Футуристические поэмы

вгрызается в кости,

а в ушах —

ещё марш

«Интернационала»:

«Весь мир насилья мы разрушим!» —

Но не мир разрушен…

Сами рухнули.

Закат – не конец, а диагноз.

Империя,

что взорвалась изнутри:

Ты нёс факел —

но пламя съело руки,

ты строил рай —

а вышел склеп.

Рассвет?

Нет – пепел рассвета.

Над картой —

как над прорванной плотью —

границы, что швы:

рвутся, кривые.

СССР —

ты был вечным?

Всего лишь полвека.

Руины.

Но в них – не плач,

а смех капитала,

что гложет мрамор,

как крыса.

Солнце

всходит на Западе —

красное?

Нет —

долларовое,

безглазое.

Пролог окончен.

Тень Троцкого —

метелью у виска —

скрежещет:

«Я ждал. Вы не смогли…»

а где-то вдалеке —

грохот истории:

однажды

снова соберутся в строку —

но буквы уже другие.

Закат алой империи

Громыхни,

революция!

Где твой рёв?

Декабрь зубами

вгрызся в глотку эпох —

1991-й.

Снегом

забиты жерла пушек.

Красный флаг

рвётся в клочья —

пеплом на брусчатку.

Вы слышите?

Серп заржавел,

как старик у станка,

молот разбит —

о бетон пятилеток!

Памятники

валятся с пьедесталов,

как пьяные вожди —

Ленин

глиняным пальцем

тычет в небо:

«Где вы, товарищи?

Мировой пожар

задули буржуазным ветрищем!»

Контраст!

Тогда:

взрывы на площадях,

кровь на снегу —

за свободу!

Теперь:

снег да доллары

липнут к сапогам

у Мавзолея.

Интернационал

захлёбывается в глотке —

гимн заменили на вой сирен

да шелест расписок из-за океана.

Октябрь!

Ты – как факел в метель.

Декабрь!

Ты – ледяная петля.

Солнце

взошло над баррикадами —

но это не утро,

это – свет фонарей

у «Макдональдса» на Пушкинской.

Кремль!

Стеной стоишь —

да трещины

змеями ползут от подвала.

Звёзды с башен сорваны —

проданы за пачку «Мальборо»

да банку кока-колы.

Вы не поняли?

Социализм в одной стране —

это паровоз без угля,

это ракета без космоса!

Троцкий с портрета

орет из ссылки:

«Я ж предупреждал —

один в поле не воин, а труп!»

Пролог вопит как гудок завода —

молчите, господа приватизаторы!

СССР рухнул – не от бомб,

а от ржавчины

в швах между республик.

Революция умерла —

но в груди ещё тлеет

искра того пожара.

Пламя, что должно было спасти мир

Взрыв!

Не снаряд – идея!

Из тюремных затворов,

из голодных глоток —

Октябрь вырвался

красным шквалом!

Цепи империй —

факелом по ржавым звеньям!

Пролетарий

вздыбил планету на дыбы:

«Владыки —

долой!

Земля —

топором перекроим!»

Ленин!

Глаза – два штыка.

Троцкий!

Речь – набат.

Серп взял в союзники молот —

мир перековать в колхозный рай!

Массы шагнули

сквозь дым гражданской войны —

к мировой революции марш!

«Не нам – всем шахтёрам, докерам, кули!

Интернационал пусть грянет, как гром!»

Фабрики – нашим!

Земли – крестьянам!

Власть – Советам!

Но главное – пламя не дать потушить!

В Германии

спартаковцы рвут проволоку,

в Китае комиссары бьют в гонг —

мировой пожар ещё не задушен!

СССР – не крепость, а мост

из сегодня

в завтрашний век коммун!

Марши!

Шаг – от Москвы до Шанхая.

Знамя рвётся вперёд, как локомотив.

Рабочий Парижа и шахтёр Питтсбурга —

братья!

Наш пролетарий вас в бой зовёт!

Границы пусть треснут,

как лёд под сапогом!

Буржуи пусть дрожат в своих небоскрёбах —

мы несём диктатуру солнца!

Но…

Стены растут вместо мостов.

Революция сжалась до одной шестой части.

Тень уже ползёт по карте:

«Социализм в отдельной стране —

это труп в золотом гробу!»

Троцкий кричит из бронепоезда:

«Стой!

Миру нужен не остров – океан!

Иначе ржавчина съест наши рельсы…»

Но Ленин верит —

время лечит расколы.

Съезды кипят,

коминтерн бьёт в колокола.

СССР рвётся ввысь, как ракета —

чтоб звезду с орбиты сорвать

и вплавить в знамёна всех континентов!

Два кузнеца мировой кузницы

Два!

Два молота в кровавой кузне —

Ленин и Троцкий – близнецы-титаны.

Один —

головой пробивает

тучи догматов,

другой —

языком зажигает батальоны.

Красный Октябрь

выкован ими —

наковальня —

Россия,

молот – восстание!

Ленин!

Его мозг —

динамит в тишине библиотек.

Тезисы рвутся,

как снаряды,

из печатных станков.

«Вся власть – Советам!» —

не просьба —

приказ истории!

Он – не мечтатель,

он – инженер катастроф,

что рушит троны,

чтобы выстроить мир без господ!

Троцкий!

Его речь – не слова,

а пулемётная очередь

по шинелям буржуа.

Бронепоезд мысли

мчит сквозь фронты:

«Революция – перманентна!

Стой – значит смерть!»

Он – не строитель,

он – пожарный мировой,

что тушит старый мир новым пламенем!

Вместе!

Два крыла у орла Советов —

без одного в пропасть!

Ленин рисует карту коммуны —

Троцкий ведёт армии по ней, как по нитке.

Брестский мир —

не поражение,

а передышка

перед прыжком через Европу!

Коминтерн уже бьёт в колокола —

в Берлине

Спартак поднимает кулак,

в Будапеште

Советы цветут, как маки!

Манифесты летят через границы —

не бумаги, а факелы!

Пролетарии всех стран —

это не лозунг, это план!

Ленин в кабинете

сводит концы с концами:

«Даёшь электрификацию!

Свет – оружие!»

Троцкий на фронте

кричит полкам:

«Вперёд!

Наша родина – земной шар!

Но…

Тень уже ползёт

по кремлёвским стенам —

Сталин молча точит нож на глобусе:

«Мировая революция?

Бред!

Нам бы тут свои хаты удержать…»

Ленин хрипит,

сжимая сердце:

«Товарищ Троцкий,

вы – следующий…»

Троцкий в ответ —

смех да перо в руке:

«Пока я дышу —

революция не в клетке!»

Два!

Но третий ждёт за дверью.

СССР родился —

но мир не сгорел,

а замер.

Ленин уходит —

мавзолей вместо трона.

Троцкий пишет письма в пустоту:

«Товарищи,

революцию предали бюрократы!

Мы строили мост —

а возвели мавзолей…»

Революция, которой не хватило мира

Год 1922-й.

Серп согнут в дугу —

не по хлебу,

а по карте.

Молот вместо гвоздей

вбивает границы —

СССР родился!

Но крик новорождённого —

не плач, а рёв:

«Мировая революция!

Время не ждёт!

Братья!

Заводы Вены,

доки Марселя —

это наши не сданные фронты!»

Ленин у карты —

глаза в огне.

Троцкий у микрофона —

голос —

шквал.

Два титана в кольце врагов —

но за спиной тень ползёт,

как тайфун по болоту.

Сталин в углу курит трубку,

шепчет: «Мировая? Смешно.

Мы – одни.

Империя на костях – крепче.

А вы витаете в облаках…»

Съезд.

Речи рвутся в окна,

но за дверью бумаги шелестят,

как змеи.

Сталин пишет списки —

не бойцов, а доносчиков.

Тень уже не тень —

чугунный сапог

на горле Коминтерна.

«Троцкий —мечтатель.

Ленин – больной.

Революция без хозяина – моя!»

А в это время:

Гамбург в огне!

Рабочие штурмуют вокзалы!

Троцкий бьёт кулаком по столу:

«Помощь!

Сейчас или никогда!

Красная Армия

должна идти на Запад!»

Но Ленин кашляет кровью в платок:

«Сперва восстановим разруху…

Потом…»

«Потом?

Потом будет поздно!» —

Троцкий хлопает дверью.

Сталин улыбается в усы:

«Революция в одной стране —

это не поражение.

Это… новая империя.

А Троцкий пусть болтает.

Его вычистим

как пятно с партбилета.»

И вот рёв машин

заглушил интернациональные марши.

Серп стал крестом

на могилах мечтателей.

Молот теперь —

не оружье, а кандалы.

Тень выросла в статую

с усами и трубкой —

«Спасибо, товарищ Ленин,

теперь я всё решу за вас…»

Пророк в изгнании

Корабль!

Не корабль – гроб!

Плывёт сквозь туман,

где горизонт слеп.

Троцкий на палубе —

знамя без древка,

революция в чемодане,

забитом гвоздями.

Приговор:

«Изгнан!»

Не страшно —

но миру вырвали глаз.

Перо в его руке —

не перо, а штык.

Чернила не чернила —

кровь из жил.

«Перманентная революция»

строчками рвётся в бой —

но мир глохнет

под грохот тракторов Сталина.

Страницы летят за борт —

бумажные кораблики

тонут в океане равнодушия.

Туман.

Он – как вата в ушах планеты.

Троцкий кричит сквозь чад: «Стой!

Социализм в одной стране —

это склеп с позолотой на гробнице!

Революция без мира —

пожар в пепельнице!»

Но волны смеются —

«Старый!

Твой век приказал долго жить!»

Москва.

Там – мавзолей растёт,

как гриб после дождя.

Сталин в граните —

икона с усами и трубкой.

А здесь – океан,

перо и цитадель из книг.

Троцкий пишет —

пули вместо точек,

восклицания —

разорванные снаряды.

«Смотрите!

СССР строит Вавилон —

не к небу, а в землю!

Рабочий Парижа —

уже не брат, а шпион.

Кремль опутан проволокой —

колючая мечта о сытости

в мире голодных!»

Но чернила сохнут —

ветер истории

раздувает пепел вместо искр.

В изгнании:

часы бьют полночь —

везде.

Троцкий слепнет от ярости —

но видит трещины в сталинизме.

«Они превратили Маркса в икону —

а вы молитесь на пятилетки

вместо восстаний!

Но придёт день —

ваши стены рухнут

под тяжестью лжи!»

Корабль исчезает —

туман съел паруса.

Осталось перо да крик в пустоте:

«Революция не умерла!

Она просто ждёт —

не вас, а новых безумцев!»

Волны шепчут: «Смирись».

Но вдали уже зреет шторм

без названия и флагов.

Пророк, бьющийся о стену

Изгнанник!

Его дом – чемодан

да волны ярости под рёбрами.

Троцкий в Мексике —

революция в клетке из пальм.

Перо рубит воздух —

не чернила,

кровь из вен!

«Перманентная революция»

кричит на языках всех наречий —

но мир глух, как стена НКВД.

Рефрен:

«Одинокая крепость рухнет под собственным весом!»

Слышите?

Кремль растёт ввысь —

кирпичи

из костей «врагов народа».

Стены толще —

но трещины змеями ползут

от подвалов Лубянки.

Пишет:

«СССР – не маяк, а мавзолей.

Социализм в четырёх стенах —

это палата для прокажённых истории!

Мировая революция не умерла —

её замуровали в вашей «победе»!»

Но письма возвращаются —

конверты запечатаны воском страха.

Рефрен:

«Одинокая крепость рухнет под собственным весом!»

Сталин смеётся в усы —

«Бредни!

Мы – гранит!

Мы – на века!»

А Троцкий в ответ —

молотком по клавишам:

«Гранит рассыплется в песок

от первого крика правды!»

В Мексике рассвет

рвётся сквозь жалюзи.

Троцкий за столом —

тень на стене, как петля.

Ледоруб уже точат в Москве —

но он пишет, не видя,

что смерть в дверях

в форме друга-сталиниста.

«Одинокая крепость…» —

кровь на бумаге.

Последний рефрен остался недопетым.

Каменотёс догм и перо изгнания

Сталин!

Каменотёс

в кремлёвской пыли —

догмы киркой рубит,

камень за камнем.

«Социализм в одной стране» —

стена выше облаков!

Каждый блок —

приказ, донос, расстрельный список —

цемент из крови и страха.

Троцкий в изгнании —

перо бьётся,

как птица о стекло.

«Стена не спасёт —

она задушит!

Революция без мира —

это жернов на шее истории!»

Но эхо глохнет в тумане —

Сталин стучит молотом:

«Молчи, пророк!

Здесь я —икона и инквизитор!»

Камень!

Ещё камень!

Стена растёт —

в окнах республик решётки

вместо солнца.

Троцкий пишет —

Буквы как пули:

«Вавилон из пятилеток

рухнет под криком “Ура!”»

Но Кремль глух —

там портреты вместо людей,

лозунги вместо хлеба.

Сталин в граните —

палец указующий в небо:

«Мы – вечность!

Мы – гранит!»

Троцкий в ответ —

смех сквозь слёзы:

«Гранит?

Нет —

лёд под солнцем правды.

Растаете лужами лжи у своих же ног!»

Изгнанник в Мексике —

часы бьют полночь.

Ледоруб уже занесён —

но он пишет, не видя тени в дверях.

«Одинокая крепость…

Ваш социализм —

это тюрьма с портретами на стенах камер!»

Кровь на рукописи —

последний рефрен остался недопетым.

А в Москве:

стена достигла неба —

но трещина ползёт от Мавзолея.

Сталин хлопает по кладке —

звук пустой,

как череп в пивной кружке.

«Прочно! На века!»

А в трещине шепчут страницы изгнанника:

«Рухнете под собственным весом…»

Домны, пожирающие небо

Сталин!

Кузнец с лицом из гранита —

социализм в одной стране

выковал как кандалы.

Домны вздымаются —

не трубы, жерла,

плюющиеся сталью

вместо свободы.

Пятилетка за четыре года?

Легко!

Если кости рабочих считать за кирпичи!

Индустриализация!

Гром без молний —

сталь льётся реками,

но кровь гуще.

Днепрогэс светит —

но тени в бараках длиннее ночи.

«Свобода?

Она в труде! —

кричат плакаты,

а за колючкой ГУЛАГ

молотит цифры из человечины.

Миф!

Социализм в одной стране —

это не рай,

а цех с конвейером лжи.

Сталин у пульта —

рубильник вместо сердца.

«Урра!

Мы – велики!

Мы – впереди!»

А в тифозных вагонах

крестьяне шепчут:

«Куда?

Зачем?

Мы – не уголь,

чтобы гореть во славу домен…»

Домны!

Ваши рты прожорливы,

как молитвы фашистов.

Свобода упала в жерло —

завтра из стали

отольют статую Вождя.

Трактора ползут по полям —

не сеять, а давить тех,

кто смеет спросить:

«Где братство?

Где мировая весна?»

Сталин в клубах дыма —

бронзовый бог

с цифрами вместо зрачков.

«Смотрите:

мы накормим всех железом!

Мы заткнём голодные рты

пламенем мартенов!

А кто против —

тот пепел в топке прогресса!»

Но где-то Троцкий в изгнании бьётся:

«Домны сожрут вас самих!

Вы построили не коммунизм —

Алтарь для жертвоприношений!

Ваш «социализм» —

это паровоз без пути,

что мчится в пропасть

под грохот речей!»

Рефрен:

«Одинокая крепость рухнет под собственным весом!»

Стены трещат —

но Сталин хлопает по стали:

«Прочно!

Мы – на века!»

А в цехах рабочие

шепчут сквозь гул:

«Свобода…

Она была в огне

семнадцатого года.

Теперь её задушили

в дыме сталинских заводов…»

Коллективизация – жатва костей

Сталин!

Сеятель с железной рукой —

зерно не пшеницы,

а смерти

вспахивает поля.

Колхозы встают —

не хаты, а рвы,

где крестьянин

сгнивает за пайку лжи.

«Урожай!

Рекорд! —

кричат газеты,

а в земле

шевелятся кости как корни.

Коллективизация!

Топором по живому —

куркуль не враг,

а козёл отпущения.

Трактора ползут по степям —

не пахать,

а давить тех,

кто смел спрятать зерно в кулаке.

«Хлеб – государству!

Голод —вам!»—

приказ выжжен

на спинах российских сёл.

Поля!

Ваши колосья

краснеют не от зрелости —

от крови,

что впитала чёрная земля.

«Голодомор»

сквозит в ветре —

не слово,

а вой матерей

над пустыми колыбелями.

Сталин в Кремле —

цифры вместо слёз:

«Миллионы?

Статистика!

Жертвы

ради величия наших планов!»

Миф!

«Социализм в одной стране цветёт!»

Но цветы эти —

белена на могилах.

Хлеб экспортирован —

а в сёлах дети жуют кору и глину.

Самолёты везут зерно —

не голодным,

а врагам за валюту для станков.

Пролетарий в Берлине ест —

а пахарь в Харькове

пухнет от воздуха.

Троцкий в изгнании рвёт строки:

«Вы превратили коммуну

в колхоз-каннибал!

Ваш «социализм» —

это жнец, который

косит собственный народ!

Но придёт день —

ваши поля взвоют костями

из-под чернозёма!»

Рефрен:

«Одинокая крепость рухнет под собственным весом!»

Сталин смеётся:

«Мы – незыблемы!»

А земля уже стонет —

в её жилах не нефть,

а слёзы.

Колосья гнутся —

не от ветра,

от тяжести не отпетых душ.

Цемент из крови и страха

Сталин!

Архитектор с чертежами из стали —

державу строит не из кирпичей,

а из рёбер.

Репрессии – не ошибка,

а раствор

для кладки «несокрушимой» лжи.

Каждый донос —

кирпич,

каждый расстрел —

цемент.

Стены растут —

выше страха,

выше правды.

Ночь.

Чёрный воронок

рычит под окнами —

не грабитель,

а государство в кожаной тужурке.

Списки длиннее жизни —

«враг народа»

пишут кровью на лбу у эпохи.

Суды – десять минут:

«Расстрел!

Следующий!»

ГУЛАГ открывает объятья —

«Добро пожаловать в ад

с портретом Вождя на воротах!»

Миф!

«Единство народа и партии!»

Но единство это —

молчание,

где язык отрезан

как аппендикс.

Страх цементирует сердца —

не кричи,

не дыши,

не думай —

иначе твой сосед станет палачом

за пайку хлеба.

Сталин у карты —

палец тычет в небо:

«Видите?

Мы – монолит!

Мы – непобедимы!»

А под ногами земля трясётся —

под ней коридоры Лубянки,

где эхо стонет:

«Не виноват…

Не виноват…»

Но цемент из слёз

уже застыл в фундаменте.

Троцкий в изгнании

бьётся, как рыба в сетях:

«Ваш «монолит» —

это склеп

с живыми трупами!

Вы заменили братство

на доносы,

революцию

на НКВД!

Но трещины уже ползут —

страх не может быть вечным цементом!»

Рефрен:

«Одинокая крепость рухнет под собственным весом!»

Сталин смеётся в усы —

«Мы – вечны!

Мы – сталь!»

А в бараках зэки

шепчут сквозь стук колючки:

«Сталь ржавеет…

Страх проедает даже гранит…»

Победа, что не залатала трещин

Война!

Огненный вал

от Бреста до Волги —

Сталин в бункере —

бронзовый бог

с трещиной вместо сердца.

Народ встал стеной —

не за Сталина,

а за жизнь,

за пепел сожжённых хат.

«За Родину! За Сталина!» —

лозунг смешался с кровью в окопах.

Берлин!

Красное знамя рвётся к Рейхстагу —

но каждый стяг

прошит пулями и ложью.

Победа! Салюты! Слёзы!

Но Сталин уже чертит на карте —

не мир,

а границы новых лагерей.

«Слава героям!

А трусы пусть гниют в Магадане!»

Миф!

«Мы – несокрушимы!

Социализм победил!»

Но трещины глубже —

под красным гранитом

кишат вши страха и доносов.

Солдат вернулся —

не в рай, а в колхоз,

где хлеб снова отбирают

для «светлого завтра».

Сталин!

Твой монолит покрылся рубцами —

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.