Свет небесной тоски. Избранные стихотворения и поэмы

К ОСЕНИ

Когда твои листья отплачутБасовой струной золотой,И нищий ноябрь, словно мальчик,Пойдёт, рахитичный, босой,По мягким скрипящим просёлкамС мольбой о тепле и любви,Оставь мне, хотя б ненадолго,Последние вздохи свои.Чтоб я, безголосый и сирый,Под серой брусчаткой небес,Забытый и Богом и миром,В лиловых полях не исчез,Чтоб ржавые визги метели,Снегов голубые углиНе слишком бы быстро летели,Не слишком бы яростно жгли.На дне одиночества мира,Вдали городов и дорог,Чтоб я, безголосый и сирый,Не смерть, так тоску превозмог.1980

«Среди людей угрюмей одиночество…»

Среди людей угрюмей одиночество,Острей неразделённая беда,Но почему-то мне совсем не хочетсяДелить беду с другими никогда.Да, никогда б ни плакаться, ни каятьсяИ перед лучшим другом я б не стал —Руда беды, конечно, переплавится,Но для чего родной душе металл.Пусть больше в ней весенней светлой свежести,Пусть чует травы, тучи, звёздный свет,Ведь и она таит под слоем нежностиЧугунный лёд неразделённых бед.1980

«Обидят – сердцем заклокочешь…»

Обидят – сердцем заклокочешь,Хотя смятенья скроешь вид,И в одиночестве захочешьСоставить список всех обид,Чтобы взрастить для мести жало.Но через миг на ум придёт:К себе, особенному, жалость,Она для сердца – лишний гнёт.Ведь жизнью страстной и колючейЖивя жестоко и всерьёз,Я в чуткости ничуть не лучшеТех, кто обиды мне нанёс.1980

«Душа молодой не бывает…»

С. Хомутову

Душа молодой не бывает.Младенцем у жизненных вратОна уже помнит и знаетВсю горечь грядущих утрат.Она уже видит все тропыГлухих одиноких ночей,Ланцеты и стетоскопыНахмуренных грустных врачей.Но детское солнце сияетСквозь юные кроны берёз,До срока не принимаетДуша горечь жизни всерьёз,Влюбляется в шалые ливни,В открытые лица людей,И нет её в мире наивней,И нет её в мире светлей.Но час настаёт и пророчестваСбываются… Впрочем, тогдаНужны ей бессонные ночи,Нужна ей густая беда.Страданьями переплавленаВзойдёт она острой звездойИ, миру привычному явлена,Покажется столь молодой.1981

«Как всё изменилось за год!..»

Как всё изменилось за год!В глубине её зрачковЭтот год дождями тяготЗалил блёстки огоньков.Веселился взгляд при встрече,При разлуке тосковал,В нашей комнате под вечерСиней тайной жарковал,А теперь осенней стыньюМоросящей налился,И как будто бы полыньюПахнет с белого лица…Мы не ссорились до рвани,Но не ладились делаИ в октябрь непониманийЖизнь медлительно вошла.Пусть она ещё не плачет,Но твердят лица черты,Что воитель-неудачникОбманул её мечты,Что судьбы полна работы,А не вольности страстей,Что души моей заботыС каждым месяцем грустней.Не хватает сердцу света,Не находят чувства дна,Потому что жизнь поэтаБезрассудна и темна…Но за что просить прощенья?И любовь нельзя спасти,Подломившую колениС ношей правды на пути.1981

«Вот и смородина листья осыпала…»

Вот и смородина листья осыпала.В голых, лишь в зелени елей, лесахС хриплыми всхлипами, с липкими всхрипамиВетер разносит зимы голоса.На побуревшие травы, на озимиТучные тучи пускают в набегЗа упокой умирающей осениПервый колючий нетающий снег.Только у кромки полей, рядом с пашнейИли где оловом меркнет жнивьё,Солнечным венчиком бледной ромашкиТеплится, родина, лето твоё.1981

«Я умру от декабрита…»

Я умру от декабрита,В рдяном отблеске зариНа щеке моей небритойЗаиграют декабри.Сколько было их жестокихВ людях, в чувствах и в словах!Сколько раз ломались строкиНа железных декабрях!Сколько слёз пропало даром!Сколько чувств засыпал снег!..Мне вдруг кажется: я старый,Очень старый человек…Сколько раз меня спасалаОт декабрьских мёртвых льдовВера в слабенькую малость,Вера в женскую любовь!Столько ж, сколько раз над бездной,Взгляд вогнав в глухую тьму,Жизнь казалась бесполезнойБеспощадному уму.Пёс чужой, и злой, и сытый,Будет лаять под окном…Я умру от декабрита,Все мы знаем, как умрём.1981

«Снова звёзды горят на паркетах…»

Снова звёзды горят на паркетах,Снова луны плывут в зеркалах,Снова воздух тягучего летаВездесущей сиренью пропах.И полночные зори смеются,Алым облачком клюнув зенит.И под окнами шёпоты вьются,Словно вздохи влюблённой земли.Помнишь, мы в серебристую водуБелым мрамором всей наготыШли, обнявшись, как будто в природуС вышней мудростью. Помнишь ли ты?Так же звёзды сверкали повсюду,Плыли луны, сирени лились,И любви безрассудное чудоВ нас рождало божественный смысл.Плоть от плоти воды и каменьев,Суть от сути небес и огня,Мы – ничем неразрывные звеньяЭтой жизни! Ты слышишь меня?!1982

ЗАЧЕМ?

Зачем у верхушки берёзыНа зябком ветру высотыНа веточках, словно мимозы,Засохшие дрогнут листы?Зачем эти листья не бросятПредательски-скудных ветвей?Зачем эти ветви выносятУбожество жизни своей?Зачем в этом мире туманном,У кромки ноябрьских полей,Грущу я о чём-то нежданномПод стуки костлявых ветвей?В какие глухие пределы,Опавшею жизнью шурша,Спешишь ты, согбенная телом,Чужая для мира, душа?1982

«Холодно. Тускло. Бездомно…»

Холодно. Тускло. Бездомно.Серый сырой небосвод.Ветер тяжёлый огромныйЖухлые листья метёт.Осень?.. Я точно не знаю.Может быть, крик затая,Ныне навек остываетКрошка, кровинка, Земля.Может быть, это последнийТонкий опаловый лучСолнце роняет сквозь бреденьСпутанных стужею туч.Может быть, завтра – морозы,Панцирь вокруг ледянойИ равнодушные звёздыНе над моей головой.1982

«И те губы, что я целовал…»

И те губы, что я целовал,Ныне трогают губы чужие.Я за вечность тебя покупал,А они – за дары грошевые:Благодушный комфортнейший кров,Шумный отпуск у южных пределов…Я любовью платил за любовь,Пусть же платят достатком за тело.Ты забыла про душу свою.Я не знаю, кто в этом виновен.Я любовь свою нищим дарюПятаками у светлых часовен,Говорю им: «Вас слышит Господь,Помолитесь, пока не устали,За прекрасную грешную плоть —Потерявшую душу Наталью!»Чтобы завтра на Страшном СудеПеред детским взыскующим взоромЭта ложь в её дольней судьбеНе была роковым приговором.Ведь не зря же её покупалЯ за вечность любви и печали,И те губы, что я целовал,Той же вечностью мне отвечали.1983

«Сизый ветер. Тяжёлые тучи…»

Сизый ветер. Тяжёлые тучи.Дрожь зелёных взлохмаченных крон…Заступает весна неминучеНа большой грозовой перегон.Завтра вспыхнет жар-птицами молний,Загремит жерновами громов,Влажной нежностью сердце наполнит,Как водою заброшенный ров.И в стремлениях слитый с природой,Среди русской равнинной глушиТы упьёшься великой свободойОчарованной миром души!1986

О ЛИЦАХ

Есть отсвет вечности на лицах,Неяркий отсвет на иных,Не знаменитых ни в столицах,Ни в городках полуглухих.Но лишь увидишь и без словаПоймёшь, так сущность их ясна:Они пришли к нам с КуликоваЧерез огонь Бородина.Неробких взглядов просветлённость,Рублёвских ангелов черты,Земную одухотворённостьНе застит дымка суеты;Не важно – плачут иль смеются,В них светлый блеск воды живой;Они в веках передаютсяКак сущность Родины самой.1986

«Когда звезда кошачьим глазом…»

Когда звезда кошачьим глазомСверкнёт в разломе облаковИ станет как-то глубже разомСреди сиреневых снегов,Я вспоминаю ненарокомНе мир без края и конца, —Избу, сирень у тёмных окон,Себя, ребёнка, у крыльца.И из крапивы от сараяВзлетает ветер. Плеск листвы.А я ещё не отделяюСебя от неба и травы.И запах вздымленной сирениЛиловой катится волной,И я дрожу в немом волненьи,Как глубина пред глубиной.1987

«И возле дома лепишь ты снежки…»

И возле дома лепишь ты снежки,А может бабу снежную катаешьИ сыплешь смеха ясные звонки,И праздничным румянцем так пылаешь.Но вдруг взгрустнёшь, с открытого лицаПод шапку заправляя светлый локон,Как вспомнишь непутёвого отца,Что с женщиной чужой в краю далёком,Как вспомнишь, что играли с ним в снежкиИ вместе бабу снежную катали…«У мамы по нему ничуть тоски,А у него по ней ничуть печали,Но как меня оставить он посмел?!..»И что скажу?.. Что чувства жизнью смяты?Что вижу я себя средь всяких делПеред тобой безмерно виноватым?Но жизнь нельзя уже переиграть,Хоть сладко пахнет мартовская влага!Но не умел иначе я шагатьПо миру, как с бездумною отвагой!..Намокнувшие варежки сдерёшь,Подуешь на озябшие ладони.Под крышей голубь горлице поёт,Звенят лучи на синем небосклоне…И так боюсь я, что средь ясных чувствВдруг промелькнёт нахохленною галкой:«Вот вырасту, тогда и отплачу,Мне будет вас ни капельки не жалко.»1988

ПЕРЕБОРЫ

«И по трупам парнишек, как по грязным отбросам,

Разрядив карабины семь «легавых» прошли.»

Лагерный фольклорМы играли в биток и в лапту,Мы «Прибоем» чадили украдкой,О девчонках таили мечту,Наклоняясь над школьной тетрадкой.Но под полночь стонала струнаИ, сметая школярскую плесень,Возмущала нам души до днаГрусть ущербная лагерных песен.А отцы наши дома за мглойЖдали нас, не смежив свои веки,Половина – недавний конвой,Половина – недавние зэки.Звон подковок во тьме нависалИ теснились мы слева и справа,Когда крайний сквозь зубы бросалЗа плевком: «Осторожно, «легавый»…В нас о вольнице дума вошла,Как под сердце гранатный осколок,Но сжимала бровастая мглаВолголаговской лепки посёлок,И взросли мы с уродским горбом,Согревая стаканом ладони…С кем ты, друг? Как ты, друг? Что с тобой?На какой ты мотаешься зоне?1988

«Зачем вырастают деревья на крышах…»

Зачем вырастают деревья на крышах,На узких карнизах в расщелинах камня,Дугой изгибаются, тянутся выше,Туда, где сквозит синева облаками,Ведь люди придут и сломают, и сбросят,Чтоб лишний декор не попортил фасада?..Но снова берёзы и клёны возноситВесна над домами младенческим садом!Присядет пичуга на тонкую ветку,Полдневная бабочка скроется в кронеОт едкого ливня, от дымного ветра,От жёсткого солнца в угарной короне…Призывно топорщатся юные листья,А корни расклинят когда-нибудь щелиИ рухнут строенья, как лживые мысли,В которые мы свои души одели.1988

«Опять в лучистое цветенье…»

Опять в лучистое цветеньеЛюбовь медлительных растенийИз мрака вызвала весна:Тычинки к пестикам в объятьяСпешат на таинство зачатья,И свахи-пчёлы дотемнаВ домах душистых суетятся,Поболе заработать тщатся…Да не минует их успех!Любовью держится живое,И не доносы, не разбои, —Безлюбье – величайший грех.1989

МЕФИСТОФЕЛЬ

                  1Луна, а под луной – звезда,И в лужах – чёрная вода,И крон осенних чёткий профильНа предрассветной синеве,И кот вопит, как Мефистофель,В угрюмой угольной траве.Сейчас откроет адский лик,Подсядет, скажет: «Что, старик?Я ж говорил, чтоб стать счастливымВсего лишь надо променятьНа страсти нежные наплывыЖелезной совести печать.Смотри, ты думаешь – там кошкаБежит бесшумно по дорожке?Клянусь, что – мужняя жена,Иначе рылом ткни в корыто,Была ей совесть не нужна,А я устроил шито-крыто.Ты думаешь – людишки те,Что вам с трибун клянутся честью,Моей внимая доброте,На этом не бывали месте?Да и в других, куда грязней?..О, я ошибся, но яснейТебе покамест будет этак.Ну что, махнём? Ведь не монетой,А наслаждением плачу!Ну вот заладил: не хочу…»Луна, и под луной – звезда,И в лужах мёртвая вода,И крон осенних чёткий профильНа предрассветной синеве,И день бредёт, как Мефистофель,По чёрной каменной траве.1989                  2Будь проклят мир, в котором смерть стлалаБессмертное язвительное ложе,Где лгут кресты, где лгут колокола,Где даже воздух весь пропитан ложью!Будь проклят путь, которым обречёнИдти я по лугам, полям и стогнам,Где каждый нищий к месту пригвождёнИ прямо в сердце гвоздь по шляпку вогнан!Но что мои проклятия тому,Кто, улестив вкусить от Древа Знаний,Навлёк на нас рыдающую тьмуИ отвратил навек от покаяний.Его язык гудит в колоколах,Его лицо сияет в знойном диске,Его дыханье тлеет на губахНе только дальних, но и самых близких.1992

СЕМЕЙНАЯ ОДА

Пусть Бог казнит морозом и метельюВесь мир, нет, не расстанусь я с постелью,Пропахшей и любовью и тобой!Не потому что погружаюсь в грёзы,Что мне страшны метели и морозыИ тороват дарованный покой.Я знаю: всё на свете мне изменит —И друг моих стремлений не оценит,И враг угрюмо спрячется в тени;Лишь ты одна как спутница погониДо смерти будешь жить в моих ладоняхОгнём костра и дрожью полыньи.И потому не просто током крови, —Своей судьбой живу в твоём алькове.Что телом?.. Всей душою обнажён!А остальное в мире лишь придачаК тебе, посмевшей смело и без плачаСтать мне женою лучшею из жён!1990

«Ненастный день погас. Осенний день…»

Ненастный день погас. Осенний день.Сгустилась тень, смешалась вся с пространством.Тягучий мрак одел в своё убранствоЛуга, поля, посады деревень.В большой избе, холодной и пустынной,Сижу, черчу на маленьком листкеСлова любви и нежности невиннойНа своенравном русском языке.Плывёт свеча. От тихого дыханьяТанцует огнекрылый мотылёк.Как одолеть мне бездну расстояньяИ даль души вложить в равнинный слог?Чтоб там, под небом пламенной Тавриды,У льстивых волн, ласкающих зарю,Ты поняла навеки без обиды,Что я лишь край отцов боготворю.То, что разлука наша не причудаМоей натуры, жаждущей скорбей,Что и тебя любить уже не буду,Уйдя от этих сумрачных полей.Ведь это ты одна вольна, как птица,В янтарном блеске солнечной красы!..Плывёт свеча. Дописана страница.И полночь бьют старинные часы.1990

ПРОЩАНИЕ С ДРУГОМ

– Помедли, друг, не уходи,Ведь за стеной такая осень:Стоят бескрайние дождиИ ветер листья в кронах косит.Ещё в бокалах есть вино,У образов горит лампада,А там беспутно, там темно,Там никому любви не надо.– Прости, товарищ мой, прости,Но стрелки движутся к рассвету;Я знаю: в поле нет пути,Я знаю: в жизни счастья нету,Я знаю: мой укроют следЛиствой и ясени и клёны…О, если б знать, что в мире нетУниженных и оскорблённых!1990

НА ЗАРЕ

Сквозь жемчуг инея рябиновым рубиномГорит, не грея, радость октября,И застекляет окна по низинамРубиновая звонкая заря.А воздух чист и звёзден на изломе,Ершится золотистая стерня…О хлебном духе думаю, о доме,О том, что нету дома у меня.1991

«Намерзает на лужи заря…»

Намерзает на лужи заряИ сухой желтизной янтаряПолыхает меж серых колдобин.По дороге вдоль жухлых луговТы проходишь под хруст каблуков,Вечереющей туче подобен.Да и как здесь лицом не темнеть,Если сердце успело сгоретьИ развеяться пеплом листвяным,И теперь до конца, до крестаЖжёт такая внутри пустота —Вусмерть пей, не становишься пьяным.Неспокойно без всякого дна,Даже если и вера данаВ трубный дым и горбатый ольшаник.Не приветят у тёплой избы,Ибо видят, что вихрей столбыНосит в теле безропотный странник.И покаяться некому, брат, —Осквернённые церкви летятВ ту же бездну без дна и покрышки,А под рёбра проломленных крышТолько филин да звёздная мышь,Словно черти, скользят без одышки.Намерзает на лужи заря,И по хрустким следам ноябряВскачь ударит декабрьская вьюга,Но и этих копыт холодаПрометелят внутри без следа,Раз сорвался ты с Божьего круга.1991

«А вещи совсем не зловещи …»

А вещи совсем не зловещи —И хрупки они, и легки.Возьмёшь их тихонечко в клещи —То щепки летят, то куски…Ударил дробительный молотПо грозной чугунной стране, —Стоишь ты почти что по воротВ расколотом том чугуне.Забыть о присяге и долге?..Что толку, хоть чёрт тебе брат!Чугунные эти осколкиИ в теле болят и знобят.Другим её гибель восславитьСквозь ненависть или любовь,А мне б лишь осколки расплавить,Металлом не выстудив кровь.1992

БОБЫЛЬ

Вот первая и бледная звездаЗажглась на сумеречном небосклоне,Но облака, скругляясь в глыбы льда,Всё падают в закатные ладони.Прошли его счастливые года,Промчались, разметав хвосты, как кони,Лишь глухо плещет стылая вода,Что он везёт на саночках в бидоне.И снег скрипит, и боль его хрипитВ душе, сожжённой, как туберкулёзом:В избе в кроватке доченька не спит,Жена не шьёт и печка не горит,Лишь старость одиночества глядитНа стёкла, просолённые морозом.1992

«Если что-то во мне есть хорошее…»

Если что-то во мне есть хорошее,То оттуда, где в скрипе телегВслед за тёплой вишнёвой порошейГордо падает яблонный снег,Где молодки идут с коромыслами,И в бадейках речная водаТак чиста, как ребячья искренность,Как отроческой веры года.Это всё уже прахом рассыпалосьИ бурьяном густым заросло,Лишь белеет печальная жимолостьТам, где раньше стояло село.Да на старых берёзах по-прежнемуГнёзда вьют молодые грачи,И портретик товарища БрежневаИз дупла угловато торчит.1992

«Это всё намного проще…»

Это всё намного проще,Чем казалось до сих пор:Надо просто через рощуВыйти прямо на бугор;Покреститься, поклонитьсяНа четыре стороныИ шагнуть, и птицей взвитьсяВ синий посвист вышины…Ну а если слишком грешенИ темна твоя звезда,Там внизу, среди орешин,Примет чёрная вода.1992

ПИСЬМО

Журавли улетели на юг;Перестали расти грибы;Значит скоро, мой вдумчивый друг,Нам меха надвигать на лбы.Всю-то ночь над прудами рогозНе качнётся, темнеет в ряд.Утром встанешь – от мёрзнущих росДо обеда глаза болят.А с обеда медлительный дождьЗаливает моё окно…Приезжай же! Чего ты ждёшь?Сняты яблоки все давно.1992

«Он вернулся на землю, пошёл по земле…»

Он вернулся на землю, пошёл по земле;Загудели ристалища улиц,И разъятые формы очнулись в золе,Как знакомые души вернулись.Телефонные трубки влетали в домаИ сгорали в неистовом звоне,А бесстрастные люди сходили с ума,Обжигая о вечность ладони.На кровавых культяпках ползла нищета;С пыльных окон решётки срывая,Выбегали блаженные, пену у ртаЕго светлой полой утирая…И, покорная Слову, раздвинулась твердь,И повёл всех к зениту от края,А в неоновом варварстве корчилась смерть,На бетонной земле умирая.1992

«За дождями рябыми осенними…»

За дождями рябыми осенними,За бурьянами стылой землиЕсть изба с золотым оперением,Что сверкает коньком издали.В той избе, высока русокоса,В сарафане с узорной каймой,Смотрит девушка в пёструю осень,Как ромашковый цвет полевой.И, тоскуя о суженом милом,Над сосновым теплом половицНа льняном на холсте белокрыломВышивает невиданных птиц.Когда гибкая верба весенняяОзарит позолотами сад,Эти птицы сверкнут оперениемИ за милым дружком полетят…Я хожу тротуаром простуженнымПри ущербной и блеклой луне.Почему эта дума о суженомНикогда не была обо мне?1993

СОН

Вдруг в морды лица превращаются,А морды рожками кончаются,И бьют мохнатые хвостыПо обступающему ельнику, —Идут, ведут меня подельники,Глаза их кровью налиты.Как я попал в компашку экую?Смотрю, никак не докумекаю:Из под копыт их брызжет мох,И босоногий след мой глупенькоСреди копытных ямок лупится…Неужто мой удел так плох?Но тишь окрест, как сон величества, —Не докричишься, не докличешьсяДо егеря и лесника.Туман рассветный рвётся ватою…Куда ведут меня проклятые?А я-то верил: смерть легка.Стучат хвосты, копыта чавкают,А пасти безобразно гавкаютИ когти лап скребут кору…Так вот чьих душ любил я вольницу!Так вот с кем пиво пил я в горницахИ целовался на пиру!1993

«По бледной дороге…»

По бледной дорогеночью тёмнойв лунном сияниидвижутся тени.А за тенямидвижутся люди,лица до глазприкрыты шарфами.Тени – водители,люди – воителимрачного образа,чёрного знамени, —коль попадёшьсяим на дороге,горло разрежутот уха до уха.Спрячься, путник,в кустах придорожных,Богу молисьпребыть незамеченным!Тени собакаминюхают воздух,в три шестёркипылают созвездия.1993

Я И ОНА

Где вечер грубо перечёркнутТрамвайным грохотом и гулом,Живу я маленький и в чёрном,Забившись в дымный переулок.Заря свисает на балконыИ мутно розовеют стёкла.А у неё есть две иконыИ путь непрочный в небе блёклом.Она стирает гарь с божницы,И у меня коптит лампада.Знать, оба мы вольны, как птицы,Живущие в глубинах ада.1995

«Осенний человек идёт сквозь зиму…»

Осенний человек идёт сквозь зиму:Шуршит неутеплённое пальто,Рыжея, мельтешат полуботинки,И пар над непокрытой головойВстаёт, как дым над поздним теплоходом.Спеши, беги, осенний человек,Надейся, что догонишь уходящийДекабрь и к Рождеству сумеешьОдеть себя в пристойные мехаИли, по крайней мере, в вечный ватник.Хотя, возможно, всё совсем не так —Сквозь низкий день, сквозь сумерки моторовШёл вовсе не осенний человек,Напротив человек вполне весенний,На повороте зиму обогнавший.1995

МЫСЛЬ

Человек нёс мысльтяжёлую,как пятиметровое бревно,и умер…Мысль лежит поперёк дороги,ждёт,кто бы её подобрал.Одни переступают через мысльи идут дальше;другие спотыкаются о мысльи идут дальше;третьи присаживаются на мысльотдохнутьи идут дальше;четвёртые безуспешно пытаютсяподнять мысльи идут дальше —все в пустоту,ибо куда ещё можнопридти без мысли.А тот,кто её нёс,усмехается, глядя с небес:«И вы-то считали менябездельником…»Лежит мысль поперёк дороги,ждёт.1995

ВОСПОМИНАНИЯ

Душа, как улитка,                                  высовывается из раковины горя,Щупает рожками                                 насколько опасен мир,Испуганная шершавостью травы,                                                            скрывается вскореВ своей               самой лучшей из квартир.А что?.. Хоть и тесно,                                         но не то, что ветер,Даже свет не касается                                           нежных тканей,Лишь разматывается,                                          как шарфик с петель,Ворсистая нить                               воспоминаний.Вот здесь, у реки,                                  ты сказала: «Любимый!»,И Млечный путь развивался над нами,                                    как хвост летящей кобылицы…Вон там, у оврага,                                   мы целовались, а мимоНеслись маленькие                                      юркие птицы.Вдруг ястреб                          с неба бросился в стаю,Но стрижи не побежали,                                                развернулись в атакеИ когтистый хищник,                                           от них улетая,Был смешон,                          как поджатый хвост собаки…Да, мы – не стрижи,                                        мы спасаемся поодиночке,Из гиблой бездны                                   взывая к Богу.Тем более, что нет                                    ни сына, ни дочки,А чёрная кошка обид                                         перебежала дорогу…Высовываю рожки —                                         дождик, зябко,Июнь весь в циклонах,                                            как жизнь в потрясениях…Ползу в своём домике                                           на шершавой лапкеВ обещанное кем-то                                        спасение.1996

ПРОЩАНИЕ С СИТЬЮ

Течёт беззвучно Сить, качая облака;В прибрежных камышах щебечут камышовки.Вода реки чиста, слеза любви сладка,Но горек день разлук и бег без остановки.Опять я ухожу с цветущих береговВ другой почти что мир, где дым да камень зяблый,Затем, что пуст мой стол, затем, что худ мой кров,Затем, что слаб мой дух и мышцы мои дряблы.Не удостоен я жить вечно при тебе,Слагатель хмурых слов, творитель тусклых песен,Но ты – как главный нерв во всей моей судьбе:Лишь выдерни тебя и сердце моё треснет.И в этот миг, когда закатный красный луч,Как княжий стяг, глядит в зеленцынский наш омут,Я поклонюсь тебе с твоих обрывных круч,Чтоб в самый мерзкий час тебя любить и помнить.1997

РАЗВЕДЧИК

– Я мальчишкой мечтал о славеи о подвиге на виду,а теперь вот на переправепод бордюром лежу и жду.Сыплют «духи» и сыплют нашинад рассветным мостом свинцом…И лежу я с мечтой о кашеперед самым, может, концом.Да, о пшёнке из русской печки,в плошке вытомленной простой,о распаренной той, о млечной,с хрусткой корочкой золотой —доставала её мамашаиз печи на исходе дня.Как вкусна была эта каша!И неведомо где Чечня…Батальонные миномётыхором гавкнули по мосту!Не дойти мне до нашей роты,закопавшейся в высоту.2000

«Словно зыбкий мотив…»