Варвара Смородина против зомби

– Можно подумать, если кол вонзить в грудь нормальному человеку, он даже не почешется, – фыркнул Сеня.

Дед рассеяно поглядел на старшего внука, а мама наградила Сеню убийственным взглядом, отчего он покраснел, пробормотал что-то нечленораздельное. Мы молча смотрели, как дед выходит из кухни в сопровождении Васьки, которого происшествие не лишило аппетита, он охотно принял от бабушки пакет с пирожками. В окно мне было хорошо видно, как эта парочка пересекает двор. Я отметила, что, вопреки советам Васьки, ружье дед не взял.

– Какие-то дикие люди тут живут, – капризным голосом протянула Злата. – Зомби, осиновый кол… Наверное, и в Бабу-ягу до сих пор верят.

– Конечно, верят, – ответила я. – Странно, что ты не веришь.

– Я же не маленькая, – снисходительно улыбнулась Злата. – Почему я должна в нее верить?

– Ну, как же, – всплеснула я руками. – Ты же ее каждый день видишь в зеркале.

Злата мгновение переваривала услышанное, а затем с визгом кинулась на меня. Я была готова к такому повороту событий и с проворством ужа выскочила из-за стола, прихватив пирожок, вылетела в двери, довольная тем, что могу манипулировать старшей сестрой. Строгий приказ деда поневоле заставлял нас сидеть дома, и только ссора могла оправдать мое отсутствие. Потому я, спровоцировав сестру, выскочила за ворота и пустилась во все лопатки к библиотеке. Пусть думают, что я испугалась сестринской кары или наказания от матери с отцом. Что до бабушки, та никогда и ничего мне не сделала бы, особенно в первый день.

Где находится библиотека, я помнила. На подходе притормозила, сунула пирожок в карман, нырнула в кусты и стала продираться сквозь противные заросли акации, шипя, когда колючие ветки царапали шею и руки. Кусты позволили вплотную подобраться к месту происшествия, а там пришлось выйти на открытое пространство.

У библиотеки уже толкалось человек двадцать: в основном, местные старушки, несколько подростков, участковый и дед. Чуть поодаль стояла высокая худая женщина, с темными волосами, и ногами, похожими на палки. Ее я помнила: это была библиотекарь с редким именем Элеонора, единственная знакомая моих деда и бабушки, кого не восхищало мое умение читать с трех лет. На крыльце библиотеки, вытянув шею, за происходящим наблюдал высокий крепкий парень с квадратным подбородком. Люди негромко переговаривались и смотрели куда-то вниз, но на что – я понять не могла. За их спинами ничего не было видно. Стараясь держаться подальше от бдительного взора деда, я принялась лавировать между взрослыми. Первый ряд зрителей все равно закрывал происходящее, поэтому я, недолго думая, просунула голову между ног одной из старух. Зрелище, надо сказать, было занимательное.

На земле, в зарослях лопуха, лежало тело мужчины, от которого несло разложением. Посиневшее лицо выглядело жутко, но я, как завороженная, впитывала каждую деталь, разглядев описанную Васькой татуировку на руке, в виде плохо нарисованного солнца, садящегося в море. Задравшаяся рубашка обнажала узкий багровый след на талии, словно оставленный раскаленной змеей. Похожий я заметила на запястье. И кое-что еще, видимое, по всей вероятности, только мне.

Бабка, нависавшая надо мной, переступила с ноги на ногу и отдавила мне пальцы.

– Ай! – сказала я. Бабка испугалась, схватилась за сердце и шарахнулась в сторону, заваливаясь набок.

– Ты что, окаянная, делаешь? – взвизгнула она и, внимательно оглядев меня с головы до ног, гаркнула: – Люди добрые, это чья ж такая?

Дед обернулся и поморщился.

– Это моя, – раздосадованно ответил он и, строго глядя на меня из-под очков, велел: – Варвара, поднимайся.

Я встала, сконфуженно отряхнула платье и стыдливо уставилась в землю.

– Разве я не говорил, чтобы все оставались дома? – спросил дед. – Ты же умная девочка. Почему на месте преступления должно быть как можно меньше народа?

– Чтобы следы не затоптали, – проблеяла я.

– Надо же, какое умное дитё, – умильно восхитилась бабка, отдавившая мне пальцы. Дед не обратил на нее никакого внимания.

– А раз ты все понимаешь, ноги в руки и – домой, – приказал дед.

Я кивнула, но не тронулась с места. Он отвернулся было к покойнику, но затем снова поглядел на меня:

– Что непонятного?

– У него что-то в руке, – сказала я и ткнула пальцем в сжатую руку мертвеца.

Дед бросил взгляд вниз и вроде решил поглядеть, что скрывала рука покойника, но не успел. В толпе послышался ропот, и откуда-то сбоку выскочила старушка лет семидесяти, грузная, неповоротливая, с криво застегнутой кофтой. Она взглянула на труп и бухнулась на колени, принявшись с воем биться лбом о землю.

– Ах, сердешная, – с наигранной, как мне показалось жалостью, произнесла давешняя бабка. Я внимательно поглядела на нее и подумала, что вижу главную деревенскую сплетницу, и это может мне пригодиться. – Это ж точно он, сын Марусин, Ванька, Ванька Фомичев, что два года как потонул. И татуировка его!

Мать покойного Фомичева при этих словах закричала еще сильнее. Участковый нахмурился и, раскинув руки в стороны, сделал шаг вперед.

– Вот что, граждане, – сурово сказал он. – Не на что тут смотреть. А ну, расходитесь по-хорошему. Я потом отдельно всех вызову и опрошу.

– Что же это делается, Леша? – спросил пожилой мужчина в сильно мятом пиджаке.

– Не до тебя, Федор, – отмахнулся Пряников. – Иди с миром.

По моему мнению, смотреть было на что, особенно учитывая, что труп разлагался прямо на глазах. Не обращая ни на кого внимания, дед осторожно опустился на колени перед покойным и попытался разжать ему пальцы. Треснула кость, и толпа вздрогнула, как от выстрела. Участковый снова закричал на людей, а те, повинуясь приказу, неохотно сделали несколько шагов назад. Я одна не тронулась с места, завороженная увиденным.

В ладони покойника лежала золотая монета, тускло блестевшая на ярком солнце.

* * *

Повинуясь строгому приказу деда, я покинула место преступления, но домой, в лапы разъяренной Златы, не спешила. Вместо этого свернула за угол, без особого труда влезла в чужой палисадник, и, крадучись, вернулась к библиотеке, моля небеса, чтобы никто не высунулся из окна и не обнаружил меня в цветнике. Палисадник забором примыкал к библиотечному двору с чахлым садиком, жидкими клумбами и большой собачьей будкой, с виду пустой. Недолго думая, я раздвинула болтающиеся штакетины на заборе, перебралась в библиотечный двор и юркнула в будку. К сожалению, она стояла так неудобно, что со стороны лаза труп и людей видно не было. Но в задней стене я обнаружила большую дырку от выпавшего сучка и, припав к ней глазом, обозревала происходящее.

Зеваки сновали туда-сюда, закрывая собой и обрушивая на свою голову небесные кары, которыми я мысленно руководила. Действовало неважно, поскольку деревенские жители неохотно отходили в сторону, освобождая мне обзор. Над покойником вовсю трудились медики. Неподалеку стояла их машина, удалось даже разглядеть часть номера, и я автоматически его запомнила. Дед то и дело появлялся в поле зрения, но теперь он действовал не один. Рядом с ним был участковый Пряников: маленький, рыжий, как подсолнух, и с тонкими усиками, что придавало ему сходство с котом. Участкового я тоже немного помнила: он приходил к деду за консультациями и, по-моему, очень его боялся. Впрочем, не только его. Участковый жутко боялся бабушку, стеснялся при виде отца, а когда в дом входила мама – невероятно краснел. Судя по отвращению, появившемуся на лице участкового, с трупом происходило что-то неладное. Вряд ли он впервые видел мертвецов. Да и дед, подозрительно бледный, постоянно морщился, закрывал нос и рот ладонью. Я вспомнила Васькины слова и невольно поежилась, подумав о нашествии зомби. Кто его знает, может, все фильмы ужасов, которые я тайком смотрела, оказались пророческими и теперь армия живых мертвецов решила атаковать поселок?

В будке внезапно потемнело. Позади кто-то задышал мне в спину жарким смрадным дыханием. Я застыла, едва не выскочив с воплем из будки прямо сквозь стену. Думаю, от страха у меня хватило бы сил ее выломать! Вот оно! Зомби выбрало новую жертву! Найдут ли родители мои несчастные обглоданные кости? Всплакнет Злата или порадуется, что одной проблемой в ее жизни стало меньше? Сеня, ясное дело, даже не обратит внимания, что меня уже нет, разве что я, разлагающаяся, с выпадающими клочьями волос и отваливающимися пальцами, буду слоняться под окнами родной девятиэтажки. Но тогда братец сбросит мне на голову свою любимую пудовую гирю, отчего мои сгнившие мозги брызнут во все стороны…

Чудовище за спиной чихнуло и прикоснулось чем-то влажным к моей руке. Рискуя остаться на всю жизнь косоглазой и седой от ужаса, я медленно повернулась.

Позади, засунув в будку голову, стояла собака: большая белая дворняга, довольно грязная, со свалявшейся шерстью и невероятно худая. Собака вздохнула. Мне стало стыдно: я заняла ее место.

– Погоди немного, – шепотом попросила я. – Я еще немножечко тут повынюхиваю, а потом уйду.

Собака грустно поглядела на меня, а потом скосила глаза на мой карман. Я вспомнила, что прихватила с собой пирожок, вынула его и протянула псу. Тот опасливо потянулся к угощению, словно боясь, что я в последний момент отдерну руку и ударю его, приподнял губу, обнажив внушительные белые зубы, и аккуратно взял подачку. Не успела я и глазом моргнуть, как от пирожка крошек не осталось.

– Вкусно тебе? – шепотом спросила я. Собака одобрительно чихнула и, сообразив, что больше ничего не получит, забралась в будку, заняв все свободное место.

– Господи, как же от тебя воняет, – прошипела я. Пес подумал пару мгновений, а потом облизал мне ухо и шею. Я отпихнула его в сторону и припала глазами к отверстию, через которое все еще было видно происходящее.

Пару минут я наблюдала, как медики грузили тело в машину, а потом вид загородила чья-то спина. Некто, облаченный в темную одежду, пристроился рядом с будкой, по ту сторону забора. Я сначала рассердилась: теперь точно ничего не увидеть, в этот момент послышались шаги. Собака, которая не среагировала на появление первого человека, теперь подняла уши и прислушалась, а ее ноздри стали бешено раздуваться. Пес наморщил нос и глухо зарычал.

– Ну, что ты думаешь по этому поводу, Элеонора Карловна? – вкрадчиво спросил невнятный мужской голос.

– Ничего, – хрипло ответила женщина, откашлялась, а затем добавила более внятно, и в ее голосе мне почудилась неприязнь. – Почему я должна что-то думать?

– А кто должен думать? – хихикнул мужчина. – Или Ванька два года назад не возле тебя ужом крутился? Он ведь не просто так это делал, и ты, милая, это знала.

– Что было, то прошло, – равнодушно ответила женщина. – Мало ли кто за кем увивался? Да и пропал Ваня.

– Ну, видишь, нашелся, – фыркнул мужчина. – И как удачно: прямо возле твоей библиотеки. Не в подвале ли, случаем, ты его скрывала, на цепях прикованного, как Кощея?

Затаив дыхание, я прислушивалась к разговору, попутно стараясь разглядеть говоривших. Библиотекаря Элеонору я узнала сразу, а вот кем был ее собеседник, определить не могла. В дырку от сучка его видно не было, только кусочек спины в темной одежде. Судя по тону, Элеоноре разговор был неприятен, но она почему-то не спешила уйти, и я подумала, что она не может этого сделать, пока не увезли тело. А вот собеседник подозревает ее в связи с преступлением и явно дает ей это понять. На мой взгляд, происходящее смахивало на шантаж.

Собака навалилась на меня и стала чесаться. В воздух взлетела шерсть. Я оттолкнула пса и прислушалась.

– Зачем мне его где-то скрывать? – усмехнулась Элеонора.

– Не скажи, не скажи, – захихикал мужчина. – Все знают, кто ты. И потом, сама видела, что у Ваньки в руке нашли. Нехорошо ты поступаешь, Элеонора Карловна. Вдруг власти пронюхают? Им ведь любой может сказать, так?

Вдруг на улице произошло какое-то движение. Элеонора развернулась к говорившему, схватила его за грудь и с яростью прошипела:

– Замолчи! Замолчи! Слышишь меня? Не смей даже думать на эту тему!

– А то что? – с вызовом спросил мужчина. – Что ты мне сделаешь? За молчание, дорогая моя, надо платить, и много. Даже не знаю, сможешь ли ты купить всю деревню. И еще проблема в том, что я знаю чуть больше других, не так ли?

Шерсть пса неожиданно попала мне в рот. Я вдохнула ее и закашлялась.

Заговорщики мгновенно перестали шептаться. Я посмотрела в щель и увидела, как Элеонора уставилась на будку. Неожиданно ее взгляд упал, как мне показалось, прямо на меня. Я отпрянула и вытолкала пса наружу, надеясь, что библиотекарь подумает, что видела собаку. Пес, не ожидавший такой подлости, вылетел во двор и зашелся лаем. Прижавшись к стене будки, я услышала удаляющиеся шаги. Недавние собеседники расходились в разные стороны.

Я выждала еще несколько мгновений, а затем вылезла из будки, подошла к забору, раздвинула ветки колючих кустов и выглянула на улицу.

Элеонора торопливо шла прочь, не оглядываясь. Я повернула голову в другую сторону. В конце дорожки стоял высокий крепкий парень, замеченный мною ранее.

Он глядел прямо на меня.

2. Подозреваются все!

Пока меня не было, в дом пришли представители провайдеров и быстро подключили интернет. Семейство разбежалось по углам, уткнувшись в свои гаджеты. Бабушка готовила ужин, негромко напевая что-то под нос. По мне, количество еды, поданное на завтрак, было устрашающим, и им еще полгода можно было спокойно кормить роту солдат. Но, видимо, у бабушки было другое мнение. Незамеченная ею, я шмыгнула в комнату, которую делила со Златой.

Аккуратно приоткрыв дверь, я увидела, что сестра сидит на кровати по-турецки, уставившись в телефон. Я вошла, готовясь к расправе, но Злата была слишком увлечена социальными сетями. Бросив на меня рассеянный взгляд, она продолжила торопливо вдалбливать в телефон очередной пост. Из любопытства я взяла свой смартфон и просмотрела социальные сети сестры. Как я и предполагала, там не было ничего интересного: несколько фото, сделанных еще в машине, где Злата, придавив меня к спинке кресла, изображала уныние. Сеня в кадр почти не попал, виднелось только его мощное плечо, я же выглядела сонной и наполовину придушенной.

«Мы с Сеней и нашим лягушонком скачем в коробчонке по полям и весям», – так сестра подписала фотографию.

Я мысленно сделала зарубку: не забыть зайти в ее блог и вбросить туда несколько комментариев, припомнив «лягушонка». У меня, кроме собственного аккаунта, было еще несколько, в том числе два, которыми я троллила сестру. Один – от якобы испанского мачо Хосе, по сценарию, забрасывающего Злату комплиментами. Второй – от злобного комментатора Артура Тряпочкина, высмеивающего образ Златы, ее наряды и манеру краситься. Самый цирк начинался, когда Хосе и Артур сходились в битве, на радость комментаторам, не стесняясь в выражениях. Злата злилась, отправляла Артура в черный список, понятия не имея, что я взломала ее аккаунт еще в прошлом году и периодически вычищала список забаненных ею людей. Иногда я сыпала мелким бисером яда от лица выдуманной завистницы Аглаи Тужур, но этот образ я не любила и прибегала к нему редко.

– Что там произошло? – спросила вдруг Злата, не поднимая головы.

– У библиотеки нашли труп человека, – ответила я. – Судя по всему, это мужчина, пропавший два года назад. Местные считают, что он утонул. Однако его нашли в лопухах, где утонуть сложно. Загадочно то, что он очень быстро разлагался.

– Если ты сделала фото, сбрось его мне, – попросила Злата. – Выложу с хэштегом «Ужасы нашей обители». Все подписчики обзавидуются.

Я поспешила расстроить сестру тем, что выскочила из дома без телефона, одновременно досадуя на собственную бестолковость. Фото пригодились бы и мне. Например, я могла снимать зевак и таким образом вычислить неизвестного собеседника Элеоноры. Судя по голосу, мужчина был немолод. Наличие же на тропинке молодого деревенского увальня я сочла совпадением, поскольку не могла предположить, что юный отрок так грубо и фривольно разговаривает с женщиной, годящейся ему в матери.

– Никакой от тебя пользы, бестолочь, – вздохнула сестра и снова принялась долбить по экрану смартфона. Я пообещала себе припомнить и это прозвище. Даже удивительно, что Злата ни разу не сделала выводов, что злобные комментарии появляются на ее страницах сразу после ссоры со мной. Впрочем, логика – не ее конек, а вот в модных тенденциях она разбиралась хорошо. Когда Злата начинала сыпать словечками из фэшн-мира, я ужасалась, что ее и без того птичья память окажется переполненной мусором и однажды она просто забудет дорогу домой.

Покойник сильно меня заинтересовал. По большому счету, мне было нечем заниматься три летних месяца, так что в этот подарок судьбы я решила вцепиться руками и ногами. На данном этапе мне требовалось больше информации, и, возможно, союзники. Я подумала, что Элеонора знает о трупе гораздо больше, чем хочет показать. А еще мне необходимо выяснить, с кем она говорила. Впрочем, гораздо больше меня волновало, откуда у покойника в руке золотая монета. Я решила осмотреть место преступления еще раз, дождавшись, когда следственная бригада и зеваки разойдутся по домам.

Дедушка не пришел ни на обед, ни даже на ужин. Я ерзала на месте, поглядывая на дверь, но, похоже, никого, кроме меня, это не волновало. Родители рассеянно жевали, поминутно оглядываясь на ноутбуки, где на мониторах клубились непонятные графики. Сеня смотрел футбол по телевизору, а Злата, обреченно уставившись в полную тарелку, прикидывала, что бы ей такое съесть, чтобы, не дай бог, не поправиться. Иначе все: открывать коллекцию будет давняя врагиня Ирка Самсонова.

– Что-то дедушка задерживается, – подхалимски вздохнула я. – Наверняка голодный. Может, я сбегаю и спрошу, когда он вернется? Или пирогов отнесу?

– Дедушка занят, – спокойно ответила бабушка. – Думаю, его покормили. А бегать никуда не надо, особенно с пирогами на ночь глядя.

– Тоже мне, Красная Шапочка, – фыркнул Сеня, поворачиваясь ко мне. – Сиди дома, а то волки сожрут.

– Смотри, гол! – не осталась я в долгу. Сеня подпрыгнул, повернулся к телевизору, где дядьки в разноцветных футболках уныло гоняли по полю мяч, и, не увидев ничего интересного, вновь бросил на меня недобрый взгляд.

– Ах ты, мелочь пузатая! – рявкнул он.

– Сеня, прекрати, – раздраженно сказала мама, уже закончившая ужинать. Она придвинула к себе ноутбук и что-то долбила одной рукой. Вторая была занята чашкой, из которой она прихлебывала чай.

– А чего я? – взвился Сеня. – Вы никогда не замечаете, когда она дразнится!

– Да-да, – подтвердила Злата. – Вечно ее жалеете, а она этим пользуется.

– Чем я пользуюсь? – возмутилась я. Злата многозначительно кивнула и ткнула в меня пальцем, словно говоря: вот, видите, опять! Мама поджала губы и поглядела на отца. Тот, почуяв укоряющий взгляд, хлопнул ладонью по столу.

– Так, быстро перестаньте! Это всех касается! Иначе я вам… – тут я едва сдержала ухмылку, поскольку наказание было всегда одно, и лично меня оно не пугало, – … я… вам интернет отключу! Если поели, марш по комнатам, и спать! Злата, Варя, помогите бабушке вымыть посуду. Сеня, выкини мусор.

– Да я сама все уберу, – махнула рукой бабушка.

Я встала с места и сказала:

– Охотно тебе помогу.

– Подхалимка, – прошипела Злата, но, в отличие от меня, свою помощь предлагать не стала. Я же, сгребая тарелки со стола, не пыталась заслужить лишний бонус у бабушки, которая во мне и так души не чаяла. Просто надеялась, что, пока мы прибираемся, вернется дед и я смогу вытянуть из него всю информацию о загадочном покойнике. Но время шло, а дед все не приходил. Хотя я мыла чашки очень медленно, они все равно кончились до его возвращения. Бабушка наверняка решила, что я копуша, поскольку поглядывала странно, но не пыталась упрекнуть. Я, в свою очередь, не стала ее разубеждать. Теперь она лишний раз подумает, прежде чем попросит меня о помощи. А я окажусь предоставлена самой себе.

Как бы там ни было, посуду перемыли и расставили на полки. Я даже вызвалась подмести пол, но бабушка отослала меня, сказав, что вечером полы не метут, и вообще, день был тяжелый, я наверняка хочу лечь в постель. Спать мне не хотелось, но в голову, как на грех, не приходил ни один предлог, чтобы задержаться до возвращения дедушки. Поэтому я, со вздохом, ушла в общую со Златой спальню.

Сестра, к моему удивлению, уже спала, хотя часы едва показывали десять вечера. От нечего делать я вошла на Златину страницу, написала ей пару едких комментариев к фото, приправив их заключительным: «Сестра у тебя как раз ничего, а вот сама ты овца овцой», и, довольная содеянным, юркнула под одеяло. Завтра моя ядовитая реплика обрастет сотней комментариев, погребая первоисточник, а у Златы не останется времени злиться на меня. К тому же в соцсети Ирка Самсонова давно предложила мне дружбу, и я с удовольствием вступила в клуб «Мы ненавидим Злату Смородину». Таких, к удивлению, было немало. Оказывается, сестрица успела достать не только меня. Вступившие в клуб строили козни, желая досадить Злате, высказывались на ее счет, пару раз даже пожалели меня, но Ирка заявила, что впервые согласна со Златой, и я действительно похожа на лупоглазую лягушку, тем самым перейдя в стан моих врагов. Я подумала, что разберусь с ней по возвращении в город.

Мои руки до сих пор слабо пахли собачьей шерстью. Я поднесла их к носу и вдохнула. Конечно, дворовая псина – не кокер-спаниель, но меня бы и такой друг устроил.

Спать не хотелось. Я прокручивала в голове недавнее событие. Самой удивительной в этой истории была реакция деревенских: никто, кроме матери покойника, не был шокирован происшествием, хотя, по мне, явление среди бела дня мертвеца, утонувшего два года назад, – случай загадочный. Кажется, деревенские знали гораздо больше, чем показывали. Интересно, входил ли дед в число знающих?

На этой мысли я задремала и проснулась от приглушенных голосов, доносившихся с кухни под звяканье посуды. Одним из говоривших был дед – его бас я бы ни с чьим не перепутала, а второй голос показался мне лишь смутно знакомым. Убедившись, что сестра спит, я осторожно откинула одеяло и поставила ноги на теплый, прогретый за день пол. Дверь была приоткрыта. Крадучись, я пошла к кухне, опасаясь, что половицы заскрипят под моими босыми ногами.

– Говорю тебе, Анатолий Михайлович, – забубнил голос, – нечисто тут. Где это видано, чтобы покойники по деревне расхаживали, да еще давно потонувшие? Хочешь не хочешь, а надо в район докладывать.

– Ну докладывай, если надо, ты же начальник, – ответил дед. В его голосе мне почудилась усмешка. – От меня-то ты чего хочешь? Это теперь твоя вотчина, тебе и карты в руки.

Гость помолчал, а потом добавил с неожиданной плаксивостью.

– Я бы доложил, если б понимал, что происходит. А я не понимаю, как вышло, что у меня на участке – труп, и с особенностями. Мало того что сгнил за пару часов, так еще и гнулся весь, словно пластилиновый. У него что-то с костями было? Нормальный покойник не может так гнуться. На левой руке – след от веревки. Связывали его, что ли? И почему только за одну руку? Да еще монета эта в ладони, будто пиратская черная метка. Выходит, не брехала молва про сокровища? Есть он, клад проклятый! Это же мистика какая-то!

– А ты, Леша, не ищи мистику там, где ее нет, – жестко сказал дед. – Всему в этой жизни есть объяснение, только его поискать надо. Не суетись, сиди спокойно, как мышь под метлой, и больше думай. Людей опроси, может, кто что видел. Ведь среди бела дня покойник появился.

– А с монетой что? – осторожно спросил гость. – Она же золотая.

– Экспертам отправь, – посоветовал дед и вдруг зычно добавил: – Варвара? Ты чего там уши греешь?

Прятаться было бесполезно, я вышла на свет и скромно потупила глаза, увидев участкового Пряникова.

– Я пить захотела, – сказала я и шаркнула ножкой. – Здрасьте.

– Здрасьте, – сказал Пряников. Дед усмехнулся, открыл холодильник, налил мне морса и протянул стакан. Я послушно взяла и стала медленно пить, глядя на гостя исподлобья.

– Какая у тебя внучка умница выросла, Анатолий Михайлович, – сказал Пряников льстиво. Дед усмехнулся в усы и поглядел на меня.

– Напилась?

– Напилась, – кивнула я и нехотя вернула стакан.

– Тогда чеши спать, – приказал дед. Я попрощалась с Пряниковым и «почесала». А что оставалось делать? Однако, пока я шла к своей кровати, новые сведения буквально распирали мою голову, и я дала себе слово разобраться во всем этом.

* * *

Утром я сорвалась с постели, намереваясь выскочить на улицу и обследовать место преступления, но на полпути была поймана бабушкой и усажена за стол завтракать. На сей раз меню было гораздо скромнее: овсянка с изюмом, оладьи и чай с вареньем. Папа доедал свою порцию, читая новости на планшете. Мама, уже расправившаяся со своей, освободила край стола и яростно молотила по клавишам ноутбука. При этом у нее было такое зверское выражение лица, что никто из нас не отважился спросить, чем она занята. Скорее всего, это была работа, в которой никто из нас не находил ничего интересного. Сеня вяло жевал, пялясь в телевизор. Злата с отвращением ела кашу, косясь в свой смартфон, краснея от злости. Видимо, прочитала комментарии в бьюти-блоге, которые я вписала рано утром. Дедушка отсутствовал.