Урсула и Сокровище

Вместо драного вещмешка Урсула снабдила механика небольшим штурмовым рюкзаком. Перекладывая вещи, Артём что-то быстро сунул на дно рюкзака. Суетливое движение либерийца не укрылось от баронессы.

– Что там у тебя? – спросила она. – Покажи!

Артём замешкался.

– Ты не доверяешь мне? – удивилась Урсула, даже не подумав о том, что вообще-то, она ещё не давала либерийцу повод доверять ей.

Механик достал из рюкзака книжку в мягком переплёте и протянул шкиперу. Вероятно, для конспирации книжку когда-то разобрали на отдельные листы и позже снова сшили суровыми нитками. Урсула пролистала книгу, написанную на незнакомом языке, и спросила:

– О чём это?

– Это «Морские рассказы» Станюковича, – ответил Артём.

– А, про яхтсменов! – догадалась баронесса.

Либериец улыбнулся и кивнул. А Урсула подумала о том, что либериец сильно рискует, держа книгу при себе. В Республике бумажные книги были запрещены, поскольку не подлежали проверке автоматическими цензорами, встроенными в смартфон каждого законопослушного республиканца.

– Тебя надо приодеть, – решила Урсула, когда Артём застегнул рюкзак.

Девушка вынула из шкафа ворох рубашек и не новый, но ещё вполне приличный костюм тёмно-синего сукна. – Это принадлежит моему отцу, но пока ты можешь носить. Примерь.

Либериец застыл посреди комнаты с костюмом в руках.

– Где я могу переодеться?

– Ах ты боже мой, какие мы стеснительные! – возмутилась Урсула. – Не думай, будто сможешь чем-то меня удивить. Переодевайся сейчас же!

Артём огляделся, заметил дверь в ванную и шагнул туда с одеждой в руках. Урсула улыбнулась и принялась убирать со стола.

– Я готов. – Артём вышел из ванной.

Полы пиджака болтались на уровне колен невысокого либерийца, а пряжка брючного ремня оказалась на груди парня.

– Мой папа – крупный мужчина, – заметила Урсула и фыркнула в кулак. – Костюм придётся подшить.

– Твой отец был военным? – спросил Артём и указал на следы от погон, отчётливо пропечатавшиеся на тёмном сукне пиджака.

– Мой папа…, – лицо Урсулы некрасиво исказилось, девушка всхлипнула. – Неважно. Раздевайся.

Как ни чёрств душой был либериец, но даже он понял: от дальнейших вопросов следует воздержаться. В сгущающихся сумерках Артём и Урсула вышли из подъезда. Баронесса несла элегантную спортивную сумку, либериец тащил на загривке собственный тощий рюкзак и огромный баул шкипера. Во дворе к астронавтам шагнули трое.

– Ключи от коптера, – приказал баронессе вожак гопников, рослый и крепкий, с бритой башкой на широкой шее борца. – Быстро!

–Ага. Щас! – Урсула с размаху треснула негодяя сумкой по голове.

Почему люди не летают как птицы? Летают. Только низко и недалеко. Удар снёс гопника с ног, и он врезался головой в куст шиповника, который посадил Урсула у подъезда, чтобы придать дому чуть более уютный вид. Подручные бритоголового попытались схватить шкипера за руки.

– Нечестно! – голос Артёма прогремел на весь двор.

Он сбросил баул, шагнул вперёд, взял ближайшего хулигана за грудки и ударил лбом в переносицу. Раздался звук, словно столкнулись два бильярдных шара. Гопник отступил на шаг и рухнул. Из его ноздрей потоком хлынула кровь. А либериец обернулся к последнему оставшемуся на ногах апашу и улыбнулся, как Джек-Потрошитель улыбался своей любимой.

– Теперь честно!

Гопник заверещал неожиданно тонким голоском и бросился наутёк.

– О-о-о! – простонал приходящий в себя вожак.

Он выбрался из куста и сел, схватившись за исцарапанную башку. Артём огляделся и за неимением других жертв склонился над хулиганом.

– Добавить? – спросил он почти ласково.

Гопник увидел серебристые глаза либерийца и побелел от ужаса. Изменённый в республиканской столице – от такого кто угодно впадёт в панику.

– А ты молодец. – Урсула наклонилась и чмокнула механика в широченную переносицу. – Я бы сама от них отбилась. Но всё равно, спасибо.

Либериец стал похож на бультерьера, которого ласково потрепали по холке. Из переулка послышался топот – приятели битых хулиганов спешили на выручку. Губы Артёма растянулись в кровожадной усмешке: он был не прочь снова подраться. Урсула думала иначе. Она схватила механика за шкирку и толкнула в коптер, забралась сама и включила мотор. Машина покачнулась и взлетела. В обшивку стукнул камень. Внизу бесновались и грозили кулаками гопники, упустившие свою законную добычу. Урсула сдвинула джойстик, послав машину вперёд, прочь от старого дома.

У республиканской столицы отсутствовали предместья. Многоэтажная застройка оборвалась внезапно, словно обрезанная ножом, и под коптером потянулась всхолмлённая степь, пересечённая оврагами и редкими нитками дорог. Стемнело. Зарево столичного мегаполиса медленно гасло за кормой. Показался и исчез позади серебристый изгиб реки, окаймлённый тёмной массой пойменного леса. Далеко в стороне мигали навигационные огни другого коптера, летящего параллельным курсом.

– Урсула! – Артём схватился рукой за живот. – У меня авария в придонных отсеках, требуется экстренная посадка.

– Чудовище, чтоб тебя! – Урсула качнула джойстик от себя, и машина устремилась к земле. – В бардачке есть салфетки.

Коптер сел у подножия холма, из которого выступал останец – гранитный монолит, оставшийся от разрушенного за миллионы лет горного массива. Каменотёсы выровняли обращённую к коптеру сторону останца и вырезали гигантскую надпись: «Величие нации зависит от величия её вождя». Надпись была очень старой, её взяли из цитатника деда нынешнего консула Республики. Урсула подумала, что нехорошо устраивать общественный туалет в столь значимом месте. Но прежде чем баронесса успела что-то решить, Артём выскочил из коптера и рысью побежал в ложбину, заросшую кустарником. Урсула осталась одна.

«Да пошло оно всё к чёрту!» – решила баронесса. Она повернулась спиной к надписи и стала любоваться пейзажем.

Белёсая полоса Млечного пути протянулась через ночное небо от края до края. Где-то далеко, у самого горизонта мерцали огоньки фермы. Стрекотали цикады, в тёмной массе кустарника пересвистывались ночные птицы. Поскрипывал и потрескивал остывающий мотор коптера. Снизу из ложбины послышался треск кустарника и визг – Артём спугнул стадо одичавших свиней. Урсуле вдруг пришло в голову, что пульт от полицейского ошейника имеет ограниченный радиус действия и либерийцу легко затеряться в ложбине. Искать его ночью в густых зарослях бесполезно. Не успела мысль окончательно оформиться, как послышались шаги. Артём, заметно приободрившийся и повеселевший, возвращался.

– Урсула! – В серебряных глазах механика плясали бесенята. – Там кабаны!

– На этой планете нет кабанов, – уточнила баронесса. – Только одичавшие свиньи.

– Всё равно. Дай ружьё. Я знаю, у тебя есть, я видел, как ты несла чехол. Добуду свинку на завтрак.

– Ружьё не дам. Это браконьерство. К тому же, как ты собрался выслеживать свиней в потёмках?

– Да легко! В темноте я вижу втрое лучше тебя. Ну дай ружьё.

– В машину! – отрезала баронесса.

Артём забрался на пассажирское сиденье и громко хлопнул дверью.

«Мальчишка! – подумала Урсула. – Дерзкий, самовлюблённый мальчишка».

Баронесса включила мотор, и коптер взмыл над ложбиной. В свете фар девушка разглядела стадо свиней. Задрав хвостики, пятачки удирали напролом сквозь кустарник.

– Тебе не хватает духа здорового авантюризма, – заключил Артём.

– Зато у тебя через край. Назначаю тебя главным по авантюрам.

– О'кей, согласен.

Коптер пересёк гряду высоких холмов, едва различимых во тьме, и перед путешественниками распахнулась громадная долина, застроенная рядами цехов, ангаров, пакгаузов. За постройками, насколько хватало глаз, тянулось ярко освещённое лётное поле, расчерченное на квадраты посадочных площадок. На стоянках выстроились пассажирские челноки, похожие на облитые пластиком утюги с крылышками, неуклюжие коробки лихтеров с распахнутыми грузовыми люками, элегантные яхты. В военной зоне космопорта на площадках, разделённых защитными брустверами, притаились хищные силуэты истребителей. Далеко впереди, в сгущающейся тьме мерцали огоньки взлетающих и садящихся кораблей.

– Дартс! – торжественно объявила Урсула. – Главный космопорт планеты.

Баронесса направила коптер к зданию военного ремзавода, похожего на колоссальный кирпич, упавший плашмя на бетонную площадку космопорта. «Вега» стояла в ангаре завода под боком у десантовоза и рядом с ним корабль Урсулы казался шлюпкой у борта океанского лайнера. Формой и цветом обшивки «Вега» напоминала семя подсолнуха, обвитое волноводами гипердвигателя. Бортовой люк-трап звездолёта был открыт, в тамбуре горел свет, и оттого маленький звездолёт выглядел уютно, как избушка в тёмном лесу. На ступени трапа сидел и курил пожилой мужичок в потрёпанном комбинезоне со следами от споротых шевронов на рукавах. Крупные зубы под щёткой седеющих усов и плотное телосложение придавали старику сходство с умудрённым жизнью бобром.

– Добрый вечер, Вольдемар, – Урсула протянула руку человеку-бобру.

Оказавшись лицом к лицу с Биндосом, баронесса осторожно принюхалась: не пахнет ли? Механик с «Веги» слыл специалистом по части выпивки, но последние несколько месяцев воздерживался от запоев.

– Здравствуй, шкип, – старик пожал протянутую руку. – А кто с тобой?

– Артём Нартов, наш новый старший механик, – представила Урсула либерийца. – Артём, познакомься, это Вольдемар Биндос, второй механик и специалист по общекорабельным системам. А это, – баронесса указала на маленький корабль, – моя «Вега». Артём, в чём дело?

– Это не «Вега», – произнёс либериец. Он ошарашенно смотрел на звездолёт. – Это моя «Пеппи». – механик обернулся к Урсуле, и его кулаки сжались. – Её отняли у нас с Робертом, а ты…!

Биндос бросил окурок в банку из-под краски и встал между Урсулой и Артёмом.

– «Вега» или «Пеппи» – какая разница? – спросил старик. – Я третью неделю не могу разобраться с корабельным ядром, вот в чём настоящая проблема. Ужинать будете?

Из люка выглянула девица лет двадцати пяти на вид, смуглая, жилистая, с высокими азиатскими скулами и копной иссиня-чёрных волос, собранных в хвост на затылке. На тонком запястье девицы блестел платиновый браслет в виде змеи, кусающей себя за хвост.

– Урсула, привет! – азиатка вынула смартфон из кармана и протянула шкиперу. – Только что звонили те два обормота, которых ты наняла на прошлой неделе. Вот, полюбуйся на этих ублюдков.

На экране ожил ролик видеосообщения. Двое парней, один высокий и тощий, другой низенький, с выпирающим из-под свитера брюшком, махали ладошками своему командиру.

– Мы эта…, увольняемся! – заявил длинный.

– В связи с невыносимыми условиями на корабле, – добавил толстый. – А если нам не заплатят за отработанное время, будем жаловаться в профсоюз.

– Эти мерзавцы даже не приступили к работе, – уточнила азиатка. – Появились вчера, прошлись по отсекам, и больше я их не видела. Ой, а кто это!

Девушка не сразу заметила Артёма, вставшего в густой тени от корабля. Урсула схватила пленника за плечо и выдернула на свет.

– Познакомься: Это Артём Нартов, наш старший механик. Он заключённый либериец и ведомство Фукса отпустило его к нам на поруки, но сейчас это не имеет никакого значения.

– Тощий какой! – заметила азиатка.

– Ничего, откормим, – оптимистично ответил Биндос. – Я сварил плов. Увы, мясо символическое, из сои. Я с начала войны не видел настоящего мяса из настоящей свиньи.

– А я Ханна Монтегю, – представилась азиатка и затараторила: – Я штурман, и мы с Урсулой подруги. Так что не вздумай ей перечить, иначе я тебя по переборке размажу. А правда, что у вас в Либерии продают натуральный шёлк? Пойдём, я покажу тебе корабль. А правда, что гидроиды вживляют всем либерийцам чипы…

«Вега» (или «Пеппи») отличалась от всех звездолётов, когда-либо построенных в Республике. Корабль, созданный гидроидами для союзников-либерийцев, был по-настоящему живым. Он обладал толстой шкурой внешней обшивки, сосудами-трубопроводами и сердцем-ядром, обеспечивающим движение в нормальном космосе и в гиперпространстве. «Вега» обладала мозгом, от которого по всему кораблю к сенсорам и исполнительным механизмам тянулись нервы-световоды. Мозг звездолёта оказался крайне ненадёжным и даже строптивым устройством. Первое, что сделали республиканские механики, проникнув на корабль – отключили мозг и заменили привычным квантовым контроллером. Контроллер был туповат, он мог задействовать едва ли десятую часть всех устройств «Веги», да и те сбоили из-за плохой совместимости с республиканскими протоколами. Но всё же иметь дело с мёртвым контроллером было привычней, чем с живым разумом, способным в самый неподходящий момент заявить шкиперу: «Я с тобой не согласен».

Рядом с «Вегой» Урсула чувствовала себя не то испытателем, не то подопытным кроликом. Похоже, флот уступил ей либерийский корабль только для того, чтобы выяснить: способен ли настоящий человек, не гидроид и не либериец, управлять живым звездолётом? А если не способен? На Урсулу нахлынула волна ужаса. Она три года командовала истребителем, прошла войну и хорошо представляла, что может сотворить с экипажем корабль, вышедший из-под контроля. Шкипер усилием воли подавила нарастающую панику. Правильно говорят: астронавтам противопоказано чересчур развитое воображение. Всё у неё получится, она заработает свой миллион и триста тысяч!

– Ну пойдём, что ли, – сказал Биндос. – Ужин стынет.

Всякий раз, входя в распахнутый люк «Веги», Урсула словно погружалась в чрево морского чудовища подобно несчастному Ионе. Изнутри обшивка корабля была мягкой на ощупь, палуба чуть заметно пружинила под ногами. В отсеках отсутствовали прямые линии. Подволоки плавно перетекали в переборки, кабели струились вдоль бортов подобно нервам, шпангоуты напоминали рёбра, выступающие из упругой плоти звездолёта. Только крышки и обечайки люков, отлитые людьми из первоклассной либерийской стали, имели строгую геометрическую форму.

– Я загляну в инженерный отсек, – сообщил Артём.

Из инженерного отсека осуществлялось управление ядром, сердцем корабля, его двигателем и источником энергии. Консоль и дисплеи в отсеке обладали текучими органическими формами и казались единым целым с переборкой, из которой выступали. Республиканские инженеры основательно похозяйничали здесь. Из безобразной раны в центре консоли торчал чёрный параллелепипед контроллера, установленного вместо отключённого корабельного мозга. От контроллера по переборкам и подволоке отсека тянулись неряшливые жгуты проводов, соединённые кабельными стяжками.

– Чёрт! – Механик увидел изменения, внесённые республиканцами в систему управления ядром. – Какие уроды здесь копались?

Артём по-хозяйски бросил рюкзак в пустую нишу и почти любовно провёл рукой по пульту. Корабль ответил. Консоль засветилась яркими узорами пиктограмм, похожими на сполохи алого, жёлтого, фиолетового пламени.

– Ну хоть что-то работает!

Поверхность консоли вокруг контроллера оставалась безжизненно-серой.

– Чёрт! Чёрт! Чёрт! – восклицал механик, находя очередное «улучшение».

– Ты сможешь наладить управление ядром? – спросила Урсула.

– Разумеется. Это же мой корабль, – изменённый обернулся и глянул на шкипера своими жутковатыми серебряными глазами. – Мой и Роберта.

Урсула нажала кнопку на консоли, и оба входных люка синхронно захлопнулись. Зажурчали кремальеры, наглухо запирая отсек. Теперь никто не мог помешать их разговору.

– Давай начистоту. – Баронесса положила ладонь на консоль, как это сделал Артём. Ничего не произошло, не вспыхнуло ни единого огонька. – Всё, что ты рассказал, очень печально, но военное ведомство передало корабль мне.

– Сбагрило первой попавшейся дурочке, потому что никто в Республике не знает, как управлять живым кораблём, – уточнил механик.

Урсула спокойно проглотила «дурочку» и продолжила:

– Ведомство Фукса передало тебя в моё полное распоряжение. У тебя два выхода: или ты выполняешь мои приказы или…

– Или что?

– Верну на каторгу.

Маска презрительного равнодушия спала с лица Артёма. Он не хотел обратно в лагерь.

– Я предлагаю сделку, – сказала Урсула. – На протяжении следующих трёх лет ты обслуживаешь корабль, обучаешь Биндоса управлению двигателем и не доставляешь проблем. По истечении этого срока я высажу тебя в нейтральном порту и даже выплачу зарплату за отработанное время. Ты согласен?

– Но это мой корабль! – воскликнул Артём.

– Мне кажется, у тебя нет большого выбора, – заметила Урсула. – Или ты работаешь на меня, или на ведомство Фукса. Так ты со мной?

– Ладно, – подозрительно легко согласился механик. – Я с тобой. А меня покормят?

После ужина Артём скользнул в лаз под консолью, о существовании которого Урсула даже не подозревала. Лаз вёл в самый центр корабля, куда-то под ядро.

– Ну вообще! Да ну их к чёрту! – Взрыв ругани раздавался из лаза всякий раз, когда механик обнаруживал новую «модернизацию».

Урсула присела на корточки у лаза.

– Артём, скажи мне что-нибудь хорошее, – попросила она.

Из лаза послышался шорох. Механик, вертясь ужом, развернулся в тесном пространстве среди волноводов и выполз обратно. Из люка показалась его лицо с пятном графитовой смазки на щеке.

– На этом лететь нельзя, – заявил Артём.

– Как это нельзя? – Урсула вскочила и упёрла руки в бока. – Я потратила чёртову уйму денег и ещё больше нервов, чтобы сертифицировать корабль, а ты говоришь – лететь нельзя!

– Стряпать бумажки и летать – разные философские категории! – Артём многозначительно поднял указательный палец, испачканный в смазке. – Полёт невозможен. Объясню на примере: живому человеку вместо бедренной кости вставили арматурный прут. На том основании, что прут прочнее. Что будет? Будет отторжение. Человек заболеет и, возможно, умрёт. «Пеппи», – механик сделал всеохватный взмах руками, – тоже живой организм, но во сто крат сложнее тебя или меня. В него нельзя втыкать разные железки только потому, что вашим инженерам так захотелось. Сейчас корабль спит, поэтому реакция отторжения незаметна. Но когда «Пеппи» проснётся, когда отправится в полёт, процесс пойдёт. Аварии посыплются одна за другой, и одна из них станет фатальной.

На лице Урсулы, обычно монументально-неподвижном, проявилось выражение отчаяния.

– И что же делать?

Механик коварно улыбнулся. «Сейчас начнётся шантаж», – поняла Урсула.

– Мне нужен литр кофе в термосе и три…, нет пять бутербродов, – предъявил свои условия Артём. – И к утру «Пеппи» будет минимально готова к старту. В полёте я устраню оставшиеся «улучшения» и тогда мы сможем лететь хоть на край Галактики.

Выдвинув ультиматум, изменённый нырнул обратно в лаз.

Судя по сохранившимся креплениям и подводкам, камбуз «Веги» когда-то был очень хорошо оснащён. Но побывав в руках республиканского флота, камбуз утратил большую часть оборудования, а рабочие ремзавода довершили грабёж. От былого великолепия осталось несколько мятых кастрюль и сковородок, загаженная микроволновка, произведённая явно не в Либерии, и набор разнокалиберных ложек. Остаток скудного бюджета Урсула потратила на приведение камбуза в рабочее состояние и добавила кое-что из семейного имущества, ускользнувшего от бдительных сотрудников Фукса. Благодаря Урсуле на камбузе появился фарфоровый сервиз, украшенный видами горы Фудзи, и серебряные столовые приборы с монограммами «R» на ручках. Но главная драгоценность скрывалась в тайнике.

Урсула остриём ножа отвернула шурупы, удерживающие вентиляционную решётку на камбузе, и из открывшегося канала вынула пакет с молотым кофе, спрятанный от рабочих. Кофе был настоящий, доставленный контрабандой из Либерии, и стоил как месячная зарплата командира корабля. Пакет выглядел ужасающе тощим. Почти сразу на камбуз заглянула Ханна. Она потянулась к пакету, как легавая, причуявшая куропатку.

– Кажется, кто-то решил побаловаться кофейком.

– Это не нам, – строго сказала Урсула. – Механик предъявил мне ультиматум: термос кофе в обмен на починку корабля.

– Вот гад! А если не починит?

Глаза Урсулы приобрели льдисто-стальной оттенок.

– Тогда я заставлю его отрыгнуть весь кофе, все бутерброды и всё, что он сожрал, пока находился в Республике. А потом сдам обратно на каторгу.

Баронесса засыпала кофе в термос и залила кипятком. Потом ещё раз заглянула в пакет.

– Кажется, для нас осталась пара ложек.

Ранним утром, едва заря позолотила стены ангара, Урсула вошла в инженерный отсек и тихонько ахнула. Консоль переливалась жёлтыми, синими, зелёными цифрами и пиктограммами, сливающимися в мерцающий узор. Диаграммы наглядно представляли состояние корабельных систем. Среди множества символов не было ни одного оранжевого или угрожающе – красного. Ядро ожило, и в любой момент по приказу шкипера могло швырнуть корабль через тьму космоса. Среди сверкающего великолепия, уронив голову на консоль, спал Артём. Перед ним стоял пустой термос и кружка с остатками кофе. Следом за Урсулой отсек вошёл Биндос, огляделся и растерянно спросил:

– Как я буду управлять всем этим?

Артём шевельнулся, глубоко вздохнул и проснулся. Либериец осоловело глянул на вошедших, одним глотком допил остывший кофе, встал и, вытянувшись во фрунт, отчеканил:

– Господин шкипер, корабельное ядро исправно и к полёту готово.

Урсула улыбнулась.

– Вольно Артём! Как механик ты весьма крут. Пошли завтракать.

Кают-компания «Веги» находилась в небольшом помещении, смежном с командным отсеком. Здесь менее всего ощущался органический дизайн гидроидов. Переборки кают-компании были обшиты светлыми панелями из негорючего пластика, напольное покрытие удачно имитировало текстуру деревянной палубы, на белой подволоке горели обычные матовые светильники в стальных ободках. Посреди кают-компании стоял нормальный прямоугольный стол, который в зависимости от обстоятельств мог служить обеденным, письменным или операционным.

После завтрака экипаж наслаждался напитком из цикория и предавался мечтам о натуральном кофе. Биндос курил, Ханна листала модный журнал, контрабандой доставленный из Либерии. Артём жадно поглощал остатки печенья. После голодных месяцев на каторге он мог есть что угодно и когда угодно, в любых вообразимых количествах.

– Прошу минуту внимания! – потребовала Урсула. – Я хочу сообщить о цели предстоящего полёта. Мы совершим прыжок к Проксиме Центавра. По моим сведениям, в системе Проксимы вокруг одной из планет обращается покинутый корабль. Наша задача: найти его, состыковаться и отбуксировать в Республику. Вот фотография корабля.

Урсула положила на стол планшет с изображением бесформенной массы, в которой с трудом угадывались очертания древнего звездолёта. Артём поднял руку.

–Чего тебе? – спросила Урсула.

– Это не корабль, а только его обломок. Примерно четверть от старого звездолёта землян. Мы с Робертом первыми нашли его.

– А как вы его нашли? – спросил Биндос.

– Мы приняли завещание.

На минуту в кают-компании воцарилась тишина. Астронавты называли завещанием направленный радиосигнал, переданный аварийным звездолётом. Импульс годами и столетиями путешествовал среди звёзд, пока не достигал оказавшейся на пути антенны. Сигнал не мог никого спасти – слишком велик был временной промежуток от передачи до приёма завещания. Оно лишь приоткрывало завесу тайны над обстоятельствами катастрофы.

– И мы зарегистрировали находку в бюро либерийского Ллойда, – настаивал либериец. – По закону обломок наш. То есть, теперь мой, – поправился Артём, вспомнив незавидную судьбу друга.

Урсула хотела напомнить механику про каторгу, но чутьё подсказало: нельзя лишний раз угрожать человеку, от которого зависит исход задуманного предприятия.

– Документы, оформленные в либерийских конторах, недействительны в Республике, – напомнила баронесса и поспешила сменить тему. – До полудня должны привезти оксигенаторы. Я в них совершенно не разбираюсь и боюсь, что фирма подсунет бывший в употреблении хлам. Артём, когда оксигенаторы приедут, пересчитай их, проверь и принеси мне накладную на подпись.

Урсула одарила механика милейшей улыбкой, словно говоря: «Неужели ты не поможешь слабой бестолковой женщине?»

– Проверю и пересчитаю, – буркнул либериец.

– А теперь главное, – объявила Урсула. – Я подала заявку на вылет. Стартуем завтра в шесть утра с тридцать пятой площадки.

– Наконец-то! – воскликнула Ханна.

– Даже не верится, – поддержал её Биндос.

– Расплатитесь с гостиницей, заберите вещи. – Глаза Урсулы сияли, мыслями она уже была в гиперкосмосе. – И за работу, друзья!

После собрания Артём хотел уйти в инженерный отсек и там в одиночестве предаваться жалости к себе, любимому. Но в коридоре парня остановили.

– Не вздумай выкинуть какой-нибудь фокус. – предупредила механика Ханна. – И не спорь с баронессой! Она лучший пилот в Республике. Мы служили с ней на истребителе и выжили только благодаря ей. За баронессу мы тебя на кусочки порежем. Вольдемар станет держать, а я резать. Верно, Вольдемар?