Адмирал Империи – 51

Последнее слово она произнесла с таким презрением, что Джонс инстинктивно усилил хватку.

– Довольно! – прорычал он, с усилием восстанавливая самообладание и ослабляя давление. – Я думал, ты разумный офицер, но вижу лишь фанатичку. Посмотрим, изменится ли твое мнение, когда начнут умирать твои подчиненные. По одному, каждый час, на твоих глазах.

– Не садись играть в карты, Джонс, – прошептала Доминика. – Ты не умеешь блефовать.

– Проверим, – холодно улыбнулся Джонс. – Начнем с твоего старшего помощника со «Звезды Эгера». Как его… капитан Надь, верно? Талантливый офицер. Его расстреляют на твоих глазах ровно через шестьдесят минут…

Он отпустил пленницу и направился к двери, но на полпути обернулся:

– Я хотел решить все цивилизованно, Кантор. Ты выбрала другой путь.

Когда дверь за вице-адмиралом Джонсом закрылась, Доминика медленно сползла по стене на койку. Ей требовалось время, чтобы собраться с силами и восстановить дыхание. Горло саднило от хватки металлических пальцев, но физическая боль была ничем по сравнению с мучительным выбором, который ей приходилось делать каждую минуту.

Сдать коды доступа и тем самым предать тех, кто еще сражался? Или сохранить верность присяге ценой жизней её подчиненных? Доминика знала, что американец не блефует – он действительно готов к показательным казням, если это поможет достичь цели.

Но что-то подсказывало ей: время играет против Джонса. Его нервозность, скрытая за маской холодного спокойствия, становилась все более очевидной. Возможно, да нет, точно Дессе уже в пути. А если нет… если помощь не придет… что ж, смерть на службе Империи всегда была возможным исходом, и Доминика Кантор приняла эту возможность в тот день, когда впервые надела форму адмирала ВКС Российской Импеприи…

Джонс, раздраженный непокорностью своей пленницы, быстрым шагом вернулся на мостик «Юты». На тактической карте в командном центре в данный момент отображался сектор планеты Санкт-Петербург-3 с ее тремя спутниками, орбитальные станции и доки, а в центре всего этого – массивная сфера космической крепости Кронштадт, последнего оплота Северного флота в этой точке пространства.

Вокруг Кронштадта кружили шестьдесят вымпелов 34-й «резервной» дивизии Джонса, организованные в два кольца – внешнее для отражения возможной атаки извне, внутреннее для непосредственного контроля крепости. Еще несколько кораблей патрулировали дальние подходы к системе, следя за возможным появлением враждебных сил.

– Как продвигаются допросы вице-адмирала Кантор? – спросил старший помощник Джонса, капитан первого ранга Ричард Колби, офицер, как и большая часть прежнего экипажа американского линкора, перешедшие на службы Империи.

Джонс неопределенно дернул плечом:

– Она упряма, как все северяне. Но у каждого есть предел.

– Время играет против нас, сэр, – заметил Колби, понизив голос. – Наши разведчики докладывают о странной активности в соседних секторах. Мы постепенно перестаем видеть, что в них происходит. Есть основания полагать, что это Дессе.

– Я знаю, – Джонс перевел взгляд на указанный старпомом участок карты, где росли серые зоны, постепенно распускающиеся как цветок во все стороны. – Но старик получил хороший урок у Новой Москвы-3. Северный космический флот сильно потрепали в столичной системе, и его кораблям требуется время для восстановления и ремонта. Если он все-таки уже здесь и решится на атаку, то никак не раньше, чем через пару дней. А к тому времени Кронштадт будет нашим.

Внутри самой крепости, за мощными энергетическими щитами и бронированной обшивкой толщиной в несколько метров, прятались пятнадцать кораблей Северного флота под командованием каперанга Вахтанга «Вахи» Саладзе. Эти корабли, несмотря на недавнее поражение все еще сохраняли боеспособность, и в сочетании со стационарными орудиями крепости представляли серьезную угрозу для любого, кто рискнул бы приблизиться к Кронштадту на расстояние выстрела.

– Господин вице-адмирал, – обратился к Джонсу офицер технической службы, – инженеры завершили анализ защитных систем Кронштадта. Согласно их расчетам, прямой штурм будет стоить нам не менее трети дивизии, даже если гарнизон не окажет серьезного сопротивления.

– Именно поэтому мы и не штурмуем, – резко ответил Джонс, не отрывая взгляда от голограммы. – Нам нужны коды доступа либо приказ о капитуляции изнутри.

– А если вице-адмирал Кантор продолжит упорствовать? – осторожно спросил Колби.

– Тогда я перебью на глазах этой стервы весь экипаж ее флагмана, – Джонс изобразил подобие улыбки. – Я уже отдал распоряжения подготовить одного из старших офицеров «Звезды Эгера» к показательной казни. Это должно стать наглядной демонстрацией для нашей неуступчивой пленницы.

– Вы действительно готовы на это пойти, сэр? – Колби не сумел полностью скрыть свое удивление. Несмотря на годы службы в жестоком мире имперского космофлота, мысль о хладнокровном убийстве пленных офицеров ради шантажа была ему неприятна.

– Я готов на все, что потребуется, Рич, – холодно ответил Джонс. – У нас уникальная возможность завладеть не только стратегически важной крепостью, но и имперской казной. Ты понимаешь, что это значит?

Для Илайи Джонса казна имела особую ценность – не как личное богатство, а как козырь в сложной политической игре. Он планировал вернуть эти сокровища законному императору Ивану Константиновичу, тем самым обеспечив себе место в ближайшем окружении юного монарха. В отличие от других участников конфликта, «янки» Джонс не стремился завладеть империалами – его амбиции были более прагматичными. Он хотел стать неприкасаемым адмиралом при новом дворе, получить должность и, возможно, даже княжеский титул. В Американской Республике путь наверх для таких, как он, был закрыт – там правили старые сенаторские династии. А вот в Российской Империи для талантливого военачальника открывались практически безграничные возможности.

– Чтобы завоевать доверие императора, мало просто вернуть ему казну, – заметил Колби.

– Именно так, – согласился Джонс. – И для этого мне нужен контроль над Кронштадтом. Не просто блокада, а полный контроль. С крепостью и казной в моих руках, Иван увидит во мне не просто очередного адмирала, а человека, способного помочь ему вернуть трон.

Колби кивнул, принимая логику своего командира. Возможно, методы Джонса и вызывали у него некоторые сомнения, но стратегические цели были ясны и обоснованы.

– Возвращаясь к насущным проблемам, сэр, – сказал старший помощник, переводя разговор в более практическое русло. – Наши разведчики доложили о возможном перемещении нескольких кораблей Дессе во по этим маршрутам. Данные пока неподтвержденные, но…

– Дессе не осмелится напасть с теми силами, что у него остались после Новой Москвы, – перебил его Джонс. – Он потерял более половины своих кораблей в том сражении. Даже если он соберет все оставшиеся вымпелы, их будет недостаточно, чтобы прорвать нашу блокаду.

– Возможно, вы правы, сэр, – согласился Колби. – Но все же, я бы рекомендовал усилить патрулирование дальних секторов и установить дополнительные зонды.

– Разумная мера, – кивнул Джонс. – Сделайте, как считаете нужным.

В этот момент дежурный офицер связи подал голос:

– Господин вице-адмирал, сообщение сразу с нескольких зондов разведки. Они зафиксировали слабые инверсионные следы сразу нескольких десятков кораблей в двадцати двух миллионах километров от нас… Движутся в сторону Санкт-Петербурга!

Джонс и Колби мгновенно переключили внимание на соответствующий сектор голографической карты.

– Характер возмущений? – резко спросил Джонс.

– Классический паттерн перемещения крупных кораблей, сэр, – ответил офицер связи. – Но очень слабый, как будто… как будто кто-то пытается замаскировать свое присутствие.

– Дессе, – произнес Джонс, заиграв желваками. – Он все-таки решился, несмотря на повреждения своих кораблей… Да, командующий Северного флота действительно – самый опасный наш противник. К тому же, – добавил он с легкой улыбкой, – у него есть дополнительная мотивация.

– Какая же? – не понял Колби.

Джонс кивнул в сторону экрана, отображающего тюремный отсек:

– Доминика Кантор. Она больше, чем просто офицер для Дессе. Намного больше.

– Вы думаете, он рискнет флотом ради одного человека? – недоверчиво спросил старший помощник.

– Именно поэтому «Лис» так опасен, Ричард, – ответил Джонс. – В нем сочетаются безжалостный расчет стратега и иррациональная привязанность к своим людям. Особенно к этой женщине.

Он повернулся к офицеру связи:

– Передайте всем кораблям дивизии: боевая тревога!

– Не рановато ли для боевой тревоги, сэр? – с сомнением в голосе произнес его старпом. – Противнику до нас идите еще часов двенадцать…

– А боевая тревога объявлена мной не для приближающихся кораблей Дессе, – загадочно ухмыльнулся Илайя.

– Тогда для кого? – удивился Колби.

– Для крыс, что сидят в Кронштадте, – кивнул Джонс, указывая на голограмму крепости.

Глаза Джонса сузились, и на мгновение в них мелькнуло что-то, напоминающее предвкушение охотника перед решающим броском. «Северный Лис» приближался, и у Илайи оставалось не так много времени для захвата космической крепости и контейнеров имперской казны.

– Приведите капитана Надя, – коротко приказал американец, – казнь надо ускорить…

Глава 3

Космическая крепость висела в пустоте, словно исполинская металлическая жемчужина, обрамленная ореолом мерцающих энергетических щитов. Стационарные орудийные платформы, точно острые шипы, выступали из идеально гладкой поверхности бронированной сферы, готовые извергнуть смертоносную плазму в любой корабль, осмелившийся приблизиться к Кронштадту.

Внутри этой рукотворной планеты, в центральном командном пункте, каперанг Вахтанг «Ваха» Саладзе, командир линкора «Переяславль», неподвижно стоял перед главным тактическим экраном, наблюдая за окружающим пространством через внешние сканеры крепости. Его крупная фигура, облаченная в черный китель с капитанскими нашивками, отбрасывала длинную тень на металлический пол. Густые черные брови сходились на переносице в одну линию, придавая его лицу выражение вечной суровости.

С момента, когда корабли Илайи Джонса нанесли поражение эскадре вице-адмирала Кантор и замкнули блокадное кольцо вокруг Кронштадта, прошло уже несколько дней. Пятнадцать кораблей Северного флота, запертых внутри крепости, были приведены в полную боевую готовность. Их экипажи посменно несли вахту, поддерживая работу систем и готовясь отразить возможный штурм четырех «врат» Кронштадта.

– Новое сообщение со сканеров, господин каперанг, – доложил дежурный офицер мониторинга, молодой лейтенант с бледным от постоянного нахождения в искусственной среде лицом. – Один из кораблей Джонса совершил маневр, приблизившись к внешнему периметру оборонительной зоны.

– Показать на тактической карте, – приказал Саладзе, не отрывая взгляда от главного экрана.

Голографическая проекция в центре командного пункта изменилась, выделив один из кораблей блокадного кольца – легкий крейсер, медленно дрейфующий вдоль невидимой линии, за которой начинала работать автоматическая система защиты крепости.

– Что он там вынюхивает? – пробормотал себе под нос Вахтанг Георгиевич, подходя ближе к голограмме. – Проверяет наши рефлексы или ищет слабое место?

– Возможно, просто оценивает дальность действия наших орудий, – предположил старший офицер по вооружению. – Мы не открывали огонь уже тридцать шесть часов.

– Хочет проверить, не заснули ли мы тут? – Саладзе усмехнулся, и его усы дрогнули. – Что ж, покажем американцу, что мы не дремлем. Орудийную платформу номер двенадцать к бою! Один предупредительный выстрел.

– Есть, господин каперанг! – отсалютовал офицер по вооружению, и его пальцы быстро заскользили по сенсорной панели. – Платформа двенадцать, наведение… готово! Огонь по вашей команде.

– Огонь! – спокойно скомандовал Саладзе.

Через наружные камеры офицеры наблюдали, как одна из орудийных платформ развернулась, направив свое жерло на приблизившийся крейсер. Яркая вспышка плазменного заряда озарила пространство, и мгновение спустя разряд растворился в нескольких сотнях километров от носовой части крейсера Джонса, показывая тем самым, что канониры стационарных орудий следят за любым нарушителем. Корабль тут же развернулся и на полной скорости устремился прочь от опасной зоны.

– Так-то лучше, – удовлетворенно кивнул Саладзе. – Пусть не забывают, что у нас есть зубы.

На мостике повисла напряженная тишина, нарушаемая лишь приглушенными сигналами приборов да шепотом операторов, отслеживающих движение вражеских кораблей. Все присутствующие понимали – это лишь временная передышка. Рано или поздно Илайя Джонс все-таки решится на штурм, ну либо Северный флот придет им на помощь. Но сколько еще продлится это мучительное ожидание, никто сказать не мог.

Саладзе, словно почувствовав настроение своих подчиненных, обвел взглядом командный пункт. Лица офицеров были напряжены, но дисциплинированны. Никто не позволял себе проявлений паники или уныния – все-таки это были космоморяки Северного флота, лучшие из лучших.

– Господа, – неожиданно произнес каперанг, повернувшись к своим офицерам. – Я знаю, что многие из вас беспокоятся о судьбе вице-адмирала Кантор. И это правильно – она наш командир, и она в плену у этого американца. Но не забывайте – мы остаемся хранителями Кронштадта и имперской казны. Пока мы держим крепость, у Северного космофлота есть шанс переломить ход войны.

– Господин капитан, вы полагаете, адмирал Дессе придет за нами? – спросил один из младших офицеров, тут же смутившись своей дерзости.

Вахтанг Георгиевич не выказал недовольства вопросом, а лишь задумчиво погладил свои густые усы.

– Я не просто полагаю, лейтенант, я уверен. «Северный Лис» никогда не бросает своих – это знает каждый, кто служил под его началом. Вопрос лишь в том, когда и как он появится.

В этот момент система связи издала характерный сигнал, привлекая внимание всех присутствующих.

– Господин капитан первого ранга! – доложил дежурный офицер, вскакивая со своего места. – «Юта» требует сеанса связи. Говорит, что у них важное сообщение.

Саладзе нахмурился еще сильнее. С момента установления блокады американец несколько раз пытался вступить в переговоры, каждый раз предлагая сдать крепость в обмен на разные уступки, и каждый раз получал решительный отказ.

– Что ж, посмотрим, что на этот раз придумал наш хитрый «янки», – произнес каперанг. – Выведите его на главный экран, но будьте готовы мгновенно прервать связь.

– Есть!

Огромный экран командного пункта на мгновение погас, а затем на нем появились два лица – Илайи Джонса, холодно улыбающегося своей фирменной снисходительной улыбкой, и… Доминики Кантор. Сердца всех присутствующих сжались при виде своего командира. Вице-адмирал выглядела измученной – лицо в ссадинах, под глазами темные круги от недосыпа, волосы растрепаны. Но осанка оставалась гордой.

– Каперанг, – голос Джонса звучал обманчиво дружелюбно. – Рад, что вы согласились на разговор. Как видите, у меня с собой некто, кого вы хорошо знаете.

– Вице-адмирал Кантор, – Саладзе слегка поклонился в сторону экрана. – Приятно видеть вас живой.

– Почему вы удивляетесь? – усмехнулся Джонс. – Я обращаюсь с военнопленными согласно конвенциям. Но терпение мое не безгранично. Все эти дни вы игнорируете мои предложения о почетной капитуляции. Вы прячетесь за щитами крепости, удерживая имперскую казну вопреки интересам законного императора.

– Законный император – понятие растяжимое в наши дни, когда на трон претендуют сразу несколько персон, – парировал Саладзе. – Что касается крепости и казны – они находятся под защитой Северного космического флота, и так будет оставаться до получения прямого приказа от адмирала Дессе.

Илайя Джонс сохранял внешнее спокойствие, но в его глазах промелькнуло раздражение.

– Боюсь, вы не совсем понимаете ситуацию, каперанг, – американец слегка наклонился к камере. – Адмирал Дессе потерпел сокрушительное поражение у Новой Москвы-3. Его флот рассеян, остатки бегут, спасая свои шкуры. Он не придет за вами.