Отчим. Эта девочка только моя

– Дерзкая.

Да. Здесь и сейчас я именно такая. Сумасшедше-дерзкая, откровенная и не менее порочная, чем он сам. И мне это нравится. Нравится то, что Касьян делает со мной. Раскрывает. Хочется больше понять, на что ещё я способна рядом с ним. И он даёт мне такую возможность.

– Ну давай, покажи мне, как сильно ты его хочешь, – отпускает подбородок, но только чтобы ухватить мои волосы на затылке. – Возьми его.

О, да! Наконец-то! С довольным стоном смыкаю губы вокруг его толстого члена. Вбираю в себя сразу так глубоко, насколько позволяет глубина рта. Головка упирается в самые гланды, да там и остаётся, ведомая сильной хваткой на затылке.

– Блядь, да! – слышится от Касьяна.

Он слегка отстраняется, но только чтобы следом ещё раз толкнуться в мой рот.

– Да… – тянет на повторе.

Его возглас отдаётся новым ноющим ощущением между ног. Даже без всяких дополнительных стимулов. Прикрыв глаза я представляю, как, пока я отсасываю ему, он резко входит в меня сзади. Из груди рвётся стон, и я не думаю его сдерживать.

Господи, да! Как хорошо!

– Глубже. Возьми его глубже. Давай, белоснежка, я знаю, ты можешь. Сделай это…

Не знаю, насколько хорошо у меня получается исполнить его желание, но я стараюсь. Вожу языком по выпуклым венам снова и снова, крепче обхватываю бархатистый ствол губами. Он уже с лёгкостью скользит туда-обратно, смоченный обильно стекающими по моему подбородку слюнями. Но мне мало. Между ног уже не просто ноет, а пульсирует в недостатке внимания и желания. А он жестоко игнорирует эту мою потребность. Стоит мне направить руку к заветному местечку, и вовсе отстраняется. Я едва не плачу от несправедливости. Тянусь к нему обратно. Но он снова ускользает.

Нет-нет-нет…

Только не сейчас, пожалуйста.

– Эльнара! – вдруг ворвался в разум звонкий голос сестры.

Горло сдавила удушающая паника, стоило только представить, в какой неприглядной позе она меня застала. С кем! Боже! Наверное, я ещё никогда так быстро не бегала, как в это мгновение. С кувырками и падением, закончившимся болезненно-ноющим ощущением в районе затылка и плеча.

– Эльнара, ты как? Не стукнулась? – опять послышался обеспокоенный голос сестры.

И я с трудом, но всё же сфокусировала на ней свой взгляд. И тут же резко выдохнула, поняв, что ни в какой неприглядной ситуации Эльвира меня не застала. Я находилась на полу своей комнаты, по всей видимости упав с кровати, когда шарахнулась прочь, заслышав её голос. Это был сон. Всего лишь сон. Один из тех, после просмотра которых хотелось, как минимум, утопиться в душе.

Чтоб этого Царского с его «Белоснежкой»!

Вот зачем он меня так назвал? Любовниц ему что ли мало для этого?

Гадство!

Ещё и Эльвира явилась в такой момент…

– Какого чёрта ты забыла в моей спальне, мелочь? – сорвалось с губ не особо вежливое в её адрес.

Не стоило с ней так говорить. Но иначе не получалось. Сознание продолжали атаковать пошлые картинки сна, сердце стучало как в последний раз, между ног всё было влажно и ныло так, что впору самой начинать в голос выть. А сестра…

– Сама ты мелочь, – обиженно нахохлилась она, не менее обиженно глядя на меня голубыми глазами.

Отодвинулась от края кровати, с которого свисала до этого и уселась ровнее, заводя за уши упавшие ей на лицо тёмные прядки. В отличие от меня, она полностью унаследовала восточную внешность отца: смуглую кожу, тёмные волосы, пухлые губы и карие глаза. Мне от него достались только глаза, в остальном я была копией нашей русской мамы.

Впрочем, не долго длилась эта её мнимая обида. Моё сердце успело ударить всего дважды, когда Эльвира вновь лукаво улыбнулась, а затем спросила то, от чего в груди совсем стучать перестало:

– Что тебе снилось? Ты так стонала… Мужчина?

Надеюсь, я не слишком заметно вздрогнула, и испуг в глазах успела скрыть за опущенными веками. Вот же… догадливая какая!

– А что, плохой сон не рассматривается? – съязвила в досаде, усаживаясь на полу, куда свалилась в попытке сбежать от неё, поглаживая ладонью ушибленную часть тела.

Тем более, сон и правда вышел ужасный. Хотя бы потому, что в реальной жизни я бы никогда не позволила себе подобного бесстыжего поведения. Это же так унизительно! Мало того, что стоять перед мужиком на коленях, так потом ещё и ползти к нему на четвереньках, умолять, чтобы он дал свой член облизать. Фу! Никогда в жизни! Гадость сплошная!

Это всё долбанный Касьян! Из-за него всё. Чтоб ему пусто было. Запри он тогда дверь, не стала бы я свидетельницей устроенных им с его любовницей непотребств, не страдала бы теперь от этих нелепых снов.

С чего вообще мой мозг постоянно ставил меня на место той девицы? Идиотизм какой-то. Может к психологу записаться? Пусть выдворит его из моей головы.

– Вряд ли от страха так протяжно стонут и просят не бросать, – лукаво улыбнулась Эльвира. – Что, жених снился, да? Я видела его фотку, он и правда хорош собой, – покивала со знающим видом.

На этот раз брезгливой гримасы я не сдержала и не успела спрятать. Уж слишком ярко всплыл в памяти вчерашний вечер и его окончание в саду. Если Дженгиз мне когда-нибудь и понравится, то только если откажется жениться на мне. О том сестре и сообщила, хоть и в иной форме:

– Ага, я умоляла его не жениться на мне, а он, как заведённый, всё повторял «давай поженимся, давай поженимся». Короче, дурь сплошная, – отмахнулась от её домыслов, с кряхтением поднимаясь на ноги. – И вообще, мелкая, какие женихи? Ты об учёбе должна думать, а не о том, кто и насколько хорош. Тем более что не так уж он и хорош собой. Неплох, возможно, но я видела и получше.

Например, второго мужа нашей матери…

Да тьфу ты! Опять грешник Касьян в мои мысли пролез! А ещё сестре что-то выговаривала. Когда сама тут только и делала, что о чужом мужике думала постоянно.

– Ой, да божечки, что ж ты такая скучная-то? – закатила Эльвира глаза в недовольстве, и уселась на кровати, сложив ноги в позе лотоса. – Вот правда, зачем вообще нужна эта учёба? – продолжила возмущаться. – Я ж не идиотка, прекрасно понимаю, что меня, как и тебя, потом также выдадут замуж за подходящего партнёра по бизнесу, так что работать будет не обязательно. Рожу ему парочку наследников и смогу дальше жить в своё удовольствие, как нормальная женщина.

Меня аж передёрнуло от той циничности, с которой она выразила свои мысли по поводу собственного будущего. С той же самой, что мама вчера мне выговаривала.

– Ну вот и выходи тогда сама за этого Дженгиза, – огрызнулась я невольно, разминая шею.

Конечно, тут же пожалела о сказанном, но поздно, слова сказаны. А сестра на них и вовсе грустно вздохнула.

– Да если б я могла, но он же уже тебя выбрал, – окончательно впала в печаль.

Я невольно улыбнулась, столько искреннего расстройства отразилось на её симпатичном личике. Всё-таки маленькая она ещё, хоть и старалась мыслить и вести себя по-взрослому.

– Уверена, ты найдёшь себе кого-нибудь получше. Да и зачем тебе зависеть от кого-то, если способна достичь всего сама?

– Да вот ещё, напрягаться! – фыркнула недовольно Эльвира, задирая нос. – Делать мне больше нечего! Как будто ты не знаешь, какие акулы обитают в наших террариумах! Зачем вообще тогда мужик нужен?

И с этим у меня тоже поспорить не получилось. Действительно, зачем? Лично мне как раз поэтому и не нужен был. Не хочу ни от кого зависеть. Лучше быть самой себе хозяйкой, чем полагаться на того, кто ни во что тебя не ставит и видит в тебе лишь тело для определённого дела, ничего больше.

– Ладно, деловушка, иди, собирайся в школу, я тебя ждать не буду, если опоздаешь, – решала закруглить наш нелепый разговор, заодно уже начать тоже собираться.

– Да и фиг с ней, – отозвалась сестра в безразличии, но с кровати послушно слезла. – И вообще, это ты у нас тут проспала, а не я, – бросила уже на ходу. – Видимо, Дженгиз Караджа и впрямь хорош. Интересно, а у них нет ещё одного сына, помладше? – задумалась.

Пришла моя очередь глаза закатывать.

– Иди уже, мечтательница, – рассмеялась.

Но как только дверь за ней закрылась, улыбка сползла с моего лица, а сама я уныло вздохнула.

Вот за что мне это всё?!

Не было печали, да жениха прислали. Никому ненужного. Будто у меня проблем мало. Зачёты с экзаменами на носу, от снов эротических никак не избавлюсь, сестра вступила в такой возраст, когда страшно слово лишнее сказать, чтобы не обидеть и не спровоцировать её на никому ненужные последствия. А теперь ещё и Дженгиз нарисовался, не сотрёшь.

Да и к чёрту! Буду решать проблемы по мере их поступления. И для начала стоило разобраться с тем, чтобы принять душ, одеться и позавтракать.

С первым и последним никаких проблем не возникло. Я быстро ополоснулась, стараясь не намочить собранные в пучок волосы, после чего оделась в любимое бордовое платье с длинным рукавом, накинула на плечи кожанку, а на ноги обула высокие сапоги. Пучок сменила привычная коса в хвосте. Нюдовый повседневный макияж завершил образ. Подхватив учебную сумку, я направилась вниз, завтракать. И вот это оказалось ошибочным пунктом в плане. Потому что в столовой к нам с Эльвирой за завтраком неожиданно присоединилась мама, которая прежде никогда не вставала раньше десяти.

Конечно же, только появившийся аппетит во мне резко угас, а последующий разговор окончательно его уничтожил.

– Я сегодня встречаюсь с Еленой по поводу подготовки к свадьбе. Если есть какие-то пожелания, скажи сразу, чтобы мы их учли в планировании, иначе потом придётся довольствоваться тем, что мы сами выберем, – сообщила мама с самым беспечным видом, неспешно цедя крепкий кофе.

Ей явно тяжело далась столь ранняя побудка. Лучше бы дальше спала. Какая вообще разница, в каком стиле будет представлена эта свадьба, если я вообще не желала в этом участвовать? О том и сообщила.

– Мне всё равно.

Но если мама согласно кивнула, то вот Эльвира оказалась совершенно не согласна с моей точкой зрения.

– Как это всё равно? – возмутилась она. – Это же твоя свадьба! Первое самое большое событие в жизни! А если они тебе стрёмный наряд выберут? Свадьбу же всё-таки будут освещать в журналах. Нужно показать себя.

Сказала бы я, что действительно нужно сделать с этой свадьбой, но промолчала, естественно.

– Уверена, мама выберет мне самый красивый и элегантный наряд, в котором будет не стыдно и президенту страны показаться, – улыбнулась я сестре, натянув на лицо доброжелательную улыбку, только чтобы не расстраивать её лишний раз.

Вон как воодушевилась происходящим, зачем портить ей настроение своей кислой физиономией? Потом, как всё решу с этой навязанной чужими людьми свадьбой, мы поговорим с ней обо всём этом более серьёзно и обстоятельно. Пока же пусть себе радуется.

Она и радовалась. Не только весь остаток завтрака, но и всю дорогу до школы. Даже в щёку меня поцеловала на прощание, чего уже давно не делала, считая себя слишком взрослой для подобного проявления чувств, да ещё на людях. Сердце кольнуло сожалением, что вскоре придётся её разочаровать. Но такова жизнь. Не всё в ней происходит так, как мы хотим, что уж теперь.

Сама я смогла расслабиться только в универе, слушая и записывая лекции. Хотя рядом сидящая сокурсница Ульяна всё равно заметила, что со мной что-то не так.

– Ты сегодня какая-то особенно тихая. Что-то случилось? – поинтересовалась она, когда мы после второй пары привычно отправились с ней в столовую.

– Ничего серьёзного, так, мелкие семейные неурядицы, пройдёт, – качнула я головой, растянув губы в вежливой улыбке.

Уж не знаю, насколько достоверно вышло, но Ульяна настаивать на продолжении разговора не стала, легко переведя тему на учёбу, за что я ей была очень благодарна. Тем более мы не сказать, что подруги, скорее хорошие знакомые. У сокурсницы вообще не было друзей в университете, уж не знаю, как за его пределами. Её парень, Мстислав, слишком вспыльчивый и жадный собственник, чтобы такое стало возможным. Вечно смотрел на всех так, что захочешь подойти к ней, познакомиться, сразу передумаешь. Да и в принципе, не дай боже навлечь на себя гнев этого черноглазого красавца-боксёра, костей потом не соберёшь. Причём в прямом смысле этого слова. Говорят, он из-за Ульяны лучшего друга отправил в реанимацию на долгие месяцы, и тот теперь даже не смотрит в её сторону при встрече, исключительно себе под ноги. Какая уж тут близкая дружба может быть? Странно, что меня ещё не изгнал из-за парты. Наверное, какие-то зачатки совести у этого парня всё же имелись.

Честно говоря, я не представляла, как Яна это терпела, хотя тут скорее всего дело было в том, что её и саму устраивало такое положение вещей. Но я бы так точно не смогла. Впрочем у этой парочки в принципе всё странно. Начиная отсутствием близкого круга общения, заканчивая тем, что они являлись сводными братом и сестрой. Общественность в своё время, помнится, из-за этого изрядно штормило, когда правда всплыла наружу. Я же отнеслась к этому философски. Меня это никак не касалось, а за дверями своей спальни народ волен делать то, что сам считает нужным. Тем более, сводные – не кровные. Да и на людях эта парочка вела себя всегда вполне себе сдержанно.

Такую бы выдержку моему навязанному жениху…

Жениху, который припёрся к нам в университет, подкараулив меня у машины на стоянке. Весь в чёрном, начиная с зачёсанных назад волос и заканчивая начищенными до блеска ботинками. На этом фоне пышные ярко-алые розы в его руках выглядели особенно эффектно. Так и манили забрать и наподдать ими по его наглой роже.

Как он вообще посмел явиться сюда, после вчерашнего?!

Кто бы знал, чего мне стоило молча пройти мимо и сделать вид, что его здесь не существовало…

Но я смогла!

– Эля, – прилетело мне тут же вслед.

Сперва словесно, а через пару секунд, когда я не отреагировала, и физически. Цепкие пальцы поймали за правое запястье, резко дёрнули назад и стремительно развернули обратно лицом к Дженгизу.

– Я к кому обращаюсь, по-твоему? – мрачно прищурился брюнет. – Или ты оглохла?

Не менее мрачно посмотрела на него я сама.

– Во-первых, Эльнара, – отозвалась холодно. – Во-вторых, нет, Дженгиз, я не оглохла, просто даю таким образом тебе понять, что не желаю с тобой больше общаться. Так что, будь добр, отпусти мою руку и больше никогда ко мне не прикасайся.

В подтверждение сказанному ещё и рукой дёрнула в намёке.

Тщетно. Только хуже сделала.

Рывок, букет роз полетел на асфальт, а я оказалась впечатана в нагретое на солнце железо чужой машины.

– Что, блядь? – процедил сквозь зубы Караджа. – Повтори! Что ты только что сказала?

Его хватка стала не только сильнее. Начала причинять ощутимую боль. Да и место удара с автомобилем при столкновении тоже неприятно ныло. Но я заставила себя не обращать на это внимания. И даже улыбнулась ему.

– Повторяю. Я не желаю тебя видеть рядом с собой, Дженгиз Караджа. Ни сегодня, ни завтра, никогда. Свадьбы не будет.

Я ещё не придумала, как я это проверну, но сделаю обязательно. Ни за что не стану женой такого мудака, как он!

Мудака, который только ещё больше разозлился.

– А ведь я извиниться хотел. Поэтому пришёл. Цветы даже принёс. Но ты, смотрю, продолжаешь набивать себе цену. Перед родителями молчала, как невинная овечка, а мне тут показываешь себя, – прижался ко мне ещё плотнее, угрожающе нависнув сверху. – Ты настолько тупая? Настолько дура? Или тебе просто нравится выводить меня из себя? Любишь острые ощущения, крошка? А может у тебя биполярка? – усмехнулся, так и не ослабив хватку на моём запястье, зато другой рукой решил вдруг проявить извращённую нежность, погладив сгибом пальцев по щеке.

И это тогда, когда совсем скоро устроит мне или перелом, или вывих. Выдохнув сквозь зубы, я оттолкнула его ладонь от лица, ещё и голову отодвинула подальше.

– Ага, она самая, – подтвердила вслух его последнюю нелепую мысль. – Так что ты бы поосторожнее, а то мало ли, как меня накроет в следующий раз, какое альтер-эго проснётся во мне. Сегодня невинная овечка, а завтра хладнокровная убийца.

– Ничего, я из тебя всю эту дурь быстро выбью, – продолжил злорадно скалиться Караджа.

– Если только из тебя её раньше не выбьют, – прошипела я не менее зло, ударив его ногой в голень, заодно напомнила о том, чем закончилась его вчерашняя подобная выходка.

Громкое, конечно, заявление, с учётом, что Касьяна в этот раз рядом нет, чтобы помочь. Вот и Дженгиз не повёлся.

– Да? В самом деле? Например, кто? – усмехнулся он. – Сегодня твой драгоценный отчим не придёт к тебе на помощь, кроме нас с тобой тут нет никого больше, – перехватил единственно свободную руку, которой я от него отбивалась.

Но больше не сделал ничего, потому что за его спиной послышалось то, что вынудило его замереть:

– Ну, вообще-то есть.

Дженгиз оборачивался медленно. А тот, кто вмешался, тоже ничуть не спешил. Стоял, чуть расставив ноги, сложив руки на груди, и со скучающим видом просто смотрел на нас, больше ничего не говоря. В такой позе надетая на широкие плечи белая футболка облепила их как вторая кожа, подчеркнув всю силу стальных жгутов мышц своего обладателя, а также чёрный пронзительный взгляд, темнее чем у Караджа. Насколько красивый, настолько же и опасный. И тот, кого я уж точно не ждала здесь увидеть.

– Ты ещё кто? – нахмурился Дженгиз.

– Климов. Мстислав. Так, мимо проходил, – отозвался парень моей сокурсницы, которую я не сразу, но тоже заметила, сидящую в машине на другой стороне парковки. – Ты? Ну, помимо того, что козёл, пристающий к девушкам посреди белого дня.

Дженгизу услышанное ожидаемо не понравилось, зато мои руки наконец стали свободны. Он отпустил и отвернулся от меня, шагнул к оскорбившему его парню, явно собираясь продолжить диалог уже не на словах, но Мстислав, на удивление, и дальше отличился исключительным хладнокровием. Впрочем, причина тому вскоре стала понятна.

– Тут камеры везде понатыканы, а я обещал своей любимой, что в этом месяце больше к ментам за драку на попаду, так что, если тебе есть, что мне сказать в ответ, давай-ка сперва отойдём отсюда, – невозмутимо проговорил Климов.

Мне аж резко поплохело, стоило только представить, чем это всё может закончиться. Больше, чем от мысли стать женой такому козлу, как Дженгиз. Если Мстислав отправит сейчас этого придурка в реанимацию, то страшно подумать, что станет потом с ним самим. Даже наличие Павлова, не последнего человека нашего города, за его спиной, за которого во второй раз вышла замуж его мать, не станет для Караджа большим препятствием. Хотя бы потому, что их больше, а склонность к кровной мести у них на уровне ДНК. И Ульяна, как назло, находилась слишком далеко, чтобы расслышать беседу этих двоих.

– Так, стоп, – втиснулась я между ними, – никто никуда отсюда не уйдёт. По крайней мере, точно не вы, и точно не вместе. Не хватало ещё, чтобы наши фамилии потом полоскали по всему интернету. Родителям это точно не понравится.

А как моя мать отреагирует на такое и вовсе страшно представить…

Да и с Касьяном объясняться совсем не хотелось. Вообще встречаться с ним.

Хорошо, на мои слова Дженгиз на удивление отреагировал адекватно. А может просто решил, что здесь, под камерами, и впрямь не стоит устраивать никакие разборки. Что бы там ни было, вернул внимание от Мстислава ко мне. Несколько секунд ещё просто смотрел, а затем в очередной раз ухмыльнулся, достал из кармана солнечные очки, которыми прикрыл глаза, прежде чем направиться к дверце машины с водительской стороны.

– Помолвка, кстати, в эти выходные. Надеюсь, к этому времени ты одумаешься, – сказал, дёрнув дверцу своего «гелендвагена». – Увидимся.

Розы остались лежать на асфальте смятой лепёшкой, когда их со свитом от быстрого резкого старта переехали шины внедорожника. И только когда он скрылся за ближайшим поворотом, я позволила себе облегчённо выдохнуть. Пронесло. Провела дрожащей рукой по лицу и тут же поморщилась от поразившей запястье боли.

– Вот дерьмо, – не сдержала ругательства, принявшись с брезгливостью осматривать оставленные на нём следы.

Те уже сейчас бросались в глаза, а к вечеру, уверена, всё станет намного ярче и заметнее.

Ублюдок!

– Плохо выглядит, – хмуро прокомментировал Мстислав. – Сгибать можешь?

Последовала его словам и тут же зашипела от боли, которая пронзила острыми жгучими осколками до самого локтя. Климов стал мрачнее прежнего.

– Да чтоб этого Караджа КАМАЗом переехало, – не сдержала ругательства в сторону теперь уже точно ненавистного женишка.

– Нужно сделать рентген. Поехали в травму. Заодно зафиксируют письменно.

Будто это поможет…

Но спорить не стала. Тем более, боль никуда не уходила, только нарастала. Покосилась на видневшуюся впереди неподалёку свою красную «мазду», представила, как «красиво» с такой травмой буду лавировать среди густого потока других автомобилей и опять поморщилась. Оставлять любимицу не хотелось, но куда деваться?

– Спасибо, – поблагодарила я Мстислава, разворачиваясь в сторону его «камаро».

Не только за последнее предложение, но и за то, что вмешался.

– Да я бы и не лез со своим мнением, но кое-кто мне потом весь мозг съест чайной ложечкой, – проворчал на это парень себе под нос, первым направившись к своей машине.

Улыбнувшись, я последовала за ним. А стоило нам оказаться внутри салона, как запертая там прежде Ульяна завалила меня кучей вопросов.

– Ты как? Всё хорошо? Он тебя не успел сильно обидеть? Что с рукой? Вот же козёл! Мстислав, нам надо в травму!

– Уже, – хмыкнул на это брюнет, заводя двигатель. – Иначе почему она, по-твоему, здесь?

– Ты самый-самый лучший, – чмокнула его девушка в щёку. – Правда же? – обратилась уже ко мне с улыбкой, взлохматив волосы на мужском затылке.

– Настоящий супергерой. Мне б такого, – поддержала я её такой же улыбкой, стараясь не шевелить лишний раз травмированной конечностью.

В травмпункте мне диагностировали сильный ушиб, прописали мази и наложили фиксирующую повязку, выдав освобождение от физических нагрузок. Последнее удручало особенно сильно, так как теннис – единственное, что приносило мне настоящую радость, а теперь я как минимум неделю на корте должна буду на скамье сидеть. Ведь Дженгиз не какую-то руку повредил, а правую. Левой я тоже могла работать, но не так активно. Так что на голову Караджа после услышанного обрушилась ещё парочка-другая десятков оскорблений и проклятий.

– Вот козлина! – поддержала меня и Ульяна, когда услышала вердикт врача.

После чего упросила Мстислава отвезти нас в парк. Сам парень с нами не остался, высадил у входа и, после того как Ульяна клятвенно заверила его, что не выйдет никуда за пределы нашего места отдыха, поехал дальше по своим делам. Тогда же сокурсница вернулась ко всем своим расспросам по поводу произошедшего. Пришлось сдавать все свои явки и пароли.

– М-да, попадос, – вынесла девушка печальный вердикт, когда я закончила с рассказом нашего эпичного с Дженгизом знакомства. – И что, совсем ничего нельзя сделать?

– А что тут сделаешь? Договорённость есть договорённость. Простым «не хочу, не буду» тут не отделаешься, нужно что-то очень и очень весомое.

– Ну да, – тоже призадумалась Ульяна.

Некоторое время мы просто молча шли дальше по петляющей среди деревьев дорожке, пока не вышли к краю обрыва, обнесённого красивой чугунной изгородью. Остановились вдали от остальных гуляющих и несколько минут обе любовались на красивый вид реки с длинным мостом. Волосы трепал тихий по-летнему тёплый ветерок, и я на короткое время позволила себе забыть обо всём плохом, наслаждаясь этим затишьем.

– Знаешь, – заговорила Ульяна по ощущениям вечность спустя, заставляя вернуться к настоящему и его проблемам, – Регина, мать Мстислава, тоже собиралась женить его на одной швабре мармеладной, и Мстислав, чтобы этого избежать, отказался от наследства в мою пользу. Может тебе тоже попробовать нечто такое? Стать для них менее значимой, – предложила.

– Да если б дело только в деньгах было, – вздохнула я уныло, переводя взгляд с реки на неё. – Власть, чтоб её. В ней всё дело. Объединение наших семейных ресурсов поставит Караджа выше других в этих краях.

Девушка на мои слова заметно поморщилась и ответила далеко не сразу.

– Слушай, а твоя мать разве не замужем за Царским? В том смысле, все ваши активы не в его руках теперь?

– Не совсем так. Он ими распоряжается по доверенности, и каждая из нас может всегда их вывести из оборота его дел при желании. Но будь иначе, вряд ли бы мне это чем-то помогло. Если так подумать, Царскому это объединение тоже на руку. Он же относительно, но породнится с Караджа. Так что ему нет смысла мне помогать.

– М-да, – вздохнула Ульяна, снова призадумавшись, после чего на её кукольном личике отразилось возмущение. – Вот никогда я не пойму эту вашу привычку жениться на ком-то ради выгоды!