Порочная клятва

Во мне закипает ярость, но я по-прежнему не отвечаю. Смотрю прямо перед собой, не отрывая взгляда от цветочной композиции в углу и жалея, что не могу поджечь ее взглядом.

– Конечно, ее происхождение снижает ее ценность на пару пунктов, – продолжает Трой.

– Но ее родословная добавляет гораздо больше, – возражает Оливия.

Трой кивает, и когда бросает взгляд на мою бабушку, его классически красивые черты озаряются легкой улыбкой.

– Согласен.

Он завершает свой круг и снова встает передо мной, протягивая руку, чтобы взять меня за подбородок. Я отдергиваюсь, и он ухмыляется.

– С огоньком девочка. Мне нравится. Итак, я знаю, что ты не девственница. Этот корабль давно отплыл и, вероятно, уже пошел на дно морское, верно? Но я хочу знать, когда это началось.

– Что? – спрашиваю я, свирепо глядя на него. – Что это вообще значит?

– Когда ты впервые начала спать со всеми подряд? Когда превратилась в маленькую шлюшку, что сейчас стоит передо мной? – задается он вопросом, и в его карих глазах вспыхивает веселье. Трой наклоняет голову. – Твоя мать стала твоей сутенершей, как только ты достаточно подросла? Предлагала и тебя в довесок, чтобы суметь заплатить за аренду?

Эти слова бьют меня, словно пощечина. Я слышу, как стук сердца отдается в ушах. Конечно, это неправда, но мне вспоминается, как некоторые клиенты Мисти прикасались ко мне, когда заканчивали с ней или пока ждали, когда она закончит с другим клиентом. Она никогда не давала им разрешения напрямую, но и не делала ничего, чтобы защитить меня от них.

– Нет, – выплевываю я. – Она не предлагала меня в довесок.

– Жаль, – ухмыляясь, отвечает Трой. – Готов поспорить, ты этого хотела. Наверняка ты слушала, как ее трахают, и жалела, что это не ты на ее месте. Так и случился твой первый раз? Как ты лишилась своей сладкой вишенки? Услышала, как сношают твою мамочку, и захотела узнать, каково это, поэтому взяла что-нибудь продолговатое и сымитировала?

В его глазах светится сочетание безумного веселья и того, что я называю похотью. Он получает удовольствие от того, что унижает меня и пытается заставить говорить унизительные вещи о себе. Для него это просто игра. Больная и извращенная шутка.

Когда я не отвечаю на его вопрос, Трою, похоже, плевать. Он снова принимается за осмотр, снова хватает меня за подбородок и притягивает ближе. Он поворачивает мое лицо так и этак, затем пальцами приоткрывает мне рот, чтобы заглянуть внутрь.

Я в таком шоке, что даже не реагирую. Сердце бешено колотится в груди, и я пытаюсь сглотнуть.

– Неплохо, – бормочет он. – Могло быть и хуже, учитывая, откуда ты.

Щеки вспыхивают от подобного унижения. Он обращается со мной так, словно я какая-то призовая кобыла, домашний скот, который он собирается объездить.

Трой поднимает одну мою руку, затем другую, проводя по ним пальцами.

– Никаких следов. Хорошо. Если только ты не прячешь их где-нибудь в другом месте?

– Я не употребляю наркотики, – огрызаюсь я.

– О, в этом нет сомнений, – встревает Оливия. – Какими бы дурными делами ни увлекалась ее мать, Уиллоу, похоже, умудрилась подобным не заинтересоваться.

Раньше я бы восприняла ее слова как комплимент, но сейчас слышу в них только снисходительность.

Трой медленно проводит пальцами по моей руке, удерживая мой взгляд.

– Замечательно. – Затем его взгляд опускается на мою грудь, и мне приходится бороться с желанием прикрыть ее. – Классные сиськи. Хотелось бы чуть побольше, но это может подправить хирург. Мне нравятся, когда у девушки есть за что подержаться.

Он подмигивает и подходит еще ближе.

– Итак, осталось проверить еще кое-что, – говорит он, понизив голос. – Прежде чем я полностью соглашусь на этот брак.

Прежде чем я успеваю что-либо сказать, он засовывает руку мне в штаны.

Я задыхаюсь, застигнутая врасплох, и не могу даже пошевелиться. Трой проводит пальцами по половым губам, а после глубоко проникает одним из них внутрь. Мне больно, и я содрогаюсь от отвращения, пока он ощупывает меня, словно хочет убедиться, что у меня действительно нет девственной плевы, или хочет посмотреть, насколько я тугая, или… черт, даже не знаю, что еще.

К горлу от тошноты подкатывает комок желчи. Если меня вырвет прямо на него, так ему и надо. Однако мне не хочется иметь дело с последствиями, поэтому я проглатываю желчь, пытающуюся вырваться наружу. Щеки горят, внутри все кипит от гнева и унижения.

Оливия просто сидит на своем месте, спокойно потягивая чай, будто не у нее на глазах происходит настоящий кошмар или будто ей абсолютно плевать.

После еще одного долгого прикосновения Трой вынимает пальцы из моей вагины, затем из штанов и, наконец, отступает на шаг, увеличивая между нами столь необходимую дистанцию. Он ухмыляется мне, проводя языком по губам, а после переводит взгляд на Оливию.

– Она не так уж и испорчена, – говорит он. – Честно, даже удивительно. Я ее беру.

Бабушка улыбается, ставя свой чай на маленький поднос.

– Отлично. Тогда сделка заключена.

Эти слова говорят о том, что черта пересечена, и мой желудок, наконец, бунтует, игнорируя все попытки сдержать рвотный позыв. Я разворачиваюсь и выбегаю из комнаты, давясь, пока несусь по коридору в ванную. Когда я падаю на колени перед унитазом, меня тут же рвет.

Каждая клеточка моего тела чувствует себя отвратительно. Я словно до сих пор ощущаю призрачные следы прикосновений Троя на своей коже и между ног. Жаль, что я не могу принять душ. Жаль, что не могу вернуться в прошлое и убедиться, что ничего этого не случится.

На глаза наворачиваются слезы, но я смаргиваю их и с тихим стоном качаю головой. У меня нет времени раскисать. Если я задержусь в ванной слишком надолго, Оливия, скорее всего, пришлет кого-нибудь за мной. Может, даже Троя, а он, черт возьми, последний человек, которого я хочу сейчас видеть.

Еще я не хочу, чтобы он видел меня такой. Наверное, было бы плохой идеей позволить ему увидеть во мне хоть какую-то слабость.

Поэтому я глубоко вдыхаю и поднимаюсь, стараясь не показывать, как сильно это выбило меня из колеи. Я мою руки и прополаскиваю рот в раковине, пытаясь собраться с мыслями.

Я неохотно выхожу из ванной и направляюсь обратно по коридору в гостиную. По пути мое внимание привлекает открытая дверь с одной стороны коридора. В ней щель шириной в несколько дюймов, поэтому я приоткрываю ее пошире и заглядываю внутрь. Комната выглядит более практично, чем остальная часть дома, хотя по-прежнему украшена изысканно, с большими картинами на стенах. В одном углу стоит дорогой на вид деревянный письменный стол и пара стульев, вдоль стен – несколько картотечных шкафов и книжных полок.

Это, должно быть, кабинет Оливии. Когда я приходила к ней, дверь всегда была закрыта, поэтому я никогда раньше не видела, что внутри.

В моей груди загорается искра надежды, прогоняющая часть страха. В этой комнате, наверное, десятки бумаг и документов. Может, даже есть что-то, что мы сможем использовать. Что-то, что свяжет ее со всем тем ужасным дерьмом, которое она натворила, и с тем, что она заставила братьев Ворониных сделать для нее.

По крайней мере, хорошее место для начала поисков. К тому же от этого визита я многого не ожидала.

Я слегка прикрываю дверь и возвращаюсь в гостиную, где оставила Троя и Оливию, но, войдя внутрь, понимаю, что Оливии уже нет. Там лишь Трой, который откидывается на спинку кресла и допивает свой напиток. Он ухмыляется, когда я вхожу, и у меня возникает внезапное желание сбежать.

– Знаешь, ты должна быть благодарна, – самодовольно растягивает он слова. – Я оказываю тебе огромную услугу.

– Поверь, это не так, – выдавливаю я сквозь стиснутые зубы, размышляя, можно ли уйти уже сейчас, пока он наслаждается своей маленькой победой и пока Оливия меня не заметила.

– Немногие мужчины захотели бы связаться с кем-то вроде тебя. – Он встает и подходит ближе, снова кружа вокруг меня, будто голодная акула. – Но мне нравится вызов. Я знаю, что о тебе говорят. Все эти перешептывания среди светских дам… Но знаешь, есть что-то забавное в идее превратить шлюху в домохозяйку. К тому же… – Он протягивает руку, хватает меня за задницу и крепко прижимает к себе. – У меня особые… аппетиты, скажем так. И я думаю, что дочь проститутки отлично с ними справится. По крайней мере, лучше, чем любая из этих фригидных сук из загородного клуба.

– Отвали от меня, – рычу я, пытаясь оттолкнуть его. Он на удивление сильный и не сдается ни на секунду.

– Может, стоит попробовать тебя прямо сейчас, – шепчет он, наклоняясь и проводя языком по моей шее. У него изо рта пахнет виски и чем-то несвежим, и от этого у меня снова сводит желудок. – Устрою тебе маленький тест-драйв, а? Чтобы убедиться в выгодности этой сделки.

Трой толкает меня назад, и когда я спотыкаюсь, он использует это в свою пользу, бросая меня на диван. Я не успеваю отползти, как он уже оказывается на мне сверху. Его вес придавливает меня, и когда он прижимается своей промежностью к моей, по моим венам, словно поток ледяной воды, разливается адреналин.

– Какого хрена ты делаешь? – кричу я, извиваясь под ним. – Я сказала, отвали от меня!

Я изо всех сил пытаюсь найти способ отпихнуть его или выбраться из-под его тела. Сердце колотится как сумасшедшее, и я протягиваю руку, собираясь ударить его, но он быстрее меня. В мгновение ока Трой хватает меня за запястье и заводит руку мне за голову.

Его жуткая ухмылка не сходит с лица, он смотрит на меня так, словно его еще больше заводят мои тщетные попытки бороться с ним.

– О, да, – бормочет он себе под нос. – Это будет весело.

Раздаются шаги, и мое сердце замирает. Я поворачиваю голову и вижу, что возвращается Оливия, ее каблучки легко стучат по полу. Я почти рада ее видеть, поскольку думаю, что она отчитает Троя или типа того, но она ничего не говорит. Просто приподнимает бровь и стоит, не делая ни малейшего движения, чтобы остановить его. Ненависть к ним обоим кипит у меня в крови, смешанная с каким-то болезненным отчаянием.

Неужели она будет просто смотреть, как он насилует меня? Как далеко она позволит ему зайти?

Но, к счастью, Трой воспринимает ее появление как сигнал слезть с меня. Он еще раз больно сжимает мое запястье, затем отпускает его, поднимается на ноги и поправляет свой дорогой костюм. На его щеках легкий румянец, его обычно идеально уложенные волосы немного растрепаны.

– Ну что ж, – говорит он, поворачиваясь к Оливии и приглаживая волосы. Его тон совершенно непринужденный, как будто он только что не пытался изнасиловать ее внучку прямо в гостиной. – Теперь, когда сделка заключена, нам нужно устроить вечеринку по случаю помолвки.

Оливия кивает.

– Безусловно. Такое событие заслуживает того, чтобы его отпраздновать. Я свяжусь с тобой, чтобы согласовать список гостей. Важно, чтобы мы пригласили все лучшие семьи Детройта. Я хочу, чтобы они узнали о вашем союзе.

– Отлично. Скоро обговорим детали, – соглашается Трой.

Он ухмыляется мне в последний раз и уходит. Как только его шаги отдаляются, Оливия смотрит на меня. Я не двигаюсь и могу только представить, как ужасно выгляжу, развалившись на диване.

– Ты хорошо справилась, – говорит она. – Или настолько хорошо, насколько можно было ожидать.

Я даже не знаю, что на это сказать, поэтому просто поднимаюсь и пытаюсь дышать.

– Теперь я могу идти? – спрашиваю.

– Сможешь уйти, когда я скажу, – коротко отвечает она.

Я стискиваю зубы.

– Я думала, у тебя сегодня есть другие дела.

– О, да. У меня большие планы. На тебя и на твоих ручных мальчиков.

– Что? – У меня кровь стынет в жилах. – Мне казалось, ты с ними покончила. Я думала, в этом и был смысл моей сделки.

Оливия улыбается, холодно и жестоко.

– Нет, смысл был в том, чтобы ты наконец-то сделала что-то на благо своей семьи. И, как я полагаю, для того, чтобы я не отправила братьев Ворониных в тюрьму. Но это не значит, что я собираюсь так легко отпустить их с крючка. Они весьма полезны, и у меня для них припасено еще много всяческих заданий. Они привязаны к тебе, что делает их очень податливыми. Так почему бы мне ими не воспользоваться?

Желудок сжимается, конечности становятся тяжелыми и онемевшими. Я смотрю на нее, и у меня снова перехватывает дыхание от осознания ее злобной натуры. Как я была так слепа раньше? Как не видела, насколько эта женщина искусна в манипулировании? Неужели я действительно была так ослеплена своей потребностью в семье, надеждой, что наконец-то обрела ту связь, о которой так долго мечтала?

– В наши дни так трудно найти хорошую прислугу, – продолжает Оливия. – Поэтому я планирую выжать из этих братьев все до последней капли. А когда они умрут, я найду кого-нибудь другого, кого смогу использовать.

– Ты не можешь этого сделать, – хрипло говорю я, качая головой. – Это не было частью нашей сделки. Это не…

Оливия поднимает руку, мягко прерывая меня.

– Мы договорились о том, что ты выйдешь замуж и убережешь своих ухажеров от тюрьмы. А о том, что Икс перестанет пользоваться их услугами, речи не было. – Она снова берет свою чашку с чаем, подносит к губам и кивает подбородком в сторону двери. – Теперь ты можешь идти.

У меня сжимается челюсть. Ноги дрожат. Я кое-как встаю и выскальзываю из комнаты. Голова кружится, а сердце сжимается от тревоги.

Я согласилась выйти замуж за монстра, чтобы защитить братьев Ворониных.

Но действительно ли мне удалось их защитить?

7. Виктор

Напряжение на нашем складе никогда не было столь сильным, и это говорит о многом. Даже перед заданием с высокими ставками или когда мы планировали смерть Николая Петрова, обстановка не была такой напряженной.

Мэлис и Рэнсом столько раз ссорились, что пару часов назад я отправил их в разные концы дома остывать. Они сердятся не друг на друга, просто ситуация патовая, и, поскольку сейчас им не на чем вымещать злость, они срываются друг на друге.

Сложно их винить, правда.

Я тоже испытываю нервозность, которую отчаянно ненавижу. Такое чувство, будто под кожей поселились насекомые, пытающиеся вывести меня из равновесия и не дающие расслабиться. Я сижу за своим столом и смотрю трансляцию из квартиры Уиллоу. Ее там нет, она уехала к бабушке выполнять ее безумные требования, но меня гложет то, что я понятия не имею, что происходит. Что я не могу видеть ее, пока она не в квартире.

Я хочу видеть ее постоянно. Всегда присматривать за ней, дабы убедиться, что она в безопасности.

Хлопает входная дверь. Наверное, это Мэлис вернулся. Его взбесил тайм-аут, который я им назначил, и он вышел погулять. Я слышу, как он останавливается, говорит что-то Рэнсому, но в этот раз они, похоже, не собачатся.

Их голоса становятся ближе. Мэлис поднимается по лестнице, а я даже не пытаюсь встать, поскольку знаю, что они все равно придут ко мне. Они стали слишком часто захаживать в мою спальню, желая, как и я, увидеть Уиллоу на экране компьютера.

Честно говоря, мне это не нравится.

Я прилагаю все усилия, чтобы мое пространство было организованным и опрятным. А Мэлис и Рэнсом обычно все портят, пусть и не хотят этого. То на кровать плюхнутся и помнут покрывало, то подушки сдвинут с места. Рэнсом вечно оставляет после себя какие-нибудь мелочи, которые потом приходится убирать, а Мэлис постоянно маячит рядом, заполняя собой пространство так, что его становится трудно сбалансировать.

Но я знаю, они просто хотят не спускать глаз с Уиллоу, поэтому я не велю им уйти.

– Гребаный урод, – рычит Мэлис, входя в комнату.

– Кто на этот раз? – спрашиваю я, поворачиваясь на стуле.

– Итан, мать его, Донован. Столкнулся с ним утром, и он прямо в лицо мне заявил, что ему и его маленькой дерьмовой банде удалось влезть в наш бизнес.

Наши текущие проблемы с бандой Донована казались довольно незначительными по сравнению с проблемой Уиллоу, но очевидно, что с той нашей встречи несколько недель назад, закончившейся неудачей, они нашли, чем заняться.

– Довольно смело с его стороны сказать тебе об этом в лицо, – говорю я.

– Скажи? Я бы его мог прямо там вальнуть на хрен.

– Нет, не мог, – говорит Рэнсом. – Ну, то есть, технически да, мог бы, но это все испортило бы, так что ты бы так не поступил. К тому же это не такая уж большая проблема. Даже несмотря на то, что дела в мастерской сейчас идут неважно, если план, который мы разработали с Уиллоу, сработает, у нас все будет хорошо. Лучше, чем просто хорошо.

Он прав. Шантаж Икса – наш шанс избавиться от Оливии. Раз уж нам не нужно будет бегать по поручениям Икса, мы сможем направить всю энергию на развитие нашего бизнеса.

Мэлис, кажется, понимает, что Рэнсом прав, потому что вздыхает, проводя рукой по волосам. Они почти такого же цвета, как у меня, но если у меня они короче и аккуратнее, то у него длиннее и более растрепанные.

– Да, да, – ворчит он. – Я, мать вашу, знаю. Просто терпеть не могу его сраное самодовольство.

– Он кусок дерьма, – соглашается Рэнсом, скрещивая руки на груди. – Но у нас есть дела поважнее.

Напряжение в комнате немного спадает, и это приносит облегчение. Дышать становится немного легче. Я возвращаюсь к компьютеру как раз вовремя, чтобы услышать писк входящего сообщения.

Вселенная будто смеется над нами, поскольку это сообщение от Икса.

– Вот же дерьмо, – шиплю я себе под нос. Затем запускаю программу расшифровки, которая позволит нам прочитать сообщение.

Мэлис хмурится.

– Что там?

– Помяни черта…

Я не договариваю, но этого достаточно, чтобы он уловил суть.

– Вот же дерьмо, – ругается мой близнец еще громче, чем я. – Это просто чушь. Она не может этого сделать.

– Очевидно, может, – парирую я. – И делает. Она знает, что мы не сможем ей отказать.

Мышцы на татуированных руках Мэлиса дергаются. Он выглядит так, будто собирается стукнуть по чему-то. Одна лишь мысль об этом заставляет меня вздрогнуть. Мне не нужна дыра в стене спальни, и даже вмятина будет меня бесконечно раздражать.

Расшифровка занимает некоторое время, и хотя Мэлис не бьет кулаком по стене, пока мы ждем, он начинает расхаживать по комнате, точно разъяренный хищник в клетке.

– Готово, – говорю я, как только сообщение загружается. Братья тут же подходят, чтобы прочитать его вместе со мной.

Еще одна работа, обычная диверсия. Нужно найти какую-то информацию, уничтожить улики. Скорее всего, связано это с кем-то, кто имел несчастье перейти дорогу Оливии и ее мужу, когда тот еще был жив.

После прочтения Мэлис снова принимается расхаживать взад-вперед, проводя рукой по волосам.

– Это полная хрень, – выплевывает он. – Мы просто дадим ей еще больше возможностей контролировать нас. Еще больше дерьма, которое она сможет использовать, чтобы выдать нас, если мы не станем делать то, что она хочет. Но не похоже, что у нас есть гребаный выбор, ведь если мы этого не сделаем, она выдаст нас за все остальное!

Рэнсом вздыхает.

– Да уж, отстой.

– Согласен, – говорю я. – Но Мэлис прав. Не похоже, что у нас есть пространство для маневра. Только не тогда, когда Уиллоу в этом замешана.

Я снова просматриваю электронное письмо, и от самодовольства, с которым оно написано, у меня волосы дыбом встают. Оливия в курсе, что мы в ловушке. Она знает, что у нее в руках сконцентрирована вся власть и что единственный выход для нас – это подчиниться. Она, очевидно, тащится от такого расклада.

Мэлис прав. Это действительно полный отстой.

– Мне нужно выпить, – ворчит мой близнец.

– Я с тобой, – соглашается Рэнсом.

Они вдвоем спускаются вниз, но я остаюсь на месте, не желая покидать уютное окружение своих компьютеров. Тем не менее я слишком напряжен, чтобы просто сидеть на месте, поэтому поднимаю гантели и делаю несколько повторений, пытаясь выпустить пар. Я рассчитываю каждое движение, слежу за тем, чтобы обе стороны были сбалансированы, поэтому равномерно поднимаю гантели. Тело в прекрасной форме, и я вкладываю всю энергию в то, чтобы сосредоточиться на этом, а не на хаотичном безумии, в которое превратилась наша жизнь.

Как только я вновь становлюсь сосредоточенным, то возвращаюсь к столу и начинаю изучать работу, которую мы должны выполнить для Икса. Если нам придется делать это дерьмо для нее, то я хочу убедиться, что у нас есть вся необходимая информация, чтобы не действовать вслепую. Она и раньше подставляла нас на заведомо провальных заданиях, и хотя я не думаю, что Оливия намерена убить нас теперь, когда мы стали рычагом давления на Уиллоу, я не настолько ей доверяю, чтобы рассчитывать на случай.

Несколько минут спустя я краем глаза замечаю какое-то движение на записи из квартиры Уиллоу, и мое сердце сжимается, когда я вижу, как она заходит домой.

По крайней мере, она вернулась туда, откуда я могу за ней присматривать. Она хоть и не в целости, но в безопасности. Я периодически поглядываю на запись во время работы, и это в некотором смысле успокаивает. Если бы мы не были в таком дерьме, то это было бы почти… приятно.

Провести день вот так, наблюдая, как Уиллоу бродит по квартире, довольно легко.

Около семи я спускаюсь вниз, чтобы перекусить, а затем сразу возвращаюсь наверх. Несколько часов спустя я смотрю, как она забирается в постель, и бросаю взгляд на свой телефон на столе, надеясь, что она позвонит. Но потом я вижу, как она закрывает лицо руками, а ее плечи трясутся.

Она плачет.

Я хватаю телефон и молниеносно набираю ее номер.

Уиллоу слегка всхлипывает, когда берет трубку.

– Привет.

Она пытается скрыть слезы в голосе, но я-то все знаю.

– Что не так? – спрашиваю. – Что случилось? Чего хотела от тебя бабушка?

– Это просто… – Уиллоу замолкает и прерывисто вздыхает. – Это было так ужасно.

– Что именно? – Мой желудок сжимается в узел. – Что она заставила тебя сделать?

– Да все было ужасно, в целом. Я приехала, а там был Трой. Они говорили обо мне, как о машине, или корове, или еще о чем-то неодушевленном. Болтали о сделке, как будто я вообще не человек. Это просто отстой, и он сам отстой, и теперь я должна выйти за него замуж.

Я прищуриваюсь. Она явно не рассказывает мне всей истории. Случилось что-то еще, но Уиллоу не хочет, чтобы я знал. Что… в некотором смысле имеет смысл. Ничего хорошего там произойти не могло, к тому же мы не можем просто пойти и вышибить дверь Оливии Стэнтон, чтобы заставить ее заплатить за это. Мы даже не можем убрать этого ублюдка Троя, не перейдя черту и не усугубив ситуацию.

– Уиллоу… – Я даже не знаю, что сказать, чтобы утешить ее.

– Мы можем просто… поговорить о чем-нибудь другом? – спрашивает она. – Я слишком взвинчена и расстроена всей этой ситуацией, так что не очень хочу о ней говорить.

– Конечно, – мгновенно соглашаюсь я.

Я мало чем могу ей помочь, но, по крайней мере, это сделать могу.

– Спасибо. Что ты делал сегодня?

Это тоже сложная тема, учитывая, что ее бабушка только что дала нам очередную работу, но я опускаю эту часть.

– Я немного поиграл в няньку для Мэлиса и Рэнсома. Они провели большую часть утра, ругаясь друг с другом, как дети, поэтому мне пришлось разогнать их по углам.

Уиллоу тихо хихикает, что вызывает у меня легкую улыбку.

– Не могу представить Мэлиса в «углу».

– Это продолжалось недолго. Он вылетел из дома минут через пять.

– А вот это я могу себе представить. Что еще?

– Еще слегка переорганизовал свою спальню. Ну, наверное, лучше сказать «навел там порядок». Рэнсом вечно оставляет после себя какие-то мелочи, и я все это вернул в его спальню.

– Разложил по полочкам?

От кого-то другого это замечание могло бы показаться насмешкой, но когда его произносит Уиллоу, я слышу в ее тоне только знакомое тепло.

– Нет, – отвечаю я. – Просто закрыл дверь, пусть сам разбирается. Ты что-нибудь ела сегодня?

– Да. Особого аппетита не было, но, когда я вернулась, сделала сэндвич с арахисовым маслом. Это напомнило мне о тебе.

Я откидываюсь на спинку стула, вспоминая, как в первый раз приготовил ей сэндвич.

– Вкусно было?

– Угу. Как там твои запасы? Или Мэлис и Рэнсом снова совершили набег, потому что у них закончилась их дьявольская версия арахисового масла?

Я усмехаюсь.

– Я заставил их купить большую банку, так что больше такого не повторится. На днях я видел, как Рэнсом дважды обмакивал один и тот же нож в арахисовое масло и нутеллу, и чуть не запретил ему появляться на кухне.

– Фууу, – тянет Уиллоу, и я бросаю взгляд на экран. На нем она тепло улыбается.

Между нами повисает пауза, приятное молчание, затем Уиллоу делает глубокий вдох.

– Можно вопрос? – бормочет она.

– Да.

– Ну, я думала о тех разах, когда ты кормил меня, а еще о том, как… как ты поцеловал меня. А потом убежал. Мне просто интересно, почему.