Автор года ~2024~

– Догадался! Это я тебе историю любви её родителей рассказала.

– Удивительно!

– Ничего удивительного. Просто если суждено быть вместе, то никакие преграды не помеха. И в тихом скромном сердце бывает такие ураганы бушуют, уж я-то знаю.

– Тебе ли не знать.

– Так что дерзай.

– Так я это… Простой я. А она вон какая.

– Я кому эту историю рассказала?

– Мне.

– Ну так выводы делай! Нужно подточить тебя, а то тормозишь больно много.

– Я понял, удивить нужно!

– Наконец-то!

Долго Карандаш не решался на авантюру. Вдохновения не было. Но в душе он всегда знал, что способен на большее. Прямоугольники и квадраты чертить любой может. Как и просто сидеть в пенале и смотреть на эту жизнь только с одного ракурса. Только вот ракурсов в нашей жизни много. Просто не каждый может их разглядеть. И не все могут ощутить в себе творца, бросить вызов.

Карандаш ждал удобного случая. И это случилось. Как? Сам, наверное, не смог понять. Он водил грифелем по бумаге, не думая о том, что получается только серый цвет. В тот момент важным было то, что в душе радуга и облачко, то самое, со вкусом зефира, опустилось низко-низко. Это облачко можно было осязать и потрогать. Оно было слегка тёплое и пахло мечтой.

Карандашу казалось, что эту мечту уже можно ухватить за хвост, как сказочную птицу, и больше никогда не отпускать.

Удивительно, как на обычной белой бумаге можно было сотворить речку, мост, маленькие домики вдалеке. Они напоминали пряничные, хоть и не были цветными. На заливных лугах распускались ромашки.

«Я рисую это, я рисую это для тебя! Я изображаю тот мир, в котором бы хотел быть вместе с тобой!» – Карандаш не мог остановиться от вдохновения и собственных мыслей. А мыслей было много. Фантазия уносила его в неизведанные дали. Карандаш перестал быть простым. Его душа пела мелодию любви: «Смотри, смотри! Какая красота кругом! Это мир, в котором поют птицы и цветут дивные цветы! Смотри!»

Утром Вика увидела на столе рисунок и воскликнула: «Какой восхитительный пейзаж! Кто его нарисовал? Фантастика! Неужели папа вспомнил юность?» Но в этот раз это был не папа.

На столе. Скромненько, недалеко от рисунка лежал сломанный Карандаш. Теперь ему не нужно было стыдиться обгрызенного края. Но не стоит волноваться, Точилка его подлечила.

Да и Вика этот карандаш очень любила. Так что всё в порядке.

А что же Ручка? Некоторые обитатели письменного стола уверяли, что в углу рисунка была надпись: «Для тебя, с любовью!» И написана она была каллиграфическим почерком. Но правду уже никто не узнает, потому как пейзаж поставили в рамку и повесили в гостиной. Это далеко от Викиной комнаты, не разглядишь, бинокль нужен.

А Карандаш с Ручкой теперь вместе живут. В одном пенале.

Мечты иногда имеют свойство сбываться.

Развод

– Ой, нарисовалась, не сотрёшь. Села подальше, деловая такая.

– А что мне теперь тебе оды хвалебные петь!

– Может и петь, Галя. Всё-таки тридцать лет вместе прожили.

– Вот что я скажу тебе, Миша. Козёл ты безрогий! Вот так!

– Галя, не начинай! Можешь ты хотя бы в суде себя прилично вести, без ругани! И вообще, возьми свои слова обратно.

– Хорошо. Ты не козёл. Ты баран! Ну и не без рогов, конечно!

– Что? Что ты сказала! Что же ты за язва такая! А ну иди сюда! Да я тебе!

– Ну что ты мне?! Что?!

– Только и научилась за тридцать лет сумкой перед лицом махать! Ума нет!

– Смотрю, у тебя ума много! Вон плешь уже на голове, а всё детство в одном месте играет!

– Галя, не начинай!

– Я сейчас заканчивать буду! Вот судья придёт, и разведут нас с тобой, слава Богу.

– Не радуйся! Может, пожалеешь ещё потом.

– Я?! О чём жалеть?! Что готовить тебе не надо будет, носки стирать?! Жалеть не о чем.

– Да таких как я поискать ещё надо. Бред твой слушал тридцать лет. Фамилию мою не взяла даже. Как была Переходько, так и осталась. Научилась борщи варить, гастрит уже от них у меня. Баба, она и есть баба.

– Ой, академик сидит. Я спокойные дни с тобой на пальцах посчитать могу, за все годы то. Господи, как вспомню всю жизнь, ты у меня перед глазами, с самого детства. Жизнь называется прожила, корячилась, тянула тебя за уши из болота. С детства ты путным не был и в зрелости дурак дураком. Не зря мама моя говорила.

– Галя! Не надо приплетать тут твою мать!

– Я всё помню. Всё. Как кнопку мне на стул положил в девятом классе.

– Ты ещё детский сад вспомни, дурында.

– А ты как думал! И детский сад, если надо, вспомню! Как ты мне песок на голову сыпал в песочнице? Забыл!

– А ты меня совочком детским дубасила! Я ничего тебе не говорил все эти годы!

– Зато помнил! Тридцать лет помнил! Мелочный такой! Господи!

– Можешь ты полчаса помолчать, Галя! Разведёмся и разойдёмся в разные стороны! Ну потерпи ты уже.

– Потерпи. Тридцать лет терпела, Миша! И надо же было связаться с таким! Где глаза мои были!

– А мои где были! Неблагодарная, могла бы спасибо сказать за Светку хотя бы.

– А что Светка. Сама её вырастила. Одна. Почти.

– Светка наша, молодец. Красавица, мастер спорта. Антошка, внучок там как?

– Была вчера у них. Растёт. Представляешь, «ака» мне говорит вместо «пока», золотой ребёнок.

– Да…

– Что «да», Миша! Что «да»? Чего ты вообще Светку приплёл. Это наше дело. Светка… А как на свадьбе ты нажрался, забыл?

– Ну так свадьба всё-таки.

– С тебя же как из рога изобилия перло. Не заткнуть. Даже к тамаде полез со своими советами. Сидит пьянь пьянью, а юбку ни одну не пропустит.

– Кто, я?!

– Ну не я же!

– На себя посмотрела бы в десятом классе на выпускном. А как мы в санаторий ездили? Помнишь? Профессор из Москвы там к тебе цеплялся. Стоят,

разговаривают, улыбалась ему. Мне ты так никогда не улыбалась.

– А чего тебе улыбаться, когда ты каждый выходной с мужиками в гараже заседал? Нет чтобы жену в кино или театр пригласить. Эх… Надо было с профессором ехать. Тебя всё жалела и дожалелась. Никого жалеть не надо. Говорила мне мама…

Помолчали. Посмотрели в окно и по новой:

– Вот разведусь с тобой, найду себе жену помоложе. Такую, чтобы готовить вкусно умела. А то надоела уже эта твоя однообразная стряпня.

– Да? А как вареники мои ел и хвалил – из головы вылетело. Да если знаешь, сосед наш Павел Степанович эти вареники за обе щеки уплетал, нахваливал.

– Когда только успел?

– Успел. Так что одна я точно не останусь. Не то что некоторые.

– Да я, Галя, если ты знаешь, в элитное брачное агентство подал заявление.

– Ой-ой! Не смеши меня, Миша! Не потянешь ты уже знакомиться! Втапочках тебе уже пора сидеть в уголке да телевизор смотреть!

– Галя! Твой фонтан когда-нибудь остановится?

– Остановится, не волнуйся, сейчас подпишем бумаги и свободны как ветер.

– Ой, Галя!

– Что, Миша? Сердце прихватило? Валидол под язык, держи. Чего ты белый-то такой стал, а? Сейчас я. Сейчас… Миша… Сейчас…

– Эй! Мальчики в белых халатах, аккуратнее там укол делайте. Как коновалы, ей-богу.

«Делаем, как и всем! Да вы не волнуйтесь, мамаша. Ну сердце пошаливает. Сейчас в больничку прокатимся». – спокойным и ровным голосом отрапортавали врачи.

– Миша! Мишенька! Ты только не волнуйся, сейчас в больницу съездишь, подлечишься.

– Галя!

– Всё будет хорошо. Вон и доктор говорит тебе.

– Галюша!

– Котлеток паровых принесу тебе с кабачками тушёными. Как ты любишь.

– Борща лучше.

– Хорошо, Мишенька, борща так борща. Постный сделаю, чтобы полезнее было. И носочки свеженькие принесу. Не переживай, всё обойдётся.

– Галюша, ты прости меня за всё.

– Ну что ты, Мишенька. Господи, ну что вы так носилки-то трясёте, как дрова несёте. Аккуратнее, я же просила. Ой, я с вами поеду, а то мало ли что.

Проследить за всем надо, знаю я вас. А вы как думали! Тридцать лет вместе прожить – это вам не чихнуть! Это уже родной человек. Так что, Миша, я теперь без тебя никуда!

Соперницы

– Машкаа!

– Нина Михайловна, я ничего, я просто мимо проходила!

– Я тебе покажу «мимо проходила»! Я тебе что говорила? Чтобы близко к офису моего мужа не подходила! На пушечный выстрел!

– А я и не подхожу!

– А ну пошла отсюда!

– А вы мне не указ! Где хочу, там и хожу!

– А ну иди сюда! Иди! Сейчас быстро вся спесь сойдёт!

– Ой! Испугали! Кого бояться-то, старой тётки, обиженной на жизнь?

– Это кто тут старая тётка?

– Ты!

– А ты мне не тыкай! Я вдвое тебя старше!

– Вот и я о том же!

– Дрянь такая! Мало я тебе космы-то драла! Ненавижу! Ненавижу вас всех!

– Да ладно вам! Не встречаемся мы уже больше с Василием вашим, бросил он меня.

– Как бросил, Маш? Ты что, серьезно?

– Серьёзно.

– Сволочь! Шубу-то хоть купил тебе вторую, успел?

– Нет! Да разве это главное!

– Ну не скажи! У мужа моего любовницы всегда по две-три шубы просят! Он-то перегорает быстро. Загорится, а потом юбка новая мелькнула – и на другой объект перескочил.

– Вот зачем вы мне это всё рассказываете!

– Так, Маша, информация к размышлению! Чтобы не обольщалась! Замков воздушных не строила!

– А я и не строю!

– Да ладно! Все вы одинаковые, падкие до денег нашей семьи. Ну получила шубу и свободна, как говорится!

– Нина Михайловна! Вы! Вы!

– Ну! Что я!? Посидела бы ты в моей шкуре – не так бы заговорила! Ладно уж, иди своей дорогой. Я не размениваюсь на всяких там, прости господи!

– Ой! Нина Михайловна! Вася на другой стороне дороги!

– Где?

– Ну вон, смотрите, с блондинкой какой-то!

– Погоди, очки одену!

– Ну, видите!

– Ой, красавец! Ой, красавец! На школьниц скоро перейдёт, дурак старый!

– Что это такое происходит?

– Это, милочка, то происходит, что муж мой слил тебя, другая муза появилась! А шубу, кстати, этой он лучше, чем тебе, купил, богаче смотрится! И мех так красиво на морозе искрится!

– Моя лучше, Нина Михайловна! Это ревность в вас сейчас говорит!

– Во мне! Ничего! Прорвёмся! Я и не такое видала! А ты вот погляди! Как в моей-то шкуре? Хорошо?

– Нет.

– То-то же.

– Вы-то что думаете? Что это любовь, красивые слова? Да пустота это, воздушные замки. Ну споёт он серенаду при луне, в ресторан сведёт, на курорт отвезёт. И всё! Перегорает и домой идёт, к семье.

– Нина Михайловна!

– Откуда вам знать, как мы с Васькой начинали жить. В коммуналке, макароны на завтрак, обед и ужин ели. Студенческая жизнь. А как он с язвой в больнице лежал. А как сыну радовался. У нас ещё один был сын, утонул в детстве.

– Извините, я не знала.

Никогда он из семьи не уйдёт. Столько вместе прожито, пережито. Я единственный человек, который в узде держать его может. Он заходной такой, ну что рассказывать, ты-то знаешь.

– Ага.

– Всё вместе. И радовались, и горевали. И друг он хороший, всегда помогал. Никогда никому не отказывал. А то, что бабник, так это самоутверждается, гад. В юности первая красавица в классе Ленка Белохвостова сказала ему, что он ничтожество. Вот и доказывает теперь всем и себе, что он орёл.

– Так вы что, со школьной скамьи вместе?

– А то! За одной партой сидели. Так что нет у вас никаких шансов! Понятно!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.