Уроки выживания или демоны не сдаются!

– Дядя Валем, – в неформальной обстановке я называла его именно так, – неужели вы думаете, что ваша лучшая и самая сильная в мире племянница не справится с таким простым заданием, как передать обычный свёрток какому-то там лорду? – стараясь, чтобы улыбка не казалась жалкой, я воодушевленно продолжила. – Я думала, вы во мне не сомневаетесь!

Глаза Валема заблестели вновь и страх частично ушел из них, что не могло не радовать – небольшая, но победа!

– Какая ты, Ри, всё-таки…

– Самая лучшая? – поднимаясь из-за стола, с улыбкой пробормотала я. Забрав стакан и тарелочку с собой, прошла к ширме, за которой скрывалась кухня. – Дядя, так Ильюшу вы вновь оставляете?

– Да, Риа, как же не оставить, с такими-то новостями в "Первой молнии"!

"Молния" – название газеты, распространяемой по всей Империи, а не только в Лисетте, нашем достаточно большом портовом городе.

В последнее время, как гласят вышедшие за два месяца выпуски газеты, довольно-таки опасно переправляться через мост, соединяющий два города: наш – Лисетту, и соседствующий – Ливеа. Пишут, зверь появился, ранее в наших лесах незамеченный. Что-то вроде волкодлака, только наносит неизменно один единственный удар – в грудь. И как только дядя всё ещё продолжает ездить в Ливеа, раз там стало так опасно?

– Может, сегодня вам не следует никуда ехать? – попыталась все же облагоразумить мастера, уже зная ответ на заданный вопрос.

Этот величественный мужчина, бывший воин, служивший Светлой страже самого Инриса, столицы нашей империи и после тяжелого ранения получивший отставку. Мне даже трудно представить, каким ударом увольнение стало для него – человека, посвятившего года безопасности и охране мирного, а частями и не очень, населения Империи. Хотя, именно здесь дядя встретил свою госпожу Ррут, что подарила ему счастье и маленького Ильяса. Сердце с горечью трепыхнулось. Историю потери госпожи Ррут я не знала. Валем не распространялся, ему даже думать об этом больно было, а Ильяс тогда был еще слишком мал. Прошло около десяти лет, но я всё же иногда замечала грусть и тоску в глазах бывшего стража, когда тот, устроившись на диване рядом с сыном, рассказывал ему сказки и истории своих сражений в прилежащих к Инрису лесах, где водилось достаточное количество нечисти.

Тяжелый вздох с той стороны ниши и мастер всё же прошёл на кухню, где я уже просушивала полотенчиком чистую посуду.

– Нет, Ришка, не обсуждается, сама знаешь.

Теперь вздыхать пришлось мне. Знаю… Только то, что в последние выходные каждого месяца дядя ездит в Ливеа. На тему надобности данного занятия он не распространяется.

Молчание затянулось, я всё так же натирала тарелочку. Мастер стоял недалеко и наблюдал за издевательством над подарком мастера-стекольщика Ареда. В свое время Аред подарил целый сервиз дяде. Но так как раньше сервиз хранился в специально для этого дела поставленном шкафчике, а позже пару тарелочек и кружечек было оттуда утащено особо шустрыми клиентами, сервиз значительно поредел и оттого ныне оберегался Ррутом значительно более трепетно.

– Ладно, Ри, пора мне, днем хотелось бы уже на месте быть.

Выбежав в зал следом за вышедшим мужчиной, я сделала серьезное лицо, готовая внимать указания на ближайшие два дня.

Их не последовало. То есть, совсем.

Смотрю с недоумением на дядю, он с затаённой в карих глазах печалью на меня. Последовал очередной вздох, и сам по себе немаленький мужчина резко опустился на стул за стойкой. Слава Светлой, мебель в нашей лавке вся была сделана на совесть, обычный стул с любой таверны приморского района развалился бы в ту же секунду.

– Не хочу ничего говорить, Ришка, наговорился сегодня уже. А как вести дела в лавке и сама знаешь, – посидев еще немного, мастер поднялся, взял дорожную сумку и взглянул на меня. – Будь осторожнее, Риана, я не могу остаться, но ты-то здесь, значит – всё будет хорошо. Только пусть Ильяс спит, – короткий взгляд на дверь, ведущую на верхние жилые этажи. – К полночи завтрашнего дня, Риа.

Покивав на слова мастера, подошла и обняла Ррута.

– Пусть свет Луны и Солнца сопутствует вам… – прошептала ритуальные слова ежемесячных наших прощаний. Хоть и ненадолго, но всё же мы переживали друг за друга сильнее всего именно в эти дни.

Больше ничего не сказав, мастер Ррут вышел из лавки, придержав серебряный колокольчик.

Следующий день я провела с Ильясом. Сын Ррута пошёл явно по стопам отца и уже готовил превосходно, в свои-то двенадцать лет. Хотя, когда с детства занимаешься своим делом, почему бы не научиться? А для него оно являлось явно любимым, с каким благоговением он украшает булочки с ежевикой глазурью! Готовка вообще была его страстью, они с отцом часто спорили за изменения в приготовлении каких-либо мучных изделий – мастер не любил новое и предпочитал рецепты, передаваемые в их семье из поколения в поколение. Но взгляды отца маленький Ррут, к сожалению родителя, не разделял.

– Ты скоро? – спросила у брата, когда тот отошёл помыть руки, чтобы после резво упаковать угощения в милые коробочки с именным знаком лавки.

– Пару минут.

Улыбнувшись, вышла обратно к госпоже Грут, почтенной гномке, нашей постоянной покупательнице, и предложила ещё чаю. Та с радостью покивала и начала заново историю о расширении их с мужем таверны.

Вообще местное население знало, что мастера Ррута не бывает по последним выходным каждого месяца, но таких рьяных любителей выпечки даже это не останавливало. Тем не менее, уже наслышанные о кулинарных талантах Ильяса, покупатели заходили даже в отсутствие дяди именно за превосходными булочками, что пёк мальчик. А список булочных изделий все рос, от пристрастия Ильяса к экспериментам с начинками, добавками и, собственно, украшениями. Даже такие незначительные детали, как глазурь разного оттенка вызывала у определённых личностей состояние восторга.

– Ришка, чего-то не забегала ты давненько. Буррак все спрашивает о тебе, да спрашивает… – лукаво пропела гномка, резко сменив тему.

Оторвавшись от изучения плетения на собственных пальцах, подняла взгляд на госпожу Грут и не сразу сообразила, о чём мне говорят. Поняв, что гномка говорила о своём старшем сыне, что помогает им в таверне, невольно улыбнулась. Буррак был очень милым мальчишкой, на вид немногим младше меня – точного возраста я не знала, да и спрашивать про возраст у нас принято не было – не тактично.

– Так занята в Академии была, госпожа Грут, учеба началась. У мастера только по выходным работать теперь буду.

Гномка улыбнулась, явно вспоминая свои учебные года – в их общине образование было важной составляющей – каждый уважающий себя гном считал целью жизни обучиться и открыть своё дело, хоть в любом из королевств, хоть в Империи, главное – своё!