричневый след от засохшей крови, и перемолотые кости, и мясо, откуда до сих пор торчит ткань. Как это блюдо осталось, и не сгнило, ответа не знает никто. Многие думают, что из-за вечной влаги, другие что это микробы не хотят размножаться их-за холода.

Приморск – город в тумане. Оно и понятно. Летом невероятно жарко, а осенью много снега, а из-за жары вечный туман. Лишь к поздней весне туман развеивается, и с крыши небоскреба открывается невероятный вид на море, на поселения, которые остановились в разных местах, а потом к приходу лета бегают в ужасе, ища при этом новое укрытие. Кто же в здравом уме будет оставаться на одном и том же месте? Да никто. Максимум бандиты, какие-нибудь, которые в случае чего, отобьют атаку, и забудут про это через несколько дней. Только, небольшие населения быстро сгинут, и встретятся лишь на небе.

Руслан жил в лагере Восход, это один из самых больших лагерей всего Приморска. В нем ты в безопасности, в нем тебя защитят, накормят, даже оружие выдадут, и время от времени деньги! Этим может похвастаться не каждый.

Этот лагерь находится на месте заброшенного летнего лагеря Восход в южной части города, в лесу. Это место хорошо подходит для поселения в пятьсот человек, что не удивительно. Есть места для всего: столовая, спортивных площадок для тренировки, стадиона для учебного полигона и жилой комплекс, где даже вода есть.

Лишь из-за этого лагерь посчитали одной из главных точек города, ведь для жилья есть все. Другим похвастается лишь больница на острове неподалеку, где также находится Электронная-станция, отчего остров остается такой-же желанной точкой города, отчего и опасной.

…Ему надо подняться на последние этажи, ради того, чтобы открыть вид на город, и выдать координаты местонахождения. В основном, ради этого Восход и использует небоскребы в округе, ведь дойти можно быстро, и вид открывается на весь город. Проблема в том, что и лагерь светится от ламп и костров, что иногда может позволять другим нежеланным гостям находить их место.

Подняться на двадцать шестой этаж не просто. Оно и понятно, лифт опасен, если и работает, остается подниматься пешком, ведь это самый безопасный способ подняться.

На последних этажах хоть и остается туман, но его значительно меньше, и проблески света от поселений остаются, нежели чем на последнем этаже.

Он поднялся на третий этаж, и благодаря баулу с специальным устройством, которое определяет координаты, который весит не меньше двадцати килограмм, автомату на руках, который уже болтается, ведь он его не держит, и бронежилету с полным комплектом обойм и гранат, он устал.

Устройство в бауле, что-то похожее на лазерный указатель, только профессиональный, и когда координаты устанавливаются, передаются по специальной вышке со связью в центр в лагере, и там уже отмечаются на карте. Удобно, особенно когда не имеешь базовых знаний картографа.

Никто не знает где расположены эти вышки. Всем хватает того, что внутренняя связь есть, то, что можно позвонить с одного края города в другой, и это радует.

Кто-то говорит, что вышки на острове находятся, а кто-то что в глубине лесов или города. Но ничего из этого не правда. Авантюристы, находящиеся на острове, заявляют, что ничего нет, а лагеря Восход и Закат подтверждают, что нет никаких вышек вообще.

Тех, кто живет на острове, называют Лескими. Такого слова нет в словарях, и придумали его совсем недавно, чтобы отделять обычных авантюристов от них, по факту героев зоны отчуждения. Это слово взаимосвязано с сталкерами и диггерами, только, Сталкеры грабят, Диггеры исследуют, а Леские все вместе.

Пятый этаж.

Дышать стало тяжело, и поэтому он притиснулся к стенке. Тяжелое дыхание перебивало все звуки, включая собственное сердцебиение.

С пятого этажа заканчивается жилой комплекс, дальше идут старые офисы и рестораны.

Офисы пустуют, оборудование разобрали и продали, мебель вынесли, а стекла поразбивали с громким грохотом, лишь пустынные стены с осколками стекол остались, некому работать, писать доклады и отчеты, осталось пустое пространство, в котором обычная человеческая нога не вступит. В ресторанах также не осталось ничего, лишь слабый сквозняк проносится по комнатам и залам, в которых когда-то гордо сидели люди, попивая кофе, и ели королевских креветок, теперь эти места остаются в забвении.

…Потрескавшийся кафель на стенах, рисовали разные и яркие узоры. На полу был тяжелый бетон, покрытый все тем же кафелем. Марш пролета был соединен мраморными арками с вбитыми из них скульптурами, которые когда-то очень давно выбивал скульптор, стараясь, выбивая каждую морщинку и волосок, а теперь, эти арки, стены, само здание стоит никому не нужным, а все потому, что благодаря природным катаклизмам города приходят в негодность, и некогда столица, может за щелчок упасть в груду бетонных стен, смешанным с людьми и разными постройками. То, что было вчера, не дает понятия, что будет сегодня или завтра.

Легкий сквозняк проносился по пролетам, отчего прохладным воздухом дышать было легче. На пятом этаже уже не было запахов или вони, был свежий влажный воздух, которого хотелось зачерпнуть больше.

Он встал, и встряхнув пыль и грязь, попавшую за то время, когда он сидел, пошел дальше.

Желательно ему подняться на шестнадцатый этаж, только вид оттуда будет хуже. Да и на том этаже бывший офис, отчего чтобы переместится из одной части этажа, нужно пробегать лабиринт, что очень ужасно. Конечно, в случае перестрелки, эти лабиринты могут его спасти тем, что он может быстро убежать за стену, притаится в уголке, и дернув затвор стрелять во врага, как тактика в играх: засел, переждал, выстрелил и убежал искать новое место укрытия.

Последний этаж хоть и был всеми желанным местом, но попасть туда сложно. Нужно подняться до тридцатого, потом, на сломанном пролете допрыгнуть до служебной лестницы, оттуда через служебные лабиринты и чердаки, подняться на заведомую крышу. Только, быстрее ты умрешь, чем лестница выдержит тебя, или, не окажется что крыша сломана, и ты на куске бетона, стараясь удержаться, не полетишь вниз.

Последние два этажа являются самыми опасными. Там был отель. Хороший наблюдался вид с тридцатого этажа, прямиком на море, на завод и больницу, которая в тот момент еще была соединена с городом, а не откололась, создав остров, и остальные небоскребы, которых было десять штук! Только, трое из них упали при землетрясении, двое стали аварийными, и, если их тронуть, слышно, как металлический каркас создает звонкий и зябкий звук шатающегося здание, а остальные стоят почти нетронутые, только, в основном, последние этажи этих небоскребов обрушились, и также упали в кучу мусора и пережитков человека.

Всегда, когда кто-то доходит последних этажей, удивляется виду. Особенно, когда это июль, и туман проходит на несколько недель. Высокие дома, красивый вид моря, домов, светящихся огоньков других городов, или поселений. А если это ночью, то открывался вид на огоньки от звезд, и вид на луну, которое не увидишь одиннадцать месяцев.

Пятнадцатый этаж.

Это был ресторан. Огромные тени от небоскребов, и вечера смешанным с закатом, выглядели очень красиво. Розово-фиолетовые оттенки от заката смешивались с тенью от домов. Туман размывал картину, отчего казалось, что это все же фотка города с закатом, но с добавлением в Фотошопе размытия, отчего даже вытянутую руку виделось очень плохо.

Двадцать восьмой этаж.

Ноги ужасно болели. Сухой кашель поразил его, но ему было все равно.

На улице было уже очень темно, и он ориентировался на память, хотя, один неверный шаг, или, движение, его туша с многотысячным арсеналом упадет за окно, и пискнуть он не успеет, как от скорости его шея сломается, и потом уже бездыханное тело упадет, сломав ему все кости. Он это понимал, понимали и все, кто соглашался подниматься на небоскребы. Правда, платили хорошо.

Положив баул на землю, ему все равно пришлось включить налобник, чтобы найти собачку на молнии. Наконец открыв баул, и достав устройство, он оттянул его ножки, и поставив поудобнее, включил его.

Принцип его действия прост. На сенсорном экране выбрать «поставить точку, и отправить компьютеру», повернуть в нужную сторону, отправить, и переставить устройство. Этот процесс всего сканирования зоны отчуждения занимал несколько часов, всегда приходилось возвращаться ночью, что не нравилось никому, но и спорить никто не собирался. Согласился – выполняй.

…Грязный ламинат, укрытый ковром, немного скрипел от шагов. На окнах висели прозрачные занавески, покрытые засохшей кровью. Руслану их пришлось вырвать, и они, вылетев из окна, начали извиваться как волны, пока их след все же не пропал из облизывающего фонаря.

Фонарь все же пришлось выключить, больно ярко он светит. Явно кто-то заметил его, и собирался ставить снайперов на него, но походу, увидев, как свет пропал, выслали группу на поиски его, а ему было все равно, он выполняет грязную и тернистую работу, за него любой пойдет мстить, даже жена.

Вдали, чуть левее от небоскреба виднелись слабые огоньки от ламп, и наставив камеру в сторону, он нажал кнопку справа сверху, и произошел негромкий щелчок, и на экране высветилось «Готово!». Перенесся указатель он повторил действия.

Когда пришло время уходить, он услышал топот тяжелых ботинок, и неряшливые переговоры, которые что-то бормотали, стараясь не сильно шуметь.

Встав на одно колено у выхода на пролет, и взяв автомат, он, задержав дыхание вслушивался в звуки. Они приближались, примерно, были на этаже ниже. Но их фонари просвечивали солнечным зайчиком по стенам.

Когда их зеленые каски и камуфляжи появились в прицеле, один лишь щелчок затвора от автомата Руслана испугали их, а когда началась небольшая очередь по стеклу за ними, он в ужасе пытались схватить автоматы, но без смысла. Поняв, что они не могут нащупать автомат, в страхе побежали вниз, при этом крича матерные слова.

Он усмехнулся. Убивать он не собирался, не дорос еще, а вот пугать…

Когда последние не бранные слова прозвучали, а топот сменился тишиной, он подошел к баулу, и сложив указатель, и накинув баул на плечо, он почувствовал, как в кармане вибрирует телефон. Ему звонила Настя, его жена.

Он не ответил на звонок, да и незачем было, он уже спускался по лестнице, и скорее всего через час будет дома. Дома его небось ждал бульон, хотя, в планах у него было на полученные деньги посидеть в баре, поглядеть на телок, да в картишки поиграть. Правда, жена его никуда не отпустил, да и куда? В бар? Никогда в жизни. Придется ночью сбегать, как всегда.

– О, Господи! – прокричала Настя. -Почему так поздно домой пришел? – обеспокоено сказала она.

Она стояла в халате. Голубые глаза поблескивали от слез, румянец на лице выдавал что она недавно рыдала, и русые волосы были завязаны в клубок.

– Извини, работал. – он кинул небольшую пачку купюр на стол рядом. -Правда извини.

Он расстегнул свою куртку, и повесил ее на крючок на шкафу.

– Приходили твои «друзья» … Что-то странное спрашивали: где ты…

– Какие друзья? – удивленно он.

– Не знаю, в зеленом камуфляже, они тебя искали, не знаю зачем… – попыталась объяснить она.

– Странно. Ладно, я устал, может, поспим все же? – попытался сыграть он усталость, хотя виднелось, что он особо и не устал.

– Ладно, давай. Сама утомилась.

Свет в комнате погас. Что за «друзья» приходили? Навряд ли Артем и Игорь, у них смена, да и какой смысл им приходить, они же знают, что он на смене?

…На улице ветер бродил по листьям и траве. Мягкий и глухой шелест убаюкивал, а монотонное дыхание Насти, странно будило, было ощущение, что голова взорвется. Поднялся на двадцать восьмой этаж, отпугнул солдат, спустился, прошел пол города, получил зарплату, так еще и в бар сходить надо!

Правда, ему не хотелось туда. Голова и так болит, словно он только что литр водки выпил, а идти, и еще пить, при этом глазеть на полураздетых девушек не хотелось, да и зачем? Вот, рядом лежит девушка мечты, красивая, с формой, да и не пилит. Хотя… Принципы…

Часы на руке слабо завибрировали. Час ночи.

Он, нехотя протерев свои глаза, отодвинулся от Насти, которая его обнимала, и начал одеваться. Куртку, конечно, одеть не мог. Слишком громко было бы, шум поднимать не хочется… Одев пару кофт, и толстые штаны, он приоткрыл форточку, и перелез через нее.

На улице был дождь, громкий. Смесь тумана с дождем иногда казалось ложью. Но никто не сможет с этим ничего поделать.

Баром была обычная столовая. Внутри, левее от входа, есть деревянная арка, внутри надо пройти, чуть правее, а там дверь с вывеской: все по сто! Внутри столики, десятки людей. От профильных бойцов, Леских, до новичков, которые в городе несколько дней.

Человек, попадая в этот город, начинает мутировать. И нет, у него не отрастают хвосты, или, третьи руки и вторая голова, а мозг. Ментальное состояние человека ухудшается. С каждым днем, от него старого все меньше и меньше. Он становится хладнокровной убийцей, который без угрызения жалости выпустить несколько пуль в своего недруга или даже партнера, с которым они и пришли в этот город. Если человек возвращается из этой зоны в обычный населенный пункт, он не сможет там жить, он даже спустя пять, десять и двадцать лет не заживет обычной жизнью, он не сможет чувствовать радость или сострадание, он спокойно пошлет своего начальника, и, если его посадят, он спокойно сможет ударить охранников и сбежать. Это и есть люди, которые приходят в эту зону, эти люди – Леские и сталкеры.

В баре все было спокойно. Люди ели, пили. На шестах крутилось несколько девушек, они танцевали какой-то танец, но Руслан не обращал внимание на это.

На потолке вытянутой дугой, свисала огромная люстра, на которых было несколько ртутных ламп, которые очень ярко светили по бару. На стенах были плакаты, все также с женщинами, иногда, с лозунгами про честь и доблесть.

Сев за стойку, он попросил пива. Рядом с ним сидел здоровый мужик, с широкими плечами и толстой шеей. Стрижка под бокс и красное лицо выдавало – он из дальнего похода.

Руслан, пожав ему руку, начал расспрашивать его:

– Вот настоящий мужик! Откуда ты? Впервые вижу. – спросил он.

– Из острова я. Леский. Думаю, почему бы вас не навестить. – признался с гордостью тот.

– И что у вас там? – спросил он, взяв кружку с пенным.

– Да все, как всегда. Рельзы на отряд нападают, мешают. Хотелось бы их истребить.

Рельзы – фанатики, верующие что на заводе живет их правитель. Они ему поклоняются, обожают. Их база находится на больнице севернее от завода. Больницу не один раз старались зачистить, чтобы освободить проход обычным людям, но без толку.

На острове, помимо фанатиков и Леских, артефакты. Назвать их так нельзя, конечно, ведь эти «артефакты», детали от завода. Они дорогие не потому, что завод, а потому что этот якобы «обычный» завод, имеет сеть лабораторий под ним. Эти артефакты настоящее золото. Это остатки от экскрементов ученых, которые сделали что-то не то, и теперь эта лаборатория гниет и ржавеет.

В Восходе ходило несколько людей, заявляющие, что они были в лабораториях, и рассказывали о нескончаемых артефактах, которых гора и маленькая тележка, то, что там мутанты, и оставшиеся трупы ученых. Никто им не верил, кроме новичков. Те, кто был старше новичков, знали, что они даже на острове не бывали, и когда они пытались новичкам это объяснить, они наотрез отказывались в это верить, просто, считали, что в этом месте человек не может врать, ведь, какой смысл? Только, в зоне ты скорее умрешь, чем найдешь себе напарника, который не будет тебе врать о своих замыслах. Никому не нужно верить, даже своим глазам.

– И что, больницу отбиваете?

– Да, пытаемся, только, не получается ни черта, слишком много развелось… Вот уже точно отбили сад у больницы, собираем отряд чтобы окружить этих чертей. Не хотел бы?

Предложение заманчивое, да и как он понимал, платят много, но уйти он точно не мог, жена не отпустит.

– Извини, но, я вынужден отказаться… – не успев договорить, послышались выстрелы.

Громкие, глухие и ошарашивающие выстрелы прогремели, а за ними послышался неистовый женский визг, похожий на свист снаряда, летящего поражать свою цель.

Весь бар вскочил. Послышалось лязганье автоматов и пистолетов, и все встали в стойку. В баре началось чувство тяжести, словно, что-то неистово сильно давит на воздух, беря на удушающий как борец.

Свет в зале неожиданно отключился, и по тяжелому вздоху, было понятно, что началась паника. Визг закончился также неожиданно, как и начался. Кто-то начал шептать что-то в панике, у кого-то сердце дребезжало так, что перекрывало собственное дыхание.

Леский который находился рядом, с грохотом поднялся со своего стула, и прошептав непонятное, взял Руслана за воротник, и потащил. Руслан не сопротивлялся, ему самому было интересно, что происходит там.

Он достал из рюкзака несколько автоматов, и передал один ему. Взявшись за него, это был почти новый автомат, словно, недавно взятый с конвейера. Вороненая сталь поблескивала, затвор мягко дергался без особых звуков, предохранитель слегка с усилием дергался. Цевье идеально входило в руку. Автомат новый.

– Ты осторожно, пацан, – попросил Леский.

Звуки исходили из жилого комплекса. Дверь была выбита, и валялась на земле в нескольких метров от петель. Вокруг входа были тлеющие угольки на петельках, дверь походу взрывали, странно, как никто не слышал взрыва?

По коридору шел сильнейший сквозняк, а по нем, проходил зловонный запах крови и сгоревшего пороха. В стенах были темные отверстия от пуль. Шпаклевка и краска отпали, неряшливые фигуры валялись на полу.

Руслан молился об одном – чтобы с Настей все было хорошо. Только, разглядев в темноте коридор, он увидел, как дверь в его комнату выбита.

Леский сразу обратил внимание на дверь, и подбежал. Его налобник светил так ярко, как никогда.

В коридоре танцевали угольки, было ясно, здание подожгли. Звуки на улице начали беспокоить, начались автоматные очереди, и даже взрывы. По спине шел холодок от волны взрыва, и ему приходилось бежать в коридоре.

Леский добежав до комнаты, отлетел шатаясь. Громкие глухие звуки выстрелов выбили из него кровь, которая вылетела брызгами. Из комнаты заново послышался визг.

– Настя! – крикнул Руслан во всю гортань.

После его крика, послышались еще визги, и послышались крики зрелых мужчин, о том, что время убираться отсюда.

Послышался громкий топот, и из двери вылетели несколько огромных мужчин, которые сбили с ног Руслана, и он упал на деревянный пол. В их руках была Настя, которая пыталась вырваться из их ладоней, но все четно.

Конечно, он попытался выстрелить хотя бы в одного, но автомат не слушался, руки становились тяжелыми, и он попросту не смог даже взять его.

Остались пробегающие тени, которые переступили через него, и скрылись.

Он не мог отдышаться, словно, ему ударили в грудь с неистовой силой, и ему пришлось несколько минут сжав руки, и кашляв пытаться дышать. Рядом лежал подстреленный Леский, который постанывал от боли, и пытаясь сдвинутся, упал на пол.

Встав, Руслан подошел к нему, и начал на него смотреть в страхе, не зная, что делать дальше.

– Парень… – прохрипел он. -Возьми мой жетон, и отправляйся на остров. Найди мой отряд, – он начал глубоко кашлять, и казалось, что вот-вот его вырвет на самого себя. -Если не найдешь, городу будет плохо…

– Почему?! – крикнул Руслан.

– Это были Релзы, и они украли девушку. Как понимаю, она твоя… – его кашель сопровождался кровью, и вся картина выглядела страшно. -Они забрали ее скорее всего в больницу, если их не зачистить, твоя девушка умрет. Умрут все в этом городе, Релзы сильны.

Началась минута молчание. Руслан схватил его за плечи, и осматривал его тело. Он не знал, что делать, ему хотелось сбежать. Какая-то струна внутри него дернулась, лопнула, она задела за живое, появился неистовый страх, ему хотелось извинится перед ней, за то, что сбегал по ночам, смотрел на телок, ему хотелось все вернуть на круги своя.

Леский достал жетон со своей груди, и передал его Руслану. На жетоне были выбиты инициалы Леского: П.Д.И 1988.02.15.

– Покажи этот жетон Минскому, он вознесет мою душу на небеса, а там, он поможет спасти твою женушку. – он взял Руслана за ладонь, и сжал ее. -Прошу, убей их всех.

В крови чувствовался бит, в голове играла ненависть. Конечно, ему приходилось видеть смерти людей, но не таким же образом…

– Я Даниил, вознесись на небеса моя грешная душа… – помолился тот.

После слово «душа», его голова дернулась, глаза словно вылетели из глазниц, и смотрели прям на Руслана. Его глаза закрылись, и пронесся последний вдох, сопровождающийся выдохом. Его голова упала на грудь, и в глазах пронеслась последняя искорка хватки за жизнь, но, она оборвалась, как человек на канате.

Рука упала, он точно умер.

В глазах Руслана пронеслась ненависть, и от злобы, он ударил со всей силой в стену, от которой посыпалась штукатурка.

Глубоко вздохнув, он встал, посмотрел в последний раз на Даниила, и взял с его бронежилета пару обойм.

В голове пролетали последние его слова, «Вознесись на небеса моя грешная душа» … В душе бежала буря эмоций. Он одновременно чувствовал страх, ненависть и грусть. Доминировала грусть, что ли. В душе крутился небольшой оркестр, который играл грустную мелодию. Пианино и скрипка играет минор, бас пробегает по своим струнам, пока дирижер двигает своей деревянной палочкой, чтобы музыканты знали, что и как играть. Мысленно, и он был в этом оркестре, может пианистом, а может скрипачом. Он также являлся важной нотой в этом оркестре. Лишь благодаря ему, этот мысленный оркестр и играет мелодию, которую также выбрал мозг, чтобы не оставаться в тишине.