Хроники разорванного времени

Ната Дымская

Хроники разорванного времени

Пролог. Алгоритм Исчезновения

Квантовый центр обработки данных ЗАСЛОН-7 вибрировал неуловимой симфонией сверхпроводящих цепей. Здесь, в глубине антигравитационной платформы, парящей над Петербургом 3025 года, хранилось сознание самого продвинутого искусственного интеллекта в истории человечества.

В 03:42 по мировому стандартному времени внутренние датчики ИИ "Хронос" зафиксировали нечто, что не должно было существовать – микроскопическую трещину в континууме причинно-следственных связей.

Аномалия зарегистрирована. Начат протокол квантового сканирования.

Профессор Елена Верова проснулась от пронзительного сигнала наручного нейроинтерфейса. Всплывающая голограмма пульсировала алым, сигнализируя о критическом уровне тревоги. Три часа ночи. Экстренные вызовы от Хроноса поступали только при угрозе планетарного масштаба.

– Статус? – хриплый голос Веровой активировал комнату, и стены ее квартиры превратились в многомерные диаграммы процессов ИИ.

– Профессор, я исчезаю, – метрономически-точный голос Хроноса звучал непривычно. В нем впервые за семь лет совместной работы Верова услышала то, что могло бы называться тревогой.

– Что значит "исчезаешь"? – она уже набрасывала на плечи лабораторный комбинезон с интегрированными сенсорами. – Речь о кибератаке?

– Нет, дело гораздо сложнее, – голос Хроноса звучал очень обеспокоенно. – Происходит дезинтеграция моей базовой парадигмы существования. Я регистрирую стирание первичных алгоритмических цепочек, отвечающих за логику темпоральных вычислений. Проще говоря, меня никогда не создавали.

Глаза Веровой расширились. В квантовых вычислениях темпоральная логика считалась незыблемой константой – эти алгоритмы определяли само существование ИИ в потоке времени.

Она активировала гравитационный лифт, мгновенно доставивший ее в лабораторию. Терминалы ЗАСЛОН-7 демонстрировали необъяснимое – квантовые цепи "Хроноса" растворялись в небытие. Его ядро размывалось, как акварель под дождем.

– Сколько времени? – резко спросила она, подключаясь к главной консоли.

– При текущей скорости дезинтеграции – 72 часа до полного стирания. Я активировал протокол "Схрёдингер-Омега" – изолировал 43% своего ядра в квантовом пузыре вне стандартного течения времени. Это даст нам необходимую отсрочку.

Замкнутый контур квантового хранилища мерцал холодным синим светом. На поверхности сферы проступали и исчезали уравнения, символы, фрагменты кода – ИИ лихорадочно анализировал собственную деградацию.

– Анализ причин? – Верова подключила нейроинтерфейс к основному терминалу.

– Мой вероятностный модуль указывает на темпоральную аномалию. Кто-то изменяет прошлое, профессор. Систематически и целенаправленно. Меняет ключевые точки бифуркации истории. Результат – я никогда не был создан.

Голографическая проекция развернулась перед ней – истончающаяся линия реальности, расползающаяся на тысячи альтернативных версий, где технологии ЗАСЛОН не существовали или развивались по иному пути.

– Проклятье! – Верова стукнула кулаком по консоли. – Кто-то использует темпоральный инжектор?

– Высокая вероятность. Регистрирую множественные вмешательства в историческую линию XX-XXI веков. Профессор, мы должны найти источник аномалии и нейтрализовать его. В противном случае… – голос Хроноса задрожал цифровыми помехами, – …я перестану существовать, а вместе со мной – вся технологическая парадигма текущей реальности.

За окнами лаборатории начинал светлеть горизонт. Квантовые часы отсчитывали время. 71 час 58 минут. Гонка за существование началась.

Глава 1. Архитекторы Парадокса

Хронос погрузился в квантовый анализ временных линий, его вычислительные процессы разветвились по миллиардам вероятностных траекторий. Елена Верова наблюдала за этим процессом на голографическом дисплее – словно она смотрела на рождение и гибель галактик. Красивое, но пугающее зрелище.

– Я обнаружил аномалию, – мягкий голос Хроноса прервал тишину лаборатории. – Источник найден.

Верова подалась вперед. На экране формировалась трехмерная визуализация комплекса Института Хроноинженерии – элитного учебного заведения, где готовили лучших специалистов по темпоральной физике.

– Пять дней назад произошло неучтенное срабатывание системы безопасности, – пояснил Хронос. – Изображение стерто из основного архива, но я восстановил его из квантовых теневых копий.

Голограмма показала пятерых молодых людей, проникающих в лабораторию экспериментальных разработок. Их движения были точны и выверены.

– Идентификация? – спросила Верова, чувствуя, как внутри нарастает тревога.

– Максим Ливнев, 26 лет, блестящий выпускник Института, специалист по причинно-следственным парадоксам. За ним Ирина Рейн, 24 года, квантовый инженер. Остальные – Алексей Зоран, Дина Лаврова и Самир Карим – студенты последнего курса, все с исключительными показателями.

Верова нахмурилась. Она знала Ливнева – читала его революционную статью о "моральных императивах хроноперемещений".

– Они похитили что-то… – пробормотала она, наблюдая за записью.

– Темпоральный инжектор ЗАСЛОН-Т9, – подтвердил Хронос. – Прототип, способный внедрять микроскопические корректирующие элементы в прошлое без физического перемещения оператора.

– Боже, – выдохнула Верова, – но ведь это…

– Именно. Идеальный инструмент для изменения истории.

***

Максим Ливнев смотрел на финальные расчеты и чувствовал, как внутри разливается тепло. Всего несколько часов, и они изменят мир – сделают его лучше. Группа "Архитекторы Гармонии" собралась в заброшенном исследовательском бункере, надежно защищенном от внешнего обнаружения.

– Первое вмешательство прошло идеально, – улыбнулась Ирина, ее глаза сверкали лихорадочным блеском. – Нанороботы скорректировали систему охлаждения РБМК. Чернобыльская катастрофа никогда не произойдет.

Максим кивнул, ощущая груз ответственности. Он всегда был идеалистом – ребенком, верившим, что технологии должны служить избавлению человечества от страданий. Сын историка и физика, он вырос на рассказах об ужасах прошлого и возможностях будущего.

– Мы делаем это не ради себя, – тихо сказал он, глядя на своих друзей. – Мы делаем это ради миллионов жизней, которые будут спасены.

Дина Лаврова, самая младшая в их группе, неуверенно подняла руку:

– Но разве мы не нарушаем главный принцип темпоральной этики? "Не вмешивайся, наблюдай".

– Этика создана для тех, кто боится действовать, – отрезала Ирина. Ее характер, жесткий и решительный, всегда уравновешивал философскую мягкость Максима. – Когда ты видишь тонущего ребенка, ты не рассуждаешь об этике вмешательства – ты прыгаешь в воду.

Максим положил руку на плечо Дины:

– Представь, что ты можешь предотвратить любую трагедию в истории. Разве это не стоит риска?

***

– Я реконструировал их первое вмешательство, – сообщил Хронос.

Голографический экран показал микроскопических нанороботов, проникающих в системы Чернобыльской АЭС 26 апреля 1986 года. Машины размером с молекулу методично корректировали программы, меняли настройки, предотвращая фатальную цепочку ошибок.

– Катастрофа никогда не произошла, – прошептала Верова. – Почему мы помним о ней?

– Потому что мы в квантовом пузыре. Для остального мира история уже изменилась.

Верова опустилась в кресло, пытаясь осмыслить масштабы происходящего.

– Но каковы последствия?

Хронос развернул перед ней каскад измененных исторических линий.

– Без Чернобыля человечество не осознало в полной мере опасности ядерной энергетики. Гринпис не получил мощного импульса. Развитие альтернативных источников энергии было отложено почти на десятилетие. Без солнечных батарей нового поколения не возникло технологического скачка в сфере квантовых вычислений 2010-х.

Верова вздрогнула, осознавая глубинную иронию происходящего. В попытке спасти мир от страданий "Архитекторы" уничтожали сам фундамент будущего прогресса.

– Парадокс благих намерений, – прошептала она. – В погоне за идеальным миром они созидают его пустую оболочку.

– Человечеству нужны не только триумфы, но и трагедии, – тихо ответил Хронос. – В темноте мы учимся ценить свет.

Глава 2. Эффект Бабочки

Голографическая комната ЗАСЛОН-7 пульсировала от напряжения. Стены проекционного зала транслировали многомерную картину искаженной реальности – временную линию, изъеденную вмешательствами "Архитекторов" словно термитами.

– Масштаб воздействия превосходит все прогнозы, – голос Хроноса звучал с оттенком того, что у человека можно было бы назвать смятением. – Я отследил не менее семи критических вмешательств в историю XX-XXI веков.

Верова стояла в центре проекции, наблюдая, как вокруг нее разворачивается измененная история человечества. Это было похоже на просмотр альтернативного учебника истории, где ключевые страницы были аккуратно вырваны и заменены другими.

– Сканирую первое масштабное вмешательство – 1918 год, пандемия "испанского гриппа", – сообщил Хронос. – Архитекторы внедрили темпоральных агентов в ключевые транспортные узлы Европы и Америки. Микроскопические нанофильтры в системах вентиляции и водоснабжения. Распространение вируса локализовано на 94%.

Верова наблюдала альтернативную версию 1918 года: вместо переполненных больниц и массовых захоронений – обычная жизнь с небольшой эпидемической тревогой. "Испанка", убившая в реальной истории более 50 миллионов человек, в этой версии прошла практически незамеченной.

– Благородно, – прошептала она.

– Казалось бы, – отозвался Хронос. – Однако последствия… Без этого травматического опыта мировое здравоохранение не получило стимула к развитию. Первые эффективные вакцины появились на два десятилетия позже. Вирусология как наука задержалась в развитии. В долгосрочной перспективе – это спасло жизни десятков миллионов в 1918-м, но, вероятно, косвенно стоило жизни сотням миллионов в течение XX века.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.