Грани Игры. Искушение.

– Ты же не отстанешь?

– Нет.

– Она искусствовед, арт-дилер частной картинной галереи своей семьи – Пановых.

– Спасибо, ты мне очень помогла, дальше я сам.

Я отключился и сразу открыл интернет, чтобы найти информацию о семье Виктории и галерее.

Зашел на сайт и кликнул по вкладке раздела «О нас». Галерея принадлежала Вячеславу Панову. Видимо, ее отцу.

Инга Зимина работала в должности арт-директора. Возможно, тоже какая-то родственница.

Виктория являлась идейным вдохновителем, арт-дилером, специалистом по коллекционной живописи – как современной, так и антикварной. В разделе «Альбомы» загружались разные фотографии. Те, что с Викой, в основном сделаны с разного рода аукционов и выставок, с состоятельными и влиятельными людьми, которых я видел на торжественных приемах у родителей. Я, честно, был немного удивлен.

Далее нашел страницу в социальных сетях, но та оказалась закрыта. На главном фото Вика стояла, повернувшись спиной к камере, в черном длинном платье, красиво подчеркивающем изгибы ее тела. Она рассматривала картины, расположенные на бежевой стене.

Я снова задумался о ней… Пока не раздался звонок от отца.

– Что?!

– Сегодня ровно в четыре часа дня жду у себя в кабинете. Есть разговор.

– Мы вчера вроде все обсудили.

– Приезжай.

Я посмотрел на циферблат на руке: до встречи с отцом оставалось два часа.

– Ладно, подъеду, – неохотно согласился я.

***

Водитель привез меня раньше назначенного времени. Я стоял перед высоким небоскребом, в котором последние несколько этажей занимала компания Покровских. Спустя десять минут поднялся на нужный этаж и без стука зашел в кабинет.

– Ты хотел поговорить со мной.

– Что за бесцеремонность? – отец недовольно взглянул на меня. – Не сейчас, выйди, у меня важная встреча.

– Я подожду вон там, на диване у окна.

– Нет, выходи! – приказал он.

– Тогда я уже не вернусь.

В дверь постучали, мы оба перевели взгляд на нее.

– Заходите! – крикнул отец.

Я быстро опустился на диван. В кабинет вошли мужчина и женщина, я замер… Именно их фотографии я видел несколько часов назад на сайте галереи.

Женщина поздоровалась первой, мужчина следом протянул отцу руку для рукопожатия.

– Игорь, все-таки подожди за дверью, – бросил отец и сел во главе стола, посетители опустились в кресла напротив.

– Я не буду ждать за дверью, – твердо отрезал я.

Мне стало интересно, чего они хотят. Я достал телефон, делая вид, что не обращаю внимания на их разговоры.

Крепкий мужчина приятной внешности в деловом черном костюме выглядел лет на пятьдесят. Темные седеющие волосы, карие глаза, легкие морщины на лице лишь подчеркивали его статус. Спутница, его ровесница, выглядела весьма интеллигентно – темно-синий брючный костюм, мягкие черты лица, элегантный пучок темно-русых волос.

– Вячеслав, Инга, хотел разобраться в возникшей проблеме.

– Какая еще проблема, Александр Владимирович? – встревожился Вячеслав.

– Картину, которую я приобрел благодаря вам… оказалась подделкой. Мой независимый искусствовед об этом сообщил и предоставил все подтверждающие документы.

– Не может быть! – ахнула Инга и прикрыла ладонью рот. – Мы отличные специалисты в этом деле, – в недоумении возразила она.

– Тогда как вы можете все это объяснить?

– Где эта картина? Давайте еще раз проведем экспертизу и во всем разберемся! У нас никогда не было такого негативного опыта! – не уступала Инга, защищая свое дело.

– Знаете, я больше не хочу ни в чем разбираться. Есть результаты экспертизы, – он подал им черную папку. Вячеслав подошел, забрал ее и вернулся, раскрыв еще на ходу. – Даю вам время до конца завтрашнего дня: предоставить мне подлинник картины, либо вернуть деньги.

В дверь постучали.

– Да, заходите! – громко сказал отец.

Дверь кабинета распахнулась, и я увидел ее.

Вика.

Я приподнял брови и приоткрыл рот от изумления. Я окончательно проснулся и стал внимательно наблюдать, положив телефон в карман пиджака. Сегодня Вика выглядела прекрасно: облегающее белое платье, приталенный жакет до середины бедра, волосы убраны в высокий хвост. В руках – сумка и пальто.

– Здравствуйте! Прошу прощения за опоздание.

Вика впопыхах не заметила меня. Повесила пальто повесила на спинку стула и села ко мне спиной – рядом с Ингой и Вячеславом.

– Что случилось? —в ее голосе чувствовалось легкое волнение.

– Здравствуйте, – процедил отец, – еще раз я не буду разбираться, как картина оказалась фальшивой. Либо вы до завтра приносите мне подлинник, либо возвращаете деньги и…

– Либо Виктория выходит за меня замуж, – перебил я отца тоном победителя, – и мы прощаем вам этот нелепый инцидент.

Я пересел на стул рядом с Викой, властно посмотрев на нее.

– Что-о-о-о? – Вика с недоумением и негодованием посмотрела на меня. – Ты откуда тут?

– Ты все слышала, – надменно и твердо ответил я.

Отец изумленно наблюдал, явно не понимая, чего я добиваюсь.

– Я не пойду за тебя замуж. Мы все решим с твоим отцом, – Вика обратилась к нему: – Вы можете показать мне фальшивую картину? Думаю, до завтра мы решим этот вопрос.

– Да, пожалуйста, – серьезно сказал отец, позвонил помощнику и распорядился, чтобы принесли это «произведение искусства».

Через несколько минут картина лежала на столе.

– Да, это действительно подделка, —спустя пару минут подытожила Вика. Она медленно повернулась в сторону Вячеслава и Инги. – Как такое возможно? Это немыслимо. Куда мог пропасть подлинник?

Они только покачали головами – мол, сами не понимают, как такое могло произойти. Девушка посмотрела на моего отца.

– Вы можете дать нам пару дней, чтобы мы во всем разобрались? Вы же понимаете, что это какая-то ошибка.

Я откинулся на спинку, развалился на стуле и сложил руки на груди.

– Нет, мы не можем, – самоуверенно ответил я вместо отца.

– Я не с вами, Игорь, разговариваю.

– Игорь, – грубо выпалил отец, – что за цирк ты тут устраиваешь?! – Хорошо, даю вам три дня, – снисходительно обратился уже к ним.

– Вика, выходи за меня замуж, – повторил я, когда она вставала. – Я серьезно, и я решу все твои проблемы. Мы можем прямо сейчас подписать брачный договор.

– Я сама в состоянии решить свои проблемы!

Она вышла следом за родственниками.

– Что за шоу ты опять устроил? – отец пребывал в недоумении.

– Мама сказала: женись. А я увидел ее, и стрела амура вошла в мое сердце, – театрально и наигранно показал я.

– Игорь, что ты задумал?..

– Папа, нужно настоять на браке с ней. Никаких трех дней!

– Да какая муха тебя сегодня укусила?! – отец начал выходить из себя.

– Ты слышал? Мне нужно жениться на Вике и подписать с ней брачный договор.

– Ты совсем с ума сошел…

– А деньги за картину вычтешь из тех, что получил от продажи моего контрольного пакета акций. Кстати, сколько она стоит?

– Ты готов заплатить тридцать миллионов, чтобы жениться?

– Да.

– И согласен поработать несколько месяцев по проектам?

– Окей, готовь срочный трудовой договор. И не забудь добавить пункт о возврате денег за компанию за вычетом картины— нехотя согласился я.

– По рукам.

– Тогда после разговора с Викой я наберу тебя и сообщу, что делать дальше. Если с тобой будут связываться ее родственники, настаивай на суде и испорченной репутации. В общем все, как ты умеешь, когда тебе что-то нужно, – язвительно произнеся и улыбнулся. – Мне надо дожать эту ситуацию, чтобы Вика приняла мое предложение.

– Ты думаешь, что люди игрушки? Что они согласятся? – услышал я выходя из кабинета, но сделал вид, что не обратил внимания.

Мне нравится, как начался день. К вечеру я поймаю эту пташку и посажу в золотую клетку. А уже завтра она станет моей женой и любовницей. Пари друга оказалось легким. Уверен, что восьмое июня будет самым фееричным днем: возвращение контрольного пакета акций и развод. Хотя, если Вика хорошо будет справляться с ролью тихой, мирной и прислужливой в сексе женой, можно заменить ею Стеллу. Та мне изрядно надоела, как и мать с постоянными разговорами о браке с Миленой.

ВИКТОРИЯ

Не успели мы покинуть офисное здание, как меня переполнила череда возмущенных вопросов для тети Инги и дяди Вячеслава.

– Как такое могло произойти? Кто был из вас вел переговоры по картине с Покровским? Как она могла оказаться подделкой? Кто руководил транспортировкой? Вы понимаете, что наша репутация будет испорчена? Я не могу в это поверить! – я злилась как никогда, возмущение захлестывало с Бурдж-Халифа8.

– Давай, дорогая, не на улице, пройдем в машину… – спокойно предложила Инга.

Мы сели в черный Land Rover Discovery9, дядя за руль, я и тетя назад.

– Кто руководил сделкой? – повторила я вопрос.

– Я, – серьезно ответил дядя.

– Что случилось? Нам надо найти подлинник!

– Мы его не найдем, милая, – он тяжело вздохнул.

– Что? Как это не найдем? Это же не Сальвадор Дали! Вы меня с ума сводите, – я еще больше горячилась и заводилась.

– Успокойся, милая… – тетя попыталась сгладить мой нарастающий гнев.

– Как я могу успокоиться? Какой будет наша репутация? Вы вообще в своем уме?! – я перешла на крик.

– Я продал эту картину другим людям, а Покровскому отдал копию, рассчитывая на то, что не заметит, – признался дядя.

– Что ты такое говоришь?.. Зачем?

– У меня возникли финансовые проблемы. Я не хотел тревожить тебя.

– Проблемы? – удивилась я его вранью. – Или ты опять проиграл все деньги в казино?

– Детка, успокойся, – тихо проговорила тетя, попытавшись взять меня за руку, но я отдернула ладонь.

– Дядя тянет нас всех на дно! Он гробит дело моих родителей, своих родителей, как тут можно успокоиться? – я не прекращала возмущаться. – Получается, что картины нет, а мы должны Покровским миллионы! Ты о чем думал, когда это проворачивал? Он засудит нас, если мы не вернем эти деньги! Какого черта?!

Я чувствовала, как мое возмущение переходит в истерику.

– Это еще не все. Мы давно хотели тебе сказать, но не знали как… – неуверенно начал дядя.

– Что еще? —прошептала я. Интуиция подсказывала, что новость будет плохой.

– Галерею мы продали на прошлой неделе, пока ты находилась в Питере…

–Что вы сделали? Как вы могли ее продать без моего присутствия? У меня же есть доля! – закричала я, уже не сдерживая себя.

– Ты думала, что у тебя есть доля? —дядя развернулся и с удивлением взглянул на меня.

– Да, – нахмурила брови, не понимая, к чему он ведет.

– Твой отец перед смертью написал завещание и полностью передал галерею и долю в мастерской мне.

– Как такое возможно? Как папа смог такое допустить?

– Послушай меня внимательно, —развернувшись удобнее, дядя посмотрел на меня, – мы были очень близки с братом. И помнишь, за год до его смерти, у нас настали плохие времена? Помнишь, в галерее сгорело помещение с несколькими картинами для выставки, благо что пожарные вовремя подоспели, и возгорание не распространилось на основной выставочный зал?

– Да, я помню.

– Мы почти опустошили счета – убытки и восстановление того, что сгорело… Срок страховки как раз закончился, мы не успели его продлить. Твой отец тогда безвылазно работал то в мастерской в Москве, то в дачном домике на Красной Поляне, то в кабинете дедушки в Сочи.

Тетя накрыла мою руку своей ладонью, и я сдалась.

Дядя сделал паузу, сглатывая, а я пристально смотрела на него полными слез глазами, вспоминая папу, который всю жизнь относился ко мне как к принцессе. Он всегда задаривал меня девчачьими вещицами и старался выбрать самое лучшее. Я зажмурилась, будто на мгновение ощущая его присутствие, он словно шептал мне: «Доченька моя».

И где-то отдаленно услышала смех мамы. По щеке скатилась слеза, оставляя влажную дорожку. Я вытерла ее тыльной стороной руки, открывая веки и продолжая слушать рассказ дяди.

– Твоя мать оставалась с тобой в Москве, ты заканчивала школу. Помнишь?

– Да, я все это помню, дядя.

– Твой отец позвонил мне за несколько месяцев до смерти, и мы встретились в кабинете нотариуса. Я ничего не понимал. Нотариус ненадолго оставил нас в кабинете, и Костя все мне рассказал. Он хотел, чтобы вся галерея находилась у меня в собственности, чтобы я позаботился о вас с мамой. Он сказал, что психически болен – у него развивается маниакальная депрессия. Что он не может контролировать суицидальные мысли и приступы, его мучают галлюцинации… Он ходил к врачу и пил лекарства, но боялся – если с ним что-то произойдет, о вас будет некому позаботиться. Ты знаешь, что у нас с ним с самого детства сложились доверительные отношения. А вам он не рассказал, потому что не хотел пугать – тебе предстояли экзамены, мама тоже находилась вся в стрессе и работе после пожара. Я обещал ему унести его тайну с собой в могилу…

– Ты отлично позаботился обо мне, – ухмыльнулась ему. – Тогда зачем ты продал галерею? – я сложила руки перед собой и придвинулась чуть вперед.

– Вика, я жестко оступился, понимаю, но я нуждался в деньгах. Я поехал заключать сделку на серию картин, там были серьезные люди. Мы поговорили, выпили и оказались в казино. И я проиграл огромную сумму…

– Думала, ты больше не имеешь с этой игрой ничего общего.

– Так получилось. Сначала я отдал деньги с картины Покровского, но этот тип решил вести грязную игру и потребовал проценты, заявив, что я долго искал для него бабки. Я был вынужден продать галерею, чтобы полностью погасить долг, у меня осталась небольшая часть денег. Но, со временем, я постараюсь вернуть галерею обратно…

– Может, ты часть оставшихся денег постараешься отдать Покровскому и заплатить за свою ошибку?

– Не получится. Там не хватит. Мне пришлось экстренно продавать галерею ниже рыночной цены. Если бы я этого не сделал, то уже был бы мертв.

Я посмотрела на тетю. По ее грустному лицу поняла, что она все давно знает. Но она молчала и не влезала в наш разговор.

– В прошлый раз случилась подобная ситуация, и тебя отмазывали бабушка с дедушкой. Если бы папа знал, что ты играешь, он бы никогда не оставил галерею тебе! Такие у вас «доверительные» отношения?

– Откуда ты знаешь про прошлый раз? Это случилось много лет назад, – дядя пораженно приподнял брови.

– Когда мне было шесть, я гостила в Сочинском особняке у бабушки и дедушки. Спустилась ночью выпить воды, и там, в полутемной гостиной, услышала их разговор о тебе.

– Извини, так сложилась ситуация, – дядя виновато смотрел на меня.

– Извини? И все?

– Что еще ты хочешь услышать?

– Тогда, наверное, стоит продавать всю недвижимость, какая у нас есть, а тебе просить Покровского дать нам больше времени.

Дядя вздохнул, набрал номер Александра Владимировича и вылез из машины. Я приоткрыла боковое окно – свежего воздуха не хватало, и глубоко вдохнула. Сегодня самый ужасный день в моей жизни за последние десять лет.

Не ожидала, что дядя так безответственно поступит. Я готова продать свою однокомнатную квартиру и машину, особняк в Сочи… Наверное, этих денег должно хватить. Главное – не иметь никаких дел с этим зеленоглазым дьяволом, который действовал на меня порой с завораживающей силой. Я находилась в удрученном и подавленном состоянии.

Вячеслав вернулся.

– Что он сказал? – мне не терпелось узнать.

– Он не даст нам времени, через пару дней собрался подавать в суд. Нас ждет скандал и, соответственно, испорченная репутация. С нами мало кто захочет работать.

– Это полнейший крах… Какие могут быть варианты в этой ситуации?

– Выйти замуж за Игоря, – неуверенно подключилась тетя.

– За Игоря? – в меня будто молния ударила. – Нет, вы же это несерьезно… Это что, шутка какая-то? Я сойду с ума. Вы понимаете, что он издевается? Это очередная игра богатенького капризного сыночка, – в уголках глаз снова появились слезы. – За кого вы меня принимаете, чтобы я – и согласилась на его предложение?

– Не думаю, что он шутил, – повторил дядя. – Он говорил вполне серьезно, заключим брачный договор…

– Вы не шутите? Я просто в шоке! – я расплакалась.

– Тише, тише, Вика, – принялась утешать тетя, – мы просто предлагаем варианты.

– Был один вариант: не делать этого, – сквозь слезы процедила я.

Мне катастрофически не хватало дыхания, я судорожно размотала шарф.

– Вика, послушай… – продолжила тетя.

– Я больше нечего не хочу слушать! – гневно вырвалось у меня.

Я покинула автомобиль и громко хлопнула дверью. Мне было невыносимо находиться с ними рядом. Они предатели. Ярость, бешенство, расстройство и раздражение одновременно захлестнули меня.

Как будто все это ночной кошмар! Тетя тоже вышла из машины и направилась за мной.

– Вика! – выкрикнула она. – Остановись!

Но я уже быстро спускалась к набережной – хотелось побыть одной, успокоиться.

– Вика… – доносил ветер моя имя, тетя старалась догнать меня.

– Что, тетя? Что еще нужно от меня?.. – я повернулась и сделала несколько шагов навстречу. Развела руками и еле выдавила сквозь слезы: – У меня больше ничего нет, я больше не хочу быть с вами. То, что ты предлагаешь, – предательство.

– Пожалуйста, поговори с Игорем и подпиши брачный договор. У нас нет другого выхода.

– Как вы можете такое предлагать? У меня уже есть любимый мужчина. Можешь сама с Покровским идти в ЗАГС. Я не хочу и не буду ничего подписывать. Я все сказала. Вы в своем уме?! – их просьба просто не укладывалась в сознании.

– Ты же помнишь, что дядя тебе сказал. Если репутация будет испорчена, ты окажешься за пределами своей профессии.

– Тетя, все, не надо. Вы могли сразу рассказать об этой проблеме. Мы столько лет работали вместе. Как можно было в один миг все разрушить?

– Мы планировали, что сами справимся, и не будем тебя тревожить.

– А в итоге предлагаете все исправлять мне, предлагая липовый брак?

– Ты можешь поговорить с Владом, думаю, он все поймет.

– Поймет, что я буду замужем за другим мужчиной?!

– Но ты же не будешь с ним жить.

– Я больше не хочу с вами разговаривать на эту тему.

Развернулась и пошла на набережную, а тетя осталась стоять на том же месте, провожая меня взглядом.

Это ведь предательство?

Они заменили мне родителей после их смерти… Я с нежностью вспомнила об отце и маме, по которым бесконечно глубоко скучала, неважно, сколько времени прошло. Иногда мои воспоминания возвращаются в день, когда их не стало.

Горячие, жгучие слезинки одна за другой наполняли глаза. Я стояла на берегу Москвы-реки и отрешенно смотрела вдаль. Дул холодный ветер, развевая волосы. Из кармана пальто я вытащила салфетку и промокнула щеки и глаза.

Поток мыслей не останавливался и возвращал к разговору с дядей и тетей. Как можно не рассказать о том, что они продали галерею, еще и предлагать заключить брачный договор?! Это невероятно возмущало. Мне надо самой поговорить с Александром, но для начала – успокоиться.

Заморосил противный дождь, на который мне было абсолютно наплевать: мои мысли занял Покровский. И не его сынок, а то, как вернуть старшему деньги за картину.

ИГОРЬ

Стоя на парковке, я заметил, как из машины вылезла Виктория. Я наблюдал, как она помчалась по серому грязному тротуару, а за ней выбежала Инга. Виктория повернулась, жестикулируя, что-то ей крикнула, но ветер разносил их голоса, и я ничего не слышал. Потом она перешла дорогу по пешеходному переходу и остановилась у каменного ограждения на набережной.

Закапал мелкий дождь. Погода сегодня действительно скверная. Подъехал мой водитель, я вытащил из багажника зонт, открыл его и направился к девушке.

– Ты заболеешь, – я спрятал ее от дождя, остановившись рядом.

– С каких пор тебя стали интересовать другие? – равнодушно ответила Вика, не обращая на меня внимания – абсолютно так же, как я вел себя со Стеллой.

– У нас скоро свадьба.

– Ты слишком самоуверенный, – она приподняла уголки губ.

– А ты недооцениваешь меня.

– Я реалистично смотрю на вещи, а тебе бы снять свои розовые очки…

– Которых у меня нет, – продолжил я фразу. – Надо, чтобы ты согласилась.

– Кому надо?

– Мне, – уверенно сказал и добавил: – И тебе.

– Не все крутится вокруг тебя, – наконец она повернулась ко мне и гневно ткнула в плечо указательным пальцем. Под ее глазами вырисовывались красно-серые круги от слез и потекшей туши.

– Дура, я тебе предлагаю реальный шанс все исправить! Поменять претензии моего отца на фиктивный брак.

Вика начинала меня утомлять.

– Я не хочу видеть тебя, не то, что вступать брак! Даже если он будет фиктивным.

– Если ты не согласишься, у тебя будут большие проблемы.

– Ты мне угрожаешь? – громко з спросила она и приподняла брови.

– Предупреждаю. Репутация вашей галереи уже испорчена, даже если ты и возместишь убытки.

– Знаешь, что? Иди к черту, у меня уже нет галереи! – она развернулась и быстро зашагала по набережной.

Я смотрел вслед, пока Вика не скрылась из виду. Как она меня выводила из себя своими принципами! Но, ради своих целей, мне однозначно придется разрушить их.

ВИКТОРИЯ

Я перешла дорогу и двинулась вдоль набережной. Слезы градом катились по щекам, и я не успевала вытирать их бумажным платком.

Зазвонил телефон, на экране высветилось имя – «Влад».

– Привет!

– Привет… – еле выдавила я.

– Ты чем-то расстроена? Что случилось?

– Мой дядя… И тетя, – говорила я с паузами, – продали галерею, – вытерла очередные слезы и шмыгнула носом.

– Ничего себе…

Грусти в его голосе я не заметила. В последнее время ощущала, что между нами слабеет связь, чувства с его стороны остывают. В наших отношениях происходили невидимые изменения, особенно за последнюю неделю, пока я была в Питере по работе.

– Я не меньше тебя удивлена, но знаешь… Самое ужасное, что Покровскому они продали фальшивую картину, и теперь должны ему денег.

Влад промолчал, я не дождалась никакой реакции. Меня расстраивало, что он не предлагает как-то помочь в этой ситуации или хотя бы поддержать.

– Я приеду к тебе? Ты когда заканчиваешь работать? Мы же планировали сегодня отметить вчерашний праздник…

Хотя от праздничного настроения не осталось и следа, мне безумно хотелось увидеть его и оказаться в крепких мужских объятиях.

– Прости, малышка, сегодня снова допоздна. Я соскучился по тебе, думаю, завтра получится пораньше освободиться.

Знала, что он так ответит. Мысли о том, что связь слабеет, усилились. Сердце подсказывало, что наши чувства точно холодеют.

Я так хотела ощутить его поддержку… Но он выбрал работу, или у него появилась другая девушка. В это хотелось верить меньше всего.

– Хорошо.

– Меня позвали. Целую!

– И я тебя… – но он уже отключился.

Я немного прогулялась, собралась с мыслями и вернулась в офис Александра Владимировича.

– Мы можем с вами поговорить? – я встала на пороге его кабинета.

– Проходи.

– Я еще раз приношу вам свои искренние извинения за эту нелепую ситуацию. . Пожалуйста, дайте мне больше времени, чтобы продать недвижимость, автомобиль и вернуть деньги за картину.

– Виктория, – обратился он, – верно?

– Да.

– Извините, но после инцидента мое доверие к вам испарилось.

– Давайте все оформим юридически!

– Нет, – напрочь отказался он. Мои уверенность и вера в то, что все можно исправить, растаяли.

Покровский старший деловито продолжил:

– Виктория, у вас три варианта: либо завтра вернуть деньги, и конфликт будет исчерпан, либо объяснять полиции, что это не мошенничество и мелькать в ближайшие месяцы во всех новостях, чем завершите карьеру в этой сфере. Либо…

– Выйти замуж за вашего сына, правильно? – перебила его и закончила мысль.

– Да. Поэтому выбирайте. Через двадцать четыре часа последний вариант будет неактуален.

Я наклонила голову, осознавая, что нахожусь в тяжелом положении. Мой задумчивый взгляд врезался в стол.

– Советую подписать брачный договор с моим сыном. Он предлагает щедрый подарок.

– Благодарю за ваше мнение, – перевела глаза на него, натянула искусственную улыбку, а затем с негодованием встала и вышла. .

Пока я ехала в такси, прислонившись виском к холодному стеклу, мимо проносились здания, на которые я не обращала внимания. В голове засел разговор с Покровским. Я надеялась, что Александр Владимирович с пониманием отнесется к ситуации, но я сильно ошибалась в его эмпатии. Они с сыном стоят друг друга.

Слезы одна за другой прокладывали соленые дорожки на моих щеках, но я не собиралась сдаваться. Добравшись до дома, я первым делом начала искать информацию о кредитах и подавать заявки. Один за другим приходили сообщения с отказами, какие-то заявки находились в обработке у банков. Но я поняла: такую сумму за сутки мне точно не собрать, даже частями из разных учреждений. На меня накатила новая волна слез. Я позвонила Катарине, хотела посоветоваться с ней, но она не взяла трубку.