Калашников

Альберто Васкес-Фигероа

Калашников

ВСТУПЛЕНИЕ

Моя благодарность Хосе Карлосу Родригесу Сото за разрешение использовать часть текста из его книги Hierba Alta.

Европейский парламент, Ссылаясь на Римский статут Международного уголовного суда (МУС),

Принимая во внимание запрос президента Уганды в Международный уголовный суд относительно ситуации, связанной с Армией сопротивления Господа (LRA),

Учитывая ордер на арест Джозефа Кони, выданный Международным уголовным судом,

Принимая во внимание решение Совета по расследованию и судебному преследованию преступлений геноцида, преступлений против человечности и военных преступлений,

Ссылаясь на доклад Генерального секретаря ООН для Совета Безопасности ООН о положении детей в условиях вооруженного конфликта в Уганде,

Учитывая руководящие принципы ЕС по правам человека в отношении детей и вооруженных конфликтов,

Ссылаясь на свои предыдущие резолюции по Судану и Международному уголовному суду (МУС) о нарушениях прав человека и похищениях детей Армией сопротивления Господа,

А. Принимая во внимание, что в сентябре 2005 года Международный уголовный суд выдал ордер на арест Джозефа Кони, лидера и главнокомандующего LRA, которому предъявлены 33 обвинения в преступлениях против человечности и военных преступлениях, а также ордеры на арест других высших командиров LRA,

B. Принимая во внимание, что 33 обвинения против Джозефа Кони включают 12 обвинений в военных преступлениях и преступлениях против человечности, в том числе убийства, изнасилования, рабство, сексуальное рабство, бесчеловечные акты, причиняющие тяжелые телесные повреждения и страдания, а также 21 обвинение в военных преступлениях, включая убийства, жестокое обращение с гражданским населением, преднамеренные атаки на мирных жителей, грабежи, принуждение к изнасилованиям и насильственный призыв детей,

C. Принимая во внимание, что LRA ведет боевые действия в регионе с 1986 года, якобы против правительства Уганды,

D. Принимая во внимание, что с 1986 года на севере Уганды продолжается вооруженное восстание, которое в настоящее время ведется от имени LRA,

E. Принимая во внимание, что в августе 2006 года правительство Уганды и LRA подписали соглашение о прекращении боевых действий,

F. Принимая во внимание, что в разгар насилия на севере Уганды в 2005 году около 1,6 миллиона человек были вынуждены покинуть свои дома и жить во внутренних лагерях для перемещенных лиц, а десятки тысяч детей каждую ночь искали убежище в городских центрах ради безопасности,

G. Глубоко обеспокоен катастрофическими последствиями этого конфликта, который привел к похищению более 20 000 детей и вызвал огромные человеческие страдания, особенно среди гражданского населения, а также грубые нарушения прав человека, массовые перемещения людей и разрушение социальных и экономических структур; учитывая, что похищение детей и их использование в качестве сексуальных рабов или боевиков является военным преступлением и преступлением против человечности,

H. Принимая во внимание, что в июле 2008 года LRA напала на Народную армию освобождения Судана в Набанге и убила 22 ее солдат,

I. Принимая во внимание, что Джозеф Кони неоднократно отказывался подписать мирное соглашение, предложенное бывшим президентом Мозамбика Жоакином Чиссано,

J. Принимая во внимание, что из-за неспособности государств-участников задержать Кони и других командиров LRA, Армия сопротивления Господа в настоящее время расширяет свои силы за счет похищений,

K. Принимая во внимание, что в сентябре 2008 года LRA похитила 90 конголезских школьников в городах Килива и Дуру в Демократической Республике Конго и атаковала многие другие населенные пункты,

L. Принимая во внимание, что юрисдикция Международного уголовного суда охватывает наиболее тяжкие преступления, затрагивающие международное сообщество, в частности геноцид, преступления против человечности и военные преступления,

1. Призывает правительство Уганды и соседних стран к полному сотрудничеству с Международным уголовным судом в его расследованиях и судебных преследованиях; требует, в частности, сотрудничества в аресте и немедленной передаче Джозефа Кони и других лиц, обвиняемых Международным уголовным судом.

Глава 1

– Признаю, что лет десять назад пару раз пересекался с Джозефом Кони и его людьми… – признался Роман Баланегра, возвращая документ. Затем, внимательно оглядев своих посетителей, добавил: – Но не понимаю, к чему это; я уже давно расплатился по всем счетам перед законом.

– В этом нет ни малейших сомнений… – поспешил возразить Сонго Гумба, поднимая руку, словно возвращаясь в те времена, когда он был всего лишь дорожным инспектором. – За исключением того небольшого инцидента с слоновой костью, который, к счастью, предан забвению, мы всегда считали вас образцовым гражданином.

– Тогда…? К чему всё это?

Африканец пожал плечами, указав на своего спутника – рыжеволосого мужчину с редкими волосами и неухоженной бородой, который не сводил глаз с возвращенного ему доклада Европейского парламента.

– Миссия, порученная мне лично президентом, заключается в том, чтобы сопроводить этого господина до его дома и заодно гарантировать вам, что наше правительство поддерживает предложение, которое вам собираются сделать, но при этом останется в стороне и будет отрицать любую причастность к делу. – Его голос звучал услужливо и вкрадчиво, как у чиновников средней руки Республики. – И на этом я считаю свою работу завершенной. Желаю вам хорошего и продуктивного дня!

Он встал, пожал руки обоим спутникам, почтительно поклонился в японском стиле и покинул комнату с видом человека, которого только что известили, что у него горит дом.

«Господин, о котором идет речь», и Роман Баланегра несколько секунд молча изучали друг друга, словно оценивая, с кем имеют дело. Затем рыжеволосый шумно выдохнул и, явно желая разрядить обстановку, спросил:

– Ваше настоящее имя действительно Баланегра?

– Так указано в моих документах.

– Но это не похоже на подлинную фамилию.

– Фамилия, зарегистрированная в центральном реестре, всегда более подлинная, чем та, которой нет нигде. Особенно если учесть, что подавляющее большинство рожденных в Центральноафриканской Республике не имеют ни свидетельства о рождении, ни крещения.

– Не знаю почему, но я думал, что вы родились не здесь.

– Насколько мне известно, родился… – с легкой иронией ответил тот. – Прямо в этом доме. И я не единственный белый, родившийся в Мобайе, не единственный, кто не был зарегистрирован при рождении, и не единственный, кого не крестили.

– Понимаю… Значит, когда пришло время регистрироваться, вы сами выбрали себе фамилию?

– Примерно так.

– И почему именно эту?

– Потому что у моего деда, поляка по происхождению, была почти непроизносимая фамилия – Корженёвский. К тому же на местном диалекте она означала что-то вроде «Жрущий п…ду». Поэтому его почти сразу стали называть «Человек с Черной Пулей», а моего отца, соответственно, «Сын Человека с Черной Пулей». Годы спустя, когда тот сумасшедший Жан-Бедель Бокасса провозгласил себя «Императором Нового и Славного Центральноафриканского Империи» и издал нелепые законы, согласно которым мне грозила депортация из собственной страны за иностранную и оскорбительную фамилию, я решил зарегистрироваться под той, которая напоминала всем, что мои корни уходят в этот край уже почти на век.

– Баланегра… – повторил рыжеволосый, явно заинтригованный этим словом. – Очень подходящее имя для лучшего охотника континента.

– Я никогда не претендовал на звание лучшего охотника континента, – быстро возразил Роман, явно начиная терять терпение. – Моим отцом он был, а я – нет.

– Но именно так о вас говорят все, кто вас знает, – заметил собеседник, доставая из кармана белоснежного пиджака носовой платок и промакивая пот с лба легкими похлопываниями. – Мне сказали, что вы убили больше слонов, чем кто-либо из ныне живущих.

– Возможно… – признал хозяин дома, которому становилось все более неуютно. – Я их не считал, потому что это просто работа, которую я старался выполнять наилучшим образом. – Он слегка прокашлялся и добавил: – Но прежде чем мы продолжим, я хотел бы узнать, с кем имею дело и какое отношение имею к распоряжению Европарламента о поимке этого ублюдка Джозефа Кони.

Рыжеволосый бережно сложил носовой платок, убрал его обратно в карман и, понизив голос до почти шепота, сказал:

– Меня выбрали для передачи очень конфиденциальных сведений и заключения некоторых весьма «щекотливых» соглашений, так что, раз уж в этой стране можно свободно выбирать имя, пусть меня зовут Гермес.

– Как греческий бог?

– Именно!

– Что ж, мне без разницы, Гермес вы, Юпитер, Аполлон или кто угодно, но вот что мне действительно интересно – так это какое отношение я имею ко всему этому?

– Вы поймете, если я скажу, что время и обстоятельства доказали: нет никакой возможности доставить Джозефа Кони к правосудию.

– Ну, открытие века! – презрительно фыркнул Роман. – Этот грязный хорек подтирается всеми «ввиду того, что ввиду» кучки галстучных болванов, которые в жизни не ступали на африканскую землю. Если власти ЕС не смогли даже поймать сербских и хорватских преступников у себя под носом, как, черт побери, они собираются схватить человека, выросшего в самой дикой, малонаселенной и непроходимой джунглевой глуши на планете? Бред какой-то!

– Полностью согласен! – кивнул Гермес. – А тот факт, что недавно он приказал убить шестьсот человек в Конго и похитить сто шестьдесят детей, привел нас к выводу, что закон в его случае абсолютно бесполезен.

– Вот же открытие! Кони действительно основал «Армию сопротивления Господа», но местные называют его Хорьком или Сайтаном, потому что считают его дьяволом, создателем «Легионов адского сопротивления». Говорят, что он любит есть альбиносов и пигмеев, хотя доказательств у меня нет. Но вот в том, что никто не убил, не изнасиловал и не искалечил больше невинных людей собственными руками, чем этот ублюдок, я уверен.

– Что делает его самым страшным преступником в истории человечества.

– Чтобы удостоиться такой «чести», ему придется потягаться с немалым количеством кандидатов, но одно несомненно: он – один из немногих, кто все еще жив. И свободен.

– Верно! – согласился Гермес, снова вытирая пот. – Именно поэтому мы решили, что он должен быть либо «заперт, либо зарыт». Зверей нужно приручать, а если это невозможно – истреблять.

– И как же вы собираетесь его «запереть или зарыть»?

– Десять миллионов евро. Это цена за его голову. И еще миллион за каждого его главаря.

Роман Корженёвский, он же Роман Баланегра, присвистнул, затем неспешно поднялся, подошел к перилам веранды и принялся созерцать пейзаж, знакомый ему с самого детства.

– Когда об этом объявят официально?

– Никогда.

– И почему?

–Потому что мы вынуждены признать, что это было бы незаконно, аморально и, прежде всего, глупо, – быстро ответил Гермес, который подошел и встал рядом, чтобы так же созерцать пейзаж. – Мы рискуем тем, что, убедившись в отсутствии надежды на спасение, он устроит еще более кровавую бойню, как, говорят, делают загнанные звери. А еще мы не хотим, чтобы эти джунгли превратились в охотничий угодье, куда сбегутся сотни сумасшедших, мечтающих получить многомиллионное вознаграждение.

– Значит, им придется хорошенько постараться, чтобы сохранить эту историю в тайне, потому что у Кони есть союзники и шпионы повсюду. Насколько я слышал, суммы, вращающиеся вокруг его проклятой армии, исчисляются миллионами.

– Пытаются выяснить, кто поддерживает и снабжает его из-за границы, но это непросто.

– Понимаю. И если верно, что Кони и его люди пересекли реку два месяца назад и теперь скрываются где-то в джунглях Верхнего Котто, которые не только являются самым непроходимым болотом, но и граничат с Суданом, его никогда не поймают, – заметил хозяин дома. – Я провел большую часть жизни, охотясь на слонов в тех местах, и могу вас заверить, что ни один чужак не выживет там и недели. Чтобы вы поняли, скажу лишь, что плотность населения там – меньше одного жителя на квадратный километр, то есть, по сути, там никто не живет. – Он сделал короткую паузу, а затем заключил: – Особенно если ему придется столкнуться с убийцами Кони.

– Мы знаем. И мы также знаем, что ни армия этой страны, ни армии Уганды, Конго и даже все силы ООН вместе не смогли его поймать за все эти годы. Исходя из этого, мы больше не рассматриваем вариант продолжать охоту, вынуждать его к бегству или заставлять сдаться; мы пришли к выводу, что лучший выход – просто пристрелить его.

– Звучит логично, резко, жестоко, неэтично и, откровенно говоря, незаконно.

– Безусловно, но время дипломатии и терпения прошло. Джозеф Кони – это хищник, а хищников нужно истреблять.

Роман Баланегра задумчиво кивнул, давая понять, что согласен с услышанным. В действительности, так оно и было.

Через некоторое время он спросил:

– Именно поэтому вы пришли ко мне?

– Конечно! Наши информаторы утверждают, что вы охотились на сотни слонов в Верхнем Котто с тех пор, как еще мальчишкой начали сопровождать отца на облавы. И они же говорят, что вы способны прострелить голову филину с пятисот метров.

– Филины обычно сидят очень неподвижно. Да и к тому же… это было давно.

– Есть вещи, которые не забываются. А суть в том, чтобы подстрелить добычу, за которую вам заплатят десять миллионов евро.

– Согласен.

Его собеседник не смог скрыть удивления:

– Согласны?

– Именно так я и сказал.

– Вот так просто? Вы рискуете жизнью.

– Всегда этим занимался… – ответил он без малейшей тени бахвальства. – В этих болотах стадо слонов во главе со старым самцом может быть куда опаснее всех людей Кони вместе взятых, но никто и никогда не предлагал мне даже тысячной доли этой суммы за их отстрел.

– Я ожидал от вас хоть какой-то нерешительности.

– С чего бы? – удивился его собеседник. – Чтобы пококетничать? Какая глупость! Я всегда считал этот регион своим задним двором, и меня бесит, что его оккупировала банда убийц и насильников детей. Если хотите знать правду, я бы согласился и за десятую часть суммы, но раз уж предлагают столько денег, отказываться не собираюсь.

– Я приехал сюда не для того, чтобы торговаться.

– Рад это слышать, потому что единственное, что мне нужно, – это аванс, чтобы всё организовать так, чтобы выполнить работу и вернуться живым. Условия простые: если я принесу вам голову Джозефа Кони, вы платите; если провалюсь, вы теряете аванс.

Светловолосый мужчина с редкими волосами тут же кивнул.

– По-моему, справедливо. Когда вы планируете отправиться?

– Через три-четыре дня, если правительство Банги согласится сотрудничать.

– Они согласятся. У меня достаточно денег, чтобы убедить сомневающихся, и я точно знаю, в чьи руки они должны попасть.

– Это уже ваша задача. Но повторю еще раз: будьте осторожны, потому что «союзники» Кони очень могущественны, как здесь, так и за границей.

Глава 2

Было ли её имя пророческим, или она стала тем, кем стала, благодаря своему имени?

Вопрос без ответа, но одно можно сказать наверняка: если какая-либо женщина когда-либо заслуживала право носить имя самого изысканного, утончённого и экзотического цветка, то это, без сомнения, была Орхидея Канак Стюарт.

Её родители полюбили друг друга с момента знакомства и продолжали любить до самой смерти, так что она была зачата в подлинной страсти, её беременность проходила легко и счастливо, рождение было безболезненным, и с первых мгновений жизни она ощущала себя окружённой уютной и роскошной теплицей, созданной исключительно для того, чтобы сделать её самым счастливым существом, когда-либо открывавшим глаза на этой земле.

И когда эти глаза начали ясно различать окружающий мир, они увидели миллионы форм и красок, ведь огромный сад особняка Канаков по праву считался самым прекрасным, благоухающим и разнообразным во всемирной столице цветов.

Благодаря счастливому климатическому сочетанию, позволявшему тёплому бризу Средиземного моря и свежему ветру с Маритимских Альп ласкать плодороднейшую землю с чистейшими водами, регион Грасс в Провансе более тысячи лет считался самым приятным для чувств местом в Европе.

Цвет, запах и тишина – таков был Грасс.

Одним словом – гармония.

Неудивительно, что, несмотря на подающий большие надежды талант пианистки, когда Андреа Стюарт поняла, что во время страстных ночей любви среди цветов в уютной вилле на окраине деревни она забеременела, она сразу приняла решение навсегда отказаться от гастролей и концертов, чтобы наслаждаться вечным медовым месяцем там, где мёд обязан быть самым сладким.

Юлю Канаку было всё равно, управлять своими делами из Швейцарии или из Франции, ведь всё, что ему было нужно, – это телефоны и самолёты, а аэропорт Ниццы находился всего в пятнадцати минутах от их нового дома.

Этот новый дом представлял собой величественный дворец конца XVIII века, названный более чем удачно – «L’Armonia», окружённый лесами, садами и виноградниками. Канак приобрёл его, складывая на стол пучки пятисотфранковых банкнот перед неохотным владельцем, который не желал покидать место, где родилось и выросло множество его предков.

Даже воспоминания иногда имеют свою цену.

Любопытно, что именно запахи быстрее всего пробуждают самые ленивые воспоминания.

Когда бриз дул с моря, особняк наполнялся ароматом жасмина с южной стороны, когда ветер приходил с гор – преобладал запах роз, а с наступлением темноты крыльцо охватывал густой и тяжёлый аромат ночного красавца.

Один талантливый и чуткий архитектор снабдил старый дворец всеми современными удобствами так, что никто не мог бы сказать, что хоть один камень был сдвинут с места, а лучшая охранная компания превратила его в неприступную крепость, потому что Юлю Канаку было жизненно важно знать, что во время его частых поездок женщины, которых он обожал, были в безопасности.

Очень богатые люди обычно имеют очень опасных врагов.

Страх и деньги, как правило, идут рука об руку.

Поэтому с самого детства Орхидея Канак привыкла к тому, что её тенью был угрюмый и молчаливый гигант по имени Слим, который спал в соседней комнате, сопровождал её каждое утро в школу и проводил часы занятий за столиком в кафе на площади, не двигаясь и не выпивая ничего, кроме воды.

Она никогда не могла представить, что творилось у него в голове, если там вообще что-то происходило.

Возможно, под влиянием своей «тени», а возможно, из-за врождённого характера, девочка тоже не была многословной, за исключением тех моментов, когда находилась в кругу родителей.

Она предпочитала учёбу, будто её единственная цель – знать всё.

От матери она унаследовала тонкую музыкальную чувствительность, от отца – природный ум, так что её можно было считать практически вундеркиндом.

К пятнадцати годам она превратилась в стройную, привлекательную девушку с виноградного цвета глазами и медной копной волос, одержимой идеей, что всё должно быть изысканным, гармоничным и тщательно доведённым до совершенства в мире, ограниченном стенами «L’Armonia» и узкими улочками родного городка.

Она ненавидела ездить в Ниццу и даже в более близкий Канн, утверждая, что дым автомобилей раздражает ей глаза, а «зловоние» ресторанов притупляет её обоняние.

Её представление о внешнем мире ограничивалось тем, что она видела по телевизору, ведь, по её мнению, это позволяло посетить любой уголок планеты, включая музеи, не испытывая при этом неудобств и невыносимых запахов.

Так же она общалась с тысячами людей в интернете, одним нажатием клавиши избавляясь от тех, кто ей наскучивал.

Для Орхидеи Канак не существовало большего удовольствия, чем сидеть за компьютером на закате, широко открыв балкон, чтобы погрузиться в ароматы миллионов цветов, и разговаривать с кем-то из далёкой страны, наблюдая, как солнце скрывается за горизонтом, оставляя после себя зелёный отблеск.

Спустя час она принимала душ, наряжалась так, будто шла на праздник, и спускалась к ужину с родителями, ведь эти ужины, а затем долгие беседы на крыльце летом или у камина зимой были любимой семейной традицией.

Однажды Юль Канак решил, что пора познакомить дочь с внешним миром, начиная с Парижа.

Она нехотя согласилась, но только с условием не лететь на самолёте – она была уверена, что не вынесет часового заточения в тесном пространстве.

Они отправились в двух огромных автомобилях, но ещё до Марселя Орхидея начала проявлять признаки тревоги, а вскоре их пришлось остановить, чтобы она могла выйти и стошнить.

– Это, наверное, дорога в ад… – с горечью пробормотала она.

Они вернулись в «L’Armonia», и два дня она не покидала постель, страдая от невыносимой мигрени.

Через неделю, пока мужа не было дома, Андреа Стюарт попыталась внушить дочери, что пора признать: мир не ограничивается видом из её балкона.

– Я знаю, но мне это неинтересно, – спокойно ответила она.

– А что будет с ней, когда нас не станет? – обеспокоенно спросила Андреа мужа.

– Надеюсь, к тому времени она изменит своё мнение, – беззаботно ответил Юль Канак. – Особенно если встретит юношу, который заставит её понять, что жизнь – это не только книги и интернет.

– Первая обязанность детей – заставлять родителей волноваться.

– Не вижу ничего забавного в этом ответе.

– А он и не забавный… – уточнил он. – Он реалистичный. И можешь быть уверена, что волновалась бы гораздо больше, если бы не знала, где он и с кем.

– А что, если пригласить на выходные сына Мартинона? Он очень красивый и воспитанный молодой человек.

– И полный недотёпа… – последовал мгновенный ответ. – Уверен, стоит Орхидее заподозрить, что мы пытаемся её с кем-то свести, как она тут же отправит его восвояси. Первым делом она спросит его мнение о перспективах успеха экспериментов с холодным термоядерным синтезом или чем-то подобным, чтобы моментально его заморозить… или сплавить.

– А Рене Тайе?

– Он гомосексуал.

– Гомосексуал…? – удивилась она. – Ты уверен?

– На самом деле, он скорее «обратимый».

– И что это значит?

– Что иногда он одного цвета, а иногда другого.

– Никогда бы не подумала! Была уверена, что единственное, что его интересует, – это спорт.

– Его больше интересуют спортсмены, так что забудь о нём и о любом другом. Когда придёт время, Орхидея сама выберет мужчину, который ей подходит. Она умнее тебя, меня и всех, кого я знаю, так что повторяю: не беспокойся о её будущем.

– А если я не буду беспокоиться о своей дочери, то о ком, чёрт возьми, мне беспокоиться? – задала она в какой-то степени логичный вопрос.

– Ни о ком, дорогая, ни о ком, – настаивал Жюль Канак, нежно поглаживая её по щеке. – Те, кто живёт в таком месте, как это, не имеют права беспокоиться, когда у стольких людей есть по-настоящему серьёзные заботы.

Тем не менее, даже живя в Л’Армонии, мать имела право беспокоиться о своей дочери, особенно замечая поведение, которое можно было бы назвать, по меньшей мере, эксцентричным, и которое в обозримом будущем не собиралось меняться.

Орхидея Канак Стюарт читала всё, анализировала всё и изучала всё до такой степени, что могла бы считаться опытным парфюмером, поваром, достойным двух звёзд Мишлен, и ловкой хакершей, способной взломать систему безопасности любого банка.

Перфекционистка до изнеможения, она всегда следила за тем, чтобы ни стул, ни ваза, ни пепельница не были не на своём месте. В те ночи, когда перегорали пробки, она могла на ощупь пройти весь дом, спуститься в подвал и заменить их, не задев ни одного предмета мебели.

Весенними вечерами она любила сидеть на террасах Сада дю Луп и потягивать свой знаменитый мятный сироп. Именно там, вскоре после своего восемнадцатилетия, она снова встретила одного из своих одноклассников, Джиджи Малатесту, который, по-видимому, последние годы посвятил непрерывному росту.

Он значительно превышал два метра в высоту, что сделало его восходящей звездой международного баскетбола. Увидев её, он поспешил рассказать, что проводит какое-то время в деревне с матерью, пока восстанавливается после болезненной травмы лодыжки.

Сын могущественного итальянского строительного магната, Джиджи всегда делил свою жизнь между Грассом и Миланом, так как его родители смертельно ненавидели друг друга. Однако это никогда не влияло на его настроение, так как ещё с тех пор, когда он был вчетверо ниже своего нынешнего роста, его считали самым озорным и бесстыдным сорванцом в школе.