Ignavus

Rudza

Ignavus

Ритмично капающие с потолка капли, раз за разом звонко отбивали свою симфонию уныния об каменный пол. Это был пол маленькой одиночной камеры, в которой находился заключённый. Он сидел на единственной деревянной скамье, отсчитывая секунды до своего приговора. Теребя замерзшими пальцами края тюремных лохмотьев, он старался хоть немного вернуть своё сознание в реальность. «Пальцы двигаются… Больно, кожа потрескалась и шелушится хлопьями. Край рубахи хрустит между пальцами… приятный звук. Нитки растрепались по краям дырки на ткани. Мягкие…» – такие мысли запутанным клубком вертелись у него в голове. Ему казалось, что чем дольше он сидит в камере, тем медленнее капают капли, но не понимал почему. Было ли это связанно с тем, что дождь снаружи прекратился или это просто время предательски замедляло свой ход. Он попытался отвлечься от этой мысли. Пару раз встряхнув ладони, он принялся растирать свое лицо. Руки с шелестом скользили по сухой коже, а пятидневная щетина причиняла больше боли, чем грубые тюремные обноски. Он отдернул руку, когда кончик волоска с подбородка впился в маленькую ранку на его пальце. «Больно», – произнес он, наблюдая за тем, как маленькая капля крови появляется из-под кожи. Теплая ярко-алая капля блестела как крохотный рубин, единожды вздрогнувший и упавший на пол. Он не мог поверить в то, что все еще был жив. Ощутив то, как теплая жидкость медленно стекла с его руки он на мгновение вернулся в реальность.

Капли все так же предательски падали с потолка. В воздухе появился прохладный сладкий запах опавшей и мокрой листвы. Пряный аромат сухой слегка подгнившей растительности наполнил его легкие. В голове подобно спичке вспыхнули старые воспоминания.

…

Теплые лучи света, проходившие сквозь янтарные листья еще не осыпавшиеся с деревьев, снующий меж ветвей прохладный ветерок, сладость ягод, слегка подмороженных из-за ранних заморозков. В ту осень холода наступили раньше обычного. Снега еще не было, но каждая веточка, каждая травинка была покрыта белым пушистым инеем. Стоило лишь поднести к белоснежному ледяному меху теплую руку, как он таял в ту же секунду. В этом морозно-осеннем царстве, меж деревьев и бесчисленного количества тропинок гуляла она. Ее волосы вились густыми каштановыми кудрями. Она почти никогда не надевала шапку, просто покрывала голову широким шарфом. Не смотря на то, что она всегда носила увесистое пальто в подобную морозную погоду, ее походка была легкой и немного пружинистой, из-за чего завитки ее волос весело подпрыгивали в ритм шагов.

Они познакомились в конце лета, когда случайно столкнулись друг с другом у входа на научную выставку. Ближе к осени все живое погружалось в сон, но только не они. К началу осени их чувства только начали расцветать. В тот осенний день он подошел к ней, стараясь не подскользнуться на обледенелой дорожке, аккуратно поправил шарф, норовивший соскользнуть с ее волос, от которых всегда пахло чем-то сладким и манящим, что вызывало у него непреодолимое желание еще сильнее приблизиться к ней, дабы еще отчетливее ощутить этот аромат. Он настолько был очарован ей, что совсем не заметил как его руки остановились на уровне ее лица. Не понимая как поступить дальше, на его охватило чувство смущения, поэтому он замер на месте, продолжая держаться ладонями за края ее разноцветного шарфа. Он уже было хотел убрать руки, чтобы не чувствовать себя так глупо и неловко, но она не дала ему этого сделать. Она мягко наклонила голову так, что его рука оказалась прямо на ее щеке. «Такая нежная и бархатистая кожа», – пронеслось в его голове. В тот день они впервые поцеловались. Затем, у них было еще много дней и ночей проведенных вместе. В то время они были действительно счастливы.

…

Скрежет, раздавшийся над головой, вернул его из раздумий обратно в холодную и сырую камеру, где все так же отвратительно падали капли с потолка и разбивались об пол. «Был ли у меня шанс увидеть ее снова? – едва слышно проговорил он – «Я так не думаю, не после того что я сделал».

Терпкий запах листвы исчез, закончилась продувка вентиляции. Он вновь остался наедине со своими мыслями ожидая приговор, он уже знал что его ждет. После всего произошедшего другого исхода быть не могло. Капли звонко вели отсчет времени, с каждым ударом разнося по камере мерзкое эхо. Время становилось вязким и липким как патока, которая как болото затягивала все глубже и глубже, постепенно лишая кислорода. С каждой секундой он чувствовал, как его накрывает паника. Ожидание казни становилось невыносимым с каждой секундой. Смертная казнь. Он не сомневался, что это именно то, что его ждет.

…

Спустя несколько лет после их свадьбы, весь мир перевернулся с ног на голову. Он так надеялся прожить тихую и спокойную жизнь, работая инженером и возвращаться каждый вечер домой к любимой жене, но этому не суждено было случиться. Восстание против совета, организованное теми, кто считал устоявшуюся в мире теократию исчерпавшей себя. Все началось с показательного уничтожения нескольких планетарных государств, таких как Кюон. Бойня, как лесной пожар распространялась по альянсу и он знал, что наступит день, когда огонь доберется до них. Их мир ломался со скрежетом и рассыпался на части, ему было страшно. Она была полна решимости сражаться за существование прежнего порядка. Когда все началось, он не увидел в ее глазах ни капли страха или сомнений. В какой-то момент он взглянул на нее и совершенно не узнал. Та легкая и нежная девушка, которую он когда-то полюбил, бесследно исчезла. Теперь ее место заняла серьезная и вечно угрюмая женщина, которая больше не улыбалась наивно и мило, когда они готовили вместе по вечерам, а ее глаза больше не сияли, когда она играла в старые настольные игры, она вообще перестала в них играть. Постепенно на ее лбу стали появляться морщины, было ли это из-за того, что годы безжалостно оставляли на ее коже свои следы или это произошло из-за того что она очень часто хмурилась, он так и не понял.

Чем дольше все продолжалось, чем дальше разгорался пожар междоусобных битв, тем слабее становилось пламя чувств, которое однажды свело их вместе. Однажды он вернулся домой и почувствовал, словно дом стал совершенно пустым. Не было ни звуков музыки или радиопередач, которые транслировались регулярно, в доме не было никаких запахов, его словно вымыли и вычистили, выметя куда-то далеко уют, вместе с самой душой. Вечерело, но во всем доме не зажглось ни единого светильника. Лишь пройдя вглубь своего жилища, он смог увидеть тусклый огонек настольной лампы, которая освещала небольшой стол. Она сидела, наклонившись над этим столом, и сосредоточенно выводила линии алыми чернилами на плотной бумаге. Он сразу все понял. Рукописное письмо и чернила из стриацита. Если она хотела просто написать кому-то письмо, она бы сделала это по электронной почте, но она хотела написать то, что не сможет прочесть никто кроме получателя. Его не волновал вопрос того, как собирались доставлять это письмо, совершенно не важно. Важным было лишь то, что это письмо предназначалось для одного из представителей верховного совета в Конкордии, места, некогда ставшим началом эры богов. Она хотела уехать, предложить свою помощь тем, кто стоял на стороне совета. Ему было страшно.

…

Кусок каменной плитки отвалился от потолка и с грохотом упал на пол, разлетевшись осколками во все стороны. Время в сочетании с сыростью сделали свое дело, все трескалось и ломалось подобно миру, в пределах которого находилась камера. Он посмотрел на плотно запертую дверь, словно ожидая, что она откроется, зайдут надзиратели, прикажут идти на выход и… что дальше? Ему выстрелят в голову или заставят выпить яд? Может они отравят его газом или решат не убивать сразу, чтобы подвергнуть пыткам, поддавшись искушению отыграться на нем за жизни тех, чьей смерти и мучениям он посодействовал? Он мучительно, с замиранием сердца смотрел на запертую дверь. «Лучше не думать… Не думать», – едва слышно пробормотал он, зажмурив свои покрасневшие от бессонницы глаза. Спать было невозможно, однако стоило ему закрыть глаза, как поток мыслей снова возвращал его в воспоминания.

…

Он вспомнил, как в один из дождливых и унылых вечеров ему не хотелось возвращаться домой. Ему казалось, что если он вернется, то будет чувствовать себя еще более одиноко. Он все еще любил свою жену, которая как и прежде ждала его возвращения, но он больше не чувствовал себя счастливым рядом с ней. Она все еще была прекрасна в его глазах, но она менялась и эти изменения все больше заставляли его отдаляться от нее, что-то пугало его до глубины души. Но не мог понять что именно. Он все еще любил ее и от этого, чувство подавленности и одиночества приносило больше страданий, когда она была рядом. Ему казалось это неправильным, он считал, что это не могло быть правдой, она ведь должна была быть той, кто всегда поймет и успокоит, но приближаясь к ней он больше не чувствовал себя окрыленным любовью, чувствовал лишь тревогу и одиночество. Именно поэтому в тот дождливый и унылый день он снова задержался на работе, что бы хоть как-то оправдать свое нежелание идти домой.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.