Схватка за Америку. Триумф белой лилии

Новости о концентрации британских войск в Уилл-Крик на сходе с гребня Аппалачей оказались получены ещё в середине мая от английского перебежчика. Вскоре прибыли соответствующие подтверждения.

Уже 18 мая Контрекёр писал Божё, более-менее точно определив численность вражеских полчищ: три тысячи человек. 8 июня подтвердились сведения о том, что армия противника уже находилась на марше (оперативно, с учётом дистанции и пересечённого характера местности). В тот же день вперёд была выслана партия из 60 индейцев и 11 кадетов Вольных рот морской пехоты для наблюдения за перемещением колонны противника.

Одновременно приказом губернатора Дюкена (узнавшего о накоплении английских сил в устье Осуиго) от 5 июня Кулон де Виллье снялся со своих позиций и отправился к Ниагаре. Его отряд насчитывал 200 канадцев и 70 дикарей: с такой подмогой гарнизон форта у подножия знаменитого водопада достиг 300 человек.

Между тем к стенам форта Дюкен начали прибывать каноэ с воинами от всех племён Дальнего Запада, от Мичигана до Луизианы и Канады: осейджи, отава, одживбе, саки, фоксы (несмотря на две войны фоксов), потаватоми, вейандоты, майами, шауни, делавары, гуроны Лоретт (крещёные), ирокезы Огайо (минго), сенеки (можно отнести к минго), ниписсинги, миссиссаги, «французские ирокезы» канавага и Двух гор. 16 июня Контрекёр встретился на переговорах с их вождями с предложением «присоединить свои томагавки в войне против английских отцов».

Эти слова не были услышаны. Сотни прибывших индейцев ничего не ответили, но и не уходили, расположившись шумным табором вокруг французского форта. Их устрашающие предводители в племенной боевой раскраске заняли выжидательную позицию.

Наконец, в Дюкен прибыл новый командующий Божё. Его сопровождал герой рейда на Мемеску, юный вождь оттава Шарль Ланглад, а также колониальный офицер Дюма.

Приезд этих троих в корне поменял ситуацию. В то время как британская армия на юго-востоке боролась с природой, форсируя один горный поток за другим и штурмуя всё новую лесистую гряду, эта троица своей деятельностью сумела переломить настроения индейских контингентов в свою пользу.

К июлю общая численность канадских отрядов в Дюкене достигла порядка 350 человек (в том числе свыше сотни регулярных солдат). Индейцев, окружавших небольшое приземистое сооружение, было почти вдвое больше.

Британцы приближались, и 8 июля армия Брэддока, срезая излучину Мононгахелы, форсировала реку всего в 20 километрах от форта. На подступах ко второму броду, её заметили разведчики Божё. То, что враг уже рядом, узнали в Дюкене в считанные часы.

Надо было действовать. Вскочив на бочку, колониальный офицер Дюма (второй или, после прибытия Божё, уже третий в иерархии командования) разразился по отношению к собравшимся вождям проникновенной речью.

Он сумел найти такие слова, надавить на такие струны, что предводители племён дрогнули и решили присоединиться. Затем последовало обращение к канадскому гарнизону. Вызвались идти почти все.

Это решило дело. Наконец мотивированная армия (108 морских пехотинца из Вольных рот, 146 канадских ополченцев и 637 союзных индейцев), 9 июля в 8:00 выступила на восток навстречу переправлявшимся у дома Фрейзера британцам. Навстречу вставало солнце…

Ещё 100 человек, уклонившиеся и больные, остались с Контрекёром в гарнизоне Дюкена, не приняв участия в битве. Они почти не услышали звуки стрельбы, разгоревшейся в глуши, в распадке за лесистыми холмами в нескольких километрах отсюда.

2.5. Мононгахела.

Примерно в 25 километрах от устья притока Йохогани, Мононгахела круто меняла направление с северо-западного на северо-восточное и затем на западное, формируя широкую дугу. Чуть ниже она сливалась с водами Алегейни, образуя Огайо.

Здесь, у истока Огайо, находилась «стрелка», на острие которой и был расположен форт Дюкен. Путь к форту пролегал через серию перемежавшихся холмами поросших лесом долин, типичный пейзаж Аллеганского плато. В 13 километрах выше по течению Мононгахелы (по прямой от устья – река изрядно петляет) в местечке, известном как «дом Фрейзера», реку шириной порядка 300 метров можно было форсировать по имевшемуся здесь броду.

Ещё 18 июня, устав от тяжелой борьбы с непроходимым Аллеганским плато, Брэддок принял решение, ставшее в итоге роковым. Он решил пойти вперёд с частью сил, чтобы атаковать Дюкен или занять позиции под фортом до подхода обоза и осадного парка.

Всего для операции выделялось, по данным самого Брэддока и некоторых других участников похода, 1200 человек регулярных войск. Эти войска состояли из авангарда подполковника Гейджа численностью 400 штыков и главных сил полковника Халкета вместе с самим Брэддоком (ещё 800 бойцов – обе гренадерские роты, 500 солдат прочих подразделений 44-го и 48-го Пеших полков, отряд моряков, артиллеристы и 18 конных рейнджеров Стюарта). Они имели запас провизии на колёсах на 35 суток и 13 из 29 орудий.

(Более поздние подсчеты предполагали, что Брэддок располагал в передовых силах несколько большими силами, а именно 86 офицерами и 1373 унтер-офицерами и рядовыми, всего 1459 военнослужащими. Это число не включало ещё нескольких десятков погонщиков лошадей и фургонов, сопровождавших армию Брэддока).

Прочие (800 человек, включая некоторые подразделения 48-го и 44-го полков (преимущественно из набранных в колониях), сводную роту Каролины, 3-ю роту Нью-Йорка (вторая входила в состав сил Брэддока) и гражданских лиц) следовали позади вместе с обозом под командованием полковника Данбара. Тем самым, армия, вышедшая из Камберленда в количество 2500 человек разных специальностей и оставившая в форте 450 человек, ослабла примерно на 200 штыков. Из них 128 бойцов Брэддок сам отослал назад, а иные потери пришлись на дезертирство и незначительный урон от стычек с французами и индейцами и утраты от несчастных случаев.

Рещающий марш на Дюкен начался. Полторы тысячи, что шли с Брэддоком впереди, растянулись на 6 километров.

8 июля они достигли первого брода через Мононгахелу, чуть пониже впадения Йохогани.

Здесь решено было разбить лагерь. Наутро Брэддок рассчитывал срезать петлю, дважды перейдя Мононгахелу – сперва у брода перед ним, потом у второго брода, возле дома Фрейзера. Данбар с обозом благополучно застрял в 20 километрах позади, у Брэддока, по его собственным словам, не было времени ждать его тыловую колонну (и сотни отборных солдат, следовавших в ней).

Ещё 8 июня оказались получены известия, что врагов в Дюкене немного, порядка 100 французов и 70 индейцев. Именно это и стало причиной последовавшего затем злополучного разделения сил.

4 июля Брэддок отправил разведчиков-минго в сопровождении уже известного нам следопыта Гиста узнать ситуацию вокруг вражеского форта. 6 июля те вернулись со «скальпом французского офицера» и подтверждением, что врагов в форте немного. 7 июля разведчики также донесли, что обнаружили броды через реку (оба упомянутых на Мононгахеле).

Это ещё раз убедило Брэддока в необходимости атаковать. Со своими войсками он был на подступах к бродам 8 июля, надеялся перейти их 9-го числа и занять позиции вокруг Дюкена 10 июля.

(Вопрос с разведчиками-минго, кстати, интересен, в плане мотивации их деятельности. Тем более что во французском лагере имелось полным-полно их сородичей-сенека, а сами британские минго с началом битвы испарились, как пар).

Выйдя к первому броду вечером 8 июля и заняв прилегающие высоты, авангард Гейджа встретил только «небольшую группу индейцев и канадцев», тут же скрывшихся при его появлении. То, что всего в одном переходе к востоку собралось до тысячи вооружённых до зубов неприятелей, никому в маленькой армии Брэддока даже не пришло в голову. Войска расположились на ночлег.

Наутро 9 июля, ещё до рассвета, «плотники» (те вирджинские ополченцы, которых Брэддок определил в соответствующие роты) начали расчистку лесных завалов и строительство дороги к броду. В 6:00 войска, построившись в одну большую колонну, перешли первый брод и через стоявшую на их пути небольшую гряду устремились ко второму.

Брэддок решил обставить своё появление эффектно. Войска шли, как на парад, под бой барабанов и вой трамбонов. Ярко-красные мундиры с белыми перевязями были хорошо различимы между стволами деревьев.

(Звуки военной музыки тонули в глуши, но оставались хорошо различимы над рекой, отражаясь от зеркала воды. Они полностью демаскировали движение).

В 11:00 войска преодолели второй брод. Форсирование реки (когда войска оставались уязвимы на открытой местности) опять произошло без единого выстрела. Враг словно бы затаился…

Далее началось втягивание походной колонны в лесную чащу. Один за другим, ряд за рядом, солдаты втягивались в колдовские дубравы, нависшие над сенью Мононгахелы.

Порядок движения войск оказался следующий. Впереди шёл авангард Гейджа, за ним, на некотором расстоянии, следовали основные силы Халкета. Обоз, артиллерия и «плотники» Синклера замыкали марш.

По флангам и впереди двигались маленькие группки солдат, образуя разведывательные партии. По ходу движения они всё сильнее сбивались к центру, однако внешнее полукольцо боевого охранения у колонны Брэддока присутствовало.

После долго марша, войска оказались изрядно измотаны. Колонна растянулась по лесу, петляя по узкой и тесной тропе между буреломами и поваленными деревьями, словно бы и не ожидая, что впереди затаился враг…

В отечественных источниках часто писали, что французы-де устроили засаду на холмах по обе стороны наезженной дороги. Однако дороги ещё не было (имелась тропа), а холмы скорее спускались уступами поперёк движения войск, параллельно сбегавшим к Мононгахеле потокам.

На деле, случившееся далее стало скорее встречным боем, с охватом и разгромом британской колонны. Французы физически не могли знать, где точно пойдут англичане (выберут ли тропу или маршрут севернее) и потому двигались на восток плотной формацией (для удобства командования ими). Заслугой Божё можно считать тот факт, что он быстро преодолел 11 километров по лесу налегке, дал сосредоточиться и отдохнуть своим силам, расположив их на склоне на сходе в глубокий распадок, на дне которого звонко шумел ручей.

2.6. Битва.

Около 14:00 конные разведчики (6 всадников) из авангарда Гейджа выявили большую массу врагов, «преимущественно индейцев», поджидавших в 180 метрах выше по склону. Их офицер (это был Божё) был одет как индеец, его войска, заметив британцев, тут же начали растекаться направо и налево для атаки, образуя полумесяц.

Гейдж тут же остановил колонну и забросил подкрепление из центра. Прибывшие две роты гренадеров и 150 прочих солдат он распределил по фронту, образовав боевой порядок (штурмовую линию). Со штыками наперевес, войска прямо через лесную чащу двинулись на приступ.

Канадцы и индейцы встретили наступающих шквальным огнём из-за деревьев, который был «очень тяжким». По воспоминаниям ветеранов, переживших бойню, враг примерно в полтора раза превосходил скромные силы Гейджа, осуществлявшие свой натиск вверх по склону.

(Впрочем, не следовало переоценивать эффективность такого огня. В лесной глуши было не развернуться, дальность выстрелов была ограничена реальной видимостью (по факту – 20-30 шагов), а скорострельность, качество и точность старых мушкетов восемнадцатого столетия оставляли желать лучшего).

Действуя слаженно, вымуштрованные англичане быстро опрокинули противника. Божё был убит, спорадический огонь из-за деревьев начал утихать, примерно 100 канадских ополченцев обратились в бегство.

Дрогнули и индейцы. Их контингенты один за другим, пятясь, начали отход, сражение уже казалось им проигранным. А сзади (примерно метрах в трёхстах) развёрнутую цепь Гейджа уже подпирали главные силы Брэддока…

В этот самый критический момент командование союзными франко-индейскими силами взял на себя Дюма (позднее также отметившийся обороной на реке Святого Лаврентия в 1760 году). Он быстро сориентировался в ситуации и отдал нужные распоряжения.

Хотя сотня дезертиров-таки покинула поле боя и добежала до самого форта, Дюма смог найти выход из ситуации. Сформировав две фланговые партии из офицера и 20 человек каждая, новый канадский командир направил их на охват крыльев цепи Гейджа. Часть войск принялась отходить, заманивая британцев в глубь леса, часть изматывала его фланги, с главными силами Дюма двинулся в обход, нацелившись на тыловые отряды противника и его обоз.

Последнее сыграло решающую роль. Схема боя резко поменялась с учётом «индейской» специфики, хотя британцы ещё не поняли этого.

Наступая в условиях ограниченной видимости (плохо видя то, что творилось далеко на флангах), солдаты Гейджа увлеклись, отчего их построение утратило должную упорядоченность. Понёсший тяжёлые потери центр далеко вырвался вперёд, крылья «провисли» сзади.

К тому же, Гейдж не имел сосредоточенных резервов прямо за фронтом, как в середине, так и по флангам. Вследствие этого его обрётшая облик стрелы линия (местами разорванная) оказалась весьма уязвима для прорывов и обходов. Брэддок же с главными силами (700 штыков) находился позади (300 метров, нужно время только на то, чтобы подтянуть войска), и быстро подойти через чащу не мог.

Между тем как в тылу допустили ещё одну ошибку.

Получив сообщение о развернувшейся схватке, Брэддок быстро направил от 400 до 500 солдат подполковника Бёртона на помощь (ещё более раздробив силы). Сам же с Халкетом и оставшимися 400 штыками остался при обозе (из которого при первых же выстрелах сбежали все вагонеры и часть «плотников»).

В итоге сложилась парадоксальная ситуация. На фронте по центру стройные шеренги гренадеров ломили вперёд, пытаясь настичь исчезавших в чащобе канадцев с индейцами (избегавших вступать в ближний бой), на флангах же у Гейджа собирались тучи. Группы Дюма, после проведённой им перегруппировки, охватывали крылья противника, отчего охотник становился жертвой, а непривычные к партизанской войне линейные части – мишенями для вражеских стрелков.

Это была партизанская схема сражения. Способ боя, неведомый англичанам, в котором участь сражения решала не коллективная подготовка крупных подразделений, а слаженность малых отрядов и индивидуальная выучка бойцов.

Подобного можно было бы избежать, будь у Гейджа изначально больше войск и длиннее линия, а также резервы под боком. Однако англичане вступали в бой поэтапно, отряд за отрядом, это-то и сыграло с ними злую шутку.

Вместо боя в правильной линии баталии, теперь происходило что-то непонятное для солдат из метрополии. Казалось бы, разгромленный, противник вырастал с новыми силами, что было странно. Индейцы оказывались то тут, то там, действуя небольшими группами по 10-20 человек, строившиеся повзводно англичане становились лёгкой добычей.

Вскоре Дюма обошёл Гейджа главными силами (о чём тот ещё не знал). Гигантскими клещами он набросился на не успевшую развернутся и изготовится к бою колонну Бёртона, тянувшуюся тонкой вереницей по лесной тропе.

Несколько сотен солдат Бёртона медленно двигались, отстукивая походный порядок, по тропе к востоку. Неожиданно холмы к северу и югу оказались буквально кишащими орущими дикарями и канадцами в боевой раскраске, выскакивавшими то тут, то там, и ведущими огонь из-за деревьев.

Выжившие вспоминали, что враг был буквально повсюду. Что индейцы, что бледнолицые канадцы в боевой раскраске выскакивали то тут, то там, избивая отряды в красных мундирах с разных сторон. Непривычные к такого рода сражениям, солдаты и офицеры британской королевской армии терялись, без должных распоряжений плохо координировали действия и гибли десятками.

Зайдя ещё дальше вперёд в тыл к противнику, воины Дюма напали на ослабленный обоз англичан. И Брэддок, и его офицеры неожиданно очутились в самой гуще боя, ничего не понимая.

(Полковник Халкет был смертельно ранен. Индейцы с канадцами самозабвенно грабили брошенные фургоны с артиллерией и амуницией и резали метавшихся среди них солдат, лишённых управления. Укрепившись на холме к северу от места боя, Дюма координировал ход сражения, больше напоминавшего бойню).

Теперь весь походный порядок британцев оказался охвачен. Началось истребление.

Далеко впереди, в авангарде, случилось то, что должно было случится. У Гейджа «посыпались» фланги: он пытался это предотвратить, но началась паника, переросшая в беспорядочное бегство. Бегущие спереди увлекали идущих позади, также находившихся под огнём, война превращалась в обыкновенную бойню.

В тылу англичане ещё сопротивлялись. Брэддок, к которому подошёл Бёртон с сотней сохранивших управляемость людей, попытался со 150 своими людьми атаковать пресловутый северный холм, где, подобно демонам, засели его лесные враги.

Он потерпел неудачу (и также оказался смертельно ранен, подобно Халкету).

Было около 16:30, когда начался отход. Отдельные командиры (Гейдж, Бёртон. Вашингтон), собрав вокруг себя не потерявшие боеспособность отряды, принялись выводить своих изнурённых подчинённых с поля боя. Начал отступление и Дюма, потерявший управление сражением (и поспешивший забрать своих канадцев, у которых к тому же заканчивались боеприпасы).

На поле битвы остались одни индейцы. Они весь остаток дня резали раненых, грабили фургоны и снимали скальпы (нередко – с ещё живых: картина была жутчайшая, крики истязаемых оглашали окрестности).

Отходивших британцев не преследовали. Дюма знал, что на подходе ещё одна колонна противника, из примерно 800 человек, что его люди были измотаны битвой и что им к тому же банально нечем становилось стрелять из-за истощения запасов патронов (а индейцы вообще вышли из-под контроля). Теперь новый французский командующий спешил принять меры, изготовившись перед возможной контратакой английских войск.

Потери были существенны. По одним данным, союзное войско потеряло 23 убитыми и 20 ранеными. По другим сведениям, ущерб французов и индейцев оказался даже больше, 30 погибшими и 57 ранеными.

Британцы лишились, по уточнённым впоследствии данным, 63 офицеров и 914 нижних чинов (итого – 977 человек). 456 из них были убиты, часть других – ранена и даже смогла покинуть поле сражения вместе со своими, а некоторые попали к французам в плен, избежав резни.

Кроме того, французы захватили всю артиллерию Брэддока. Все 13 орудий стали достоянием воинов под белыми лилиями. Это был фактор, который ещё выстрелил в последующих кампаниях 1756-1757 годов. Осаждая Осуиго и Уильям-Генри, Монкальм в том числе стрелял по этим укреплениям из тяжёлых пушек Брэддока

Но главный урон выражался не в орудиях, обозе или людях. В руки французов попали бумаги Брэддока, содержавшие инструкции секретного плана Питта-Фокса, предусматривавшие наступление на Канаду на широком фронте.

Теперь стало очевидно, что удар будет нанесён не только в Огайо, но и на Онтарио, озере Джордж и в Акадии. Узнав об этом (а также о том, что остатки армии Брэддока отступали и контратака Дюкену не грозила), Дюма принял ответственное решение. Часть войск (а также раненые и больные) оставалась в Дюкене, главные же силы с захваченными трофеями (и добытыми в бою пушками) выдвигались на север, к Ниагаре.

2.7. Разгром.

Контратака французам и правда не грозила. Разбитые отряды британцев (из которых в строю осталось меньше полутысячи) почти полностью утратили боеспособность. Некоторые из английских военнослужащих удирали так быстро, что преодолели за 30 часов безостановочного марша почти 100 километров (невероятно!), прежде чем остановились.

Сам Брэддок на упряжке из четырёх лошадей въехал в лагерь Данбара рано утром 10 июля. Здесь смертельно раненый генерал приказал уничтожить часть артиллерии (8 мортир Кухорна) и трубить отступление.

Данбар, у которого из 800 человек только 400 составляли регулярные солдаты, подчинился. Масштабы разгрома изрядно преувеличивались беглецами, в британском лагере всё время ожидали нападения. Уцелевшие и присоединившиеся к ним начали отход.

Командующий экспедицией прожил ещё 3 дня. Он скончался 13 июля возле Грейт-Мидоуз.

Последними его словами стали, согласно традиции: «Мы будем лучше знать, как иметь с ними дело в другой раз». Его похоронили возле руин форта Нессесити. Повозки несколько раз проехали по могиле генерала, чтобы скрыть от надругательства со стороны индейцев.

Выжившие (за вычетом дезертиров) собрались 25 июля в форте Камберленд. Их число (вместе с гарнизоном и больными, не принимавшими участия в походе) составило 1946 человек. К августу подтянулось ещё некоторое количество отставших.

Поначалу, как предполагалось, потеряно было 896 человек. Позднее удалось уточнить, что урон достигал 977 человек.

(Следовало отметить, что из той колонны бойцов, которых Данбар в августе увёл в Филадельфию, часть составляли раненые. Из числа линейных полков в строю – то есть, не лежавшими ранеными или больными в карантине, – осталось только 459 солдат).

Потрясение оказалось велико. Никто не ожидал такого разгрома.

Главным выступал пропагандистский эффект. Меньшая по численности, ополченческая армия противника (состоявшая преимущественно из дикарей и не достигшая к тому же сосредоточения – у того же де Виллье в Ниагаре было больше людей) оказалась способна разгромить в лесной схватке первоклассные части британской короны. Это надолго сформировало в южных колониях ореол непобедимости над канадской армией (хотя, будь у англичан больше войск в лесу, развёрнутых в линию, всё могло бы кончиться для сборных войск Божё куда печальнее).

2 августа из находившихся в его подчинении 2000 человек (включая раненых и больных) Данбар взял 1600 штыков (в том числе 459 боеспособных регулярных солдат) и 8 сохранившихся у него орудий и повёл эти силы на восстановление в Филадельфию. В Камберленде остались только вирджинцы, 400 человек, под началом Вашингтона.

Тем самым, на 550-километровом фронте вдоль южных границ образовалась дыра. В неё тут же хлынули воодушевлённые орды краснокожих. Заполыхали пограничные селения.

Напуганная нашествием Вирджиния тут же мобилизовала четыре дополнительных роты и довела численность своих провинциальных войск до 1000 вооружённых мужчин. Но этого оказалось мало: не только многие племена Огайо, но и некоторые прошлые союзники англичан, делавэры и шоуни, обратили против них своё оружие.

Семь военных партий, ведомых французскими военными советниками, пересекло границы Пенсильвании, Вирджинии и Мэриленда и подвергли опустошению земли на глубину в 120 километров. Порядка 100 селян было уничтожено в начале октября возле Камберленда, ещё 240 мирных жителей погибло в Паттерсон Крик, ирокезы сожгли и разорили Тульпехокен (с богемскими эмигрантами) всего в 100 километрах от Филадельфии. Война собрала свою кровавую жатву.

Вашингтон был вынужден в эти дни сражаться. Осенью у него стало 1500 провинциальных солдат американской милиции, но этого всё равно не хватало.

(Битвы велись и в 1756-м, и в 1757 годах. Название «Тру», «Сиделин Хилл», «Грейт Сасапон», «Киттанинг» (места столкновений с индейскими набеговыми партиями) говорили сами за себя. Недаром в 1758 году, когда решено было повторить вторжение в Огайо, южные американские колонии так единодушно вызвались сокрушить «это разбойное гнездо»).

Ошибки Брэддока слишком дорого стоили американским колонистам. Помимо несколько сотен погибших военных, лишились жизни также сотни человек гражданского населения.

Катастрофы можно было избежать, не торопись так британский командующий. Набор в войска к лету 1755 года улучшился. За два месяца Брэддок вполне мог довести размеры только двух своих регулярных полков до штатной численности в 2200 человек.

(Только вирджинцы к декабрю 1755 года набрали в ополчение порядка 2000 бойцов, не считая некомбатантов. С должным образом мотивированными каролинцами, пенсильванцами и мэрилендцами, ротами по 100 человек, что постоянных войск, что милиции, большим отрядом моряков и морских пехотинцев с кораблей, базировавшихся в Ньюпорте, а также индейцами это количество могло стать ещё большим).

С армией в 5000-6000 человек, не разбитой на части, и решёнными логистическими проблемами (тем же сплавом по рекам), английский генерал мог не бояться лесной баталии. Все манёвры и обходы французов такое войско банально парировало бы числом. Иррегулярные силы из Дюкена попросту раздавили бы (чего почти добился Гейдж с авангардом из 700 солдат).

Впрочем, битва при Мононгахеле стала триумфом, самым выдающимся в Новой Франции с давних времён. На данном направлении, самом удалённом, Белая Лилия в 1755 году достигла наиболее впечатляющих результатов начала войны.

ГЛАВА III. АКАДИЯ.

3.1. Страна обетованная.

Второй удар предполагалось нанести в Акадии – на территории современных Приморских провинций Нью-Брансуик и Новая Шотландия в Канаде.

Война за владение Акадией шла с самого начала её появления. Сам топоним этот происходил от слова «Аркадия» (так древние греки понимали рай на земле), однако североамериканская страна обетованная стала ареной многочисленных столкновений. Первые французские феодалы боролись с губернаторами, присланными королевской властью (так называемая гражданская война Ла Тура и д'Оне), французы грызлись с шотландцами, потом басками, потом англичанами.