Венценосный крэг

Подбегая, он в прерывистом свете редких вспышек увидел мону Сэниа, которая, распахнув свой легкий скафандр, старалась прикрыть им маленького Юхани, а бьющееся и вырывающееся наружу – это был ее сиреневый крэг, яростно выдирающий свои крылья из-под непроницаемой пленки да еще норовивший ударить клювом в лицо.

– Держите ее крэга! – донесся издалека голос Гаррэля, и краем глаза Юрг успел заметить, что его стремительная, гибкая фигура выросла вдруг во весь рост – и исчезла.

И в тот же миг аметистовый стервятник вырвался-таки из своего плена, еще раз ударил куда-то наугад и с мстительным кличем взмыл в ночное небо.

Юрг стиснул зубы, преодолел одним прыжком оставшиеся метры и схватил Сэнни вместе с крошечным попискивающим свертком, упрятанным под скафандр.

– Брось меня, – услышал он шелест сухих упрямых губ. – Брось, я тебе приказываю. Без тебя они не договорятся с Землей, а я теперь в полете – только обуза…

Он побежал к своим кораблям, уже начавшим сползаться, чтобы образовать единый мак, и старался не слушать ее и не глядеть в изуродованное, залитое кровью лицо. Редкие разряды хлестали по земле то слева, то справа – два последних дружинника Иссабаста до конца выполняли приказ своего командора, но темнота не позволяла им сделать прицельный выстрел.

И Гэль им больше не отвечал.

Юрг подбежал к блестящим громадным коконам, уже спаянным вокруг центрального шатрового корабля, и на секунду замешкался: перед ним была непроницаемая поверхность. Но в тот же миг она треснула, образуя овальную щель, и сразу несколько рук протянулись навстречу командору. Он осторожно передал им завернутую в плащ мону Сэниа.

– Гэль остался где-то там, – хрипло проговорил он, переводя дыхание после быстрого бега. – Кто со мной?..

– Командор, мы-то можем это сделать мгновенно, – возразил рассудительный Борб. – Нужно только точно знать, где он.

– Он бежал к маку Иссабаста, прикрывая нас… Гэль! – крикнул он в темноту, сложив руки рупором.

В ответ протянулась прерывистая очередь, и фонтанчики расплавленного камня брызнули у самых ног Юрга.

– Не так, – прошептала мона Сэниа, вставая рядом с мужем. – Гаррэль, королевский лекарь, паж мой!..

Это был не крик и не шепот, – едва отделяясь от губ, слова исчезали, уносясь в безмолвие раскаленных плазменными разрядами каменных плит и душного тления травы. Первая луна вставала как раз за кораблем Иссабаста, и голос, посланный в густую конусообразную тень, тонул в ней и не находил ответа…

…Что-то коснулось помертвевшей щеки, и Гаррэль открыл глаза. Жгучая, нестерпимая боль полоснула по ногам, и ему пришлось отключиться от всего – зрения, слуха, обоняния, – лишь бы задавить эту боль, затянуть ее в тугой пульсирующий узелок, не дать ей овладеть всем телом и сознанием… Удалось. Тогда он снова глянул вверх и прямо над собой увидел плавно кружащегося в вышине розового фламинго. «Гаррэль, паж мой!.. – снова коснулось его щеки. – Где ты, пошли мне свой голос!»

Он попытался приподняться на локте, и снова нечеловеческая боль бросила его обратно, на шершавый холодный камень. Но главное он успел увидеть: там, где эта боль возникала, не было ничего, что могло бы болеть. Вместо ног в пульсирующем свете одиночной пальбы он увидел только запекшиеся, обожженные обрубки.

И тогда в какую-то долю секунды он понял, взвесил и решил все разом.

И то, что его принцесса жива, но ее крэгу удалось вырваться, и теперь он ни за что на свете не вернется к своей владелице.

И то, что она, прекраснейшая в мире, никогда не бросит и не предаст своего пажа, своего лекаря, и всю жизнь будет опекать его и держать рядом с собой – жалкого калеку, человеческий обрубок, который до скончания дней своих будет слышать собственный голос, когда-то произнесший невероятные слова: «Я, Гаррэль из рода Элей, беру тебя в жены и не завещаю никому…»

И еще он понял то, что промолчи он еще секунду – и они все, уже собравшиеся на своем маке и готовые в любой миг покинуть планету, вместо этого сейчас же ринутся в черную тень, под выстрелы, навстречу погоне.

Навстречу гибели.

И это будут его звездные братья. Его командор. Его принцесса.

Он собрал остатки сил, и голос его, одновременно мужественный и юношеский, разнесся над Звездной гаванью:

– Принцесса Сэниа! Я, твой паж и королевский лекарь, был верен тебе до последнего дыхания и никогда не думал, что когда-нибудь попрошу за это награду… А теперь я прошу тебя.

Он перевел дыхание, и страшная тишина распростерла свое покрывало над ночными просторами Джаспера. Даже те двое, что еще стреляли наугад, укрывшись за Иссабастовым маком, замерли, опустив оружие.

– Принцесса! Поклянись мне, что ты выполнишь мою просьбу!

– Клянусь… – пронеслось над опаленными плитами и коснулось его холодеющего лба.

– Тогда прими мой прощальный подарок и улетай немедленно. Я остаюсь здесь. Не отвечай ничего… прощай.

Холодная струя ночного воздуха пахнула в залитое кровью лицо моны Сэниа вместе с этим последним словом, и она почувствовала, как мягкие, невесомые перья одевают ее плечи. И, еще ничего не видя, она догадалась, что это.

Гаррэль из рода Элей отослал ей своего Кукушонка и оставался здесь, чтобы умереть в темноте и одиночестве. Он сам просил об этом, и она поклялась выполнить его просьбу.

И только одного она не могла – не ответить ему.

– Гэль, паж мой! – донесся до него горестный голос, обращенный к нему одному. – Я, принцесса Сэниа королевского рода владык Джаспера, повинуюсь тебе… Прощай.

И наступила тишина, в которой не было больше даже дыхания. Только зловонное шипение перегретых десинторов.

Звездный корабль командора Юрга исчез, чтобы появиться вблизи запретной звезды Чакры Кентавра.

И тогда, превозмогая ужас перед бесконечностью темноты, которую уже ничто не могло прервать, он заговорил, посылая свой голос в вечнозеленые лабиринты королевских садов и твердо зная, что, пока он говорит, ни один джасперянин не двинется в погоню; а когда силы его иссякнут и он замолчит, многие еще подумают, а стоит ли догонять беглецов… И он заговорил:

– Братья мои, с вами говорю я, Гаррэль, младший сын Элей, умирающий в темноте. Слушайте меня, ибо я открою вам тайну крэгов. Жители зеленого Джаспера! Когда-то ваши предки были свободны, могучи и мудры, повелевая мирами и крэгами… Но ни с чем не сравнимый ужас вечной слепоты обрушился на нашу планету, и, вместо того чтобы бороться с ним, вы предпочли стать рабами крэгов и дарить им целые миры в награду за собственное рабство. Сейчас, хотите вы этого или нет, но владычеству крэгов приходит конец. Жаль, что не своими руками добьемся мы этого… Но хотя бы помогите отважным людям с далекой звезды, которую мы называем Чакра Кентавра, а следует называть – Солнце… Один из них уже отдал свою жизнь за то, чтобы вы стали свободными.

Он услышал у себя над головой свист расправленных крыльев и понял, что крэги пытаются разглядеть его в туманной темноте. И как только луна поднимется над маком Иссабаста и ее лучи осветят тело, неспособное даже уползти в тень, – они растерзают его так же, как расправились с Юханом.

И все-таки он продолжал:

– Братья мои! Перестаньте быть рабами, носящими пышные титулы. Вспомните и поймите, что вы – не эрлы и графы, таны и принцы, а инженеры и ученые, вычислители и врачи, биологи и астронавигаторы. Это поможет вам преодолеть слепоту, даже если крэги снова предадут вас. Но не бойтесь за своих детей, не бойтесь за будущее Джаспера: ведь тайна крэгов в том и состоит, что все дети рождаются зрячими! Они приходят в мир, чтобы видеть его собственными глазами, и только…

Страшный удар обрушился на его голову – аметистовый крэг, сложив крылья, камнем упал на его голос, рискуя разбиться о камни.

Но он не промахнулся.

Несколько секунд они еще жили – то, что осталось от юноши, и то, что недавно было сиреневым крэгом.

Затем человеческого дыхания не стало слышно. Опередил его крэг или отстал на несколько мгновений – никто не смог бы сказать…

– Мы ушли на достаточное расстояние? – спросил Юрг, прижимаясь лбом к черному иллюминатору, занимавшему всю середину пола.

Немерцающие холодные светила роились под ним, очаровывая и пугая своей близостью.

– Мы никогда не уйдем достаточно далеко, – отвечала мона Сэниа, полулежавшая рядом с ним на подушках и поддерживавшая одной рукой забинтованную голову. – Мы уже в твоем созвездии, которое в наших «Анналах» почему-то называют Костлявым Кентавром. Но нас могут догнать и здесь, потому что для перехода через ничто расстояний не существует. Я и так не понимаю, что сдерживает погоню… В любую секунду они могут начать выныривать прямо здесь, в центральной каюте корабля.

– Так почему они этого еще не сделали?

– По-видимому, Гаррэль нашел такие слова, которые их остановили. Ну что ж, остался последний перелет – к твоей планете!

Короткий приказ, легкое покачивание пола под ногами, кажущееся таянье стен, становящихся прозрачными, – и внезапно чуть левее и ниже призрачно засветился такой знакомый, причудливо расписанный нежными перламутровыми красками шарик – долгожданная Земля.

– Теперь мы можем не спешить, – проговорила мона Сэниа смертельно усталым голосом. – Смотри и выбирай, куда ты хочешь опуститься, командор. Вот мы и у цели, до которой…

Голос ее дрогнул и прервался. Теперь, когда цель лежала у них под ногами, непомерной для женских плеч тяжестью легло воспоминание о тех, кому уже никогда не суждено было этой цели достигнуть.

Сначала – Асмур, затем – Юхан, теперь вот – Гаррэль.

Юрг смотрел на хрупкую фигурку жены, прижавшуюся к золотистой прозрачной стене. Нет, не новую диковинную планету разглядывала Сэнни – она просто прятала свои слезы, потому что, каким бы ни был повод для горести, – принцесса Джаспера не могла плакать при посторонних. И спуститься вниз вот такой, истерзанной горечью воспоминаний, она тоже не хотела, потому и просила не спешить. Он угадал, он каждой клеточкой своего тела почувствовал остроту ее скорби и невольно вспомнил ту счастливую ночь, когда они спорили, на Земле или на Джаспере умеют любить сильнее…

Горе утраты – оборотная сторона любви.

Он бесшумно приблизился и осторожно снял с ее плеч пестрое живое покрывало.

– Будь другом, Кукушонок, – попросил он, – присмотри за Юхани.

Кукушонок послушно скользнул в угол, где на свернутом плаще безмятежно сосал палец наследник двух планет, и опустился в изголовье, заботливо оглядывая малыша, но не касаясь его даже кончиками перьев.

Сэнни не обернулась, продолжая невидящим взглядом смотреть туда, где мягким светом сияла такая близкая и такая далекая Земля. Юрг наклонился и бережно обнял жену, словно пряча ее от всей Вселенной. Вдохнул запах ее теплых волос и все-таки не удержался, поверх ее головы засмотрелся на пышный весенний ковер каракумского разнотравья. Его подбородок невольно коснулся ее волос, а руки, как крылья, укрыли плечи…

– Мы не будем торопиться, Сэнни, маленькая моя, – зашептал он, чувствуя, как под его губами шевелятся, точно живые, прядки ее черных волос. – Мы дождемся вечера и тихо опустимся на сказочную равнину, которая когда-то была пустыней, а теперь зеленее и душистее самого Джаспера… Хорошо?

– Да, – еле слышно донеслось до него, – да…

– Красноногие аисты, заночевавшие здесь на своем пути к северу, будут при виде нас закидывать головы на спину и щелкать клювами… Но ты их не бойся.

– Нет, – отвечала Сэнни, – нет…

– А потом подойдут джейраны, хлебца попросить, только вот у нас нет человеческого хлеба – не беда, правда?

– Правда, – соглашалась она, – правда…

– А потом за нами прилетят, – говорил он, радуясь, что стихает горестная дрожь, бившая ее маленькое тело, – за нами прилетят, если, конечно, облака не помешают, – ишь, ползут с юга, точно белая мохнатая шкура…

– Я думала, это снег…

– Нет, это низкие облака, они к вечеру… – Он вдруг осекся – горло перехватило. – Откуда ты знаешь – про облака?

Она не ответила.

– Ты… видишь?

Ее голова едва уловимо дрогнула в коротком кивке. Он должен был ощутить буйную радость, а вместо этого его охватил цепенящий ужас и отвращение – к себе самому.

– Значит, – проговорил он, едва ли не заикаясь, – я для тебя все равно что…

Он не мог даже произнести этого слова. И тут странный, прерывистый звук, напоминающий клекот орленка, донесся из угла. Юрг в недоумении обернулся и вдруг понял, что впервые в жизни – а может быть, и вообще в истории Джаспера – они слышат, как крэг смеется.

– Сэнни, – прошептал он, обхватывая голову руками и садясь на пол, – Сэнни, Кукушонок, простите меня, дурака…

Она порывисто повернулась и гибким, точным движением опустилась на колени рядом с ним.

– Как же ты сам не догадался, муж мой, – проговорила она, и он подумал, сколько же дней и месяцев он не слышал, чтобы у нее был такой счастливый голос. – Как же ты сам не понял, что иначе и быть не может. У нас ведь теперь все на двоих: и сын, и зрение, и неразделимость самой жизни.

Делла-уэлла

Странствие королевы

́Повесть

1. Очарование сбывшейся мечты

Злобный серебряный эльф, такой крошечный, что разглядеть его в сгущающихся сумерках мог только крэг, угрожающе звенел над маленьким Юхани, привлеченный его теплым дыханием. Мона Сэниа осторожно помахала рукой, но безрезультатно. Тогда Кукушонок приподнял свою увенчанную пестрым хохолком головку, на миг замер, прицеливаясь, и одним безошибочным движением изничтожил приставучую тварь. Он проделывал это уже в десятый или двадцатый раз, и на эти несколько мгновений чужой непривычный мир, окружавший теперь джасперян, угасал для моны Сэниа, пока чуть щекочущие перья не ложились снова на ее израненный лоб. Это мелькание полусвета и тьмы раздражало ее, и она тихонько шепнула:

– Не надо, Кукушонок, мы сейчас вернемся на корабль…

И конечно, не двинулась с места. Юрг скорее угадал, чем услышал ее слова.

– Погоди, Сэнни, уже готово! – И действительно, робкий светлячок запорхал по сухим ветвям, превращаясь в огненную птицу; рассыпался веер искр – робкая копия королевского фейерверка, оставленного позади целую вечность тому назад, – и вот наконец огромный костер запылал, как первобытный маяк.

– Мечта босоногого детства, – прокомментировал Юрг, потирая ладони. – Если кто еще надумает пожаловать, то не ошибется.

Все сидевшие вокруг костра невольно посмотрели вверх – туда, где уже дважды появлялся черный брюхатый керуб, похожий на исполинскую беременную стрекозу. В первый раз он спустился на прибрежную полосу рядом со звездным кораблем джасперян; Юрг подбежал, пригибаясь под ураганным ветром, и несколько минут непрерывно кричал, отчаянно размахивая руками. Слов его было не разобрать, но керуб вдруг отпрянул в сторону и помчался прочь над самым озером, оставляя за собой вспененную дорожку. Юрг вернулся злой, осипшим голосом буркнул непонятное: «Университетские штучки-дрючки, как же!» – и принялся собирать валежник для костра.

Но керуб вернулся, завис уже подальше от корабля и выметнул желтый сверток, который, ударившись о землю, начал стремительно раздуваться, пока не превратился в громадный матрац, на котором вполне комфортно могли бы разместиться три дюжины дворцовых причудниц в самых изысканных позах. На матрац посыпались ящики, мешки, свертки – издали можно было подумать, что керуб мечет икру. Окончив эту процедуру, он заложил лихой вираж и умчался еще стремительнее, чем прежде. Это было слишком похоже на паническое бегство, но никто из дружины принцессы не позволил себе даже бровью повести.

Однако по их застывшим физиономиям Юрг догадался, что их оценка происходящего, мягко говоря, неадекватна.

– На базу помчался, – бросил он через плечо, стаскивая с матраца первый ящик, – чтоб первым быть на пункте связи. Ведь еще почти никто не знает, кто мы и откуда, а кто и знает, тот не верит. Сбросили нам стандартный набор для терпящих бедствие, и не исключено, что на утро запросили бригаду психиатров. А у этого все-таки теплится надежда: вдруг мы действительно оттуда? Тогда я сейчас распакую аппаратуру, и начнется трансляция на весь наш шарик.

– Зачем? – устало спросила мона Сэниа.

– Как это – зачем? Людям же интересно…

Она нервно провела чуткими пальцами по лицу, обезображенному свежими шрамами, оставленными ее остервеневшим крэгом. Счастье еще, что она не догадывалась о жутких лиловых пятнах, расползшихся вокруг рубцов.

– Мы прилетели сюда просить о помощи, а не для того, чтобы, подобно древним лицедеям, развлекать твоих соплеменников, – сухо проговорила принцесса.

Юрг окончательно растерялся:

– Елки-моталки, да вы же с другой планеты и вообще черт знает из какой галактики…

– У нас каждый год несколько дружин возвращается с других планет, но ни у кого не появляется желания оглашать это на весь Джаспер. Командор заносит новые сведения в «Звездные анналы», и все.

– Как знаешь, – сдался Юрг. – Я попрошу выйти на связь только врачей-офтальмологов, оптиков, и кто еще там понадобится. А сейчас помогли бы, ребята!

Последовала едва уловимая заминка.

– Борб и Пы, – велела принцесса.

Названные со всех ног бросились вперед. Эта секундная задержка вдруг сделала очевидной для Юрга малоприятную вещь: он больше не был для них командором. Он, землянин, со своими законами, традициями, правилами и, если угодно, заблуждениями, был по одну сторону, а они – с одной-единственной верностью своей принцессе – находились с какого-то момента на другой стороне.

Знать бы только, какая грань разделяла эти стороны!

– Хорошо бы еще запасти дровишек для костра, – небрежно заметил он, принимаясь за установку генератора.

Он провозился до темноты, расчехляя какие-то емкие ящики высотой в человеческий рост и укрывая их пологом светящегося надувного шатра. Затрещало, зачирикало; в такт этому стрекоту замелькали разноцветные глазки, заполыхали голубые блики, и совершенно неожиданно возник голос, говоривший на языке Юрга. Тот как ни в чем не бывало принялся горячо возражать – на него рявкнули уже не человечьим, а каким-то звериным басом, но он не сдавался, сыпал скороговоркой, для убедительности вставляя: «Это – раз!», а потом: «Это – два!!» и «Это – три!!!», причем остальные его слова были неразборчивы и незнакомы…

Но смысл всего этого был для моны Сэниа неважен.

Важно и страшно было другое: Юрг, ее звездный эрл, рыцарь без страха и упрека, лгал ей все это время!

Сколько раз он делал вид, что изумляется способности джасперян посылать свой голос в любую даль, сколько раз он – да и Юхан тоже – утверждал, что люди Земли на такое неспособны… Зачем нужна была эта ложь? Сейчас она была свидетельницей того, как он проделывал это без малейшего затруднения и даже не считал нужным скрывать свои способности.

Какие еще открытия ожидают ее на этой вечерней земле?

Она подняла глаза на серебристо-алые облака, подсвеченные уже севшим за горизонт солнцем. Дальний, завораживающий плеск воды. Едва уловимое сопение Юхани, пригревшегося на сгибе левой руки и укрытого пушистым крылом Кукушонка. Застывшие фигуры дружинников, под наглухо застегнутыми капюшонами которых затаились крэги, цепенеющие от бешенства при одной мысли о невозможности взлететь в вечернее небо.

Нестерпимость ожидания.

Ей, ненаследной владетельной принцессе, это ощущение всегда было омерзительно, как скукожившаяся грязная обувь.

Но сейчас ей приходилось не просто ждать – ей нужно было готовить себя к тому, чтобы просить.

Ни за какие блага Вселенной она не согласилась бы на это для себя. Но принцесса Джаспера должна была сломить свою гордость, когда речь шла о будущем ее народа. И было еще одно, что не только настораживало, а просто пугало: силы, которые таяли с каждой минутой. Их отчаянный заговор, сбор на королевском пиру, тайный перелет к Звездной пристани, внезапное нападение дружины Иссабаста, схватка с собственным крэгом и прощание с Гаррэлем, бегство с Джаспера, перелет в созвездие Костлявого Кентавра, всего несколько минут блаженного покоя над перламутровым шариком такой желанной Земли – и снова тревога, и непонятные сомнения Юрга, пытающегося отыскать какой-то особенный уголок для посадки, и наконец этот безлюдный остров посреди зеркального озера…

Белоснежный легкий керуб, значительно меньше первого, стремительно пронесся над самым костром, срезав верхушку дымового столба. Он уже исчез за купами темных деревьев, а сверху на джасперян падали и падали громадные охапки никогда не виданных ими цветов. С шелестом и хрустом, ломая стебли и венчики, они ложились на черные капюшоны, на пестрые перья Кукушонка, к ногам и просто в костер. Пламя зашипело, выбросило целый фонтан невероятных запахов, – Юрг метнулся к жене, заслоняя ее и малыша от нежданных даров. Когда последний лепесток канул в ночную темень, благополучно минуя огонь, он выудил у себя из-за шиворота пармскую фиалку и счастливо рассмеялся:

– Ну, лиха беда начало, как говорится. Это были первые, кто поверил.

Мона Сэниа тихонечко перевела дыхание. Цветочный дождь из ночного неба – это было последнее, на что у нее хватило сил. Все кругом закачалось, словно она летела на своем крылатом коне – нет, не на своем, а на могучем вороном Асмура, благородного тана из рода Муров, который был ее первым супругом и никогда, никогда ей не лгал…

Твердая рука обняла ее за плечи, помогла подняться.

– Эрм, будь другом, отнеси Юхани на корабль, – услышала она шепот Юрга, и теплый сверточек уплыл с ее локтя куда-то в темноту. – Можешь идти, Сэнни? Всего несколько слов!

Она кивнула. Да, она сможет. Идти. Бежать. Лететь. Говорить. Просить. Все что угодно.

Она сделала несколько шагов и встряхнула головой, заставляя себя смотреть не под ноги, а вперед.

Прямо перед ней в глубине светящегося шатра высилась черная рама, больше всего похожая на дверь, вся усыпанная разноцветными огоньками; огни начали менять цвет – стали желтоватыми, лимонными, зелеными… По серой поверхности побежали облака – и в следующий миг перед принцессой уже стоял призрак.

Он был странно одет; первое, что она подумала, было то, что в таком стесняющем движения костюме просто невозможно сражаться. Да он, пожалуй, и не сражался никогда в жизни, разве что в далекой молодости. Но по тому, как непринужденно он стоял, слегка наклонив голову, она безошибочно определила, что движения его должны быть легки и величавы. До странности светлые глаза были спокойны, но она угадала, какого труда ему стоило сохранять это спокойствие.

Это, несомненно, был король.

Она склонилась в глубоком поклоне:

– Ваше величество…

– «Господин президент!» – услышала она торопливый шепот Юрга. Древние боги, неужели не мог предупредить заранее!

Она резко выпрямилась – и обомлела: на узком старческом лице сияла детская, чуть даже глуповатая улыбка.

Призрак мотнул головой, словно отбрасывая высокопарную, старательно выверенную речь, и просто сказал:

– Господи, как я счастлив, что дожил до этого!

От его голоса, оттого, что она поняла все его слова (кроме, пожалуй, первого), от ощущения мгновенно установившегося равенства между ними мона Сэниа порывисто шагнула вперед:

– Я готова быть рядом с вами!

Легкая тень замешательства скользнула по его лицу. Ах да, ему же никто не мог объяснить, что для нее достаточно рассмотреть его покои – и она перенесется туда, сделав еще один маленький шаг. Но у нее не хватало слов, чтобы рассказать о том, что отличало джасперян от людей этой планеты.

Улыбка на узком лице стала чуточку другой.

– Не сейчас, – проговорил он как можно мягче. – Скажите только, что еще вам нужно, чтобы отдохнуть до завтрашнего утра?

Он не пригласил ее к себе во дворец!

Принцесса Джаспера медленно откинула голову, так что ее глаза должны были теперь смотреть поверх призрака, – во всяком случае, ему должно было казаться, что она так смотрит. Нет, она не будет объяснять ему, что ни на одной из чужих планет ей не приходила в голову мысль о комфортном отдыхе. Она даже не скажет ему о том, какая надежда привела их сюда. Сколько раз Юрг твердил ей, что стоит только добраться до его Земли – и проблема зрения будет решена раз и навсегда. Неведомые джасперянам приборы или магические амулеты… Она так верила его словам, что даже не поинтересовалась подробностями. Им больше не нужны будут крэги – этих слов ей было достаточно.

Но что, если и это было ложью и им не останется ничего другого, как снова подчиниться крэгам, этим эфирным властелинам Джаспера?

– Я прошу только одного, – проговорила она смиренно. – Мы должны быть уверены, что на вашей планете наши крэги находятся в безопасности.

Призрак закивал головой, но по этим неуверенным движениям мона Сэниа поняла, что он и представления не имеет, о ком идет речь.