Октябрьские ведьмы

Мирабель меня проигнорировала.

– Тётя Конни внизу строит какие-то планы, – продолжила я. – Она сказала, что ты в курсе.

– А, ты об этом. – Мирабель так тяжело вздохнула, что мне невольно стало совестно, будто я её донимаю. – Их великая миссия по обретению вечной магии?

– Она самая. – Я потёрла ладони, и они заискрили.

– Приходи в Хэллоуин, – тихо ответила Мирабель, подтягивая к себе одеяло.

До Хэллоуина был ещё тридцать один день.

О вечеринках Мерлинов в конце октября по случаю Хэллоуина слагали легенды. А начались они с Мирабель.

Все в Хэллоуин чувствуют себя свободнее и начинают верить в волшебство, поэтому это лучший день в году. И единственный, когда различия между ведьмами и людьми исчезают: ведь в каждом из нас есть крошечная толика магии.

Я ненавидела октябрь, но любила Хэллоуин, потому что в этот день все обладали магией. И в этот же день она нас покидала.

Прежде чем магия впервые снизошла на неё, Мирабель кучу времени проводила за планированием вечеринки. В один год она подвесила под потолком гирлянды из летучих мышей, которые выглядели почти как живые и пищали. В другой – лежащие на крыльце тыквы исполняли песни, приветствуя гостей. А ещё в какой-то год все углы дома затянула огромная, размером с человека, паутина.

В этот день в нашем доме можно было часто встретить привидения – некоторые травили шутки, другие можно было заметить лишь краем глаза, когда они проникали из комнаты в комнату прямо сквозь стены. Как-то раз мама вырастила в прихожей густой лес, и гостям приходилось пролезать под переплетёнными ветками, чтобы добраться до роскошного фуршетного стола тёти Конни.

Так что да, я обожала Хэллоуин из-за вечеринок Мирабель. На один день в году наш дом из одной сплошной головной боли превращался в главный аттракцион. Благодаря Мирабель и её вечеринкам все в школе меня за компанию тоже считали крутой. Главное – чтобы за месяц нашего отсутствия одноклассники не забыли о нашем существовании: в этом году мы взяли перерыв от учёбы «по семейным обстоятельствам» – мама написала официальное письмо и всё такое.

Вечеринка всегда затягивается до глубокой ночи, чтобы люди тоже смогли её посетить. Магия начинает постепенно рассеиваться, а с ней и скрывающая нас завеса, и к первому ноября всё становится как обычно и тётя Флисси возвращается домой.

Прошлый год стал исключением. Вечеринка состоялась, и все от души повеселились. Но Мирабель будто подменили. Возвращение из Арктики её изменило.

– Иди уже! – бросила она, кутаясь в новенькое пуховое одеяло по самые уши – так, что видны были лишь её фиолетовые волосы. – У тебя хотя бы есть мать, которой ты небезразлична.

Я не знала, что на это ответить, и после неловкой паузы выпалила:

– А ты мне не поможешь… ну… сотворить что-нибудь?

– Расслабься, Клем. Просто потерпи, пока всё не вернётся на круги своя. Нам всего-то нужно продержаться до Хэллоуина. – Последнюю фразу она прошептала скорее самой себе, чем мне.

Я разочарованно призналась:

– Меня отправили за тобой.

– Ладно, – протянула Мирабель. – Пошли.

На лестнице она едва плелась, отмечая каждую ступеньку тяжёлым топаньем. Тётя Конни, уперев руки в бока, и мама ожидали нас внизу.

– А вот и наши маленькие колдуньи! – воскликнула тётя Конни. – И раз мы все в сборе, можем начинать!

Вот только мы не были все в сборе.

– А где тётя Пруди? – спросила я. Она ведь совсем недавно была здесь. – Почему в этом доме вечно все теряются?

– О, ты же знаешь Пруди, – мягко отозвалась мама. – Она, скорее всего…

– …на участке, да, конечно, – со вздохом договорила я. Все женщины нашей семьи (иными словами, вся наша семья) имели привычку внезапно исчезать.

Взять нынешнюю ситуацию: им бы не пришлось ждать меня для завершения звезды, если бы тётя Флисси осталась дома с сёстрами хотя бы на один октябрь.

– Тётя Пруди хотя бы сообщает, куда отправляется, в отличие от моей мамы, – ядовито процедила Мирабель.

– Ты должна быть… – начала тётя Конни.

– …добрее к Флисси, – закончила мама. И сочувственно добавила: – После случившегося с Темми Флисси больше не может быть частью ковена.

– Но мам… что случилось с тётей Темми? – спросила я, но нас прервал громкий лязг, и я подпрыгнула, ожидая дуэли на мечах.

Но это тётя Пруди звенела тремя длиннющими вилами.

– Участок зовёт! – объявила она, протянув одни Мирабель.

– Она идёт на участок, – пояснила тётя Конни, хотя это и так было понятно. – И вы идёте вместе с ней.

– Тебе нужна помощь, тётя Пруди? – спросила я.

– Пруди?! Помощь?! Никогда. Нет, маленькая колдунья, она собирается тебя учить, – ответила вместо тёти Пруди тётя Конни.

– А здесь нельзя? – спросила Мирабель, с неохотой беря вилы, оттянувшие ей плечи.

Тётя Кони указала на крупицы песка в её драгоценных часах:

– Пошевеливайтесь, маленькие колдуньи, октябрь не станет ждать ведьм.

Для ведьм в октябре время останавливается. Я не знаю, причина в магии или ещё в чём – может, она заставляет механизмы взрываться или исчезать, – но любому механическому или электронному устройству в этот месяц рядом с нами приходит конец. Хотя не сказать, что нам нужны часы, пока тётя Конни отсчитывала за нас каждую минуту.

– Мне… переодеться? – жалобно спросила я.

Тётя Пруди сощурилась, глядя на мою пижаму с пингвинами:

– Зачем?

Я пожала плечами.

– Пусть хотя бы обуется! – возразила мама, и мои тапочки растянулись и затвердели, превратившись в резиновые сапоги.

– Пусть хотя бы поедят супа! – в свою очередь заявила тётя Конни и всучила нам по фляжке.

Вооружённые огромными вилами, мы последовали за покачивающимся серым облаком волос тёти Пруди к её участку на краю парка.

– Дом. Ковен. Звезда, – отчеканила тётя Пруди. – Не мешать!

Если она этому хотела нас научить, то с тем же успехом могла сделать это дома.

– Катастрофа, – серьёзно продолжила она, указав на Мирабель.

– Да, тётя Пруди, так и было, – согласилась Мирабель, опершись на вилы. – Так зачем мы здесь?

Меня никогда не интересовало садоводство, но тётя Пруди шагала между рядами фруктов, овощей и цветов с таким умиротворённым выражением лица, какого я ещё никогда у неё не видела.

На участке пахло землёй – как от тёти Пруди.

По пути мы заметили нескольких пожилых людей, копошащихся на своих участках, но при нашем приближении они все куда-то быстро ушли. Октябрьская магия всегда держит обычных людей на расстоянии. Прежде я никогда не испытывала это на себе в полной мере, но отныне и целый месяц мой круг общения сузился до четырёх оставшихся обитателей дома номер 15 по Пендрагон-роуд. Люди и всё сделанное людьми теперь было нам недоступно, мобильные телефоны в нашем присутствии поджаривались, об общении с друзьями тоже можно было забыть.

– Мне кажется, – сказала я Мирабель, – тётя Пруди – королева всех участков.

– Даже не сомневаюсь, – ответила она, указав куда-то вперёд.

Поле рядом с парком было разбито на множество маленьких огородов. Некоторые хозяева построили на своих участках сарайчики или прикрыли фрукты полотнами из сетки: должно быть, чтобы уберечь их от птиц.

Но какими бы ухоженными они ни были, они меркли на фоне участка в самом конце, где все плоды были невероятно огромными – настолько, что они бы не поместились целиком в духовку, а чтобы нарезать их, потребовалась бы уйма времени. Если собрать весь этот урожай, оттягивающий толстые зелёные стебли, можно было бы накормить сотни людей. Но один овощ возвышался даже над этим морем густой растительности.

– Тыква! – сказала тётя Пруди, указывая на гигантскую тыкву.

– Быть не может, – поразилась я, глядя на гигантский овощ во все глаза.

Эта тыква была не просто огромной – она была выше меня и во много раз шире. Если её вычистить, внутри могла поместиться целая группа людей. Хотя я надеялась, что у тёти Пруди на неё другие планы. Это была образцовая тыква: оранжевая и расчерченная глубокими бороздами, тянущимися к гигантскому зелёному стеблю с массивными листьями.

– Ещё как может, – проворчала тётя Пруди. – Идеальное вместилище!

– Идеальное что?

– Хранить магию! Высвобождать магию! Делиться магией! – пропела тётя Пруди.

Стоящая сбоку от меня Мирабель театрально закатила глаза, и я её понимала.

– Она… настоящая? – на всякий случай спросила я.

Тётя Пруди цокнула языком.

– Создана природой! Не человеком! Органика важна! Крепче! Лучше! – прокричала она. – Сезон урожая! Полезная тыква! Вкусная! Настоящая!

Я пожала плечами, не надеясь объяснить ей, что ведьма, вырастившая гигантскую тыкву, – это донельзя банально.

– Из семечка! – тем временем радостно возвестила тётя Пруди и хлопнула по боку тыквы. – Тринадцать лет!

– Этой тыкве тринадцать лет? – переспросила я. Так мы почти ровесники – я и этот оранжевый монстр.

И тётя Пруди наверняка проводила с ней намного больше времени, чем со мной, часами подкармливая её в тишине и одиночестве.

– Одеяла зимой! – широко улыбнулась тётя Пруди, отчего морщины вокруг её глаз, и без того хорошо заметные после стольких лет возни в земле под открытым небом, углубились. Я вдруг подумала, что ещё никогда не видела её в таком хорошем настроении.

– Ты укутывала её зимой? – уточнила я.

– Как ребёнка?! – ужаснулась Мирабель.

– Тыква-дом. – Тётя Пруди махнула на гигантский овощ своими вилами, и теперь мне хотя бы стало понятно, зачем ей нужен такой длинный инструмент. – Твёрдая кожица! – добавила она, побарабанив по тыкве. – Мягкая внутри!

Про себя я задалась вопросом: может, крёстная фея Золушки тоже руководствовалась этими критериями, когда выбирала тыкву в качестве средства передвижения: чтобы у кареты были надёжные стены и просторный уютный интерьер?

– Выведена для мощи! – продолжала хвастаться тётя Пруди. – Выведена для магии!

Я хотела расспросить её во всех подробностях о тыквах, выведенных специально для магии, но в этот момент у неё в руке непонятно откуда возник огромный нож.

– Рукой не оторвать, – с гордостью пояснила тётя Пруди.

Я даже не сомневалась: в схватке человека с этой тыквой последняя точно бы победила, особенно если бы битва проходила на склоне. Она бы покатилась и задавила любого на своём пути, как заправский борец-тяжеловес.

Тётя Пруди взобралась по тыкве к стеблю, явно воспользовавшись магией, потому что остальные одиннадцать месяцев её суставы без конца хрустели и трещали, а сейчас она буквально светилась внутренней силой. Улыбнувшись нам, она принялась пилить плодоножку.

– Опять начинается, – сказала Мирабель, хотя я ещё никогда не видела, чтобы тётя Пруди делала нечто подобное.

Глава 5

Немного кряхтения и дёрганья – и тыква освободилась из своего зелёного плена.

– А теперь, маленькие колдуньи, копайте! – скомандовала тётя Пруди, махнув в нашу сторону вилами.

– Но, тётя Пруди, это же всё можно сделать с помощью одного октябрьского щелчка, – возразила Мирабель.

– Труд маленьких колдуний! – не согласилась тётя Пруди. – Магия! Или копайте.

Я ушла к противоположному боку тыквы, чтобы, пока никто не видит, попытаться сотворить своими руками хоть что-то магическое. Но сколько бы я ни вращала кистями, ничего не происходило, и, вздохнув, я снова взялась за вилы.

Внимание! Продукты питания, в том числе супы, хлеб и гигантские овощи, почтой не доставляются.

– Копайте, маленькие колдуньи! – тётя Пруди энергично всадила свои вилы в землю. – До основания!

– Копайте до основания! – пропищала Мирабель. – Если хотите избежать безумной тёти негодования!

Я фыркнула, не поднимая головы.

– До основания! Копайте! – обернувшись, согласно крикнула тётя Пруди. И поправила нас: – Не «безумной тёти»! А «тёти Пруди»!

– Ой, – прошептала я, и дальше мы копали молча, выгребая землю вокруг тыквы. За тринадцать лет она успела глубоко в неё погрузиться.

Я не заметила, чтобы Мирабель применяла магию, но её вилы стали меньше и окрасились в фиолетовый, и рыть землю у неё получалось гораздо лучше, чем у меня.

– Стоп! – скомандовала тётя Пруди, когда мы выкопали круг вокруг тыквы. Это было немного похоже на то, как ножом отделяешь край бисквита от формы, только грязнее и без награды в виде десерта.

Тётя Пруди подняла указательный палец, и тыква с глухим стоном вознеслась над землёй и зависла в воздухе, явив грязное дно и дыру в почве, из которой во все стороны побежала и поползла разная мелкая живность.

– Домой! – объявила тётя Пруди, и мы с Мирабель, потные и перемазанные в земле, недоумённо на неё уставились. Она поторопила: – Шагом марш!

– Внучки? – окликнула нас женщина, работающая на своём участке, когда мы, притворно придавленные тыквой, проходили мимо. Она попыталась к нам подойти, но всякий раз, делая шаг в нашу сторону, будто натыкалась на невидимую стену из желе, и её отбрасывало назад. Наша магия скрывала нас от людей и сбивала их с толку.

– Племянницы! – крикнула в ответ тётя Пруди. – Хулиганки.

– Как мило. Вам есть чем гордиться! – сказала женщина, вышагивая на месте.

– Горжусь тыквой! – ответила тётя Пруди и повернулась к нам: – Идёмте, маленькие колдуньи!

И мы зашагали дальше. Расстояние между нами увеличилось, и женщина наконец смогла сделать шаг вперёд и с ошеломлённым выражением лица уставилась нам вслед. Не знаю, что она видела, и, вполне вероятно, она тоже не до конца это понимала.

По пути домой тётя Пруди перечисляла все свои любимые прозвища:

– Тётя Садовод. Тётя Огородница. Тётя Урожай. Тётя Сажательница. – Она засмеялась, вынудив нас с Мирабель застыть в ожидании, когда она насладится собственной шуткой. – Тётя Сажательница! Ха! Ха!

Её веселье прервала крупная птица, пронёсшаяся почти над самыми нашими головами.

Ворона… нет – ворон? Точно не голубь. И вообще, это не важно. Главное, что это была большая тёмная птица.

Над нами кружила уже целая стая таких.

– Прочь! – закричала на них тётя Пруди.

Птицы снизились.

– Прочь, прочь! – замахала руками тётя Пруди. Я почувствовала всплеск магии, но птицы продолжали опускаться всё ниже и ниже. Голуби в наших местах – обычное дело, и наверняка никакой садовод не захочет, чтобы поклевали его с таким трудом выращенные плоды, но эти птицы были заметно крупнее, с лоснящимися на свету перьями и чёрными крыльями, и их было так много, что всё небо надо нами почернело.

Я, конечно, видела сетки на грядках, но я ещё никогда не боялась птиц.

– О нет! – выдохнула Мирабель, когда неторопливое снижение птиц остановилось и они, все развернувшись жёлтыми клювами вниз, спикировали на нас огромным наконечником стрелы.

Мы с Мирабель невольно присели, хотя птиц явно интересовала только тыква, судя по тому, с какой глупой настойчивостью они рассекали вокруг неё, пытаясь вонзить свои маленькие клювы в её гигантские бока. Мирабель схватила меня за кофту пижамы и оттащила назад. На секунду тыква скрылась внутри урагана из чёрных крыльев.

Тётя Пруди закатала рукава, вытянула худую руку в небо и, резко опустив, хлопнула ею о другую с громоподобным звуком, выбив из ладоней сноп искр. Птиц снесло в сторону от оранжевой тыквы. Тётя Пруди снова подняла руку, но птицы не стали дожидаться, когда она снова направит на них свою магию, и бросились врассыпную.

На толстой кожуре тыквы не было ни царапины, но тётя Пруди всё равно взвизгнула, припала к ней всем телом и, что-то невнятно воркуя, погладила её, успокаивая.

После этого мы поспешили к Пендрагон-роуд.

– Тётя Пруди, те птицы… – начала я.

– Летающие крысы! – возмутилась тётя Пруди. – Вечно меня донимают!

Мы остановились перед воротами нашего дома, уже особо не пытаясь делать вид, что несём на себе огромную тыкву. Мама и тётя Конни появились как по заказу и расширили ворота, чтобы тыква смогла залететь внутрь.

– Дверной проём, Кон, – сказала мама, и они с тётей Конни, стоя плечом к плечу, быстро вскинули руки. Вся передняя часть нашего дома засветилась, после чего кирпичи, доски и пластиковые окна раздвинулись как шторы под напором бесчисленных мерцающих звёзд.

Мама выглянула на улицу, затем посмотрела в небо. Несмотря на середину дня, в домах соседей по обеим сторонам от нашего дома было тихо, словно там никто не жил.

Мы медленно вошли в гостиную, и тыква аккуратно опустилась на пол. Мама вытянула руки на уровне плеч и взмахом пальцев заставила диваны и скопившееся в комнате барахло отодвинуться к стенам.

Затем гостиную залила яркая вспышка, и часть всей мебели растворилась в воздухе, освободив ещё больше места для огромной тыквы.

– Восхитительно, – сказала тётя Конни и зловеще захихикала. Порой, как ни скрывай, наша ведьмовская натура прорывается наружу.

Я посмотрела по сторонам: гигантская тыква, возвышающаяся над всем в комнате, удивительным образом смотрелась здесь ещё более странно, чем на участке.

– Восхитительно, – повторила тётя Конни.

– Если тебе нравятся бобовые, – заметила Мирабель.

– Революционная тыква! – закричала прямо ей в лицо тётя Пруди. – Круглогодично, не сезонно!

– Но… тётя Конни, что нам с ней делать? – спросила я.

– Как насчёт симпатичной стеклянной кареты?

Я была почти уверена, что Мирабель шутит, но не стала бы утверждать наверняка.

– К магии! Скорее! – скомандовала тётя Пруди и взмахнула пальцем, будто ловила пылинку в воздухе. Перед ней возникла блестящая золотая линия. Тётя Пруди продолжила рисовать.

Я попятилась, глядя на разрезающие воздух светящиеся прямые и чувствуя, как мои руки тоже начали искрить. Наконец над тыквой появилась огромная пятиконечная звезда. Тётя Пруди с торжественным видом медленно опустила руки, и звезда послушно улеглась на пол вокруг тыквы.

– По местам, маленькие колдуньи, пора становиться в строй! – сказала тётя Конни, направившись к одному из концов звезды.

Глава 6

– За работу, ведьмы! – И тётя Конни шагнула внутрь мерцающей звезды.

Мирабель демонстративно закатила глаза и смахнула за спину копну кудрей. Мама наклонилась и чуть коснулась её плеча:

– Мне нравится их фиолетовый оттенок.

– Спасибо, – буркнула Мирабель, накручивая прядь на палец. Я была готова поклясться, что с началом октября фиолетовый цвет в её волосах стал неуклонно преобладать.

Тётя Конни выстроила нас на концах звезды – Мирабель пришлось практически затаскивать силой.

– Итак. Вы должны представить это, нарисовать в воображении как можно чётче и подробнее и пожелать, чтобы оно воплотилось в реальности. Ты, ты, ты, ты и я встанем… там, с другой стороны тыквы.

Я должна была представить… это. Не зная, что именно.

Мои мысли прервало красноречивое покашливание тёти Конни.

Все ждали меня.

Я взглянула на Мирабель, стоящую слева от меня, но она запрокинула голову и уставилась в потолок, скрестив руки на груди. Я шагнула в звезду, следя, чтобы мои испачканные в земле сапоги оказались точно внутри треугольного кончика, и ожидая чего-то особенного: что почувствую долгожданное единение с магией внутри себя. Но ощущала лишь нарастающее волнение.

– Звезда завершена, – объявила тётя Конни, и в её голосе было столько благодарности, будто я уже сделала нечто стоящее, хотя мы ещё даже не начали.

– Хранить магию! Высвобождать магию! Делиться магией! – закричала тётя Пруди. Она уже говорила это на участке.

Тётя Конни снизошла до пояснения:

– Мы направим нашу октябрьскую магию в сосуд, чтобы потом в течение всего остального года она понемногу из него высвобождалась, напитывая дом и нас.

Медленно гниющая тыква. Вот в чём состоял их грандиозный план.

– В эту тыкву?

– Да. Самое главное – найти правильный сосуд для магии.

Я с сомнением обозрела овощ.

– И мы посчитали, что лучше всего будет создать наш собственный сосуд.

Я ещё раз окинула взглядом оранжевого монстра:

– И вы задумали это с самого моего рождения?

– Мы тебя ни к чему не принуждаем, – вставила мама.

Но тётя Конни не обратила на неё внимания:

– Да. Ты пятый конец нашей звезды, и мы очень давно ждали этого октября.

– Скажи спасибо моей маме, – бросила Мирабель, снова будто выставив вокруг себя непроницаемую стену.

Тётя Конни ничего на это не сказала.

– Но вы явно это уже пробовали, верно? Вы уже пытались сохранить свою магию вне октября? – спросила я, пытаясь разобраться, как они пришли к идее с гигантской тыквой.

– Мы всё перепробовали!

Лично я в этом сомневаюсь.

– Несколько раз мы были почти уверены, что нашли решение. Мы снова и снова пробовали сохранить нашу октябрьскую магию в разных сосудах – вроде книги, статуи или котла. Петти даже пыталась вшить её в ткань. Иначе зачем, по-твоему, нам все эти вещи? – обвела руками гостиную тётя Конни.

Мой взгляд заскользил по кучам разного барахла и вещей загадочного назначения:

– Вы экспериментировали на всём этом?

– И терпели бесконечные неудачи, – неожиданно жизнерадостным тоном подтвердила мама. – Котёл Темми стал первым предметом, который успешно впитал нашу магию, но, к сожалению, эффект оказался слишком… непредсказуемым. С органическими материалами должно получиться лучше.

Я по очереди посмотрела на своих тёть. Может, они и немного сумасшедшие, но глупыми их точно не назовёшь.

– Маленькая колдунья, слушай внимательно! – сказала тётя Конни. – Каждый год в полночь первого октября мы впитываем в себя звёзды. Если наши тела могут их впитать – значит, на это способны и другие предметы. Просто до этого момента нам не удавалось найти правильный сосуд, но теперь он у нас есть. И вся эта великая сила отныне всегда будет нашей!

– С великой силой приходит великая ответственность, – усмехнулась Мирабель.

Тётя Конни резко повернулась к ней:

– Да, ты совершенно права! На нас лежит великая ответственность, и вскоре к ней добавится величайшая сила круглый год! – Она ласково похлопала Мирабель по руке, и кузина, поймав мой благодарный взгляд, хмыкнула.

Тётя Конни заняла своё место внутри звезды, скрывшись за тыквой.

– А что нам делать теперь? – я повысила голос, чтобы она услышала меня по другую сторону.

– Ну, мы точно не знаем, – призналась тётя Конни, снова появляясь из-за тыквы.

– То есть вы вырастили гигантскую тыкву, чтобы сохранить внутри неё нашу магию, но понятия не имеете, как это сделать?

– Хочу подчеркнуть, что я не собираюсь лезть внутрь этой тыквы, – заявила Мирабель, хотя, учитывая размеры овоща, она легко бы там поместилась – как и все мы.

– Нет-нет, начнём с чего-нибудь простого. Поднимите руки и укажите пальцем на тыкву.

Следуя маминому примеру, я вытянула перед собой руку и указала пальцем на тыкву, чувствуя себя при этом очень и очень глупо.

В этот момент стекло в окне зазвенело от врезавшейся в него птицы, и, прежде чем она упорхнула прочь, я успела заметить тёмные крылья. Должно быть, птицы очень любят тыквы. Уж точно больше, чем я.

– Поверить не могу, что ради этого вы вытащили меня из постели, – проворчала Мирабель, схватившись за лоб обеими руками.

– Мы все должны ясно это представить, – сказала тётя Конни. – Пруди, воодушеви нас.

– Сила год напролёт! В наших руках! Податливая сила! Могущественные женщины! Могущественная судьба! Владение магией! Добрая магия! Магия во благо! Сильные руки! Пользуйтесь с умом!

Но я не могла представить, о чём они говорят. Или не хотела.

Я покосилась на маму, затем на Мирабель. Глаза у них были закрыты. Мама сияла широкой улыбкой, такой же тёплой, как мир, который она наверняка рисовала в воображении.

Моя рука была ужасно тяжёлой.

– Сконцентрируйтесь, ведьмы! – донёсся из-за тыквы нетерпеливый голос тёти Конни.

Но я не понимала, зачем она нас поторапливает.

Я представила, как пишу школьное сочинение «Что я делала в выходные»: «Моя семья часами стояла вокруг тыквы, указывая на неё пальцами. Иногда кто-нибудь кряхтел».

Время шло, и мои мысли потекли немного в ином направлении. Если тётям удастся задуманное, то не будет иметь никакого значения, что я больше никогда не увижу обычных людей, потому что у меня всё равно уже не будет друзей – между мной и остальным миром навсегда проляжет непреодолимая пропасть.

– Не стоит ждать быстрого эффекта, – ободрила нас тётя Конни, хотя я вообще не замечала никаких изменений.

– Мы всё? – спросила Мирабель, тряся затёкшей рукой.

С тяжёлым вздохом я тоже опустила руку. Оказывается, долго размышлять о чём-то – довольно утомительное занятие.

– Нет, маленькие колдуньи! – заявила тётя Конни. – Нельзя расслабляться, у нас осталось всего тридцать дней!

Тридцать дней тыканья пальцами в тыкву. Я уныло опустила голову.

Мирабель, судя по выражению её лица, разделяла мою боль от таких планов на октябрь.