Кризис среднего возраста

– Как скажете, – без тени смущения произнёс Зотов, и Вика почувствовала, что у неё вспыхнули щёки.

«Как скажете»? Он серьёзно? Высокомерный осёл!

– Думаю, вы уже наслышаны о том, как закончилась карьера предыдущего кассира, – продолжил он, подбирая со стола карандаш. – Я много об этом думал и пришёл к выводу, что ту неприятную ситуацию можно было предотвратить.

– Ммм, – протянула Вика.

– Вы на самом деле милая девушка. Я ни в коем случае не хочу, чтобы у вас были такие же проблемы, как у вашей предшественницы…

– Как трогательно, – не удержалась она.

– … поэтому хочу рассказать вам один занимательный эпизод из жизни нашего собственника.

Зотов сделал паузу и выжидающе посмотрел на Вику.

Она подняла брови:

– Я слушаю.

– Хорошо. Тогда давайте мысленно перенесёмся почти на тридцать лет назад.

Вика откинулась на спинку кресла и скрестила руки на груди:

– Если не ошибаюсь, в то время Евгений Павлович посещал начальную школу.

Зотов усмехнулся:

– Вижу, что арифметические действия с двузначными числами вам даются без труда. Прекрасно. Кажется, несмотря на принадлежность к поколению ЕГЭ, вы не совсем безнадёжны.

Вика моргнула. Заставила себя улыбнуться. Кивнула:

– Да. Кажется, не совсем.

– Как вы верно заметили, тогда наш многоуважаемый собственник учился в школе. Времена были не самые благополучные, но дети ценили то немногое, что могли им дать родители. У Евгения Павловича в силу, – Зотов хмыкнул, – объективных обстоятельств ситуация была чуть лучше, чем у одноклассников. Но тем не менее…

– Так, – пробормотала Вика, окончательно перестав понимать, к чему ведёт её собеседник.

– Однажды отец Евгения сделал ему небольшой подарок: ручку, на которой при определённых манипуляциях проявлялось изображение почти что голой девушки. Среди десятилетних мальчишек эта ручка, как вы сами понимаете, произвела фурор. И, наверное, не стоит удивляться тому, что уже через два дня ручка пропала.

– Очень печальная история.

Губы Зотова тронула кривая ухмылка:

– Дослушайте, Ника.

Вика покачала головой и решила больше его не поправлять.

– Один из одноклассников указал на лучшего друга Евгения. Рюкзак того самого друга Евгений выпотрошил собственными руками, ручка была найдена и вернулась к законному владельцу.

– Зло повержено, добро восторжествовало, полный хеппи-энд? – после затянувшейся паузы неуверенно предположила Вика.

– Это ещё не конец. Вечером того же дня Евгений рассказал о случившемся своему отцу, Павлу Шахраю. Возможно, вы слышали это имя. Говорят, что Евгений Павлович очень похож на своего отца – и внешне, и по характеру…

У Вики вдруг неприятно заныло под ложечкой.

– … Но вернемся к детству нашего собственника. В ту же ночь по трагическому совпадению оба мини-маркета, которыми владел отец неудавшегося воришки, сгорели дотла. Чтобы закрыть обязательства перед поставщиками товаров и другими уважаемыми людьми, отец воришки был вынужден продать свою машину и единственную квартиру, и после этого больше не сумел подняться.

– Ясно, – тихо сказала Вика.

– Вот такая короткая, но поучительная история о преступлении и наказании, – подытожил Зотов. – Разжёвывать подробнее нет необходимости. Складывать два и два вы, судя по всему, умеете.

– Умею.

– Ну вот и прекрас…

Вика его перебила:

– А ещё я тоже умею рассказывать разные истории. Хотите послушать мою?

Она выждала пару секунд, наслаждаясь выражением искреннего недоумения на лице собеседника, а затем начала говорить:

– Когда мне было двенадцать, папа отвёл меня к стоматологу. Весёлому, добродушному мужчине, который славился своим умением находить подход к детям. Кстати, у него тоже была борода, совсем как у вас. В его кресле никто не кричал, не дергался и вообще лечение проходило быстро и удачно. Для меня это был первый визит к зубному. Первый раз, в чём бы то ни было, всегда запоминается, правда? Вот вы, Владимир Петрович, наверняка помните свой первый раз с женщиной. И она тоже это помнит…

Зотов смотрел ей прямо в глаза немигающим взглядом и молчал.

– Но что-то я отвлеклась, – сказала Вика. – Так вот, стоматолог сверлил мой несчастный зуб и при этом рассказывал медсестре о том, что когда-то у него был сложный пациент, который постоянно дёргался в кресле, и в один страшный момент зубной бур соскочил и пропорол этому невыносимому мужчине щёку насквозь. И теперь тот пациент живёт с ужасными шрамами на лице, и постоянно от этого страдает. Тогда я очень впечатлилась и сидела в кресле не шевелясь. А недавно я почему-то вспомнила тот случай и поняла, что врач меня просто запугал, рассказав выдуманную байку, чтобы облегчить себе работу. Мило, правда?

Он едва заметно качнул головой:

– Нет, не мило. Но каким бы ни был ваш первый опыт в стоматологии, я уверен, что вы меня поняли.

– Не сомневайтесь.

– Прекрасно! – Зотов поднялся на ноги, продолжая держать в руках карандаш. – Тогда больше не буду отвлекать вас, – он бросил ироничный взгляд на выключенный монитор, – от важных и срочных рабочих задач, Вероника.

– Виктория, – процедила сквозь зубы она.

– Как вам будет угодно, – ответил Зотов, развернулся и направился к двери. У самого выхода из кабинета он задержался, посмотрел на стоявшее в углу мусорное ведро, плавным движением руки отправил туда карандаш и добавил: – Хорошего дня.

Глава 3

Официантка – совсем ещё молоденькая, симпатичная, одетая в обтягивающие брючки и тесную блузку – бесшумно появилась рядом со столиком, поставила перед Анной заказанный десерт и улыбнулась, глядя на Илью:

– Приятного аппетита.

Анна невольно поджала губы, дождалась, пока официантка отойдёт на несколько метров, и зачем-то сказала:

– Милая девушка.

– Журавлёва? – подняв бровь, уточнил Илья.

– Нет.

Он вздохнул и, кажется, хотел спросить что-то ещё, но Анна быстро его перебила:

– А за что Зотов ненавидит Журавлёву? И как вы об этом узнали? И если он её ненавидит, то получается, что его словам нельзя верить, правильно?

– Не совсем так… – Илья покачал головой. – Сам по себе факт неприязненных отношений между подозреваемым и свидетелем не обнуляет показания последнего. Но вероятность оговора в таких случаях, конечно, выше, и мы это учитываем.

– Логично, – пробормотала Анна и притянула ближе тарелку с пирожным.

– А поводу того, как узнали… Скажем так, сложно было не догадаться, когда Зотов назвал Журавлёву женщиной со сниженной социальной ответственностью, готовой оказывать интимные услуги за весьма незначительное материальное вознаграждение.

– Он прямо так и сказал? – оторопело переспросила Анна.

Илья усмехнулся:

– Не совсем. Если цитировать господина Зотова дословно, то звучало это как «дешёвая шлюха».

– Дешёвая… – протянула Анна. – Кажется, я догадалась. «Просто пешка» про секретаршу говорил тоже Зотов?

– Он самый, – с видимым удовольствием подтвердил Илья.

– Какой приятный мужчина, – сказала Анна и отправила в рот первый кусочек десерта. – Кажется, у меня есть фаворит. Офис поджёг он.

* * *

Дверь распахнулась без стука, и Вика почувствовала, как её мгновенно бросило в жар.

Не было нужды смотреть на стоявшего на пороге человека – она знала, кто это. За месяц, прошедший с момента назначения на должность кассира, Вика приняла в своём кабинете десятки, если не сотни посетителей. Чаще всего это были работники «Гранда», чуть реже – покупатели квартир, арендаторы офисов, риэлторы и субподрядчики, предпочитавшие работать по серым схемам – но заходил в кассу без предупреждения только один человек.

Евгений Шахрай.

Он всегда перемещался по офису так, словно не допускал даже мысли, что кто-то может оказаться недоволен столь бесцеремонным нарушением границ. Впрочем, по слухам, недовольные в «Гранде» надолго не задерживались. Говорили, что Шахрай увольнял сотрудников после первой же услышанной жалобы на условия работы или размер заработной платы.

Поэтому Вика торопливо подняла голову от очередной ведомости на выплату новогодней премии, которую проверяла, и изобразила вежливую полуулыбку.

– У вас всё готово, Виктория Вадимовна? – спросил Евгений.

– Пять минут, Евгений Павлович, – попросила она. – Ещё две ведомости, подобью итог, и поеду.

– Вы опаздываете, – недовольно заметил он.

– Я не хочу ошибиться. Если бы ведомости проходили через программу, я справилась бы быстрее, а здесь просто распечатки. Приходится пересчитывать итоги вручную.

– В каждой ведомости уже есть сумма итого, Виктория. Вы не доверяете нашим расчетчикам заработной платы? – поинтересовался Евгений вроде бы всё тем же равнодушным тоном, и одновременно с этим выражение его лица едва заметно изменилось. В серо-голубых глазах промелькнул хищный блеск.

Как у кота, который почуял крысу,– подумала Вика, и тут же себя одёрнула. Не время для глупых мыслей. Слишком удобный момент для разговора с Шахраем, нельзя его упускать.

– В денежных вопросах я не доверяю никому, – ответила она. – Особенно здесь, в «Гранде».

– Почему особенно в «Гранде»? – Евгений, не отводя взгляда, всё-таки зашёл внутрь кабинета и аккуратно прикрыл за собой дверь.

– Потому что узнала кое-какие детали о том, что происходило с кассирами в вашей…. в нашей, – быстро поправилась она, – компании.

– О чём вы говорите, Виктория? Что нового вы могли узнать? Я же сам ввёл вас в курс дела больше месяца назад.

Она медленно отложила ведомости в сторону, притянула к себе пачку заполненных сотрудниками авансовых отчётов и начала раскладывать их перед нависающим над столом Шахраем.

– Пять тысяч четыреста рублей. Десять тысяч. Две триста. Тринадцать тысяч пятьдесят пять рублей пятнадцать копеек…

Евгений сел в кресло для посетителей, рассеянно оглядел получившуюся картину и кивнул, давая понять, что ждёт продолжения.

– Почти тридцать тысяч, – подытожила Вика. – И это только за половину сегодняшнего дня. За месяц никто ни разу не проверил подотчетные расходы. Думаю, их вообще не проверяют, особенно те, которые не уменьшают налоги. Кассир легко может приписать пару строчек в бланки, оформить дополнительный расходник, потом внести в программу неправильную сумму и таким образом высвободить полторы-две тысячи рублей. Да, копейки, но это далеко не всё. Есть подрядчики, которым мы платим из… ммм… второй кассы. По ним суммы уже шестизначные, а отчётности ещё меньше. Исправить в нашей экселевской табличке пару цифр задним числом – не проблема. Я попробовала. Вот уже три недели напротив Шишкина стоит сумма, увеличенная на десять тысяч. Никто не заметил. Ни финдир, ни Владимир Петрович, который, вообще-то, сам вносит туда данные для расчетов.

Кажется, Евгений выругался себе под нос, но Вика не была уверена.

– И в таком вот бардаке, – она выразительно обвела глазами свой кабинет, – в котором годами можно незаметно воровать, три кассира подряд были пойманы на крупной разовой недостаче. И вы предлагаете мне поверить, что они просто сошли с ума? Нет, ну может, конечно, это помещение отделано токсичными материалами, поэтому у каждого, кто проводит здесь много времени, наступает хроническая интоксикация и гибнут клетки мозга. Принять такое объяснение я ещё могу.

– Забавно, – без тени улыбки сказал Евгений, поправляя рукав тёмно-синей куртки с логотипом «Гранда». Сегодня он почему-то был одет так, что казался похожим скорее на прораба, чем на хозяина не самой маленькой строительной фирмы.

– Вы тоже поедете на раздачу новогодней премии? – внезапно догадалась Вика. До этого момента она была уверена, что отправится на стройку в компании одного из охранников и невыносимого Зотова.

Евгений удивленно на неё посмотрел, затем опустил взгляд на одежду и качнул головой, словно понял ход мыслей своей собеседницы.

– Вы считаете странным, что я сменил деловой костюм на рабочий? – спросил он.

– Нет, не считаю. Ради лояльности персонала я бы тоже лично выдавала премии и играла в близость к рабочему классу.

На долю секунды легкие морщинки в уголках его глаз стали чуть заметнее – как будто он собирался то ли улыбнуться, то ли нахмуриться.

– Боюсь, что не готов оплачивать время, потраченное на обсуждение моих ролевых игр с персоналом, – небрежно произнёс Евгений. – Заканчивайте ваши проверки, Виктория Вадимовна, и выходите на парковку. Я буду ждать вас в машине Владимира Петровича. Не забудьте захватить бумаги, а деньги, – он повернулся в сторону стоявшего в углу сейфа, – я могу…

– Не можете, – прервала его Вика. – Деньги я тоже вынесу сама.

– Вы и мне не доверяете? Думаете, что я подставлял собственных кассиров?

– Вроде бы мы уже выяснили, что я не доверяю никому.

Евгений помедлил несколько мгновений, дыша чуть глубже, чем обычно – Вика видела, как раздуваются крылья его носа – затем поднялся из кресла.

– У вас есть пять минут, Виктория, – сказал он и демонстративно посмотрел на наручные часы. – Не выйдете на парковку к четырнадцати ноль ноль, считайте себя уволенной.

Вика застыла, глядя на захлопнувшуся за спиной Шахрая дверь, затем встряхнулась и начала собираться. Быстро сменила офисные туфли на зимние сапоги, уложила ведомости в папку из кожзама, разноцветные пачки купюр – в переносной сейфбокс. Убедилась, что компьютер выключен, а денежный ящик кассы и сейф надёжно заперты. Накинула на себя тонкую, почти невесомую серую шубку. Ещё раз оглядела кабинет и торопливо вышла в коридор. Два поворота ключа в замочной скважине, контрольное нажатие на дверную ручку, проверка времени – кажется, она не успевала – и Вика побежала по коридору.

Касса располагалась в самой дальней от лифта и центральной лестницы части офиса, и путь до них съел ещё несколько десятков секунд. К счастью, лифт стоял прямо на их этаже с раскрытыми дверями, и Вика проскользнула внутрь, от спешки забыв удостовериться, что кабинка пуста.

Разумеется, там были люди. Двое. И, разумеется, одним из них оказался Евгений Шахрай.

– Тринадцать пятьдесят девять, – любезно сообщил он Вике, практически врезавшейся ему в грудь, и нажал на кнопку первого этажа. Охранник, маячивший за левым плечом Евгения, почему-то презрительно ухмыльнулся.

– Я успею, – ответила Вика, выравнивая дыхание, и сделала крохотный шажок назад, пытаясь увеличить расстояние между собой и начальником.

Он, явно заметив это движение, шагнул вперёд и медленно, с нажимом произнёс:

– Да, успеете. Но только потому, что я придержал лифт. Возможно, вам стоило бы меня поблагодарить.

Вика глубоко вздохнула, ощущая нарастающий жар где-то в области желудка.

– Благодарю, – покорно ответила она.

Евгений хмыкнул и отступил. Двери лифта разъехались в стороны, и Вика, чувствуя себя полнейшей идиоткой, выскочила из него первой. Быстро прижалась боком к считывателю электронной проходной, молясь, чтобы лежащий в кармане пропуск сработал, толкнула турникет и направилась к выходу из здания. За её спиной раздавались звуки шагов. Тяжёлые, уверенные – охранника. Лёгкие, почти кошачьи – Шахрая.

И тут же в памяти всплыли первые строки детского стишка.

… Сказала Кошка Мышке…

Вика прошла сквозь стеклянные двери. Поёжилась от резкого перепада температур.

… Давай с тобой дружить! …

Неожиданно усилившийся ветер бросил ей в лицо горсть колючих снежинок.

… И будем этой дружбой…

– До смерти дорожить, – прошептала Вика и подняла воротник шубы.

– Четырнадцать ноль ноль, – холодно сказал Шахрай, вставая рядом.

– Я успела, – как можно спокойнее откликнулась она, втягивая сквозь зубы морозный воздух.

Евгений какое-то время разглядывал её, затем отвернулся и начал спуск по расчищенным от снега ступеням. Вика пошла следом за ним, охранник замыкал цепочку, и со стороны, наверное, их группа смотрелась достаточно странно.

Машина Зотова – массивный серебристый внедорожник, сверкающий в лучах зимнего солнца – взвизгнув тормозами, остановилась прямо у лестницы. Евгений распахнул перед Викой заднюю пассажирскую дверь и нетерпеливо приказал:

– Садитесь же, Виктория Вадимовна.

Она послушалась.

Охранник хотел было занять соседнее с ней место, но Евгений лёгким движением головы отправил его на переднее пассажирское сиденье. Вика перехватила косой взгляд Зотова, сидевшего за рулём, и опустила глаза.

Шахрай наконец-то тоже уселся в автомобиль, они тронулись, и первые минуты дороги прошли в гробовом молчании. А затем он заговорил:

– Мне послышалось, или там, на ступенях, вы рассказывали какой-то стих?

– Не послышалось, – коротко ответила Вика.

– Довольно необычная реакция на стресс, – отметил Евгений, потом опять оглядел её с головы до ног и устало добавил: – Если не ошибаюсь, в багажнике должны лежать утеплённые рабочие сапоги. Размер, правда, для вас слишком велик, но всё-таки, когда мы приедем, переобуйтесь.

– Н-но…

– Бога ради, Виктория, только не спорьте. Ваша обувь не выживет в том месиве, в которое превратился подъезд к стройплощадке. А я, уж простите, не понесу вас от машины до вагончика прораба на руках. Моя жена не одобряет подобные вольности.

У Зотова, скорее всего услышавшего слова Шахрая, напряглись плечи и шея – это было заметно даже под плотной зимней курткой. На первом же светофоре он приоткрыл окно, вытащил из кармана пачку сигарет, зажал одну из них зубами и щёлкнул зажигалкой. Вика завороженно смотрела на вспыхнувший огонёк.

– Кстати, Владимир Петрович, – внезапно ещё громче заговорил Евгений, – когда вернемся в офис, не убегай. Есть пара вопросов по расчетам с подрядчиками. Особенно интересно будет обсудить товарища Шишкина.

Зотов непонимающе обернулся, так и не прикурив.

А Вика тихонько охнула и зажмурилась.

Глава 4

– К сожалению, у Зотова не было возможности ни украсть деньги, ни устроить поджог, – с нескрываемой тоской сказал Илья.

– А у кого была? – поинтересовалась Анна.

– Ни у кого, – ещё тоскливее ответил он и глубоко вздохнул. – Я же не просто так говорю, что картинка не складывается. Ощущение, что надо собрать пазл, только вот частей в пять раз больше, чем нужно, и все они какие-то сомнительные…

– В пять раз больше? Как это?

– С чего бы начать… Ладно. Во-первых, ни у одного из пяти фигурантов не было причины находиться вечером в офисе. Ни у кого. Но все они туда приехали, причём одновременно. И знаешь, почему?

– Почему? – спросила Анна.

– Четверым из них пришло сообщение в телеграм с одним и тем же текстом: «Пора расставить все точки над и. Приезжай в офис к 20:00. Поговорим».

– От кого?

Илья почесал бровь:

– А вот это самое непонятное. Виктория Журавлёва получила сообщение якобы от Евы Константиновны Левицкой, жены Шахрая. Но Левицкая утверждает, что не писала Виктории. Когда мы попросили Журавлёву показать нам сообщение, оказалось, что его не существует.

– Вот как…

– То же самое у остальных. Жене Шахрая пришло сообщение от Максима Епифанцева, младшего брата Шахрая. Брату – от компаньона. Компаньону от Журавлёвой. Все получили сообщение, но никто никому не писал. И все сообщения исчезли.

– Так, стой! – Анна притянула к себе сумочку и достала ручку. Взяла бумажную салфетку, начертила на ней квадрат из стрелок и попросила: – Давай ещё раз всю цепочку. Кто от кого получил сообщение?

– Любовница от жены, жена от брата, брат от компаньона, компаньон от любовницы, – послушно повторил Илья.

– Кого-то не хватает. Так, секретарша! Её тут нет.

– Секретарше написал сам Евгений Шахрай. Сказал, что нужно разобраться с какими-то архивными документами. Приказал срочно явиться в офис или считать себя уволенной.

Анна с подозрением посмотрела на Илью:

– Хотя бы у неё сохранилось сообщение?

– Нет, – немного злорадно ответил он.

– Значит, пешку пригласил сам король, – пробормотала Анна, начиная вырисовывать справа от квадрата шахматные фигурки.

Илья нахмурился.

– Что такое? – с удивлением спросила она.

– Как будто… Ладно, это не имеет… Но…

– Но?

– Шахматы, – сказал он. – Все они, кроме секретарши, упоминают шахматы, когда описывают отношения между собой и Шахраем. Пешка, король, королева. Слон и ладья. Ход конём… И вот теперь ты рисуешь шахматы. Это странно.

Анна непонимающе моргнула:

– Но это же база. Все умеют играть в шахматы.

– Не все, – чуть уязвлённо возразил Илья.

– Хорошо, почти все.

– Нет.

Анна подняла брови:

– Я играю столько, сколько себя помню.

– Ладно, проехали, – решительно сказал Илья. – В общем, все пятеро оказались в офисе после получения сообщений. Приехали они практически одновременно и были друг у друга на глазах. Ни у кого из них не было достаточного количества времени, чтобы забрать деньги из сейфа, заменить их бумагой, вылить две канистры бензина на пол и поджечь. Как будто бы ни у кого…

– Но кто-то ведь устроил пожар?

– Да.

– Значит, мы вычислим этого кого-то, и дело будет закрыто. Элементарно! – со смешком заключила Анна, и вдруг осознала, что у неё так и не вышло отнестись к ситуации серьёзно. Казалось, что они на самом обычном свидании и обсуждают героев фильма или сериала, а не реальных людей и случившуюся с ними беду.

На миг ей стало стыдно, но Илья, кажется, разделял её настроение.

– Элементарно? – фыркнул он. – Ладно. Продолжим, коллега.

– Коллега?

– Ну да. Ты же помогаешь мне в расследовании. Значит, коллега. А вообще, какое у тебя образование? Эконом или юридическое? Не хочешь к нам в отдел? Чернов с тобой будет паинькой, сможешь нас от него прикрывать. Сделаешь карьеру…

– Упаси бог, – с искренним ужасом ответила Анна. – Но, кстати, про карьеру…

– Да?

– Ты сказал, что Журавлёвой двадцать шесть лет. Она моя ровесница. И уже финансовый директор? Не слишком ли круто?

Илья пожал плечами:

– Для любовницы генерального директора не слишком. Впрочем, мы не знаем, влияла ли личная жизнь на продвижение Журавлёвой. Точной даты начала их отношений у нас нет.

– Но можно ведь спросить у неё самой или у тех свидетелей, кто знал про их интрижку с Шахраем, – с недоумением заметила Анна. – Или это не имеет значения?

– Мы спросили, – обречённо сказал Илья.

– И?

– И получили пять разных дат.

Анна прищурилась:

– Даже так? Пять? Не четыре, а пять?

– Да.

– Получается, жена тоже знала?

Илья одобрительно кивнул:

– Да, она знала. И, кстати, самая ранняя дата – как раз от неё. Со слов Евы Константиновны, их отношения начались около четырех лет назад, спустя полгода после прихода Журавлёвой в «Гранд».

* * *

Если бы не тонкая корка льда на дороге, чёрная ауди остановилась бы строго напротив Вики, мёрзнущей на остановке в ожидании автобуса. Но машина проскользнула на полметра вперёд, затем немного сдала назад, и стекло пассажирской двери медленно опустилось.

– Доброе утро, Виктория Вадимовна! – донеслось из салона автомобиля.

Шахрай? Здесь, в пятнадцати километрах от города? В семь утра? Что-то случилось?

– Д-доброе, – с запинкой ответила Вика, не веря своим глазам и ушам.

– Садитесь в машину, – приказал Евгений, и она, не до конца понимая что делает, послушалась.

В салоне автомобиля было тепло и как-то уютно. Никаких резких запахов, мягкий свет приборной панели, тихая музыка. После четверти часа в темноте на пронизывающем ледяном ветру, от которого не спасала даже шуба, всё это ощущалось как подарок небес.

– Пристегнитесь, – скомандовал Евгений, трогаясь с места.

Вика покорно потянулась к ремню, повозилась немного с непривычной застежкой, откинулась на спинку кресла и как можно незаметнее скосила глаза на начальника, пытаясь разобраться в его настроении. Расстёгнутое пальто, ослабленный узел галстука, строгое выражение лица, плотно сжатые губы, напряжённые пальцы на руле.

Что-то случилось…– снова со страхом подумала она.

Ответа на этот вопрос не было, и все возможные объяснения, зачем Шахрай приехал из Рязани в пригородный посёлок в первый же рабочий день после Нового года, казались слишком пугающими или глупыми.

– Как у вас дела, Виктория Вадимовна? – спокойно спросил он, перехватив её взгляд. – Успели отдохнуть за праздники?

– Ммм… Да, – неуверенно ответила Вика.

– Встречали Новый год в кругу семьи или с друзьями? – светским тоном продолжил Евгений.

– Вы встали на два часа раньше и поехали в нашу глушь ради того, чтобы спросить, с кем я встречала Новый год? – не выдержала Вика. Несмотря на тёплый воздух, льющийся из печки, её зазнобило.

– Да.

Евгений сказал это настолько серьёзно, что на секунду она поверила, но потом всё-таки задала следующий вопрос:

– А на самом деле зачем вы приехали?