Куда приплыл Колумб?

Так или примерно так могла проходить успешная морская экспедиция полинезийцев, смелых мореплавателей Тихого океана, к далеким берегам Южной Америки. Иначе не мог попасть в Полинезию в доколумбовы времена перуанский сладкий картофель кумар, который стал известен на островах под тем же названием. Его родиной были горные районы Перу и Боливии, и вряд ли случайно попал он на далекие берега Полинезии. Клубни кумара не могут долго держаться на поверхности воды – они просто тонут. Значит, он был доставлен в Полинезию людьми, пересекшими Тихий океан задолго до открытия Америки Колумбом.

Вот так соединились два события, два открытия – Америки и картофеля.

Викинги пришли и сюда

Осторожно и медленно небольшой отряд вооруженных бородатых людей в блестящих стальных шлемах и кольчугах пробирался сквозь густой хвойный лес. Огромные стройные ели и сосны служили истинным украшением этой все еще неведомой им благодатной земли. В ее лесах всегда полно ягод, плодов и всякой дичи. Настоящее раздолье для охоты.

Но этот корабельный лес великолепен! Чудо из чудес, мечта любого кораблестроителя. Какие можно строить прекрасные корабли! Уж они-то, покорившие с морей чуть ли не всю Европу, знают толк в корабельном деле.

Много богатства вокруг.

В здешних реках и озерах такая крупная красная рыба, какой и они не видывали, хотя они мореходы и рыболовы. В этой чудесной стране зимой не бывает морозов и не надо заготовлять на зиму корм для скота, потому что трава остается почти такой же зеленой, как летом.

Да и вообще, им, привыкшим к суровой природе далекой родины, все казалось здесь очень привлекательным.

Наконец они вышли на лесистый берег большой извилистой реки. Ее берега, где полого, а где отвесно, спускались к воде.

Вот уже несколько дней, как они высадились на побережье далекой земли, недавно открытой братом их предводителя; вот уже несколько дней двигаются они вглубь ее, но ни один человек пока не встретился им на пути. Тревожно! Звенящая лесная тишина могла быть обманчивой.

Опасность могла подстерегать их здесь в любой момент.

Высланные вперед разведчики не возвратились.

Это насторожило предводителя маленького отряда, могучего рыжебородого исполина. Он приказал удвоить бдительность. Места все-таки неведомые, и всякое могло случиться. Богатый военный опыт и чутье подсказывали ему, что здесь что-то не так. Не мог столь опытный военный дозор исчезнуть бесследно, пусть и в безлюдных местах.

Ведь это были его лучшие разведчики!

Прежде чем выйти из леса, глава отряда послал в разведку еще двоих воинов: следовало внимательно осмотреть берег реки и попытаться найти дозорных или, по крайней мере, их следы.

Может быть, что-то случилось? Может, они блуждают где-то поблизости?

Время шло, а известий не было. Неизвестность же породила тревогу. Наиболее горячие и нетерпеливые из отряда рвались вперед. Для них томительное ожидание было хуже жаркой схватки с сильным и коварным врагом.

Наконец появились запыхавшиеся разведчики, посланные вторыми. Вести, принесенные ими, оказались странными и тревожными. Они обследовали берег реки на несколько километров вверх и вниз по течению, но первого дозора так и не встретили. Он словно в воду канул. Зато неподалеку обнаружили прямо на берегу три перевернутые лодки, хотя близко к ним не приближались, памятуя о приказе быть предельно осторожными. Но даже издалека лодки были не похожи на те, что они когда-либо видели.

Это были узкие длинные челны из коры деревьев.

Они не привыкли отступать. Бесстрашные сыны народа признанных мореходов всегда смело глядели в лицо неизвестности. Было решено спуститься вниз к реке, разделиться на два отряда и, используя лодки, двинуться одним вверх по реке, а другим – вниз.

И все-таки именно около лодок, замеченных разведчиками, их ожидала неожиданная встреча: под ними скрывались местные люди, совершенно непохожие на других: коренастые, смуглые, с прямыми, черными, как смоль волосами, в лохмотьях из звериных шкур. Единственным оружием им служили лук и стрелы с кремневыми наконечниками. Пришельцы смело напали; завязалась короткая, жаркая схватка. Превосходство стального оружия иноземцев быстро сделало свое дело: все местные жители, кроме одного, успевшего скрыться, были убиты.

Казалось бы, победа была полной, однако вскоре наступила расплата.

Внезапно появилось множество лодок с местными воинами. Их было несравненно больше, и силы оказались не в пользу пришельцев. Да и туземцы изменили тактику: зная о превосходстве противника в ближнем бою, они принялись осыпать стрелами издалека.

Это было давно, в конце первого тысячелетия нашей эры, в эпоху господства свирепых морских разбойников – викингов. В эпоху необузданных грабежей и морского разбоя. Она длилась почти 300 лет. Бесстрашные скандинавские мореходы на великолепных кораблях с превосходным стальным оружием покоряли все новые и новые земли.

За своими кораблями они ухаживали, как юноша за первой возлюбленной. Они защищали их борта разноцветными щитами, на носу устанавливали вырезанную из дерева и покрытую позолотой голову дракона, так что издалека казалось, что по морю плывет чудовище с высоко поднятой зубастой пастью. По этим пугающим врагов носовым украшениям суда викингов получили свое название драккары – морские драконы. Драккары достигали в длину 50 метров и вмещали около 200 воинов. Борта обладали большой упругостью и выдерживали сильные удары морских волн. Нередко драккары были оснащены железными таранами. На носу и корме обычно располагались деревянные площадки для искусных стрелков из лука – лучников.

География их плаваний просто поразительна.

Ни отдаленность Испании, ни сопротивление франков, ни защищенное морем островное государство англосаксов, ни храбрость славян – ничто не могло служить препятствием для жестоких набегов воинственных викингов. Жажда добычи приводила их в далекие страны к народам, живущим от их родины Скандинавии за многие тысячи километров.

Они появлялись в Средиземном, Черном и даже Каспийском морях. Балтийское море и Северное стали их домом.

Удивить грабежом и насилием Европу в то время было нелегко: война и разбой были повседневными занятиями феодалов. Но ужас, внушаемый набегами викингов, был невероятный. Один только истошный крик: «Викинги идут!» лишал сопротивления людей, объятых страхом. И действительно, викинги были непобедимы благодаря самой совершенной по тем временам военной тактике: построению клином, которое потом позаимствуют у них западноевропейские рыцари, и суровой религии, требовавшей от мужчин не бояться смерти. Только смерть от меча, копья или стрелы на поле боя позволяла мужчине-воину оказаться в обители богов – Валгалле с его яростными битвами и неистовыми пирами.

Викинги бороздили северные моря по всем направлениям.

Не остановили бесстрашных мореплавателей и бескрайние просторы Атлантического океана. Не ведали они страха перед неизвестностью, подстерегающей опасностью. Неизвестность манила, притягивала их. Почти на 500 лет опередив Христофора Колумба, в 1000 году нашей эры славный викинг Лейф Эйриксон по прозвищу Счастливый со своей командой достиг берегов Северной Америки. Перезимовал там и вернулся на родину в Гренландию. Его примеру последовали другие викинги. Одним из них был его брат Торвальд.

Трудно предсказать, чем бы закончилась стычка на берегу неизвестной реки в глуши североамериканских дебрей между небольшим отрядом бесстрашных викингов и местными жителями индейцами. Как это часто бывает, все решила случайность: индейская стрела вонзилась в грудь предводителя пришельцев. Смертельно раненный, он нашел в себе силы выдернуть из раны стрелу и приказал своим спутникам отступить. Его последние слова сохранила память соотечественников: «Мы открыли плодородную страну, но она не принесет нам счастья!»

Так погиб славный викинг Торвальд, брат знаменитого первооткрывателя Северной Америки Лейфа Счастливого.

Шел 1003 год нашей эры.

Отважным мореходам не удалось закрепиться в Северной Америке и основать там большую колонию. Их малочисленность и слишком большое расстояние – целый океан, отделяющий от родины Скандинавии, – обрекли усилия на неудачу.

Америка им не покорилась.

* * *

Как видим, вопрос о подлинном первооткрывателе Америки не так уж и прост: мореходы из разных мест Старого Света не раз пересекали (видимо, чаще не по своей воле) океан и посещали Америку задолго до Колумба. Случалось, и «американцы» ненароком попадали в Европу.

Будем надеяться, что новые факты о плавании бесстрашных мореплавателей доколумбовой эпохи ждут своего часа. Заметим, что воздействие народов Старого Света на американских аборигенов носило случайный характер. Реальное влияние их на происхождение и развитие индейских цивилизаций (майя, ацтеков, инков и др.) было ничтожным и не имело серьезных исторических последствий ни для Старого, ни для Нового Света. Истинные связи Западного и Восточного полушарий начались лишь после 1492 года, после эпохального плавания Колумба.

Сегодня ученые убедительно доказывают, что от первого появления человека в Америке (около 25 тысяч лет назад и даже ранее) и до европейского завоевания все великие цивилизации Америки возникли вполне самостоятельно, без заметного влияния Старого Света.

Откуда же появились предки древнеамериканских народов? Кто они? Что мы знаем о них? Как они жили? Какими интересными событиями богата их история?

Задолго до событий, описанных выше, примерно 25 тысяч лет назад, в эпоху каменного века, когда орудия труда и оружие человека были из камня люди-охотники перебрались по существовавшему тогда между Чукоткой и Аляской узкому перешейку из Азии в Америку, преследуя стада крупных травоядных животных. Они еще не знали, что оказались на новой, неведомой им земле.

Необъятные просторы нового континента лежали перед ними. Прекрасные сочные пастбища служили пищей разным животным. Стада увеличивались и продвигались на юг в поисках свежего пропитания. Охотясь на животных, люди постепенно расселялись по Америке.

Спустя почти 18 тысяч лет после того, как нога человека впервые ступила на эту землю, люди наконец добрались до юга – до Патагонии. Все это время человек, вооруженный лишь копьем с каменным наконечником и тяжелой дубиной, рисковал жизнью. Он погибал от холода и голода в переходах через заснеженные ледниковые торосы, в схватках с опасными хищниками…

Но он выжил!

Еще не зная земледелия, не умея выращивать съедобные растения, люди занимались охотой и собирательством пригодных в пищу кореньев, плодов, ягод. Между тем в конце восьмого тысячелетия до нашей эры на земном шаре постепенно менялся климат. Наступила теплынь и сушь; исчезали густые кустарники, деревья, а сочные луга и саванны превратились в сухие степи и полупустыни. Но если исчезает корм (травы, листья) – погибают и животные. Вымерли мамонты, мастодонты, не стало гигантского ленивца и других крупных травоядных зверей. Тому способствовал и человек, он охотился круглый год. Такая охота беспощадна, ибо не дает времени на рождение новых детенышей и их рост. И животные, чьим мясом питались люди, постепенно уничтожались.

Но время делает свое дело. Меняются природные условия – мудреет человек, понимая, что охотиться следует разумно, чтобы промысловые животные успевали продлить свой род в потомстве.

Весной и летом люди больше питались съедобными растениями, а охотились в определенное время и в разных местах, чаще всего поздней осенью или в начале зимы, когда крупные животные: бизоны, лоси, олени, антилопы и другие – собираются в большие стада, набирая вес и теряя осмотрительность. Это значительно облегчало охоту, тем более что во время большой осенней охоты на копытных применялся известный старый прием – коллективная облава, или загон большей части вспугнутого стада в расставленную ловушку.

Жизнь древнеамериканских охотников и собирателей была тяжелой.

Не всегда хватало запасов мясной пищи на зиму. Конец зимы особенно труден: собирательство съедобных дикорастущих растений, в основном кореньев, ограничено, а охота давала мало пищи и была крайне осложнена. Многие не выдерживали холода, то были чаще всего старики, больные и дети.

Потом человек научился обрабатывать землю, выращивать кукурузу, тыкву, фасоль. Появилась возможность загодя запасать продукты на зиму. Охота на животных и собирание диких съедобных растений уже играли меньшую роль в жизни людей. Тем более что в благоприятных для земледелия местах Америки люди начинали строить поселки из плетеных хижин, обмазанных для прочности глиной, надежно укрытых тростниковыми крышами. Появилась и глиняная посуда, а значит, вареная пища. Все усложнилось, в том числе представления о жизни и смерти. И теперь, когда человек умирал, его хоронили в яме около дома, в то время как раньше умерших или погибших закапывали в землю на месте гибели.

Племена и народы сменяли друг друга. Одни приходили – другие уходили. Третьи вовсе растворялись в массе пришедших сюда менее развитых племен.

Тех людей давно нет, но мы помним их, говорим и пишем о них, потому что они были созидателями. Творения их рук дошли до нас, поражая не только архитектурой или скульптурой, но и удивительным мышлением самих творцов, с отличным от нашего восприятием мира.

Базальтовые шедевры ольмеков

Длинный бич из крокодиловой кожи резко взметнулся вверх и стремительно со свистом опустился вниз. На мокрых от пота натруженных спинах рабочих появились новые кроваво-красные рубцы. Люди глубоко вздохнули и, напрягая последние силы, сдирая в кровь кожу на плечах и затвердевших от работы ладонях, еще раз потянули канаты. Тщетно. Сорокатонная каменная глыба даже не качнулась. Щелчок бича следовал за щелчком, резкий и отрывистый, как выстрел. Голые спины сплошь покрылись страшными кроваво-синими рубцами. Канаты снова и снова натягивались в струну. Все было напрасно. До смерти замученные люди не в силах были сдвинуть с места каменную глыбу. Это было выше их возможностей. Надсмотрщики измучились сами и истерзали людей, на которых было страшно смотреть.

Старший по каменоломне – Главный Заготовщик – сосредоточенно смотрел вниз. Стоя наверху, на опасном уступе скалы, он видел все или почти все, что творилось внизу. Там каменотесы вырубали каменные глыбы черного базальта иногда весом до 40 тонн. Главный Заготовщик отвечал за их доставку старому мастеру – главному скульптору его народа. Только он, старый мастер, знал, что и из какого камня можно резать при помощи каменного резца. Лишь он, старый мастер, в совершенстве владел искусством резьбы по камню и умел создавать неповторимые произведения искусства – шедевры ольмекской скульптуры…

…Главный Заготовщик отвлекся от своих раздумий.

Время шло. Было нестерпимо жарко. Солнце подходило к зениту, и скоро люди совсем потеряют силы от влажной духоты, а там, внизу, никак не могли справиться с этой упрямой глыбой. Была бы она поменьше! Однако старому мастеру нужна именно эта. Он замыслил создать из громадины свой новый шедевр – еще одну огромную мужскую голову. Старый мастер заказал материал и ждал его доставки.

Главному Заготовщику приходится совсем нехорошо в этой изматывающей жаре мексиканской сельвы. Он снова глянул вниз. Там люди в который раз, словно муравьи, облепили глыбу, перехваченную в нескольких местах канатами. И опять щелкнул бич. Спины, ноги, руки напряглись, канаты натянулись и некоторые лопнули, страшно хлестнув оборванными концами двоих. Раздался громкий крик покалеченных людей. Одному мощным ударом оторвало руку; другому удар канатом пришелся по голове, и он рухнул на землю недвижимым. Теперь нет еще двоих работников. Накануне одного придавило сползшей со склона глыбой, а вчера надсмотрщик до смерти забил нерасторопного молодого новичка.

Прошедший тропический ливень сделал склон, по которому вытаскивали из каменоломни вверх каменные монолиты, скользким и вязким. Людям не хватало опоры. Они выбивались из сил, а глыба не трогалась с места. Так можно загубить рабочих, не добившись цели.

Внизу копошились вокруг потерпевших. Сейчас их оттащат от места происшествия, и надсмотрщики снова попытаются заставить людей стронуть с места базальтовую махину.

Нет, так дело не пойдет! Все это ерунда! Надо что-то придумать. Но что? Главный Заготовщик устало опустил взгляд себе под ноги. Мимо него полз муравей и толкал перед собой какую-то продолговатую соринку.

Она была чуть ли не втрое больше него, а он справлялся со своей работой! Но почему же?

Главный Заготовщик даже присел на корточки, рассматривая муравья-работягу. Да ведь он катит соринку, а не тащит, не толкает. И продолговато-округлая форма действительно легко катилась по земле. Главный Заготовщик даже подпрыгнул на месте от неожиданности – столь разумное и простое решение подсказала ему природа. Теперь он знает, что делать!

Прежде чем втащить каменную глыбу по скользкому склону вверх, нужно выстлать рабочий путь обрубленными стволами толстых деревьев, и по ним глыба заскользит вверх, не касаясь земли.

Просто и гениально!

Главный Заготовщик зычно крикнул помощникам.

Вскоре несколько десятков людей, вооружившись каменными топорами, направились в ближайший лес за бревнами. Остальные же стали готовиться к решающему штурму – подъему гигантской глыбы по склону, к дороге на ольмекский город Ла Венту. Именно там работал старый мастер со своими учениками, высекая шедевры из камня. Его творения украшали Ла Венту, привлекая толпы паломников, жаждущих увидеть неповторимые скульптуры – гордость всего народа.

Спустя некоторое время подготовили круглые бревна – катки, устлав ими равномерно весь склон. Оставалось главное – втащить глыбу на первый каток. Дальше будет легче. Она сама пойдет вперед, перекатываясь с бревна на бревно.

Когда все было готово, сотни людей застыли в напряжении, ожидая команды надсмотрщиков, чтобы напрячь все силы и в едином ритме сдвинуть каменный блок с места. Главный Заготовщик махнул рукой. Засвистели и защелкали бичи, опускаясь на потные мускулистые спины и плечи рабочих. В общем усилии слилась огромная масса людей. Еще раз человек решил потягаться с природой. До этого момента она ему не уступала, не отдавала каменную глыбу.

Неужели снова неудача? Снова человек отступит побежденным?

Нет, он упорный, упрямый, как тот муравей, что катил перед собой соринку, втрое больше его самого.

Напряженное усилие людских рук, ног и спин достигло кульминации, словно предельно натянутая тетива лука. Казалось, еще чуть-чуть и она не выдержит – лопнет.

И все-таки выдержала.

Взмыли бичи надсмотрщиков, сорокатонная каменная глыба чуть качнулась и медленно подалась вперед по склону. Вот она уже на первом катке. Вот она ползет вверх по уложенному катками подъему. Именно отсюда, сверху, где стоял Главный Заготовщик, можно было по достоинству оценить усилия тех, кто в предельном напряжении толкал гигантский каменный блок.

Прошло немало времени, прежде чем глыбу вытащили наверх из котлована каменоломни и подтянули к стокилометровой дороге на Ла Венту. Рабочим дали немного отдохнуть перед новым испытанием. Погонщики стали по обеим сторонам плиты. Все ждали сигнала Главного Заготовщика к отправке базальта.

Кто-то из работяг мысленно прощался с жизнью: скольких из них задавит, изувечит эта глыба на своем стокилометровом пути? Один лишь ее подъем кому-то стоил жизни, а кому-то сломанной ноги.

Главный Заготовщик медлил, он думал о бревнах-катках и о чем-то своем. А если ими выкладывать путь перед плитой? Ведь тогда ее можно будет доставить скульптору значительно быстрее, намного раньше срока, отпущенного старым мастером и жрецами Ла Венты. И тогда на Верховном совете жрецов его имя будет упомянуто среди отличившихся. Он получит желанное повышение, покинет опостылевшую каменоломню и вернется в родную Ла Венту.

Главный Заготовщик отвлекся от раздумий и властно отдал приказ. Вот уже выделена бригада для укладывания под плиту катков. Она будет идти впереди, раскладывая по дороге катки и перемещая с хвоста к голове освободившиеся «колеса».

Муки творчества

Третьи сутки юный скульптор ольмеков пребывал в горестном одиночестве. Капризная муза – вдохновение – покинула его. Работа не спорилась, потому что у него не было сверхтвердого рубила-резца, необходимого для обработки такого прочного камня, как черный базальт. Немало сломанных, испорченных каменных резцов валялось у него под ногами. Могучий базальт не поддавался ему.

Было, отчего прийти в отчаяние: Верховный совет всесильных жрецов его родного ольмекского города – знаменитой Ла Венты – срочно заказал к надвигавшемуся празднику, главному торжеству года, особую статую – гигантскую голову божества. Это большая честь и огромное доверие.

Особенно для него, талантливого, но еще весьма юного скульптора. Теперь следовало оправдать доверие и поддержку любимого учителя, старого мастера, но вдохновение покинуло его. Время шло, а он не продвинулся ни на шаг. В бессилии юноша оперся на неукротимо-твердую черную глыбу, раскаленную в лучах жаркого тропического солнца.

Вдруг его уставший от томительного бездействия мозг пронзила, словно молния, мысль. И он вспомнил мудрый совет своего великого учителя, корифея ольмекской скульптуры: если камень не поддается, используй редкие камни, твердостью превосходящие другие. Чудо резцы!

Стремглав бросившись в крохотную каморку при мастерской, он в кромешной тьме нащупал в пыльном углу небольшой тайничок. Здесь вдали от людских глаз были спрятаны особые инструменты его наставника: полдесятка резцов и рубил разной величины и толщины, предназначенные и для грубой отделки скульптуры, и для нанесения на ее поверхность тонких завершающих штрихов. Невероятная прочность этих загадочных минералов действительно превосходила все камни, известные до сих пор юному скульптору. Теперь в его искусных руках власть над камнем! Крепко сжав в сильных пальцах резец, юноша решительно подошел к огромной базальтовой глыбе, неприступно возвышавшейся перед ним.

Сердце гулко стучит от волнения, но юный скульптор точными, сильными ударами обозначил общие контуры будущей скульптуры.

Время летит.

Работа спорится.

Изображение проступает все более явственно.

Гигантская мужская голова – священный заказ Верховного совета жрецов его прославленного народа ольмеков – явно удавалась. Уже обозначились крупные черты волевого лица: тяжелый решительный подбородок, широкие скулы, высокий упрямый лоб.

Мастерскими движениями юный скульптор врубается, врезается в камень, ставший вдруг податливым, мягким. Его тонкие и нервные пальцы действовали твердо и решительно. Теперь, уверенный в себе, он не просто побеждал базальт, но подчинял его великолепную массу своей идее. Мускулистые руки не знают покоя. Сознание не ощущает времени. Вдохновение – эта капризная муза – не покидает его от рассвета до заката. Пищи, отдыха, сна как бы не существует, пока творческое озарение превращает нечеловеческий труд в высокое искусство созидания.

Огромный творческий порыв сделал юношу мастером.

Великим мастером.

Нам не известна его судьба. Он, как и весь талантливый народ ольмеков, растворился во времени. Их сменили иные племена, заселившие эти земли.

А вот искусство осталось, победив время. Остались бессмертные творения – прекрасные скульптуры, поражающие совершенством формы и нераскрытой тайной содержания.

Последний день Теотиуакана

Темная тропическая ночь быстро опустилась на землю. Все вокруг спит. Тишина, вязкая и оглушающая, безраздельно господствует над всем окружающим.

Огромный город в центре древней Мексики Теотиуакан («Город богов») спал. Все затихло в этом центре торговли, религии, культуры. Во всех постройках, малых и больших, тишина. Еще один день закончился. Завтра наступит новый день с его заботами и проблемами. Но это будет завтра, а сейчас ночь и все спят. Архитекторы и каменотесы. Ремесленники и земледельцы. Судьи и заключенные. Правители и простолюдины. Богатые и бедные.

Бодрствуют лишь часовые из ночных дозоров, охраняющие сон и покой крупнейшего города древней Мексики.

Им спать нельзя – они сторожа ночного караула Теотиуакана!!!

…На самом опасном для Теотиуакана – северном направлении – сегодня дежурили двое.

Старый и молодой воины. Опытный и новичок. Так было заведено издавна: в дозоре воин-наставник и воин-новичок. Сегодня их очередь нести караульную службу на самом тревожном и грозном направлении.